Про Нейсика

Кто хотел узнать, каково пришлось бедному омеге Нейси в тюрьме для альф и бет, как он потом нашел свое счастье и наверняка избежал же покушения на себя, но никому об этом не сказал Все бежим сюда ficbook.net/readfic/910565

@темы: не мое, фик нам, "Статус"

---

Эрик и Ханц из "Статуса"

Эрик такой:
- Что тут у нас, течка? А где штаны потерял?
А Ханц:
- Я таблетку не выпил! Нет! Не надо!

Art by www.guiltpleasure.com/ ( www.facebook.com/pages/All-Things-GP/2866442447... )

@темы: иллюстрации, "Статус"

---

Нейси из Статуса

Ахахаха, Нейси из "Статуса" в старости:

@темы: иллюстрации, "Статус"

---

"Лукас и его альфы"

Название: "Лукас и его альфы"
Слэш, НЦ-17, мини
Статус: закончен
Жанр и теги: омегаверс, БДСМ, херт-комфорт. ХЭ.
Автор: части 1,2 -  Le Baiser Du Dragon, часть 3 -  ankh976
Саммари: История Лукаса из ориджа "Статус" и альф, любивших его.
Предупреждения: групповой секс, насилие.

Рыжий

Омежка был суперский, хоть и староват. Ну, по меркам Рыжего староват, лет тридцать — тридцать пять, как он издалека определил. На свободе Рыжий никогда не пялил омег старше двадцати пяти, такие уж были у него принципы. Но сейчас не до принципов, пожалуй, он не трахался нормально больше года. Так, чтоб с омегой, да засадить в задницу до гланд, покайфовать потом в сцепке. У них в тюрьме было несколько бет для этих дел, но это же совсем не то. Беты не получали удовольствия от большого члена и в сцепке стонали и плакали. А под Рыжим так вообще выли.

— А он ничего, босс, — Дино, его сосед, задумчиво поскреб шею. — Годная сучка.
— В тюряге все сгодится, — Рыжий приник к решетке.
Новенький был высокий и слишком худой на его вкус, но двигался так притягательно мягко, что Рыжий аж замер. Все остальные тоже глазели на омегу. Как, интересно, того угораздило попасть в тюрьму, набитую альфами, да еще и уголовниками. На политического не похож, и на блядь-детоубийцу — тоже. Рыжий заржал, когда разглядел две зеленые полоски на рукаве омежкиного комбинезона. Надо же, какая статья: хранение и распространение, вот в это сразу не верилось.

Через два часа Рыжий с ребятами уже стояли у омеги в камере. Того поместили пока отдельно, без соседа. Омега сидел на койке, подтянув колени, и на вошедших даже не взглянул. Альфу Рыжий бы за такое отпиздил, да и бету тоже, для профилактики. А сейчас он понял: омега просто очень боится, от страха пошевелиться не может. Тонкие его пальцы нервно подрагивали, а на виске билась жилка. Вблизи омежка оказался настоящим красавчиком, наподобие того нового политика-омеги, чьи плакаты у многих висели в камере. Рыжий тоже иногда на них дрочил. Но этот был тоньше и беззащитнее, и главное, он был рядом, оставалось только протянуть руку и взять. И этот страх, такой явный, делал его почти совершенным.

Рыжий подсел к нему на кровать и притянул к себе, не почувствовав даже слабого сопротивления. Омега дрожал в его руках, настоящий теплый омежка, да еще и такой ебабельный. Ребята тоже подошли, все пятеро. И каждый хотел прикоснуться, кто-то уже пытался расстегнуть серый комбинезон, остальные просто гладили его по ногам и животу.
— Без грубостей, — напомнил Рыжий и обвел всех тяжелым взглядом. Он не любил, когда омегам делают больно.
А после того, как этот омега всхлипнул и вжался в него, стараясь избежать чужих прикосновений, Рыжий вообще чуть не задохнулся от восторга и решил его поберечь. Жаль, что тот не в течке, но его запах все равно сводил с ума. Зря говорят, что с возрастом омеги слабее пахнут, ничего подобного.

Рыжий лизнул его в шею, слегка прихватив кожу зубами. Омега отвернулся, выражая покорность, и опять всхлипнул. Глаза его оставались закрытыми. Рыжий выпустил его на минуту из рук, пока ребята разденут, у него самого в паху будто закаменело, а в ушах аж звенело от возбуждения.

Голый омега улегся на живот, уткнувшись лицом в подушку, и приподнял задницу. Рыжий хотел перевернуть его на спину, а потом решил: хочет раком, да на здоровье.
— Я смазку прихватил, босс, надо? — вовремя подшестерил Дино.
— Давай, — скомандовал Рыжий, и Дино воткнул носик тюбика омеге в зад, выдавливая почти треть.

Рыжий тоже смазал себе член и засадил наконец-то. Пожалуй, он вставил слишком резко, омега даже заскулил в подушку, ну тут уж Рыжий виноват не был, и так сдерживался, боясь разорвать тесную жопу на лоскуты.
Он сразу взял темп, член плотно обхватывало такое шелковистое и нежное, что Рыжий чуть с ума не сошел. Вытаскивал полностью и снова всаживал, чтобы еще раз почувствовать, какой омега тугой и неразъебанный. Мял круглую задницу, она была совсем белая, гораздо светлее остального тела, сжимал худые бока и вбивался, вбивался в горячее и влажное нутро.
Рыжий конечно же оттрахал его со сцепкой и, пока они лежали, все никак не мог перестать гладить и трогать омегу, до того тот был славный.

Потом он оставил его ребятам, пусть тоже порадуются.
— Если сдохнет под кем — самого омегой сделаю, — пригрозил Рыжий и вышел из камеры, решив прийти еще разок после обеда.

Но когда он вновь вспомнил об омеге, в камере того не оказалось. Новенький нашелся в душе, разложенный на лавке в окружении столпившихся альф. Рыжий пнул парочку и беспрепятственно подошел. Омега лежал на спине, бедра и плечи его были в синяках, а шея искусана до крови. Глаза оставались закрытыми, неудивительно, ресницы-то слиплись от спермы. Омега весь был обдрочен с головы до ног.

— Блядь! — прочувствованно сказал Рыжий, и все отступили на шаг.
Кравец, тупой здоровяк, подтащил шланг.
— Он живой, босс, дышит, мы проверяем все время, — принялся оправдываться Кравец. Омега закашлялся под струей воды и со стоном попробовал свести колени. — Видишь, живой.
— Пошли нахуй отсюда, концерт окончен, — Рыжий двинул Кравецу в ухо для доходчивости.

Все засобирались на выход, Рыжий поднял с пола чью-то куртку и швырнул омеге. Тот умудрился-таки подняться и даже замотался в куртку, она как раз прикрыла ему зад. И Рыжий наконец-то увидел, какие у омеги глаза: светло-голубые, с темным ободком. И показалось еще, что рот с одной стороны надорван, но нет, просто ссадина. Когда омега переступил босыми ногами, из-под куртки потекло розоватое.
— Пиздуй в лазарет, потом ко мне придешь, — громко сказал Рыжий, а потом подумал и отправил Дино и ребят проводить его. Заебет еще кто-нибудь по дороге, Рыжего боялись, конечно, но за всеми-то не уследишь.

Сразу после подъема Лукас, так звали омегу, приходил к нему в камеру, и Рыжий ему присовывал по-быстрому. После завтрака Лукас шел трудиться в архив, Рыжий его туда пристроил, отбашляв сержанту. Ведь омеги не созданы для работы, а в архиве самое то — перекладывай себе бумажки, жди обеда, а потом ужина. Ну и жопу подставляй, конечно. Рыжий и тут не прогадал: все как-то быстро уяснили, что омега принадлежит ему, и четко отстегивали за пользование. К вечеру Лукас обычно еле ноги переставлял, но не жаловался, он вообще не разговаривал почти.

Однажды перед отбоем Рыжий его пожалел:
— Если больше десяти человек в день выебут, мне жалуйся.
Лукас кивнул и начал раздеваться. Правильно, зачем бы еще его звали.
— Ты погоди, — мягко сказал Рыжий, чтобы не напугать. — Давай помедленней.

Рука, тянущая молнию, замерла на мгновение, а потом снова двинулась вниз. Лукас совсем исхудал, хоть кормили его нормально, Рыжий даже витамины для него купил. И синяки не сходили с тела, а уж задница была вся ими покрыта. Рыжий не выдержал, дернул его за руку, заваливая на кровать и подминая, начал вылизывать шею и нюхать, он всегда так делал, прежде чем вставить. Жопа у Лукаса больше не была тесной, но все равно драть его было охуенно. И пах омега все слаще с каждым днем, а еще сообразил смазывать себя заранее, после того как его отодрали пару раз без подготовки. Не все же такие нежные, как Рыжий.

Он сбавил темп и перевернул Лукаса на спину, не вынимая. Тот плакал, он часто плакал, когда его ебли, но сейчас точно не от боли: член у Лукаса торчал вполне возбужденно.
— Ох, детка, да ты меня хочешь, — изменившимся голосом сказал Рыжий и вжарил с новой силой.
Лукас закричал и выгнулся. В тот раз он впервые кончил под Рыжим, и стал таким расслабленным и томным. Рыжий усадил его на колени спиной к себе — дотрахивать. У него это любимая поза для сцепки была, так партнер сильнее всего насаживался на хуй.

А когда Рыжий кончил, Лукас вдруг заговорил с ним, ну, по-настоящему заговорил, а не просто "да-нет". Откинул голову ему на плечо и зашептал:
— Рыжий... ты же торгуешь этим всяким... запрещенным... достать можешь... У меня течка вот-вот, если бы противозачаточные... Я не могу тут залететь, пожалуйста.
Рыжему каждое слово отдавалось под ребрами.
— Не ссы, не залетишь. Достану тебе.

Он помял Лукасу живот, как будто хотел там нащупать собственный член. Мысли путались. Течка... залеты... Лукас же во время течки под всеми кончать начнет, как блядь.
— Блядина, — Рыжий нежно обнял его, — давалочка моя. Так когда у тебя течка?
— Через дня три-четыре, — Лукас поерзал на нем, как будто хотел заново возбудить. Настоящий омега, роскошный, жадный до траха.
— Кайфуешь, — самодовольно сказал Рыжий. — Покрути еще задницей. Ох... Так вот, послезавтра пойдем в рабочий цех, вываляем тебя в стружке. От нее сыпь такая, как чесотка здешняя, тебя в медизолятор сразу запрут. А я договорюсь с доком, чтобы тебя там до конца течки продержали.
— А почему никто в этой стружке все время не валяется? — удивился Лукас. Дурашка же, как все омеги.
— А потому, что она только на новеньких действует, потом привыкаешь.

С изолятором Рыжий все провернул как по нотам. Утром он собственноручно натер Лукасу бока и спину стружкой, специально старался не царапать сильно, жалел его почему-то аж до комка в горле. А после обеда тот уже сидел в закрытом боксе. Только вот с капельницей заминка вышла, Лукас как увидел, побледнел весь, а когда док к нему с иглой приблизился, отбиваться начал.

— Надо обязательно, — объяснял док, а Рыжий держал. — Если это не чесотка, а сами знаете что, надо детокс капать. А то дней пять будет зудеть.
— Пусть зудит! — дернулся Лукас. — Рыжий, не делай этого со мной, я не могу переносить...
— Да что тут переносить-то, ты ж и не такое терпел, — не понял Рыжий.
— Я уколов боюсь, иголок и всего такого, — умоляюще зашептал Лукас, больше не пытаясь вырваться.
— Может, привязать? — вздохнул док.
Лукас замотал головой.
— Я подержу, — Рыжему пришлось перехватить его поудобнее, и пока док возился, он все время уговаривал Лукаса, как будто ребенка: — Тихо-тихо, это быстро, потерпишь, как комарик укусит.
— Он без сознания, — док соединил введенную иглу с трубкой капельницы. — Но так даже лучше.
Рыжий просидел рядом три часа, пока не закончили капать. Лукас все это время спал, док ему что-то вколол в другую руку, только на секунду очнулся, когда док иглу втыкал. И произнес испуганно: "Не надо, Каин", а потом опять отрубился. Рыжий этого Каина сразу возненавидел. А еще он разглядел у Лукаса на сгибе руки характерные следы, странно, ведь наркоманом тот определенно не был. Может, лечился от чего-нибудь, долго в больнице лежал. Или в роддоме, омега же, наверняка у него и дети есть...

А на следующий день Лукас потек. Рыжий пробрался к нему в медблок, развлечение недешевым вышло, но оно того стоило. Лукас совершенно не в себе был, стонал и выгибался в его руках, подставлялся под ласки и просил еще. И пах одуряюще, только от запаха можно было кончить. Рыжий спустил в него несколько раз без передышки и подумал о том, что сидеть ему осталось два года. А Лукасу — четыре с половиной. Надо придумать, как его вытащить. Может, трахнуть без таблеток перед освобождением, а там беременного переведут в омежью тюрьму. Это было бы идеально.

После капельницы на руке Лукаса остался еще один синяк, прямо на сгибе, Рыжий и там облизал, и плечо, и подмышку.
— Как же ты ночью без меня будешь, детка.
— Скучать буду, — Лукас лежал на нем, раздвинув ноги и упираясь коленями по обе стороны. — Придешь завтра?
Рыжий провел снизу вверх по его спине, оглаживая все позвоночки, они так хорошо прощупывались. Слегка сдавил шею:
— Кто такой Каин?
— Без понятия, — Лукас дернул плечом, и Рыжий надавил сильнее:
— Не дури.
— Ай... мой бывший это, ну хватит, пожалуйста...
Рыжий еще немного нажал, чтобы тот запомнил, как врать, и отпустил:
— Не бойся его больше, понял.
— Я и не боюсь, — Лукас потер шею и влажно глянул из-под ресниц.
— Не пизди, тебя же насквозь видно. Замяли, ладно, — невозможно было на него злиться. — У тебя дети есть?
— Четверо, — вздохнул Лукас.
— Может, у тебя еще и муж есть? — ревниво спросил Рыжий, до того неприятно про детей было слышать.
— Сейчас нету, — заерзал Лукас, опять трахаться захотел, давалочка ненасытная. Ну, Рыжий уже и сам был не прочь повторить.

Все это ему никогда не удастся забыть, изолятор в медблоке, скрипучую железную кровать и горячее узкое тело на ней, и задницу, и жадный рот Лукаса. Рыжий его со второго дня здесь взасос целовал, как будто не шалаву общую, а своего омегу. Но ведь так и будет, когда они освободятся.

Он сказал об этом Лукасу, а тот аж вскинулся от обиды:
— Два года?! Да я сдохну здесь.
— Я тебя не могу все время прятать, пойми ты своим недоделанным мозгом.
— Ты!..
Рыжий влепил ему оплеуху вполсилы, какой смысл пытаться что-то объяснить омеге. Лукас отполз в угол и съежился там.
— Что ты там сказать мне хотел, — шагнул к нему Рыжий.
— Ничего, — тот вжался в стену, а потом вдруг перестал закрываться руками, даже заулыбался, трогая разбитую губу: — А позвонить мне можно будет, с детьми поговорить?
— Говно вопрос, устроим, — подмигнул Рыжий. Он никогда на омег долго зла не держал, а Лукаса вообще сразу прощал.

Он притащил ему телефон дока, тот разрешил попользоваться, хоть это и было против правил. Только странный разговор какой-то вышел, Лукас прижимал трубку к уху и плакал: "Я здесь умру, не выживу, не могу больше, прости..."
Рыжий забрал у него телефон:
— Нечего детей расстраивать, хватит, — и опять завалил в койку. Недолго ведь осталось им кайфовать вдвоем.

Рыжий Лукаса до полного изнеможения в тот раз драл, до шума в ушах и кругов перед глазами. Никогда раньше он так не трахался, но ведь и омег ему таких не попадалось. А потом Лукас пристроился на его груди и сопел еле слышно, вздыхал во сне и бормотал. Рыжий привык уже, что тот беспокойно спит. "Все равно вытащу, — думал он, перебирая его волосы. — И узнаю, кому звонил".

И узнал, только не так, как хотелось бы.

В их изолятор в медблоке ворвался сперва пересравшийся док, а за ним, икая и матерясь, влетел дежурный сержант.
— Блядь, устроили тут!..
— Быстрее, шмон сейчас будет, — поддакнул док и заговорил быстро-быстро: — Пизда всем, начальство какое-то приехало, зачем — никто не знает.
— За этим вот, — сержант ткнул в Лукаса пальцем. — По камерам, живо.

Но они не успели, конечно же, вслед за сержантом и доком в изолятор навалило еще народу, важная шишка какая-то с охраной. Рыжему охрана тут же зарядила под дых и потом с ноги, так что теперь он валялся на полу, судорожно пытаясь вдохнуть.
— Каин, — сказал Лукас своим этим блядским голосом.
Тогда Рыжий решил, что все. Кончат его сейчас походу, а может, и Лукаса тоже. Рыжий бы убил за измену.
— Пошли, — безразлично ответил Каин, махнув рукой охране, и те принялись пиздить Рыжего, но лениво так, не всерьез.
А Лукас ничего не сказал больше, даже не взглянул в его сторону, молча приблизившись к своему Каину. Это последнее, что Рыжий помнил, а жаль, хотелось бы помнить только Лукаса, как тот прижимается к нему после траха и просит вставить еще.

Каин

"Я здесь умру, не выживу, не могу больше, прости..."
Всего на одну секунду он представил, как бросает Лукаса в тюрьме среди альф-уголовников, под чужим именем, незаконно осужденного почти на пять лет. Каин сжал комм в руке и с трудом выдохнул. Он так ждал этого звонка, просыпался среди ночи в холодном поту — вдруг Лукас уже мертв — и умирал днем от желания поехать к нему. Но держался, иначе все это не имело смысла.

Ведь в последний раз Лукас оставил его навсегда. Не было ни ночных звонков, ни внезапных просьб избавить от назойливых ухажеров, ни секса во время прощальной ссоры. Лукас просто сложил в чемодан немного личных вещей и ушел в приют для омег. Каин умолял его вернуться ради их любви, ради детей, но Лукас как издевался над ним, каждый раз отвечая отказом.

В марте Каину удалось подловить Лукаса, когда тот вышел в магазин из приюта. По сладкому омежьему запаху Каин сразу понял, что у Лукаса течка, поэтому он без разговоров запихал его в джип и увез за город. "Я тебя не люблю и никогда не вернусь, — равнодушно говорил Лукас и смотрел чужим взглядом. Его запах сводил с ума. — Отвези меня обратно". Каин трахнул его в машине, текущего и податливого, все время твердящего "нет". Такого он его тоже любил.

На следующий день Лукас подал на развод, и тогда Каин вспомнил, что перед омегами нельзя демонстрировать свою слабость. Особенно перед такими, как Лукас.

Именно тогда он и придумал, как наказать бывшего уже мужа. Оставалось только договориться с Джертом Цингером, давним приятелем и начальником Хельсигборской тюрьмы. Дельце было грязное, конечно, но и простое, как палец, и Джерт согласился, слишком уж многим был ему обязан. И в начале лета Лукас отправился в тюрьму вместо другого человека, Лукаса Дзирта, ныне покойного. Каин виделся с ним уже после ареста, предлагал помощь, но Лукас бесился и не хотел ничего слушать, грозился нажаловаться Ханцу и предать гласности эту историю. "Я тебя убью тогда", — пообещал Каин, и Лукас затих, поверил, наверное.

— Запер бы его в подвале или еще где, на строптивых омег безотказно действует, — Джерт смеялся, провожая его до машины.
Каин отлично понимал, что тот боится. И не стал объяснять, что подвал тут не помог бы, ведь нельзя захотеть вернуться к кому-то, сидя в подвале, из подвала можно только пытаться бежать.
— Это не затянется надолго, дружище, два-три дня, максимум неделя.

Оказалось — месяц.

Сразу после звонка Каин бросился в гараж, а потом вспомнил, что рассказывал ему Джерт. Конечно же Каин интересовался, как у Лукаса дела, и был в курсе, что тот удачно налез на хуй к местному авторитету. Уж это он умел в совершенстве. Каин решил взять с собой двоих ребят из спецотдела, надежных и исполнительных, чтобы не мараться самому.

— Так отпиздить просто или убить, — поинтересовался Ганс, выслушав его указания, они только что выехали на Хельсигборскую трассу.
— Не знаю, как пойдет, — мрачно ответил Каин, обгоняя фуру по встречке. Он решил для себя, что если Лукас скажет хоть слово в защиту своего уголовника — тому не жить. И если пожалуется — тоже.

Когда они прибыли, Джерт первым делом утащил его к себе в кабинет.
— Я забираю Лукаса, — нетерпеливо дернулся Каин.
— Тут такое дело, человечек один хороший проходит по вашему ведомству, — Джерт щедро плеснул себе в кофе коньяк. — Будешь?
— Давай.
— Подстраховать бы надо.
Каин уставился на него в упор и, только когда Джерт отвел в сторону взгляд, сказал:
— Разберемся. Где Лукас?
— В медизоляторе развлекается, я не вмешивался, как ты и хотел. Сказать, чтоб привели?
— Не надо, я сам его заберу оттуда.
Нужно было увидеть все своими глазами.

Лукас остался таким же красивым, хоть тюрьма и впечаталась в него синяками и припухшим ртом, и еще какой-то общей истонченностью. В изоляторе пахло течкой, сексом, Лукасом, его потом и спермой, Каин отчетливо чуял все эти запахи. Лукас звонил ему между трахом? Или может быть даже в процессе, сидя на члене у этого... Каин указал Гансу на рыжего зека и обернулся к Лукасу:
— Пошли.

Он накинул ему на плечи свой легкий пиджак и обнял одной рукой. Лукас дрожал и не смел поднять взгляд, как и положено омеге. Зря Каин его распустил когда-то, теперь все будет по-правильному.

— Куда мы едем, — спросил Лукас в машине. Каин сел назад рядом с ним и притянул к себе:
— А куда ты хочешь?
— Домой, к детям, — поежился Лукас.
— Вспомнил о них, да, — с тихой злобой сказал Каин, любуясь его профилем. — Старшие в спортивном лагере, а малыши у твоих родителей. И все волнуются за тебя, кстати.
— Так рассказал бы им, что со мной случилось, — вскинулся Лукас, — чтобы не волновались.
Каин ударил его по щеке без замаха и услышал, как клацнули зубы:
— Я ведь могу передумать и вернуть тебя в тюрьму в любой момент, так что думай хорошенько, прежде чем открывать рот.
— Прости, — Лукас устало закрыл глаза. — Прости пожалуйста.
— Просто не давай мне повода.

Лукас кивнул и замер, ускользая от него, и Каин ударил его еще раз:
— Ты меня не слушаешь.
— Я слушаю, Каин, слушаю, — прошептал тот, рот его окрасился алым, но Лукас не обращал внимания. Точно так же он и сперму с губ не стирал.
— Мы снова зарегистрируем брак.
— Да, Каин.
— Тебя осмотрят в одной клинике и если что... устранят неприятные последствия.
— Нет никаких последствий, — Лукас вдруг придвинулся и положил голову ему на колени, пачкая брюки кровью.
— Ты со мной споришь?
— Нет-нет, все как ты скажешь.
Каин погладил его по волосам. Он отлично помнил, как Лукас боится уколов и всяких медицинских процедур, стоило просто показать шприц, и Лукас готов был биться в истерике. Когда-то Каин думал, что сможет воспользоваться этим страхом, сможет воздействовать на Лукаса так. Еще одна ошибка.

Дома он сразу отправил его под душ и принялся ждать. Но Лукас все не спускался, и Каин поднялся наверх, испугавшись, мало ли что придет в голову взбалмошному омеге. В ванной шумела вода.
— Лукас, — он треснул по двери кулаком.
Тишина.

Каин сходил за топором и молча рубанул по двери рядом с замком. Пробил с шести ударов, хорошая была дверь, натуральное дерево.

В ванной клубился пар, Лукас забился в угол и смотрел только на топор в руке Каина.
— Вставай, — приказал Каин.
— Нет!.. Не делай этого, не надо! — крикнул Лукас, скользя пятками по черной плитке, которую сам выбирал. Как давно это было, Каин вдруг вспомнил: Лукас прикладывает образцы к стенам, "посмотри, дорогой, черный — такой интересный цвет, на нем кровищи не видно", и смеется. Подросшие Аксель и Дитер спорят с ним, они хотят, чтобы все вокруг было розовым.

— Я не разрешал тебе закрываться, — Каин пошевелил топором и повторил: — Вставай.
Лукас подполз к нему на четвереньках и уткнулся головой в колени. Совсем как Каин ему когда-то, идиот, надо было сразу вести себя пожестче. Он потащил Лукаса в спальню, и по дороге тот вывернулся из его руки, голый и мокрый, и попытался удрать, но Каин догнал его и повалил на пол.

— Не надо, — забился под ним Лукас, — Каин, тебя же посадят, подумай, что станет с детьми.
— С чего это вдруг, — прищурился Каин, заломив ему руки за спину.
— За убийство, — прошептал Лукас. — Я люблю тебя, пожалуйста, очень люблю, не убивай меня.
— Я тоже тебя люблю, — Каин поцеловал его в висок, он совсем не злился, просто чувствовал невыносимую муку, глядя на Лукаса, но без него было еще хуже. — Ты так плохо себя ведешь.
— Тогда накажи меня, — только Лукас умел так плакать, не всхлипывая и не кривя лицо.
— Иди в спальню.

Каин отнес топор на место и выдернул ремень из брюк. Лукас уже ждал его, стоя раком на их широкой кровати, он был весь в синяках и подживших ссадинах, просто сцена из порнофильма.
— На пол, на четвереньки, — скомандовал Каин.

Лукас беспрекословно послушался. Каин обошел его несколько раз, поигрывая ремнем, наказание прежде всего, а удовольствие потом. Ведь Лукас сам этого хочет, это он начал все эти игрища, попросив отшлепать его хотя бы разочек, в шутку. Это случилось сразу после рождения Дитера, второго их сына. Видимо, Каин бил недостаточно сильно, потому что Лукас сбежал спустя несколько месяцев.

— Сколько ударов ты заслужил, — холодно спросил Каин, расстегивая штаны, чтобы не давили на стоящий член.
— П-пять, — неуверенно сказал Лукас.
— Хорошо.
Каин всыпал ему пять ударов, а потом добавил еще пять от себя, отшвырнул ремень и вставил. Оказалось, что Лукас успел смазать задницу, пока ждал его в спальне, мечтал, наверное, как ему засадят. И так стонал и подмахивал, Каин даже не сразу заметил, что тот совсем не возбужден. Но так он принадлежал ему даже полнее, ведь теперь Лукас старался только для него.

Через два дня они подали заявление о регистрации брака, и сразу после этого Каин отвез Лукаса в клинику. Там у него взяли мазки и кровь на анализ, Лукас вышел из кабинета доктора, держа направления в руках, и обессиленно прислонился к Каину:
— Страшно...
— Не вздумай устроить концерт, дорогой. Если хочешь, я могу пойти с тобой.
— Хочу.
И Лукас все вытерпел, только побледнел и отвернулся, когда у него брали кровь из вены.
— Ты мне очень нравишься таким, — Каин поцеловал его в уголок рта.
— Каким?
— Послушным.
Лукас улыбнулся ему как из-подо льда:
— Давай погуляем немного.

Каин отвез его в парк, кормить уток.
— Помнишь, как Аксель свалился в воду с моста, — Лукас механически крошил булку в воду. Раньше они часто тут бывали с детьми.
— Он специально прыгнул, — Каин обнял его сзади и притерся к заднице. — Хотел посмотреть, что будет, он мне признался потом.
— Ты его бил?
— Нет, — Каин вдохнул глубоко, от Лукаса пахло горьковатой туалетной водой и, разумеется, сексом. — Я бью только тебя.
— Хорошо.
— Ты же сам нарываешься, сам хочешь...
— Хочу, — согласился Лукас. — Поехали домой.
Каин развернул его к себе и обхватил руками лицо:
— Ты вернулся ко мне, я знал, что ты вернешься.
— Вернулся, — подтвердил Лукас и выбросил остатки булки в пруд.

Рагнар

Конечно же Рагнар сразу узнал Лукаса, хоть тот сильно изменился. Единственный омега на их потоке, как же его было не узнать. Они даже немного дружили, благодаря тому, наверное, что им обоим было чуть больше тридцати лет, остальные студенты были все младше. Год назад Рагнар получал вторую специальность в психиатрии, а Лукас вернулся в университет, чтобы продолжить учебу после долгого перерыва. Впрочем, может Рагнару и казалось, что они они дружили, Лукас со всеми хорошо общался. Он был таким замечательным омегой — милым и утонченно-воспитанным.

Рагнар даже мечтал иногда, что летом им удастся попасть на практику в одну клинику. С Лукасом рядом было бы так приятно работать. Однако летом тот исчез, никому ничего не сказав. Рагнар звонил ему несколько раз, но телефон был всегда отключен.

— Лукас!
Лукас обернулся, надменно приподнимая бровь, и Рагнар подумал, что обознался — таким незнакомым и холеным стало его лицо, а взгляд ничего не выражал. Но все же это был Лукас, хоть он молчал так долго, что показалось, будто он не помнит бывшего однокашника.
— Рагнар Торнберг, — наконец сказал Лукас и вежливо наклонил голову, — давно не виделись.
— Лукас, — улыбнулся Рагнар, игнорируя его безразлично-светский тон, — где же ты был? Удалось оторвать практику в экзотичном местечке?
— Да... особо экзотичном, — слегка усмехнулся Лукас и поправил шарф. На шее у него мелькнула черная брачная ленточка, а улыбка не отразилась в глазах. — Приятно было повидаться, Рагнар.
— Постой, не уходи, — Рагнар поднял руки ладонями вперед в извечном жесте добрых намерений. — Давай поболтаем хоть пять минут. Клянусь, я ничего не буду спрашивать о тебе.
И он кивнул на крохотную кафетерию, пристроившуюся на террасе торгового центра, в котором они встретились.

— Не будешь ничего спрашивать, вот как? — глаза Лукаса слегка ожили, когда он пристально вглядывался в лицо Рагнара, а потом снова погасли. — В таком случае, полагаю, ты и так узнал слишком много.
Рагнар слегка пожал плечами, готовый к тому, что Лукас сейчас уйдет, но тот все медлил. И тогда Рагнар легко прикоснулся к его локтю, а другой рукой сделал приглашающий жест. И Лукас поддался.

Обрадованный Рагнар заказал им кофе с пирожными и принялся трепаться об однокурсниках. Кто чем сейчас занимается, а еще вспоминать смешные случаи из прошлого. И скоро Лукас заулыбался и слегка раскраснелся, став похожим на себя прежнего. В эти минуты он казался Рагнару самым милым омегой на свете.
— Я в Центральной клинике работаю, в онкологии, — сказал Рагнар уже под конец встречи, — приходи тоже к нам.
— Разве что пациентом, — ответил Лукас, снова заледеневая. — Муж против того, чтобы я на чужие гениталии глазел.
— Вот как, — Рагнар перевернул его руку ладонью вверх, и пальцы Лукаса нервно вздрогнули — как пойманная птица. Но руку отнимать он не стал, — и какой он, твой муж, богатый и красивый?

Когда-то они все спрашивали Лукаса — за кого бы тот вышел замуж. И Лукас смеялся — за богатого и красивого. И каждый из ребят их компании отвечал: "я очень красивый и богатый, Лукас".

— Да, — сказал Лукас, все так же не отнимая руки. — Из старого дворянского рода.
— Я тоже богатый и красивый, — засмеялся Рагнар. — А среди моих предков были конунги.
— Заметно, — Лукас мягко освободился и встал. — Рад был повидаться, Рагнар.
— Ты будешь не против, если я тебе позвоню? Как-нибудь на следующей неделе?
Лукас небрежно кивнул, уходя.

В следующий раз они встретились в спортивном клубе — и снова мило болтали в кафе. Рагнар рассказывал о своих пациентах, многие из них проявляли удивительное чувство юмора на пороге смерти.

А позже Рагнар купил членство в том же клубе, и они стали видеться два-три раза в неделю. Лукас всегда был такой скромный в спортзале, в темных костюмчиках с длинными рукавами и штанами. Не то, что многие другие омеги, одевающие нечто совершенно непотребное, в обтяжку и с вырезами, как будто не заниматься пришли, а на съем.

Рагнар привык к этим встречам и ждал их с особым нетерпением, хотя они даже не целовались. Но постепенно Лукас стал для него главным из всех омег, за которыми он непринужденно волочился, как и подобало одинокому альфе.

— Ты же на психиатра учился, — как-то спросил Лукас, — что же в онкологии делаешь?
— Вторая специальность, в онкологии часто нужно бывает, — отозвался Рагнар.
Лукас как-то болезненно искривил губы:
— Хороший ты парень, Рагнар. Я сразу это понял. Знаешь, как?
— Не знаю, — сказал Рагнар, наблюдая, как подрагивают пальцы Лукаса — худые и длинные, с совершенной формы ногтями, они всегда завораживали его.
— По чувству скуки. Хорошие парни ужасно скучные.
Рагнар встал и склонился над ним. Лукас замер, глядя в стол, его полуопущенные веки мелко подрагивали, а лицо стало белым. Рагнар давно заметил, что он боялся резких движений, хоть и пытался скрывать это.
— Ясно, — сказал Рагнар и отстранился. — До свидания.
Лукас не изменил позы и не пошевелился, всем своим видом провоцируя разбить это свое молчание.

Рагнара задел этот странный омежий выпад — что тот хотел сказать? Что их редкие встречи на самом деле ему наскучили? Или наоборот — что их призрачные отношения развиваются слишком медленно? А может, это была завуалированная просьба "ударь меня"? Лукас был загадкой, которую доставляло удовольствие постоянно разгадывать.

Нетрудно было догадаться, что муж бил его. Жертв постоянного насилия почти всегда видно профессиональному взгляду, даже если они изо всех сил скрываются. По приступам страха при внезапном нарушении личного пространства. По невольному жесту защиты при малейшей агрессии, по тому, как они ежатся и морщатся, если поднести руку к лицу.

Лукас именно скрывался, он старательно носил маску, ту холодную маску светскости, которой на нем не было в университетский период их знакомства. Все время носил и все время ронял, обнажая ранимое и трепещущее нутро. Как будто нарочно дразнил.

Через три дня Рагнар снова встретил его в спортзале. Лукас увидел его и опустил голову, делая вид, что изучает показания тренажера. Рагнар, помедлив, ушел в бассейн — не приставать же к человеку во время тренировки. Пристать очень хотелось.

После он зашел в их любимое кафе и увидел Лукаса. Тот медленно ел пирожное и снисходительно прислушивался к трепу двух альф за соседним столиком. Альфы усиленно привлекали внимание.
— Привет, — подошел к нему Рагнар, и альфы заткнулись, меряя его злобными взглядами.
— Привет, — усмехнулся Лукас. — Больше не обижаешься?
— Почему-то считается, что чувства альф ничего не стоят, — заметил Рагнар, садясь. — Может это и правда. Что мы влюбляемся в любого омегу, проявившего к нам малейший интерес. Человеческий интерес, а не просто потрахаться. Дешевые чувства, не стоящие внимания. Но для нас они совсем недешевы.
— Прости, — снова усмехнулся Лукас, на этот раз как-то криво. — Ты в меня влюбился? Кажется, я не давал повода.
— Конечно влюбился, — широко улыбнулся Рагнар. — Разве это не видно?
Лукас долго смотрел ему в лицо, и в его глазах Рагнар видел усталость и горечь. Или ему так только казалось.

— Ты врешь мне прямо в глаза, — тихо сказал Лукас, — ваша вечная мартовская песня о любви. А казался мне таким достойным.
— И скучным, — вставил Рагнар.
— Почему-то считается, что чувства омег ничего не стоят, — ответил Лукас. — Может это и правда. Что они происходят от нашей глупости. Дешевые чувства, не стоящие внимания. Но для нас они совсем недешевы.
— Ты считаешь себя глупым?
— Сейчас ты скажешь, что я совсем не глупый, даже умный. Не то, что другие омеги.
— Тебе говорили это так часто, что ты поверил? — Рагнар взял его за руку и провел кончиком пальца по ладони. Единственная ласка, которую Рагнар позволял себе с ним, и Лукасу она заметно нравилась. Или он был всегда таким чувствительным. — Пойдешь со мной на свидание вечером?

Глаза у Лукаса были красивые, светло-синие с темной каемкой, из-за этой каемки казалось, что они сияют.

— Вечером не могу, — прошептал он, опуская взгляд. — У меня же семья. Муж. Дети.
— Неужели муж каждый вечер дома?
Лукас снова на него поглядел — устало и тоскливо:
— Я скажу... когда не будет.
"Я в сто раз лучше твоего ублюдка мужа, — подумал Рагнар, — и я докажу тебе это. Скоро ты даже его имя забудешь".
— Скажи сейчас, ты же знаешь.
— В пятницу вечером. Они всегда пьют по пятницам с друзьями, — сдался Лукас. — Они пьют, а мы поебемся, — он встал и кивнул: — До пятницы, Рагнар.

В пятницу они договорились встретиться в очередном торговом центре. Рагнар сбегал в шоколадницу за любимым пирожным Лукаса, потом часа пол бродил по парковке. Лукас задерживался, и Рагнар волновался — неужели кинул?

— Извини, дети задержали, — сказал Лукас, выходя из маленького черного купе.
— Идем ко мне, — Рагнар притронулся к его спине, завлекая в свой джип.
— Давай на заднее сиденье, — остановился Лукас, — заодно и потрахаемся сразу по-быстрому.
Рагнар с улыбкой открыл перед ним дверцу.

— Как можно, секс на первом свидании, — сказал он, садясь за руль, и поглядел в зеркало заднего вида.
Но Лукас не сердился и не возмущался, он просто утомленно закрыл глаза и откинулся в кресле.
— Поедем в один клуб, тебе будет интересно.
— Ты полагаешь?
— Хочешь пирожное? — Рагнар протянул ему белую коробочку, перевязанную алой лентой.
— Спасибо, — вежливо улыбнулся Лукас, — ты такой милый.

На стоянке у клуба Рагнар достал из бардачка две черные маски, кожаную себе и бархатную Лукасу.
— Зачем это, мы идем на маскарад? — удивился Лукас, но маску надел.
— Это просто анонимный клуб, — подмигнул ему Рагнар, — даже без вывески.

Рагнар подошел к глухой двери и приложил руку к сканеру. Дверь распахнулась, на краю зрения мелькнула мощная фигура охранника и слилась с обстановкой. Внутри было темно, на стенах играли блики от настоящих масляных ламп. В гардеробе тихо переговаривалась парочка гостей — приличного вида альфа и тонкий голый омежка в ошейнике.
— Вижу, здесь своя атмосфера, — сказал Лукас, голос его заметно дрогнул. — Куда ты меня привел, Рагнар, в бордель?
Рагнар прижал палец к его губам:
— Не говори так. Это не бордель, а закрытый клуб.
— Мне раздеваться догола?
— Нет, — засмеялся Рагнар и стиснул его плечо. И ощутил, что Лукаса всего трясет. — Не волнуйся, дорогой, мы просто поедим и посмотрим представление. Клянусь, ничего не случится против твоей воли.
— Хорошо... хорошо, — Лукас неловко потянул свою пуговицу, пальцы его дрожали, и Рагнар отвел его руки в стороны и принялся медленно расстегивать пальто.
Синие глаза Лукаса смотрели на него так тревожно сквозь прорези маски, что Рагнар не удержался и легонько поцеловал его в губы. Лукас пах так тонко — омежьей сладостью, горечью одеколона и пьянящим страхом.

— Здесь есть и альфы... голые, — сказал Лукас уже в зале.
— Конечно, — Рагнар подвел его к столику и поцеловал руку, отодвигая стул, — все одеваются как хотят. Или не одеваются.
— И ошейники? Тоже сами на себя надевают? — бледно усмехнулся Лукас.
Рагнар молча сел за стол и принялся изучать меню.
— Это же БДСМ-клуб, Рагнар? Ты думаешь, мне понравится такое? Я не люблю боль. И боюсь ее.
Рагнар встал, и Лукас замер, опустив глаза.
— Давай поменяем столик, дорогой, — он кивнул на нишу с диванчиками. — Там будет не такой хороший вид, но зато гораздо уютнее.
Лукас кивнул, сглотнув.

На диванчике Рагнар осторожно обнял Лукаса и прошептал на ухо:
— Я никогда не причиню тебе боли. Не более того, что ты сам попросишь.
— Я не попрошу, — едва слышно ответил Лукас, и Рагнар улыбнулся в темноте: какой непокорный и гордый омежка.

Он гладил Лукаса по плечам и спине, прижимая к себе, осторожно целовал волосы и шею. И скоро Лукас расслабился, перестал трястись и прильнул к нему, потянувшись за поцелуем. Рагнар приник к его губам, почти растворяясь в восхитительном ощущении его тепла, дыхания и жизни. Самый первый их настоящий поцелуй длился всего лишь минуту, а потом Рагнар с сожалением отстранился: им принесли заказанную еду.
— Улитки, — сказал Лукас. — Хорошо, что не это ваше тухлое северное мясо. Ты же северянин?
Рагнар разделал улитку и поднес ее к губам Лукаса.
— Гадкая улитка, — сказал Лукас, прожевав.
— Что, совсем невкусная? — засмеялся Рагнар.
— Ну, что-то есть, — недовольно согласился Лукас и вдруг фыркнул: — Ты смешной.
— Ну, давай тогда улитку десертом закусим, раз тебе не понравилось.
— О боже, улитки с десертом, — улыбнулся Лукас. — Садовая клубника с улитками и сливками.
— Чего только не съешь на севере, — отозвался Рагнар, а потом показал на одну из круглых сцен: — Смотри, ребята решили начать. Два альфы, специально как для тебя, дорогой.
— Я не такой, как все омеги, — сказал Лукас с иронией. — Я не люблю порнуху с альфами.
— О да, ты такой особенный.

Обнаженного альфу на сцене прикрутили к станку, а потом принялись охаживать плетью. Черные хвосты скользили по мускулистым бедрам и ягодицам, жалили спину и даже забирались между ног — к поджатым яйцам. Альфа вскрикивал и выгибался, непроизвольно пытаясь уйти от ударов.
— У него стоит, — прошептал Лукас и ощутимо вздрогнул — альфу на сцене в очередной раз ударили по паху.
Альфа громко взвыл.

— У тебя тоже стоит, — тихо сказал Рагнар, мимолетно прикоснувшись к его члену. — Нравится?
Лукас молча поежился в его объятиях.
— Хочешь попробовать?
— Отодрать альфу? — спросил Лукас, слегка отстраняясь.
Вызов в его голосе звучал почти жалобно, и Рагнар улыбнулся. Из омег никогда не получались доминанты, они были просто не созданы для этого.
— Если тебе этого хочется, дорогой. Пойдем.

Он привел Лукаса в маленькую комнату для частных сессий. Освещение здесь было получше, и Рагнар остановился, разглядывая Лукаса. Глаза у того лихорадочно горели, губы припухли, а на щеках полыхал румянец. Рагнар провел пальцем по его скуле, и Лукас невольно зажмурился.

Рагнар принялся раздеваться.
— Ты... хочешь, чтобы я тебя? — растерянно сказал Лукас.
— А кого еще, — пожал плечами Рагнар.
Он снял рубашку и подошел к станку, раскидывая руки, как на кресте. Это было нечестно — поворачиваться лицом к человеку, впервые берущемуся за плеть. Тем более, к омеге. Не говоря уже об опасности случайно получить от новичка по лицу. Но Рагнар не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за Лукасом.
— А чем? — спросил тот, оглядывая развешанные на стенде девайсы.
— Что тебе больше нравится, — улыбнулся Рагнар и тут же раскаялся в своих словах: Лукас потянулся к кнуту.
Вредный омега испытывал его на прочность или на самом деле не знал о свойствах кнута?

Рагнар откинулся и продел руки в петли держателей. Вот будет смешно, если Лукас сейчас затянет ремни и отдерет его кнутом до полусмерти.

— Мне начинать? — спросил Лукас.
— Начинай.
Лукас неловко замахнулся и ударил. Удар вышел слабый, но Рагнара все равно обожгло болью. Еще и кончик кнута попал как раз на сосок. Рагнар судорожно вдохнул, борясь с желанием закусить губу — не хватало еще прокусить себя.

Следующий удар был сильнее, заставив его дернуться, цепляясь за ремни. Из рассеченной кожи потекла кровь.
— Тебе это не нравится же, — сказал Лукас, со страданием глядя на кровь. — Ты совсем не возбужден.
— Да, не особо, — согласился Рагнар.
— Мне тоже совсем не нравится, — Лукас опустил руки. — Это отвратительно и страшно, и мне совершенно не хочется делать тебе больно.
— Просто у тебя нет опыта, поэтому мы и не получили удовольствие, — Рагнар мягко забрал у него кнут и положил на подставку для использованных девайсов.

Он погладил Лукаса по плечу, и тот доверчиво прижался к нему, размазывая пальцем кровь по его животу.
— Хочешь, я тебя научу получать удовольствие? — улыбнулся Рагнар.
— Научи, — грустно вздохнул Лукас. — А лучше просто выеби. Так я получу гораздо больше удовольствия.
— Все будет, дорогой, — засмеялся Рагнар, — раздевайся.

Лукас нерешительно потянул свой джемпер вверх, а потом замер:
— Ты меня ебать или бить собираешься?
— Совсем немножко пошлепаю, а потом приласкаю, — пообещал Рагнар. — Согласен?
Лукас кивнул, вид у него стал совсем несчастный. Рагнар даже глаза прикрыл на мгновение — как можно быть таким виктимным.

А еще Лукас оказался болезненно худым, словно и не занимался усердно спортом. Белая нежная кожа, выступающие косточки и позвонки, несколько синяков и тонкий шрам на ягодицах, как от недавнего удара ремнем. Рагнар обошел его кругом, разглядывая. В паху у Лукаса было все выбрито, только на лобке оставлен маленький светлый квадратик.
— Нравлюсь? — как-то неуверенно усмехнулся Лукас и переступил босыми ногами.
— Ты очень красивый, Лукас.
Рагнар провел рукой по его спине, подталкивая к станку. Лукас послушно наклонился и позволил пристегнуть себе руки. Раздвинул ноги пошире, когда Рагнар легонько шлепнул его по внутренней стороне бедер.
— Знаешь про стоп-слово? Которым ты можешь всегда остановить то, что тебе не нравится?
Лукас выбрал слово "эмболия".

— Молодец, — сказал ему Рагнар, — хорошее слово.
Он погладил Лукаса по поджавшемуся животу и захватил в горсть мягкий член.
— Не бойся.
Задница у Лукаса была замечательная, круглая и совсем не тощая. Рагнар шлепнул по ней, не замахиваясь, и на белой коже остался розоватый след. Лукас ахнул, толкнувшись ему в руку членом.
— Если хочешь кому-нибудь доставить подобного рода удовольствие, надо испытать его на себе, — сказал Рагнар, осыпая его задницу несильными шлепками. Лукас пытался поджиматься и вертеть ею, уходя от ударов, но Рагнар держал его за член, не позволяя крутиться. — Я тоже проходил через это.
Член в его руке налился и пулсьировал, теперь Лукас больше терся об него, чем пытался увернуться.

Рагнар отпустил его и опустился на колени, чтобы поцеловать его в губы. Глаза Лукаса были мокрыми от слез, а взгляд плыл.
— Не больно же? — спросил Рагнар, прикусывая его губы.
Лукас невнятно что-то промычал, страстно отвечая на поцелуй.

Рагнар поднялся и взял с полки стек с большой мягкой шлепалкой на конце.

Лукас оглянулся и дернулся:
— Нет, не надо, — всхлипнул он.
— Десять ударов и обещанная награда, дорогой.
— Нет, нет, — Лукас заизвивался, — нет, эмболия! Эмболия...
Рагнар положил стек на место.

— Все, дорогой, все, я расслышал стоп-слово с первого раза, успокойся.
Он отстегнул трясущегося Лукаса и прижал его к себе, гладя и целуя.
— Чего ты еще боишься, кроме стеков? — спросил Рагнар, когда Лукас затих.
— Иголок... А стеков я не боюсь. Просто сейчас испугался, — Лукас снова всхлипнул и потерся об него стоячим членом. — А награду я теперь не заслужил, да?
— Заслужил, пойдем, — Рагнар повел его из комнаты в общий зал.
— Постой, а одеться?
— Зачем, мы же все равно в масках. Да и неудобно мне отсасывать у тебя одетого будет.

Лукас соблазнился отсосом.

Рагнар привел его к одной из круглых сцен и поставил на постамент. Вспыхнул свет, оградив их сияющим столбом от темного зала. Постамент закрутился, позволяя всем желающим увидеть розовые ягодицы Лукаса и кровавый шрам на груди Рагнара.
— Расставь ножки пошире — сказал Рагнар, лаская его меж ягодиц. — Позволь им полюбоваться твоей красотой. Мы же наслаждались чужими представлениями.
— Ужасно стыдно, — Лукас тихонько застонал и изогнулся, расставляя ноги, член его тыкался Рагнару прямо в губы.

И Рагнар принялся его лизать и посасывать. Он самозабвенно ласкал уздечку и дырочку на конце, позволял проникать себе в самое горло и сглатывал так, желая доставить Лукасу удовольствие. Омежьи члены просто созданы для глубокого минета, как жалко что самому Рагнару никогда не испытать подобного.

Лукас громко стонал и гладил его по волосам. Он подавался назад, насаживаясь на его пальцы и вбивался в горло, совсем, кажется, забыв о зрителях. А когда Рагнар заглотнул его в очередной раз и шлепнул по ягодице, словно засаживая себе еще глубже, то Лукас вскрикнул и излился.

Рагнар подхватил утомленно опершегося на него Лукаса. Вокруг раздались сдержанные аплодисменты.
— Моего друга зовут Луис, и он первый раз с нами, — сказал Рагнар в темноту. — Спасибо.
Им похлопали еще, а потом свет погас.
— Хочешь кушать? — спросил Рагнар, помогая Лукасу спуститься со сцены.
— Да, — прошептал тот, доверчиво утыкаясь ему в шею. — Я бы сейчас всех твоих улиток съел.
— Нам должны были принести сладости и мясо, — тихо засмеялся Рагнар.

Кончив, Лукас стал тихим и ласковым, он послушно ел у Рагнара из рук и больше не язвил. Устроился в его объятиях голышом и, кажется, так и заснул бы, если бы Рагнар его не растормошил.
— Не хочу домой, — сказал Лукас, положив голову ему на плечо.
— Поехали тогда ко мне, будешь со мной жить.
Лукас замер, а потом отстранился:
— Хороший ты парень, Рагнар. Но я не могу, ты же понимаешь, семья, дети...
— Тогда пора ехать, — Рагнар потянул его за собой, — наше время закончилось.
— А мы так и не потрахались, — улыбнулся Лукас.
— Первое свидание же, — Рагнар поцеловал его в уголок губ.

***
А на следующее утро Лукас позвонил ему с незнакомого номера и прошептал:
— Рагнар, у тебя есть обезболивающие?
— Найдется.
— Привези, пожалуйста, я в зоопарке буду. Только не звони мне, — Лукас отключился, оставив его недоумевать о своих загадочных шпионских играх.

Рагнар быстренько свернул завтрак, дал детям деньги, чтоб сходили с друзьями в аквапарк, и пошел выбирать обезболивающее. На всякий случай он решил взять несколько видов — инъекцию, мазь и таблетки. Мало ли что там у Лукаса приключилось.

Зоопарк был большой, и Рагнар довольно долго бродил по нему, прежде чем нашел Лукаса. Тот стоял около вольера с обезьянами. Здоровенный альфа в сером пальто обнимал Лукаса за плечи, на руке у альфы сидел мелкий мальчишка, а еще один, лет восьми-девяти, прыгал рядом и дразнил обезьян.

Рагнар остановился в отдалении, наблюдая за Лукасом. Тот смотрел прямо перед собой и прижимал к груди забинтованную руку. Рагнар подождал немного, а когда они перешли к следующему вольеру — подошел и встал рядом. Ресницы Лукаса дрогнули, когда он заметил Рагнара.
— Я отойду в одно место, дорогой, — обратился Лукас к своему альфе и кивнул на табличку с указателем к туалетам.
— Ждем тебя здесь, — альфа потрепал его по щеке.

Рагнар прошел вслед за Лукасом и увидел, как тот завернул за угол веселенького домика, украшенного изображениями и скульптурками писающих мальчиков.
— Что случилось, Лукас?
— Болит вот, — Лукас протянул ему пораненную руку. — Ты принес таблетки?
— Да, давай я посмотрю, что у тебя там.
— Нет, — Лукас снова прижал руку к груди. — Я знаю, что там. Мне только обезболивающее нужно.
— А к врачу или в аптеку сходить не судьба было? — холодно спросил Рагнар.
Он всегда полагал, что омежьи капризы имеют под собой какую-то логику и основание, но здесь было уже совсем что-то запредельное.

— Он не позволяет, — сказал Лукас утомленно. — Сломал мне пальцы и не позволяет лечить.
— Что... Как сломал? — опешил Рагнар.
— Вот так, — хрипло засмеялся Лукас и сделал какое-то сложное движение здоровой рукой, словно что-то выдергивал или скручивал. — Хрусть и пополам.
— Дай посмотреть, — Рагнар крепко взял его за локоть.

Рагнар размотал повязку с самодельной шиной из картонки и увидел вспухшие и посиневшие пальцы, мизинец с безымянным.
— Вот дерьмо, — он вытащил из кармана пистолетный инъектор, — как это произошло?
— Он вчера рано вернулся. А я поздно.
— Проклятье. Поехали в больницу.
— Нет-нет, я не могу, — Лукас замотал головой. — Спасибо тебе, Рагнар, но мне надо идти.
— Ты сейчас пойдешь со мной в больницу, а потом будешь говорить с полицией. Твой муж настоящий псих.

— Не надо, ты не знаешь его... — шептал Лукас и оглядывался, пока Рагнар тащил его к выходу из зоопарка.
— Каин Эсхольц, генерал КДБ? Прекрасно знаю, — сказал ему Рагнар. — Мой двоюродный дядя в браке с одним из Эсхольцев.
Он распахнул дверцу машины и впихнул туда слабо упирающегося Лукаса.
— Он нас убьет, ты не понимаешь, Рагнар. Засадит в тюрьму без суда и следствия. Тебя удавят в камере, а меня заебут насмерть альфы.
— Этого никогда не случится, — улыбнулся Рагнар, выруливая на шоссе.

— Это уже случалось, Рагнар, верни меня назад, пожалуйста, — Лукас попытался схватиться за руль, и Рагнар резко свернул к обочине, останавливаясь.
— Не делай так больше, Лукас.
— Прости, — Лукас зажмурился и вжался в кресло.
— Что ты имел ввиду, когда сказал, что это уже случалось?
— Я хотел уйти, и он засунул меня в тюрьму для уголовников, сплошные альфы. А вытащил только через месяц. Забавно, да? — засмеялся Лукас. — Ты же мне не веришь, Рагнар? Думаешь, я спятил?
"Такого не может быть, — подумал Рагнар. И еще: — Только не у нас в Йотанланде. Где-нибудь на юге или востоке, но не в нашей стране."

— Это выглядит настолько чудовищной ложью, что наверняка является правдой, — сказал Рагнар. — В какую тюрьму тебя засунули?
— Хельсигборскую центральную.
— Хельсигборс — это отлично. Я сам оттуда, попрошу родичей помочь разобраться с этим. Наверняка же остались свидетели. Мы соберем доказательства и закроем твоего спятившего муженька в дурке.
— А если не соберете, то в дурке закроют меня, — сказал Лукас безразлично. — Тебе не справиться с ним, Рагнар, нас остановит патруль на улице. И засадят в комитетскую тюрьму.
— Эй, мое имя Рагнар Торнберг, и мой род один из самых влиятельных в Хельсигборсе. Все будет хорошо. А сейчас ты ляжешь на заднее сиденье и отдохнешь по дороге в клинику.

Рагнар вышел из машины, чтобы открыть Лукасу дверь. Тот больше не сопротивлялся, послушно выпил еще таблеток — обезболивающее со снотворным — и позволил себя пристегнуть.

— Так ты из этих Торнбергов, — хихикнул Лукас, когда Рагнар снова тронулся. — Которые как... как Башня Торнберг и сага о... о Свене Торнберге, конунге Хелльфольда?
— Да, — улыбнулся Рагнар, Лукаса ощутимо вело от препаратов. — Только я, конечно, не наследник. Так, один из рода. Кстати, а что насчет ваших детей? Нельзя же их оставлять в руках психа.
— Он хороший отец. Дети его больше меня любят.

Лукас заснул по дороге, и Рагнар отнес его на руках к травматологу. А потом сидел в процедурной, смотрел на его измученное лицо и хотел защитить от всего мира.
— Надеюсь это не ты довел парня до такого состояния? — спросил у него травматолог. — Я запротоколирую этот осмотр, имей ввиду.
— Конечно, дружище, — отозвался Рагнар.
— Такой красивый, — покачал головой травматолог. — И фамилия... кто бы мог подумать.

Все еще спящему Лукасу наложили гипс, и Рагнар унес его к себе. Надо было собрать вещи и забрать детей.

Уже на Хельсигборской трассе Лукас вздрогнул всем телом и проснулся. Он с недоумением оглянулся на трещащих сзади мальчишек, а потом повернулся к Рагнару:
— Куда ты меня везешь?
— В Хельсигборс. Хочешь немного пожить в Башне Торнберг? — подмигнул ему Рагнар.
— Да, — Лукас погладил свою руку. — Почти не болит. Это твои дети?
— Конечно мои, знакомьтесь, Олаф, Иоганн. Это дядя Лукас.
— Здравствуйте, Лукас, — захихикали мальчики. — Вы наш новый омега-папочка?
— Нет вроде бы, — улыбнулся Лукас и посмотрел на Рагнара: — А куда делся старый?
— Мы развелись пять лет назад, — ответил Рагнар.

Они проехали мимо полицейского поста, и Лукас судорожно вцепился в ремень.
— Все же будет хорошо, да, Рагнар? Они ничего нам не смогут сделать?
— Все будет хорошо, дорогой, я связался со своим двоюродным братом, он капитан полиции. Если будут хватать — звякнем ему.
— Хорошо, — закрыл глаза Лукас. А потом снова встрепенулся: — А почему вы развелись, он от тебя сбежал?
— Да, полюбил другого, — сказал Рагнар шепотом и склонился к Лукасу: — прямо у нас в спальне.
— О, неужели ты выгнал своего омегу?
— Пришлось.
Лукас вздохнул:
— А вдруг он не разлюбил тебя, а просто... поддался соблазну?
— Лучше не поддаваться, Лукас.
— Нет-нет, я не к тому, я никогда не буду тебе изменять.
Рагнар засмеялся:
— Я тебе верю.

До Хельсигборса было двенадцать часов быстрой езды, и они остановились на ночевку в мотеле.
— Пошлепаешь меня немножко и трахнешь? — спросил Лукас, выходя из душа. — Это же у нас второе свидание, да? Можно и трахаться значит. Или у тебя по правилам только на третьем? Только не сильно шлепай.
Рагнар, только что загнавший детей в их номер, замер, кусая губы: Лукас отбросил полотенце в сторону, улегся на кровать и задрал задницу.
— Да-да, я помню, ты боишься боли и иголок, — Рагнар сел рядом и поцеловал его в копчик, а потом провел языком вниз, к поджимающейся дырке. — Пошлепаю как-нибудь в другой раз, когда выздоровеешь.
Лукас вздохнул и пошевелил задницей:
— Никому не нужен больной заебанный омега.
— Ты мне нужен, — засмеялся Рагнар, падая на постель и с осторожностью устраивая его на себе. — Ты мне нужен любым.
— Это хорошо, — Лукас слабо улыбнулся и поцеловал его в шрам на груди. — Тогда можно я буду спать, а ты меня будешь гладить? Можешь и присунуть, мне будет приятно. Просто я очень устал.
— Ты очень сильный, столько выдержать, — сказал Рагнар, гладя его по волосам. — Отдыхай.

КОНЕЦ

@темы: слэш, кинк-фест, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 12: КОНЕЦ

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: закончено
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. МПРЕГ.
Визуализация героев здесь и здесь

— А хотите, мы вас пораньше выпишем, — сказал улыбчивый доктор, тот самый, который у него роды принимал.
— Хочу, — ответил Ханц. — Так это правда, что неизвестные угрожают взорвать роддом?
— Нет-нет, не волнуйтесь. Это пошутил кто-то, наверняка из этих, "Свободных омег". О звонке тут же сообщили в полицию, они здесь все проверили и ничего не нашли.
"Свободные омеги" не шутят и не предупреждают, подумал Ханц злобно, но всем это еще только предстоит узнать.

Нейси дали два года условно, приняв во внимание смягчающее обстоятельство — беременность. Остальные отделались принудительными работами на пятнадцать суток за хулиганство. Ханцу ничего не было. В какой-то левой газетенке даже появилась обличающая статья: "Главный зачинщик беспорядков вышел сухим из воды, воспользовавшись связями в Комитете", и то самое фото на всю страницу... Ханц улыбнулся, вспомнив, как Лукас притащил ему эту газету прямо в палату. "Нехило ты Каину подосрал, — ржал Лукас, исхудавший и какой-то потрепанный. Каин все еще не разрешал ему вернуться домой, держал в той квартире. — Как раз Комитет с полицией всерьез сцепились, передел идет полным ходом, а тут еще статейки эти." Ну конечно, производство и сбыт противозачаточных, петух, несущий золотые яйца. Ничего, ожесточенно подумал Ханц, они обязательно добьются легализации этих препаратов, и даже согласие партнера не потребуется, чтобы получить рецепт. Его сын будет жить в нормальной стране.

Перед тем, как покинуть палату, Ханц еще раз посмотрел на себя в зеркало и завернулся в пальто. Какой же он помятый и бледный, хорошо, что под бесформенной одеждой фигуры не видно. Ну и страшилище, впервые в жизни он был так недоволен собой. Если, конечно, не считать того момента, когда внезапно началась первая течка. Ханц попробовал улыбнуться и почувствовал прямо ненависть к родственникам, черт их дернул притащиться в больницу на выписку.
— Готов? — спросил Эрик, сейчас он постоянно почти находился рядом с Ханцем и маленьким Адди. — Мы готовы.

И родственники с фотоаппаратами тоже готовы, подумал Ханц и неловко пошутил:
— Хочется замотать лицо шарфом.
— Раньше надо было заматывать, — Эрик притянул его к себе. — Ты хорошо выглядишь, успокойся.
— Без тебя я бы не справился, — Ханц прижался к нему и вдохнул родной запах. Он только теперь осознал, как сильно любит Эрика, почти так же сильно, как малыша.
— Ты молодец, — Эрик поцеловал его в уголок губ. — Врач сказал, Адди крупный родился.
— Было так больно, — пожаловался Ханц. — Особенно когда ты руку вставил и начал там вертеть.
— Ханцик, ну прости меня.
— Я думал, меня разорвет, от попы лохмотья останутся, такая боль...
— Пойдем уже, а то ты оделся, вспотеешь сейчас, — Эрик подтолкнул его к выходу. — Нас и так все заждались.

В холле больницы их обступили родственники. Эриков омега-отец тут же принялся тискать Ханца и целовать в щеки:
— А мы думали, ты сам не разродишься, в таком-то возрасте.
— Расскажешь, как все было, — попросили племянники. — А тебе задницу резали?
— Нет, — гордо ответил Ханц. — Все само раскрылось как надо.
Лукаса среди встречающих не было.
— Опять сбежал, — по секрету поведали родичи.
Ханц надеялся, что тот последовал его совету и отправился в приют, а не на очередные поиски приключений.

А когда они уже почти подъехали к дому (к счастью, родственники не увязались с ними), Эрик вдруг сказал:
— К тебе Нейси заходил, пока ты в роддоме был.
— Отпустили уже из тюрьмы, значит. И как он?
— Пузо выше носа, — Эрик лихо зарулил в гараж. — Сможешь сам вылезти, я возьму мелкого.
— Ага, — Ханц до сих пор боялся на задницу ровно сесть и в машине криво устроился, завалившись набок.

И весь вечер, пока они вместе и по очереди возились с сыном, Ханц думал о Нейси. Ведь это должно быть ужасно, забеременеть насильно и неизвестно от кого.
— Успокойся ты, съездишь к нему, как только сможешь машину вести, а я побуду с Адди, — не выдержал Эрик его безмолвных страданий, и Ханц накинулся на него с поцелуями. И чуть не убежал в одну из гостевых, почувствовав, как в бедро ему уперся вставший Эриков член.
— Нельзя еще, — сказал Ханц и сам испугался: вдруг Эрик не сможет терпеть и найдет себе кого-нибудь для траха.
— Дай хоть подержаться, дорогой.
Ханц постарался расслабиться в его руках, откидывая голову, а Эрик куснул его в шею и отпустил.

К Нейси удалось только через месяц выбраться, до этого они говорили по телефону несколько раз. Тот жил у родителей в пригороде. Ханц долго петлял по кривым узким улочкам, пока не нашел нужный дом.

— Рад, что у тебя все в порядке, — обнял его Нейси и повел за собой в кухню. Живот у него на метр вперед торчал, казалось.
— У тебя когда срок, — брякнул Ханц.
— Через месяц. Представляешь, двойня будет, — Нейси отвернулся и загремел посудой. — Я заявление несколько раз писал, ну, на тех. Только бесполезно все, я ж в течке был, сам напрашивался по показаниям сокамерников. Значит, сам и виноват.
— Эти уроды ответят за все, — Ханц треснул кулаком по столу от бессилия, делая вид, что не замечает его слез.
— Дело не в них, а в системе, — Нейси вытер лицо. — Мы сломаем ее все равно. Разорвем на куски.

Перед самым уходом Ханц все-таки решился спросить, собирается ли Нейси оставить малышей. Тот молча пялился в стену, а потом обернулся к Ханцу, криво улыбаясь:
— Не беспокойся, им уже нашли родителей. Пара альфа-бета, хорошие люди. Я позвоню тебе, когда... все закончится.
— Я бы не смог, как ты, — Ханц погладил Нейси по руке. — Пережить такое.
— Это сначала так кажется, потом привыкаешь, — пожал плечами Нейси. — Ладно, еще увидимся.

А дома его ждал любимый со спящим Адди на руках (только что уснул, объяснил Эрик), и Ханц в который раз поразился возникающему в груди щемящему чувству. Он так их любил обоих — мужа и сына. Наверное, это и было самое настоящее омежье счастье.

Он погладил Эрика по бедру, и тот тут же переложил мелкого в кроватку. А потом прижал Ханца к кровати и потерся об него мощно стоящим членом.
— Подожди, Эрик, подожди, — заизвивался Ханц, пытаясь выползти из-под Эрика. — Нельзя еще.
— Ханцик, доктор сказал, что только первый месяц нельзя, — вкрадчиво сказал Эрик, крепко держа его. — Давай попробуем.
— Я боюсь, — зашептал Ханц сбивчиво, — боюсь, не надо, пожалуйста, больно будет.
Эрик лизал и покусывал его шею.
— Не будет больно, я осторожненько, как целочку.
— Страшно... — Ханц чувствовал, как начинает набухать у него между ног. Он вздрогнул и выгнулся, когда ему сжали полувставший член.
— Ну ты же сам хочешь, — упрашивал Эрик, продолжая ласкать его через брюки.

Ханц уже и забыл, как это бывает, сперва приятно, а потом крышу сносит. Он не мешал Эрику его раздевать, отворачивался и всхлипывал, твердо решив перетерпеть боль. Только когда Эрик начал вставлять, попросил не пихать глубоко, чтобы без сцепки.
— На полшишечки сделаем, расслабься, дорогой.

Ханц дрожал и часто дышал, приоткрыв рот, даже со смазкой туго входило. Он старался расслабиться изо всех сил, и Эрику наконец-то удалось втиснуть головку:
— Тихо-тихо, я уже внутри. Не больно ведь?
— Нет, — Ханц зажмурился и застонал, когда Эрик начал двигаться внутри него. — Страшно... не останавливайся...
Скоро он и сам принялся подмахивать, пытаясь насадиться сильнее, Эрик даже придерживал его за бедра, вставляя не до конца.
— Глубже всади... не больно, — теперь уже Ханц упрашивал, но Эрик не поддавался, как всегда, и двигался осторожно, как будто боялся что-то повредить у него внутри.
И от этого Ханц никак не мог кончить, раз за разом подходил к грани и ничего, а трогать себя ему не давали. Эрик совсем измучил его этими своими нежностями, пришлось перевернуть его на спину и сесть сверху. Ханц принялся насаживаться на Эриков член с совершенно порнушными стонами, а в заднице хлюпала смазка, как во время течки.

— Не могу больше, — он схватился за собственный член, надрачивая, и кончил, забрызгав Эрика спермой.
Тот едва успел его с себя снять, чтобы не сцепиться.
— Люблю тебя, — прошептал Ханц, не в силах пошевелиться. — Кажется, Адди плачет, посмотришь, как он там?

*** 11 месяцев спустя
Эрик подошел к столу с вином и закусками и набрал тарелку маленьких бутербродов.
— Папа, мяч! — малыш Адди с хохотом бросился ему под ноги, когда он возвращался к их креслам, и Ханц едва успел его поймать.
Эти единственные два слова Адди выучил совсем недавно, в отпуске, из которого они сейчас возвращались, и Эрик каждый радовался, слыша их.

Он поставил поднос на стол и подхватил Адди на руки, подбрасывая высоко-высоко.
— Мяч! Мяч! — хохотал тот, и Эрик перекинул его Ханцу, как мяч, а Ханц дал обратный пас — любимая игра их Аддика.
— Надо поесть, — строго сказал Ханц после нескольких пасов.
— Мяч, — согласился Адди.

Они сидели в бизнес-ландже Южно-Урватского аэропорта в ожидании самолета на родину, и Эрик вспоминал, как год назад они собирались поехать в месячный отпуск на Южный океан в честь рождения сына. А собрались только сейчас и всего на неделю. Жизнь распорядилась всеми их планами по-своему, и все это время дела не выпускали их из страны. И Эрик так и не ушел в родительский отпуск после Ханца. Ханц был вынужден взять весь отпуск на полный срок себе, ведь ему практически прямым текстом было сказано о грозящем увольнении.

— О, опять эти с чем-то борются, — сказал какой-то юный омежка рядом. — Суфражисты.
— Хочется им бороться — вот и борются, тебе-то что. Может, им альф мало, ебаться не с кем, так хоть побороться с ними, — захихикал его друг, такой же юный омежка с крашенными сиреневыми волосами.
Эрик посмотрел в визор и слегка поморщился: там снова выступал этот Ханцев друг, Нейси. И опять с чем-нибудь скандальным наверняка. Вот же неймется в одном месте.
— Эти суфражисты совсем какие-то больные, — поддержал молодежь элегантный омежка постарше. И обернулся к своему альфе, поднимая бровь.
— Э... да, — солидно кивнул альфа и снова уставился в ноутбук.

— Вы так снисходительно осуждаете суфражистов, — обратился к старшему омеге Ханц. — А вы учились в университете?
— Конечно учился, к чему этот странный вопрос? — усмехнулся тот.
— А если бы не суфражисты, то отдали бы вас после первой течки самому выгодному альфе и никаких студенческих вечеринок и образования, сидели бы сейчас с десятым ребенком и все. Как и сто лет назад. Без законного перерыва между родами.

Омега растерянно перевел взгляд с Ханца на Эрика и обратно. Его альфа тоже оторвался от ноутбука и тяжело уставился на Эрика:
— Университет этот — баловство одно, способ найти выгодную партию для омег. Времена меняются, а жизнь остается прежней.
Эрик обнял Ханца за плечи и привычно парировал:
— Мой муж прав. Суфражисты борются за свободу личности, и в этом я их полностью поддерживаю. Не хотелось бы, знаете ли, чтобы в один прекрасный день моего омегу-сына или мужа арестовали за неправильную парковку и бросили в тюрьму для развлечения альф-преступников.
— Причем тут это? Эти борются за свою свободу убивать детей, а не за личность, — сказал еще один альфа.
— Свобода — это такая вещь, господа, — начал Ханц и продолжил историей "Свободных омег", за административное нарушение подвергшихся групповому изнасилованию со стороны государства.

Эрик привычно его не слушал, эту пламенную речь он наизусть уже знал. По визору показывали карнавал и кучу полуголых омежек в перьях.
— А между прочим, срок между беременностями увеличили благодаря законопроекту Прогрессивной партии, суфражисты тут ни при чем! — сказал вдруг тот самый элегантный омега постарше.
— Да, — согласился Ханц, — это наш законопроект. Но без суфражистов мы бы не обратили на эту проблему внимания.
— Вы же... вы же Ханц Эсхольц-Сард! — воскликнул сиреневоволосый омежка и расстегнул курточку. На его груди белела маечка с той самой фотографией: Ханц с флагом.

Эрик усмехнулся, отпуская Ханца из объятий. Взгляды, направленные на его мужа изменились, исчезла насмешка и снисхождение, и появились раздражение, восхищение, уважение и даже ненависть. Теперь он не был для них просто шикарной давалкой, которой альфа позволяет слишком много, они видели известного политического деятеля и депутата Государственного собрания.
— Можно с вами сфотографироваться? — сиреневоволосый просительно сложил руки.
— Можно, — кивнул Ханц.
— А мне можно? — оживился какой-то молодой альфа.
— А вам нельзя, это мой омега, — ревниво ответил ему Эрик.

— Выборы давно кончились, а ты все устраиваешь встречи с избирателями, — сказал Эрик уже в самолете.
Адди весело скакал между ними и не желал пристегиваться.
— Прости, дорогой, — виновато улыбнулся Ханц. — Но иногда просто невозможно молчать.
Эрик лишь картинно вздохнул. Полгода назад к ним пришли представители Прогрессивной партии и заманили Ханца в свои ряды, привлеченные его популярностью среди политически активной молодежи. И с тех пор все помчалось совершенно в другом направлении, таком далеком от былых представлений Эрика о приличной жизни — домик, работа, куча детишек и нежный омежка под боком. Впрочем, жаловаться было грех, Эрику их нынешняя жизнь более чем нравилась.

Аддик заснул у них на коленях, и Эрик притянул к себе Ханца, забираясь ему под рубашку. Ханц хихикнул и положил ему голову на плечо.
— Надеюсь, ты не пригласил своего Нейси на Большой праздник? — прошептал Эрик ему на ухо.
Приближалось однолетие их сына, и они собирались отпраздновать его с размахом, по древней традиции.
— Эрик, как можно, он же мой друг! — возмутился Ханц и задохнулся, когда Эрик ущипнул его за сосок. — Нет-нет, и не настаивай.
— Друг так друг, лишь бы ничего не устраивал у нас дома, — согласился Эрик, смирившись с перспективой приема скандального омежки. Вместе с высокомерными родственниками Ханца, буржуазно-благопристойными родичами Эрика, надутыми политиками и прочими приличными людьми.

***
Но Нейси не стал ничего устраивать, он пришел вместе с пухленьким бетой, таким же невзрачным, как и он сам, и тихо устроился в уголке. Эрик немного за ним понаблюдал, а потом забыл, увлеченный традиционными развлечениями Большого праздника: распиванием пива под песни и народными танцами.

А потом к нему подошел старина Дитрих, ставший-таки замом отделения в Хельсигборском Надзоре за госзаказами. Дитрих скользко улыбался и туманно рассуждал, а Эрик кормил его такими же туманами в ответ, догадываясь, чем это все кончится — государственным пособием или частным пожертвованием от фармацевтических компаний. Для приюта ли побитым омежкам или для Эрикова питомника морских котиков, неважно. Удивительно, скольким людям был нужен свой человек в парламентской комиссии. Эрику доставляло практически бескорыстное удовольствие быть посредником для Ханца во всех этих махинациях и внеполитической возне. Бескорыстное, конечно, не в том смысле, что им не обламывались крупные крошки от плывущих мимо пирогов, но Эрик, как и всякий альфа, играл ради восхитительного чувства власти. А Ханц участвовал ради принципов, умудряясь даже среди политиков оставаться с репутацией благородного чистюли.

Эрик поискал взглядом Каина, подождал, пока тот закончит любезничать с одним из гостей, и подошел к нему посовещаться.

Но в середине их увлекательной беседы Каин вдруг замолчал и уставился куда-то вдаль. Эрик тоже поглядел туда и увидел только что пришедшего Лукаса.
— Вот бессовестный, — хмыкнул Эрик, — на два часа опоздал. Хотя он на дежурстве наверное был.
Год назад Лукас ушел от Каина и спрятался от него в омежьем приюте. Там ему помогли сдать экзамены на медбрата, ведь когда-то Лукас учился на врача. И теперь он работал и жил в том же приюте, не желая никуда уходить: утверждал, что один обязательно сорвется, а в приюте с ребятами весело. Эрик в глубине души считал, что омежки в этих приютах только и делают, что порются друг с другом, скучая по альфьему хую. Но ни Ханцу, ни самому Лукасу об этом не говорил — вдруг обидятся. Омежки ведь такие трепетные.

Каин встал и вышел на балкон, и Эрик увидел, как Лукас на мгновение отвлекся от беседы с Ханцем и проводил его взглядом. А потом пошел в угол к Нейси. Лукас все равно был невозможно красивый, даже в дешевой одежде. Почти как Ханц. И рядом с Нейси смотрелся, как слегка потрепанная райская птица, присевшая на минуту к воробьям.

Эрик кивнул ему, приподнимая бокал, а потом тоже поперся на балкон. Разговор с Каином был не закончен, да и вообще...

Каин курил, глядя внутрь дома сквозь стеклянные двери.
— Забудь о нем, — хмыкнул Эрик, тоже закуривая. — Найди себе помоложе и поскромнее.
— Заткнись и не лезь не в свое дело, — Каин отвернулся и уставился в сад.
Эрик пожал плечами и пригубил вино, наблюдая за смеющимся Ханцем. Если смотреть слишком долго, то можно заработать стояк на остаток вечера.
— Это в вашем блядском приюте ему мозги промыли, — вдруг сказал Каин. — Но он вернется, всегда возвращался.
— С омежками надо ласково, — рассеянно ответил ему Эрик. — Ласково и нежно, они ведь такие податливые. Теплые.
— Да-да, читал твой высер в "Современной омеге", можешь не пересказывать. Традиционные ценности и любовь. Простой парень Эрик Сард-Эсхольц, менеджер питомника морских котиков и альфа известного политика, — издевательским тоном процитировал Каин. — Жопа не слипается столько патоки лить без остановки?
— Это не патока, а мои выношенные сердцем мысли, — невольно засмеялся Эрик, впечатленный неожиданным срывом своего всегда непробиваемого родича. — А, между прочим, знаешь, что Лукас недавно сказал?

— Что? — спросил Каин после продолжительной паузы.
— Что как будто от двадцатилетнего кошмара очнулся. Огляделся по сторонам, и понял, что не жил.
— Так и сказал — двадцатилетнего? — Каин расслабил галстук и посмотрел внутрь дома. — Мы же только семнадцать лет в браке.
— Ну, ты знаешь, как омежки преувеличивать любят, — Эрик хлопнул его по плечу и добавил, уходя: — Так что найди себе нового и будь с ним поласковее.

А внутри его ждали Ханц и Адди, веселые и теплые, и Эрик подумал, что это самое важное, что у него есть. Уйдет неожиданная удача, снова изменится жизнь, но любимый всегда будет рядом. Любимый и дети.

Он обнял Ханца, целуя в ухо и наблюдая, как их маленький сын по традиции выбирает символы будущей жизни. Адди стоял у большого стола, заваленного деньгами, оружием, куклами и прочим добром. Омега-отец Эрика подпихнул к малышу пачку денег, спрашивая:
— И кем же будет маленький Адольф?
— Мяч! — засмеялся Адди и схватил деньги, пистолетик и большую малярную кисть.
Все тоже засмеялись: "Маленький Адольф будет художником!"

И Эрик под шумок притиснул Ханца за задницу и поцеловал в губы.

КОНЕЦ

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 11

Что-то МПРЕГ вполне графичным получился

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. МПРЕГ.
Визуализация героев здесь и здесь

Сперва казалось, что это все шутка, демонстрация, аресты, все это не могло случиться в их благополучном обществе. Нейси, Йохана и других ребят пожурят для вида и отпустят, ну, штраф вкатают по максимуму.

Самого Ханца именно что пожурили на службе несмотря на то, что он прославился больше всех, благодаря той фотографии с флагом на трибуне. Особо прогрессивная молодежь даже на майки ее набивала. Но Ханца просто вызвал зам главного и отчитал, посоветовав брать побольше больничных и не отсвечивать. А потом его незаметно как-то выперли в декрет на месяц раньше. У остальных дела обстояли гораздо хуже, ведь у них не было родственников в Комитете.

Прошло уже больше полугода, следствие все тянулось, а его друзья находились в тюрьме. Нарисованный на здании Комитета омежий хуй внезапно превратился в организованное преступление против общественного порядка и публичный призыв к детоубийству. Хорошо еще, что "Свободных омег" не связывали с тем взрывом, доказательств не было. Ханц, как и многие другие, в глубине души считал, что "Свободные омеги" и к этому причастны.

— Глядишь, так и отсидят весь срок, выйдут сразу после суда, — сказал Эрик как-то за ужином.
— Может, ты позвонишь Каину, а то меня он послал куда подальше, — вздохнул Ханц. Брат отказался даже говорить с ним после известных событий, наорал про опозоренную фамилию и бросил трубку.
— Лукас недавно вернулся, так что Каину не до твоих проблем.
— Лукас? — Ханц и забыл про него. — И как они там, помирились?
— Каин злющий, как черт, — Эрик подложил ему мяса в тарелку. — Вроде бы он даже домой не пустил эту блядину, снял квартиру где-то в городе.
— Зачем? — не понял Ханц.
— Лупит его там и потрахивает, чтобы дети не видели, — заржал было Эрик, но тут же перестал: — Я пошутил, Ханцик, ну откуда мне знать, как они там развлекаются.
— Ему надо в приют для омег, подвергшихся насилию, у нас в городе недавно открылся такой.
— Ага, слышал, очередной проект Прогрессивной партии.

Некоторое время они ужинали молча, а потом Ханц собрался с силами и сказал нерешительно:
— Поеду в Копенхавен послезавтра, узнаю... что как.
— Никуда ты не поедешь в таком состоянии, — Эрик сел поближе и погладил его по круглому животу. — Родишь еще прямо в поезде.
— Я должен им помочь, они мои друзья.
— Ты и так им помог. Пусть скажут спасибо, что ты добился для них перевода из общей тюрьмы в омежью.
— Это не я, это адвокат.
— За твои деньги, — Эрик помог ему выбраться из кресла. — Ну куда ты собрался, ты ж еле ходишь.
— Все равно поеду.

Нейси незаконно продержали в предвариловке с альфами дольше всех — почти месяц. Адвокат сказал, на нем живого места не было, когда его перевели, один сплошной засос: "Очередь занимали даже просто за него подержаться". Ханц сразу вспомнил статью о возрождении тюрем принудительного воспроизводства. Мерзость какая. А ведь в последнее время подобных статеек появлялось все больше.

Ханц устроился кое-как на диванчике, закинув ноги повыше. Ему все время хотелось есть, но сразу много не получалось, начинало давить на что-то внутри.

Эрик принес ему фрукты на тарелочке:
— Никаких конфет, станешь как колобок. Я у врача спрашивал, нельзя так много сладкого есть.

Ханц взял кусочек груши. У него в кабинете был припрятан целый пакет конфет, но ел он их только днем — когда Эрик на работе. Ханц запирал дверь, доставал заветный пакет и включал на ноуте порнуху с альфами. В последние месяцы ему постоянно хотелось сексом заниматься, но не так сильно, как во время течки, а скорее, как перед определением статуса. Точно, именно такое у Ханца и было состояние, пока он не начал принимать подавитель. Иногда он представлял Нейси в тюрьме, как того лапают и дерут незнакомые альфы, после такого Ханцу было мучительно стыдно.

— Сделаешь мне массаж, дорогой, — попросил он Эрика, тот пристроил его на подушках и принялся раздевать. — Нет-нет, рубашку оставь, — Ханц все больше стеснялся живота, он стал вообще огромный какой-то. Вдруг Эрику покажется это уродливым.
— У тебя стояк все время, — Эрик стащил с него штаны вместе с носками. — Не болит?
— Болит, — прошептал Ханц, — не надо мне массажа, выеби сразу, а.
Он нарочно застонал слишком громко, когда Эрик подтащил его к краю дивана и принялся вставлять.
— Больно, перестать?
— Нет... рубашку не трогай, не сниму, — Ханц замотал головой, отталкивая руки Эрика, тот уже двигался в нем потихоньку и все норовил прикоснуться к животу.
— Ну дай мне посмотреть, — попросил Эрик и вытащил член.
— Это ужасное пузо... Вставь, вставь обратно, — заскулил Ханц и отпустил его руки, сдаваясь.
И когда Эрик всадил ему снова, он тонко вскрикнул и кончил сразу почти, показалось даже, что удовольствие мешается с болью.

— Давай со сцепкой, — Эрик расстегнул наконец-то его рубашку и гладил бережно живот, не прекращая двигаться.
— Давай, — согласился Ханц, срок большой уже, даже полезно будет.
И вдруг снова стало немного больно, как будто странная судорога... Ханц перетерпел ради Эрика, не останавливать же его в такой момент. Тот как раз проталкивал набухший уже узел в задницу Ханца и смотрел, наверное, как растягивается дырка. Ханц терпеливо ждал, пока ему полностью вставят.

А потом он почувствовал сокращения его члена внутри себя, и это распирающее ощущение... и опять больно. Ханц застонал сквозь зубы и попытался просунуть руки себе под спину, в сцепке это было не совсем удобно.
— Что с тобой, — забеспокоился Эрик, — началось?
— Да, кажется, — перепугался Ханц, — надо срочно ехать в больницу. Эрик, вытащи немедленно, я же рожу сейчас.

***
Эрик в панике дернулся.
— Не могу, уже сцепились, — прошептал он и с ужасом представил, как их малыш вылазит в новый мир, с надеждой на родительские объятия и любовь — и попадает прямо ему на хуй.
Ханц тихонько застонал, держась за живот, и Эрик подхватил его под спину, стягивая с дивана. Телефон лежал на журнальном столике, и до него невозможно было дотянуться. Ханц был тяжелым, а еще Эрик боялся взять его как следует, чтобы не потревожить живот.
— Господи, куда ты меня тащишь, — нервно рассмеялся Ханц.
— К телефону, — Эрик стянул с дивана подушку и положил ее на пол, так чтоб она попала Ханцу под поясницу.

— Господи, — повторил Ханц, его растянутая вокруг узла задница нервно сжималась.
— Если ты расслабишься, мы сможем расцепиться, — Эрик дотянулся наконец до телефона и набрал службу спасения.
В ответ заиграла музыка.
— Если ты уберешь узел, мы сможем расцепиться, — сердито сказал Ханц.
— Не могу, дорогой... — тут Эрику ответили спасатели и он нерно выпалил: — Мой муж рожает, пришлите "Скорую"!
— Уже ребенок лезет? — удивились с той стороны. — Или у вас нет машины и денег на такси?
— Все есть, но он рожает, а мы в сцепке, — процедил Эрик. — Приезжайте быстрей.
— Пожалуйста, успокойтесь. Сейчас вам поможет только хладнокровие. Расслабьтесь сами и помогите расслабиться мужу.
Ханц застонал и дернулся у Эрика на члене.
— Как вы себе это представляете!? — рявкнул Эрик.
— Сделайте ему массаж. Можете попробовать ввести палец и помассировать изнутри, заодно надавите себе на узел. Мы вам перезвоним через пятнадцать минут.

— Ублюдки, — выругался Эрик, откладывая телефон.
— Что?
— Они скоро приедут, дорогой, не волнуйся.
— Ты меня сам волнуешь. У тебя руки трясутся, и ты весь белый.
— Это от любви, — пробормотал Эрик, гладя его по животу и под яйцами, руки у него и правда дрожали.

Член у Ханца жалобно съежился и висел под круглым животиком, а между ног все гладко было, Эрик его сам брил. Как жалко, что невозможно сейчас ему пососать. Эрик осторожно помял его яички и напряженные мышцы ануса, а потом попробовал втиснуть палец.
— Ты что делашь, — дернулся Ханц, — жопу порвать мне хочешь.
— Потерпи, дорогой, так врач велел.
Эрик надавил себе на член, упорно пропихиваясь в Ханцеву задницу, и тот тихо заскулил:
— Ты надо мной издеваешься. Пользуешься беспомощностью.
— Еще немножко, Ханцик, — Эрик погладил его по животу. — Почти влезло. Вот! Готово.
Внутри было тесно, Ханц очень сильно зажался, и Эрик с трудом пошевелил пальцем. Проклятый узел все не спадал, а Ханц снова дернулся и застонал. Эрик взмок и потянулся к телефону в намерении всех там обматерить.

А потом по его руке, той, что в Ханце была, что-то потекло, прозрачная жидкость какая-то, и он выронил телефон:
— Боже, Ханц, я тебе что-то проткнул, у тебя течет, боже...
Член его наконец выскользнул из ставшей мокрой задницы. Ханц поднял ноги повыше, дырка его судорожно сокращалась. Эрик пошатнулся, чуть не потеряв сознание.
— Дурак, это воды отходят, — сказал Ханц.
И Эрик бросился за одеялом в спальню. По дороге он снова позвонил в службу спасения и наорал, хотя его принял уже другой, вполне вежливый оператор, а не предыдущая сволочь.

Он закутал Ханца в одеяло и потащил к машине.
— Я сам могу пойти, не больно совсем уже, — сказал тот, но Эрик ему не позволил, запихал в джип и завел.
— А штаны? Штаны хоть возьми мне, — сказал Ханц, когда они уже выезжали из ворот.
— Зачем тебе штаны, дадут халатик и нормально, — Эрик стиснул руль, тревожно глядя в зеркало заднего вида.
— Пожалуйста, Эрик, там у шкафа в прихожей синий пакет, я его для больницы собирал.
Эрик выскочил из машины.

***
В роддоме у них была заказана заранее семейная палата и акушер. Эрик думал, что они приедут, и Ханц сразу родит малыша, но пришлось долго ждать. Ханц ходил по коридору и палате, громко стонал и даже кричал. Эрик его несколько раз относил в ванную по совету акушера и там массировал поясницу.
— Больно, — жаловался Ханц. И ругался: — Ебись оно все конем, Эрик, больше никогда. В следующий раз сам рожай!
— Конечно, дорогой, — соглашался с ним Эрик, страдания любимого были просто невыносимы.
— Попробуйте сделать глубокий массаж рукой, — предложил им акушер. — Многим это помогает.

Под руководством акушера Ханц встал на четвереньки, а Эрик запустил ему в задницу руку. Он хотел начать с пары пальцев, но оно неожиданно легко вошло, сразу по запястье.
— Дышите, дышите глубже, — ворковал акушер Ханцу и разминал ему поясницу. — Легче стало?
— Д-да... — неуверенно ответил Ханц, прислушиваясь к своим ощущениям.
Он был совершенно не возбужден, мягкая мошонка свободно плавала в воде между широко раставленных ног, а плоть вокруг руки Эрика сжималась не от удовольствия, а от боли.
— Сволочиии, — взвыл Ханц, непонятно к кому обращаясь.
Эрик страдальчески заломил брови, продолжая двигать рукой. Он старался делать это синхронно с массажными движениями акушера.
— Пошел, пошел плод, — воскликнул акушер, — тужьтесь! А вы уберите руку.

Пришел врач, и они занялись Ханцем вдвоем.
— Да вколите ему уже обезболивающее, не видите что ли, ему не помогают ваши массажики и веселые газики! — воскликнул Эрик, услышав особенно душераздирающий вопль.
— Поздно уже, молодой человек, — обернулся к нему доктор-альфа. — И прекратите истерику.

"Как поздно", — хотел крикнуть Эрик, но сдержался. Сел вместо этого в угол на стульчик, закрыл глаза и стиснул зубы.

А потом это произошло. Медики засуетились и позвали его, Эрик подбежал, и ему на руки положили крошечного малыша, мокрого и красного.
— Какой красивый, — прошептал Эрик, чувствуя, как захватывает всю его душу любовь к этому существу,сотворенному ими с Ханцем, словно чудо.
Ему позволили перерезаать пуповину, а потом Ханца переложили из ванны в кровать на колесиках и укатили в палату. Эрик пришел следом, торжественно положил малыша ему на опавший живот и пристроился рядом, светясь от счастья.

Ханц притянул малыша поближе, обнимая, и утомленно откинулся.
— Вы очень красивые, — сказал Эрик и сфотографировал их на комм.
— Лжец, — улыбнулся Ханц. — Я наверняка выгляжу ужасно. А малыш красивый, да.
Эрик поцеловал его в висок и принялся рассылать фотографию всем родственникам и друзьям.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

Герои "Статуса": рейтинг, невошедшее

UPD! Картинка с любовью, Ханц и Эрик:

Эрик и Ханц выясняют отношения в душе

После выходки Ханца с демонстрацией суфражистов. Эрик и Ханц выясняют отношения в душе:

Эрик и Ханц: портреты и НЦ

Эрик:

Ханц:

Иногда они любят пожестче:

На пару дней Ханца положили во время беременности на сохранение. Эрик приходит его навестить:

То, о чем не будет написано в оридже: хардкорные подробности семейной жизни Каина и Лукаса

То, о чем не будет написано в оридже: хардкорные подробности семейной жизни Каина и Лукаса

Каин отбирает у Лукаса деньги и ключи от машины:

Каин и Лукас в ванной:

Каин развлекается пожестче:

Лукаса наказывают за блядки:

Изображения сперты с СОО Guilt | Pleasure, картинки Джо Чен ака TogaQ


И БОНУС!!! Вот такого рода оскорбительные карикатуры публиковали в прессе после бунта омежек:

посмотреть на сексизм

Но это, конечно, неправда, омежки нитакие!

запись создана: 11.11.2012 в 16:19

@темы: иллюстрации, "Статус"

---

"Статус", 10

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. МПРЕГ.
Визуализация героев здесь и здесь

— Уехать на океан, когда родится малыш? — переспросил Ханц. Такая идея никогда не пришла бы ему в голову. — Я раньше там не был. Да я вообще нигде почти не был, — засмеялся он. — Старался не уезжать далеко, ты же понимаешь.
— Понимаю, — Эрик подтащил его поближе. — Боялся, что напьешься и потеряешь контроль?
— Дурак, — Ханц стукнул его притворно, теперь можно было сколько угодно так делать. От омег альфы терпели все и даже радовались, а был бы он бетой, то непременно получил бы тычок в обратку. Впрочем, беты альф и не задевали никогда. — Я вообще не пил почти, ну, до того случая в Копенхавене. Кстати, меня отправляют в командировку в столицу.
— Не имеют права, в твоем-то положении.
— Да я не против, — на самом деле Ханцу очень хотелось поехать. — А ты сможешь вырваться на пару дней?
— Не знаю, — пожал плечами Эрик, сразу он никогда не соглашался.

— Меня специально шеф попросил с отчетом съездить, очаровать тамошнее начальство, — Ханц уселся верхом на Эрика и отпихнул ногой одеяло. В последнее время они почти все вечера проводили в кровати, трахались и жрали. Почти как их далекие дикие предки. — Ладно-ладно, я пошутил.
— Завтра узнаю насчет отгулов, — Эрик ущипнул его за задницу. — Устроим медовую неделю.
— Как в первый раз, — мечтательно сказал Ханц, — хорошо, что я тогда именно тебя выбрал.
— А были еще варианты?
— Нет-нет, что ты... Никого не было, Эрик, — Ханц вдруг вспомнил старших племянников. Вот из-за таких, как они, омег все считают шлюшками, у которых только хуй на уме. — Я тебя полюбил, просто не понял сразу, — сказал он и отвел глаза. — А то не дал бы.
Ему и правда никто не нужен был кроме Эрика. А после того, как Эрик согласился уйти в родительский отпуск, Ханц даже решил попробовать не ссориться с ним из-за мелочей, они ведь по-прежнему часто ругались. А все из-за Эрикова альфьего упрямства.

Но перед самой поездкой они вновь поссорились, Ханца внезапно посетила идея домашних родов.
— Ты совсем уже, — возмутился Эрик, — совсем головой не думаешь.
Ханц пытался ему объяснить:
— Это новый метод, все прогрессивные омеги только так и рожают.
— Ага, головой в бетон, — буркнул Эрик.
Ханц обиделся.

Поздно ночью они помирились, конечно, и отправились в круглосуточный магазин за сладостями. И там Эрик неожиданно притиснул его к стене между стеллажами и запустил руку в штаны.
— Увидят же, вдруг кто-то мимо пройдет, — зашипел Ханц, откинув голову. Лицо его горело. Если кто-то заглянет сюда, сразу догадается, что Эрик с ним делает. Тот медленно водил рукой по тяжелеющему члену Ханца, придвинувшись почти вплотную.
— Сейчас ночь, посетителей почти нет, — Эрик куснул его за ухо. — А ты специально в камеры пялишься?
— Камеры? Скотина, — простонал Ханц, толкнувшись ему в руку, и чуть не заскулил, когда Эрик принялся ласкать дырочку на конце. — Быстрее давай уже, пока нас не выгнали... Боже... Раньше я ничего такого...
— Успокойся, камеры только рядом с кассами, никто не увидит, как ты кончаешь. Это ведь интереснее, чем сладости тырить.
— Откуда ты... — удивился Ханц и кончил, Эрик едва успел салфетку подставить.

— Так откуда ты про конфеты знаешь, — спросил Ханц в машине уже, держа на коленях огромную коробку сладостей.
— Лукас рассказал.
— А про их с Каином знакомство он не рассказывал? И где он работал, особенно. Лукас на дерматолога учился, представляешь! Ну и профессия для омеги.
— От пациентов отбоя бы не было, — заржал Эрик.
Ханц засмеялся вместе с ним:
— Каин и Марко гостили у родителей тогда, ну, выпили за встречу. Случайно нашли в саду огромный муравейник и сели на него голыми жопами — на спор, кто дольше просидит. Каин выиграл, а потом отец их в больницу отвез. Там Каин с Лукасом и познакомился, тот на практических занятиях был.
— А муравьи черные или рыжие были, — ржал Эрик чуть не до слез. — Не ожидал от твоих родичей.
— Не говори, что я тебе рассказал.
— Не скажу, не волнуйся.

***
На вокзале оказалось полно полицейских. У них с Эриком дважды проверили документы, билеты и командировочное удостоверение Ханца. Еще и прикопались, почему у них разные фамилии, если они состоят в браке.
— Это наше личное дело с супругом, — разозлился Ханц и спрятался за Эрика, не в состоянии выдержать взгляд полицейского-альфы. Черт, это все гормоны.
— Проходите, — кивнул им тот, возвращая паспорта.

— Не знаешь, в чем дело, Эрик, — Ханц все никак не мог устроиться в кресле. Надо сказать Эрику, чтобы перестал так сильно кусать его за задницу. — Столько полиции.
— В Копенхавене взрыв был, я в новостях утром видел, пока ты в ванной плескался, — Эрик успокаивающе погладил его по руке. — Не хотел тебя волновать.

А Ханц вдруг вспомнил пламенные речи Нейси о том, что необходимо привлечь внимание к своей проблеме, а для этого нужны радикальные меры. Они даже обсуждали это на своих четверговых собраниях, но Ханц почему-то никогда не воспринимал эти разговоры всерьез.

— Памятник Невинно Убиенным взорвали? — переспросил он, наблюдая, как Эрик меняется в лице, и поспешно добавил: — Я и мои друзья тут ни при чем.
— Смотри мне, — Эрик в шутку схватил его за шею. — Ты о ребенке должен думать, это сейчас самое главное.
— Да-да, конечно...

Ханц вышел в тамбур, позвонить Нейси. Тот был первым и единственным его другом, как Эрик — первым и единственным альфой, и Ханц испугался, вдруг Нейси как-то связан с этим взрывом. Ведь в таком случае его и остальных товарищей сразу найдут и арестуют, на что они вообще надеются. Ханц снова и снова набирал его номер, слушал про "вне зоны доступа" и волновался все больше. Если окажется, что Нейси в тюрьме, придется звонить Каину. Ханц поморщился. Брат вряд ли станет помогать свободной омеге, даже разговаривать не будет на эту тему.

А в Копенхавене полицейские стояли чуть не на каждом углу, Ханцу с Эриком даже пришлось ждать вместе со всеми на вокзале, когда закончится проверка багажа и документов. "Безобразие", — негромко возмущались в толпе. "При взрыве были жертвы, полиция просто делает свою работу", — отозвался молодой омежка, стоящий рядом с ними.

— Как закончишь дела в Департаменте, сразу позвони мне, — сказал Эрик, когда они сели в такси. — Обещай, что позвонишь.
— Хорошо, — рассеянно кивнул Ханц, он все не мог перестать думать о "Свободных омегах". Если бы они предложили ему совершить что-то такое, согласился бы он или наоборот донес? Говорят, из-за взрыва пострадали невиновные, рядом с памятником часто гуляли омежки с малышами.

В столичном Департаменте только и говорили о взрыве. После отчета начальству (все прошло на удивление гладко) Ханц спустился в столовую и как раз собирался позвонить Эрику, когда его позвали за столик коллеги. Он присоединился с удовольствием и рассказал, как полицейские держали их на вокзале, а ведь не имели права, между прочим.
— Это только начало, — господин Теххе из отдела внутренних проверок покровительственно хлопнул Ханца по плечу. — Вот увидите, они еще покажут себя.
— Кто покажет, — спросил один из бет, кажется, чей-то второй зам.
— Свободные омеги, конечно. Надо переловить их и посадить в совместные тюрьмы, вместе с альфами.
— Да, они же хотят равные права, — засмеялся Теххе, а за ним и все остальные. — А то привыкли к безнаказанности.
— В тюрьме их отдерут хорошенько, сразу ума прибавится, — добавил кто-то.
Ханц вспомнил Эриковы фильмы и криво улыбнулся:
— Меньше порнухи надо смотреть.
— Простите, господин Эсхольц, — примирительно сказал Теххе, — мы же шутим. Этих террористов надо вешать, жаль, что у нас отменили смертную казнь для омег.

Ханц еле вырвался от них, сославшись на самочувствие. Все эти случайные прикосновения и пошлые шутки ужасно бесили, он просто начинал ненавидеть всех альф, кроме Эрика, конечно, но ведь его Эрик не такой. Ханц уже собирался вызвать такси, но вместо этого еще раз набрал номер Нейси. И тот неожиданно ответил:
— Привет, Ханц, ты чего с самого утра названиваешь.
— Волновался за тебя, — ответил Ханц. — Ты не в Копенхавене случайно?
Нейси замялся:
— Случайно, да.
— Я тоже, может, увидимся?
— Хорошо, — хмыкнул Нейси. — Приходи на площадь перед зданием Комитета часика в три, я буду там. Поддержишь "Свободных омег".

***
Они остановились на этот раз в небольшой гостинице в историческом центре Копенхавена — очень мило и романтично, как раз для запланированной медовой недели. Эрик закинул чемоданы и покосился на большую, в имперском стиле, кровать. Жалко, Ханц сразу уехал в Департамент, а то можно было б пометить траходромчик. Эрик переоделся, воображая себе голого Ханца с задранными ногами, и отправился в Университет. Надо было встретиться с научруком и поговорить с преподавателями об экзаменах.

В городе было спокойно, словно и не произошло ничего. Эрик даже решил подъехать к Памятнику и поглазеть, что там и как, пока до встречи время есть. Но ничего увидеть не удалось, площадь была оцеплена полицией. Он потолкался в толпе, пообщался с народом и с чувством выполненного долга свалил. Полиция все держала под контролем, и Ханц не сможет вляпаться в неприятности со своими дружками. Как бы ему вообще запретить с ними общаться.

А позже его закрутило в невнятной беготне и встречах со старыми универскими знакомыми, даже один экзамен ненароком удалось сдать. Он и оглянуться не успел, как прошло полдня. А Ханц так и не позвонил, и это почему-то внушало смутную тревогу.
— Вы спешите? — спросил его научный руководитель с усмешкой, заметив, как он в задумчивости разглядывает комм.
— О, нет, доктор Ференц, — улыбнулся Эрик, — просто за мужа беспокоюсь, он сейчас в городе, а там сами знаете что.
— Да... почему-то мне казалось, что вы из тех, кто никогда не обзаведется семьей, Эрик.
Ференц был старый ехидный бета с тонким лицом и усталыми глазами, и он был любимым преподавателем Эрика еще в студенческое время.
— Как видите, не такой уж я и никчемный, — обиделся Эрик.
— Разве я сказал — никчемный? — поднял брови Ференц. — Я имел ввиду свободу. Свободу от социальных паттернов и собственной физиологии.
— Философия для бет, — сказал Эрик, подумав.
— И лишних людей, — рассмеялся Ференц. — Не так ли?
— Вы все сами понимаете, — заметил Эрик и поднял руку, подзывая официанта. — Альфам и омегам не надо искать смысл жизни, он всегда с нами.
Они уже закончили обсуждать его диплом и теперь просто сидели в университетском клубе, пили кофе с коньяком и трепались на философские темы.
— Смысл жизни в бездумном размножении, не слишком ли унизительно для человека? Значит, когда ученые наконец построят инкубаторы, ваша жизнь потеряет смысл?
Эрик некоторое время молчал, наблюдая за бесшумными движениями официанта, а потом поднял кружку вверх:
— Туше, доктор Ференц, я вам не соперник. Но пока этот мир наш.
— Ваш? — засмеялся Ференц. — Вы имеете ввиду этого фашиста...
— Да-да, я имею ввиду старину Кирдегара. "Этот мир создан альфами и для альф, и нет в нем иного смысла, чем служить альфам".

Ференц покачал головой, разглядывая содержимое своей кружки. Коньяка там было больше, чем кофе.
— Служить альфам Йотанхамона, наверняка этот старый фашист говорил именно об этом, дорогой Эрик.
— Этот пиздюк много чего говорил, — фыркнул Эрик. — Простите. Забудем про Йотанхамон и Кирдегара, это была неудачная шутка.
— Знаете, с годами мне все больше кажется, что он был прав. Все наше общество существует для вашего удобства. Трудолюбие и исполнительность бет, распущенность омег — служат лишь потребностям альф, — он кивнул на бубнящий в углу визор: — вон, омеги тоже против.
— Подождите, профессор, — засмеялся Эрик, — для этой мысли в моей голове еще слишком мало коньяка.
— Вы намекаете, что я пьян? Это не так, мой разум трезв, как никогда. Вот вы, например, знаете, что от повышения уровня рождаемости, о котором так печется наше правительство, количество омег и альф не увеличивается?
— Это заговор, — сказал Эрик страшным голосом и плеснул себе еще коньяка. — Они все врут. И следят, главное следят!
— Да! — Ференц поднял палец. — Вот вы мне сейчас не верите, а ведь это правда. Альф и омег становится меньше процентно, но не количественно! Они. Они просто хотят наплодить как можно больше бет. Дешевая рабсила.
— И послушная, — сказал Эрик со значением. Что его всегда восхищало в любимом профессоре, так это накал упоротости и благородного безумия, сияющего в каждой из его внезапных идей.
— Послушная, вот именно, вы меня понимаете как никто другой, Эрик.
— А еще... — тут взгляд Эрика упал на визор, и он потерял мысль.

Там показывали какую-то демонстрацию, кажется, у главного управления Комитета Демографической Безопасности. И в толпе он увидел Ханца. Даже не в толпе. Какие-то психованные омежки вопили что-то в микрофон, а Ханц стоял рядом с ними и оглядывался с видом слегка растерянным и очень возбужденным.
"Блядь", — подумал Эрик и, пробормотав извинения, выскочил из клуба.

Площадь Свободы была вся забита — то ли митингующими, то ли зеваками. Эрика даже пару раз толкнули, пока он пробирался поближе к трибуне. А еще в толпе было много альф, слишком много, и все веселые. И возбужденно вертящиеся омежки. И почти не было бет. Кто-то рядом вопил, неподалеку шлепнулось яйцо, под ногами краснели ошметки помидоров. И Эрик чувствовал, как в его собственную кровь вливается адреналин, как легкое опьянение от коньяка накладывается на нервное возбуждение толпы. Когда-то он участвовал в одном студенческом бунте, они кидались камнями в полицию, жгли помойки, а после разгромили алкогольный магазин. И старшие товарищи настоятельно советовали им обмотать перед демонстрацией лица. Сейчас было лето и у Эрика не было с собой лишней одежды, поэтому он сорвал шарфик с какого-то подпрыгивающего омежки и ввинтился в толпу.

— Сколько можно терпеть это издевательство над свободой личности, почему государство распоряжается нашими телами... — выступал на трибуне омега в красном шарфике.
Эрик увидел Ханца, тот улыбался и махал красно-белым флагом. Он был таким красивым, как настоящий символ революции со старой картины.

Эрик поправил шарф на лице и взбежал к нему. Какой-то альфа хотел преградить путь, но Эрик увернулся и оттолкнул его.
— Ханц!
Ханц обернулся, на щеках его полыхал румянец. Эрику на миг показалось, что все смотрят на него — и митингующие, и зеваки и даже полиция по краям площади. Он дернул Ханца за руку и стащил с трибуны.
— Пусти, Эрик, куда ты, — упирался тот.
Совсем рядом взорвалась петарда, а вдалеке завыли полицейские сирены.
— Быстро за мной, — рявкнул Эрик, понимая, что он опоздал, и беспорядки начались, а его беременный муж оказался в самом их центре.
— Подожди, — Ханц еще хотел что-то сказать, но Эрик побежал в сторону ближайших домов, там, он помнил, был один со множеством арок и лестниц.

Рядом вопили и тоже бежали, Ханц несколько раз споткнулся, а Эрик грубо дергал его за руку и все тащил к спасительным аркам, ведущим в лабиринт улочек Старого города. Только бы полиция не перекрыла.

И им повезло, они успели проскочить в одну из арок и спрятаться в полуподвальчике. По той улице, где они только что были, пробежал отряд полицейских, кто-то кинул камень и разбил окно рядом.
— Тихо, — сказал Эрик, прижимая Ханца к стене. — Сидим здесь тихо, пока все не кончится.
— Что случилось, Эрик, у нас же был мирный митинг, зарегистрированный... — Ханц дрожал от возбуждения и прижимался к нему всем телом.
— Хуйня случилась, — зло ответил Эрик. — Какого тебя понесло сюда? Сейчас бы получил дубинкой по животу — и в тюрягу, как эти.
Он кивнул на улицу, там полицейские волокли демонстрантов в машины.
— Забыл, что беременный? — прошипел Эрик, встряхивая Ханца за шею. — И что госслужащий — тоже забыл? Какие тебе нахуй разрешенные митинги? Отодрать тебя ремнем по жопе.
— Не надо, — Ханц зажмурился, упираясь ему в грудь и покорно отворачиваясь.
И Эрик остановился, остывая, только куснул его слегка, а потом обнял:
— Подождем пару часов здесь, а потом спокойно выйдем.

Но Ханц не хотел спокойно ждать, он елозил и терся об Эрика, тяжело дыша.
— Нельзя, — сказал Эрик сквозь зубы, у него самого яйца лопались от желания.
Но надо было смотреть на улицу и следить за входами в полуподвальчик. Вдруг придется бежать.
— Но почему, все равно же ждать, — прошептал ему Ханц на ухо, и от прикосновения его губ по телу прошла судорожная волна.
— Не заслужил потому что.
Ханц зарычал и ударил кулаком в плечо. Эрик снова прижал его к стене и дождался, пока тот затихнет.

— Можешь мне пососать, — сказал Эрик через некоторое время.
Ханц вскинул голову, каре-зеленые его глаза казались сейчас совсем светлыми, а точеные ноздри гневно раздувались.
— Не хочешь, как хочешь, — ухмыльнулся Эрик, крепко его стискивая, чтобы снова не получить. Например, в рожу.

На улице все стихло, беспорядки откатились дальше.
— Бежим, — Эрик дернул Ханца за руку, и они помчались по кривым улочкам Старого города. Обычно здесь всегда бродили туристы, но сейчас было пусто, только катались пустые банки и летали пакетики с бумажками.

А потом они чуть не напоролись на полицейский кордон, но вовремя смылись и заскочили в маленький музей на башне. Странно, но тот был открыт, и интеллигентного вида омежка-смотритель выдал им два белых билета с печатью.

Они поднялись на галерею, опоясывающую башню.
— Смотри, хуй! — воскликнул Ханц, указывая куда-то вниз.
На прекрасно видном отсюда здании Комитета был нарисован огромный эрегированный член.
— Кажется, не альфий, — сказал Эрик, расстегивая Ханцу брюки.
— И кажется, он будет светится в ночи, такая краска подозрительная, — засмеялся Ханц.
Эрик потер пальцем его дырочку, а второй рукой сжал яйца.
— Ты что, а если увидят? — прошептал Ханц и слегка наклонился, вцепившись в свои ягодицы и разводя их в стороны.
— Штраф выпишут, — сказал Эрик и опустился на корточки, принимая безмолвное приглашение супруга.
Он обвел нетерпеливо поджимающуюся дырку языком и засунул его внутрь.
— О боже, Эрик, еще, — Ханц подался назад, открываясь как можно больше.
Эрик встал и засадил ему по самые яйца, придерживая под живот и за шею. Ханц всегда казался таким податливым и нежным под ним, как будто и не выкидывал черт знает что в жизни.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 9

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.
Визуализация героев здесь

— Подай в суд, Ханц, этого нельзя так оставлять, — гневно сказал Нейси.
Ханц познакомился с ним и его друзьями совсем недавно, в своем любимом кафе. Нейси тоже был омегой, и, как и Ханц, не желал бездумно размножаться. У него даже был куплен какой-то сложный диагноз, "не все в порядке с головой", туманно объяснил сам Нейси.

— Да-да, — согласились остальные, — тебя должны вычистить по решению суда. Твои права нарушены самым наглым образом. Подменить препарат — это вообще черт знает что.
— Мне должны были выписать противозачаточные на то время, пока организм не востановится, поздняя смена статуса и все такое... Доктор сказал, уже все в норме, — Ханц звякнул чашкой о стол. — Я еще не решил, что делать.
— И решать нечего, они тебя используют, — разошелся Нейси, присев на свою любимую тему. — У омег должно быть право распоряжаться своим телом, независимо от срока беременности или семейного статуса. Твой случай может создать прецедент, пойми.
— Я подумаю, — ответил Ханц и представил, как внутри него скребут металлическим предметом. А еще как он сообщает о своем решении Эрику. — Может, тебе самому залететь, а, Нейси? И создать прецедент?
— Я — свободная омега, это не будет иметь такой резонанс.

На самом деле Нейси жил с бетой. Ханц недоумевал, зачем тому это надо, одному же гораздо удобнее. С другой стороны, Нейси был слишком невзрачный, чтобы найти себе нормальную альфу, вот и утешался бетой, наверное.

— Не дави на Ханца, Нейси, — вмешался Йохан, — мы поймем в любом случае.
— Нельзя упускать...
Раздался звонок в дверь, пришлось Нейси прерваться. Все как-то спешно засобирались, как происходило обычно при появлении Эрика. Но это оказался не Эрик, а Лукас с младшим сыном. На красивом и надменном лице Лукаса красовался почти заживший синяк, на скуле и еще под глазом чуть-чуть. Неужели Каин... Да не мог он, наверное, тот сам ударился.

— Привет, — Лукас бесцеремонно вручил малыша Ханцу. — Эрик еще не приехал?
— Нет, — Ханц осторожно прижал к себе Каина-младшего. Вдруг тот дернется слишком сильно, и Ханц его уронит. — Проходи, попьем чаю.
— О, у тебя гости, — засмеялся Лукас. — Не хочу вам мешать. Побудешь с малым пару часиков?
— Ты не помешаешь, проходи, — Ханц наконец-то устроил мелкого у себя на руках. — А что воспитатель? Заболел?
Лукас прошел в гостиную, где заседали члены их маленького общества:
— Мы с Каином сильно поссорились, и он заблокировал мою карточку. Так посидишь?
Полугодовалый племянник присосался воротнику Ханцевой рубашки, а Нейси презрительно фыркнул.
— Ладно, — сказал Ханц, хотя собирался же отказать. А, черт с ним, не так уж часто он видел маленьких вблизи.
— Спасибо, — расцвел Лукас. — В сумке питание и подгузники, я поставил в прихожей. Пока.
— Пока...

— Вот видишь, Ханц, что тебя ждет.
— Эрик никогда бы... Да и нет у него доступа к моему счету.
— Это сейчас, а после третьего-четвертого ребенка все изменится, — Нейси поднял вверх указательный палец. — Тебя даже пособие не спасет, сорок процентов от заработка.
— А после второго-третьего вообще на минималку скатишься, — добавил Йохан.
"Лучше Эрику сидеть с малышом, — внезапно подумал Ханц. — У него зарплата намного меньше. Скорее бы он приехал с работы."
— Ну, мы пойдем, — сказал Йохан, — нянчись на здоровье.

Ханц отнес маленького Каина в детскую и уложил в кроватку. Надо же, их "кладбище" внезапно пригодилось. Наверное, его скоро надо будет покормить, лучше приготовить смесь заранее. На банке было написано — кормить каждый раз, как малыш попросит есть. И нужна же еще какая-нибудь еда... Скорее бы Эрик вернулся. Ханц даже позвонил ему, наблюдая, как мелкий возится, пытаясь отгрызть голову игрушечному коту. Такой милый. Как Лукас мог его вот так пихнуть на руки Ханцу и смыться, придурок какой-то.

— Придурок же, — повторил Ханц, как только Эрик вошел в детскую. Тот поцеловал его, нагнувшись, и схватил за задницу.
— Не ругайся, маленькие все понимают.
— Он все равно спит, — Ханц пожал плечами и снова набрал на комме номер приблудного папаши. Тот был вне зоны доступа.
— Я перезвонил Каину, чтобы он приехал за сыном, — Эрик собрал разбросанные салфетки и обосранный подгузник: — Я смотрю, тебе нелегко пришлось.
— Да вообще кошмар, — пожаловался Ханц, заметив на ковре влажные пятна. — Я тут подумал, кстати... Дорогой, если что, тебе выгоднее дома с ребенком сидеть.
— Ну... подумаем, до этого еще далеко, — уклончиво ответил Эрик.
Ханц еще раз поправил одеяло на мелком, ругая про себя приблуду-Лукаса.
— Я не буду дома сидеть, — повторил он, и Эрик подозрительно легко согласился, продолжая гладить его между ног. — Пойдем, не при ребенке же.
Эрик просунул руку ему под яйца, не слушая, и Ханц замер. Если продолжать настаивать, можно без секса остаться, а у Ханца крепко стояло уже, и внутри аж скручивало, так хотелось потрахаться. Эрик как специально его дрессировал.

Хорошо, что приехал Каин и забрал спящего мелкого:
— Простите Лукаса, у него всегда после родов так. Он просил у вас денег?
— Нет, — хмыкнул Ханц, вспомнив прошлые уходы Лукаса из дома. Да, тот и раньше вот так сваливал в туман, а потом появлялся через несколько месяцев и валялся у Каина в ногах. Тот прощал ради детей, разумеется.
— Плохо, — огорчился Каин.
— Ничего страшного, наверное, просто пошел погулять с друзьями, устал сидеть в четырех стенах, — заверил Эрик и со значением добавил: — Да и Ханцу полезно было потренироваться с мелким.
— Ну молодцы, давно пора. Долго же ты собирался, Ханцик.

Когда брат ушел, Ханц чуть с кулаками на Эрика не кинулся:
— Ты!.. Зачем ты ему сказал, мы же ничего еще не решили.
Он ушел наверх и заперся в спальне. И все никак не мог уснуть, до того муторно было на душе, а член и не думал падать. Если Эрик и дальше будет решать за них обоих, пусть проваливает, думал Ханц, злобно надрачивая. А у него останется их малыш, такой же, как Эрик, только маленький и послушный. Ханц погладил себя по животу.

Как он мог такое сказать, "ничего не решили", он ведь давно все решил. И Эрик так хочет ребенка. Может, попробовать помириться с ним утром... Но это только ради их будущего малыша, подумал Ханц и почти сразу заснул, успокоившись.

***
Из-за непонятной выходки Ханца Эрику пришлось спать в гостевой комнате. Смотреть в одиночестве порнушку и играть в "Альфа-сталкера" вместо полноценного супружеского траха, от чего он совершенно не выспался.

Ханц был уже на кухне с утра, когда он спустился.
— Интересно, какая муха тебя вчера укусила? — спросил Эрик и зевнул. — Беременности только месяц , а гормоны уже так и прут, а?
Он погладил Ханца по животу, и тот замер, уставившись на тосты.
— А вчера тебе было неинтересно это?
Эрик решил проигнорировать выпад.

— Я себе кофе сделаю, не выспался нихера. Тебе как, тоже кофе или чай? — снова зевнул он, проклятый "Альфа-сталкер", только в пять часов удалось оторваться. Отвлекся, называется.
А все Ханц виноват со своими залупашками.
— Давай тоже кофе, — вздохнул Ханц и слегка улыбнулся. — А чего не выспался, мешало что-то?
— Конечно, мешало! — воскликнул Эрик, театрально взмахнув туркой. — Еще как мешало. Расстроил ты меня, не дал. Оно и мешало.
— Да ты и не приходил брать.
— Ну, прости, дорогой, в следующий раз выломаю дверь. Вот сегодня вечером и выломаю, — захихикал Эрик и поцеловал его в ухо. Ханц был такой податливый и теплый, совершенно невозможно на него долго сердиться. А еще у него была охрененная задница, которую хотелось мять и мять.

Ханц с тихим стоном прогнулся, и Эрик решил забить на кофе и начинающие подгорать тосты.
— Отшлепать бы тебя за выкрутасы твои, — прошептал он, стаскивая с Ханца штаны.
— Какие еще... — возмутился Ханц, но вздрогнул и тяжело задышал, когда Эрик его действительно слегка шлепнул.
Эрик оттащил его к барному стулу и нагнул над ним, покрывая розовеющие от шлепков, укусов и поцелуев ягодицы все новыми и новыми отметками. Ему хотелось, чтобы Ханц его целый день вспоминал, сидя в своем кабинете.

Ханц вскрикивал и постанывал, задирая задницу кверху и словно умоляя его трахнуть.
— Хочешь? — спросил его Эрик и засадил, не дожидаясь ответа, горячий и влажный, Ханц всегда был готов его принять.

Есть им пришлось бутерброды с кофе, тосты и бекон сгорели.
— Так что ты там говорил, что мы вчера еще не решили, — лениво спросил Эрик после завтрака.
— Насчет ребенка, его же незаконно нам устроили, мы имеем полное право подать в суд.
— А у тебя сохранились рецепты? — оживился Эрик. Засудить комитетскую клинику на круглую сумму — отличная идея же.
— Нет, они на месте все выдают, — нахмурился Ханц.
— И никаких улик-документов? — огорчился Эрик. — Вспомни, дорогой. Хотя... это наверняка нам Каин подарочек устроил. Не подкопаешься теперь.
— А ты что, — Ханц его оттолкнул и встал, держась одной рукой за живот, — передумал теперь со мной детей иметь? Убить его хочешь?
— Кого? — растерялся Эрик. — Так ты что, про аборт говорил?
Он схватил Ханца за шиворот и притянул к себе.
— Я... нет... — прошептал тот, бегая глазами.
— Как тебе только такая мысль могла в голову прийти. Это Лукас, блядина, надоумил что ли?
— Нет, не он, отпусти. Живот заденешь.
— Прости, — смутился Эрик. — Но как ты мог вообще об этом думать...
— Я не думал, просто понимаешь, они же незаконно это провернули со мной. С нами. И ребята сказали, что надо в суд.
— Я думал, ты деньги отсудить хотел, а ты, — Эрик потер лоб.
— Я и не хотел убивать, правда, просто замучился за эту неделю, — Ханц взял его за руку.

— А что это за ребята, твои четверговые, что ли? Кто они вообще?
— Свободные омеги, — ответил Ханц с некоторой неловкостью.
— Суфражисты? — поразился Эрик.
— Ну, да.
— Из этих, которые себе мороженных петухов задницу суют, а потом их перед Памятником Невинно Убиенным якобы рожают? — заржал Эрик.
— Это неправда! Они этим не занимаются, это хулиганье дискредитирует. А суфражисты борются за право омег распоряжаться своим телом. Потому что общество относится к омегам как к принадлежащим ему инкубаторам.
— Что за бред, Ханц, какие права и инкубаторы? Вокруг вас же все пляшут, пособия, стипендии, альфы толпами увиваются, подарочки дарят...
— Да-да, а на работе ради красоты и госкомпенсаций держат.
— Ну, тебя-то ради ума держат, — заулыбался Эрик. — Ты же особенный.
— Это ты сейчас увиваешься? — криво усмехнулся Ханц. — Скоро подарочки дарить будешь?
— Нет, — засмеялся Эрик, — подарочки только вечером уже, а то на работу опоздаем. Сцепимся еще если, то точно опоздаем.

— Я ведь серьезно про декретный говорил, — сказал Ханц уже в гараже. — Тебе его выгоднее брать, там ведь только сначала полная компенсация, а потом всего сорок процентов выплачивают от дохода. А у тебя зарплата меньше, меньше потеряем.
— А разве его альфам дают?
— Дают, как ни странно.
— Ну... подумаем, Ханц, что ты волнуешься, — хмыкнул Эрик, садясь за руль.

Эрик снова вспомнил об этом декретном отпуске незадолго до обеденного перерыва и принялся рыться на информационных сайтах.
— А вы знали, что альфам не только две недели после рождения сына дают, но еще можно и родительский отпуск вместо омеги взять? — сказал он коллегам на обеде уже.
Те обрадовались и принялись поздравлять его с будущим первенцем.
— Ага, — сказал кто-то позже, — у меня знакомые так делали, — там омега не работал, на пособии сидел. А альфа ушел в родительский, а сам на свою фирму контракт взял и потом себе дивидендами, а не зарплатой выплачивал. Двойной доход первые четыре месяца, да и после хорошая такая прибавка.
— Ловкач! — восхитились остальные.
— А у меня знакомые на юг уехали на четыре месяца со своим первенцем, тоже альфа взял отпуск. Сняли бунгало и жили на берегу океана, так романтично, — улыбнулся ветеринар-омега. — Жалко мы с первым так не догадались, а потом уже с кучей мелких так не вырвешься.

— Ну, мы-то с мужем оба работаем, так что на юга не получится, — с сожалением заметил Эрик. — Просто он хочет, чтобы я тоже сидел с малышом, у него ведь зарплата больше, после четырех месяцев нам будет выгоднее, если он на работу выйдет.
— С этими омегами-которые-зарабатывают-больше лучше не связываться, много о себе полагают, — заметил один альфа.
— Да, Эрик, запри его с дома, пусть рожает. А то он уже из тебя веревки вьет, — ухмыльнулся другой, жилистый усатый альфа, работающий спасателем.
Эрик на мгновение замер, собираясь с мыслями. Дружеская беседа вдруг превратилась в игры с подавлением. Две беты и единственный их омежка уткнулись в тарелки, а все четыре альфы их компании смотрели на Эрика и ждали, когда он под них прогнется. И он вспомнил про Ханцевых суфражистов.

— Вот из-за такого к себе отношения наши омеги не хотят от нас детей, — сказал он, вложив в свой голос столько убежденности, что поверил сам себе. Альфы дрогнули, переглядываясь, и Эрик понял, что дело пошло, ему удалось разбить их фронт, теперь оставалось додавить: — Такое пренебрежение и обращение с живыми людьми как с инкубаторами заставляет их становиться преступниками и детоубийцами, лишь бы избежать нашего давления. Своими словами вы буквально выдавливаете их в суфражисты. Ведь омеги не умеют сопротивляться, только убегать.
— Да, — пробормотал один из альф, обращаясь к тому спасателю, — ты действительно грубо сказал, Хейнрих.
И Эрик сдержал неуместную торжествующую улыбку, поняв, что выиграл очередной раунд их бесконечных альфа-игр. Хотя здесь относительно легко было, конечно, тут альфы простые, а у него язык подвешен на убеждение уже, сколько лапши спонсорам и госорганизациям навешено за время работы в питомнике.

Коллеги, заглотив удочку, заговорили о суфражистах и мороженных петухах в заднице. А Эрику пришел в голову блестящий план: он возьмет две недели альфа-отпуска, плюс еще месяц обычного отпуска, и они снимут бунгало на берегу южного океана. Будут целыми днями купаться, спать и трахаться. Ну, и с малышом возиться. Потом Ханц досидит на полной ставке до четырех месяцев, а после Эрик возьмет еще месяц-другой на свои сорок процентов. А там уже малыш большой будет, полугодовалый, и ему наймут милого бету-воспитателя. Может, на зарплату воспитателя и уйдет побольше, чем потерянные шестьдесят процентов Эрика, но ведь недаром Эрик их питомник продвигает изо всех сил. Через пару-другую лет тот вообще в доходное предприятие превратится.

Ханц обрадуется, как он все замечательно с деньгами и отпуском придумал. И наверняка будет всю ночь радоваться и у Эрика на члене скакать. Ведь он беременный, а беременность такое восхитительное состояние — как девять месяцев слабой течки. Эрик уже заметил, что запах Ханца стал гораздо слаще.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

Герои "Статуса"

Ханц притворяется бетой:

Больше прекрасных картинок

Еще Ханц, скрывает засосы на шее:

Эрик в театральной студии:

Две альфы выясняют отношения, Каин и Эрик:

Каин обнимает брата в тюрьме, Каин и Ханц:

Каин хочет по-братски обнять Ханца в честь беременности, а Эрик мешает:

Изображения сперты с СОО Guilt | Pleasure, картинки Джо Чен ака TogaQ

@темы: иллюстрации, "Статус"

---

"Статус", 8

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.
Визуализация героев здесь

К Каину они не доехали. Брат сам позвонил им с дороги, и Ханц сперва не понял, что тот от них хочет.
— Так ехать к тебе или нет, — раздраженно спросил он. Больше всего ему хотелось к себе в квартиру, залезть под одеяло вместе с Эриком.
— Ханцик, — Каин давно должен был лопнуть от счастья, судя по голосу, — заедь ко мне, забери старших, и дуйте все в роддом. Лукас звонил, он вот-вот уже... — Каин отключился.

— Лукас рожает, — Ханц посмотрел на Эрика и пояснил: — Это муж Каина, у них семь лет детишек не было, и вот получилось. Каин так переживал из-за этого.

Может, Лукас тоже убивал нерожденных, или же просто пил противозачаточные пилюли? Надо будет расспросить его хорошенько, подумал вдруг Ханц, недавно родившие омеги такие пугливые и нервные. Самое время прижать Лукаса.

— Так куда ехать? — переспросил Эрик и сжал его колено. Метель усиливалась, они еле-еле ползли по мосту.
— Сначала к Каину, он попросил забрать мелких, потом в комитетскую больницу.
— Проездим до вечера, — Эрик пожал плечами, но спорить не стал. Еще бы, такое событие.

Ханц долго топтался перед домом, нажимая кнопку звонка. Наконец им открыли.
— Дядя Ханц, — невинно хлопал глазками Аксель, самый старший. — А я думал, вы в тюрьме, — Аксель перевел мутный взгляд на Эрика: — Здрасьте.
Ханц заметил на его тонкой шее здоровенный засос, стало почему-то неловко перед Эриком. Он даже возмутился:
— У тебя вся шея в засосах.
— У вас тоже, — не растерялся наглый Аксель. — Да вы заходите. Мы с Дитером спали, не слышали, что звонят. А мелкий у дедушки.
— Быстро собирайтесь с братом, — сказал Ханц строго. — Мы с Эриком отвезем вас в больницу к отцам и новому братику.
— Как, уже? — Аксель скорчил огорченную рожицу. — А я посмотреть хотел, папа мне обещал.
— Родить нельзя погодить, — Ханц с Эриком вошли в дом, подождать, пока племянники оденутся.

— Ты весь в снегу, — тут же принялся отряхивать его Эрик, и они так и не прошли в холл, обнимались и тискались в прихожей. И Ханц его очень, очень хотел, готов был прямо тут приспустить штаны и сесть Эрику на член. Но здесь нельзя было, конечно.

В машине племяшки притихли сперва, а потом принялись хихикать.
— А вы друг Ханца, да, — спрашивали они Эрика и смеялись. — А сколько вам лет?
— Двадцать пять, — снисходительно ответил Эрик.
— А мы любим постарше, — прыснул Аксель. Или Дитер. Ханцу очень хотелось хорошенько отшлепать их ремнем, вертихвостов этаких. Он-то в их годы об учебе думал, а эти... Настоящие безмозглые омежки, одни альфы на уме.

А еще им всем постоянно звонил Каин, и Ханц включил громкую связь. Братец так смешно разговаривал:
— Вот, я сейчас увижу, вот прям сейчас…
— Сфоткай, пап! — дружно завопили племянники, а Эрик заржал.

А потом Ханц услышал ужасный крик, он сперва не понял даже, что это.
— Во дает, без анестезии, что ли, — прошептал Дитер.
— Он же уколов боится, — сказал Аксель. — А капельниц — так вообще.
И тогда Ханц вдруг четко представил Лукаса, распяленного на родильном столе, в воображении Ханца тот был в каком-то тряпье и привязан. Он побледнел и выронил комм:
— Эрик, останови, мне плохо что-то…

— Может, ты тоже того, — Эрик обнимал его среди метели, они чуть отошли от машины.
Ханц замотал головой, чувствуя себя таким уставшим:
— Нет. Я вообще не собираюсь, надо было сразу тебе сказать. Прости.
— Ханц, — Эрик прижал его к себе крепче. — Ну не хочешь пока и не надо.
— Это ужасно, — прошептал Ханц и уткнулся в меховой воротник Эриковой куртки. — Я не хочу, как мой отец... омега...
— Сейчас официально увеличили время между родами и последующей беременностью, когда можно противозачаточные по рецепту получить. Недавно закон приняли, — Эрик накинул капюшон ему на голову. — А твой папочка всего-то пятерых родил.
"Это потому, что он убийца", — подумал Ханц и замер. Надо рассказать Эрику, ведь между ними не должно быть тайн.

— Мне надо кое-что тебе сказать, Эрик.
— Давай не здесь. Поехали, отвезем мелких, а поговорим дома.
— Нет, — он вывернулся из объятий, чувствуя, как скручивает сухим спазмом желудок. — В семье у родителей было бы больше детей, если бы мой папочка не убивал их в себе, — понесло Ханца, — а я видел, все видел.
— Да как ты мог видеть, — Эрик попробовал поймать его, но Ханц отскочил. Снег набивался в рот и в глаза.
— Я в школу не пошел, гулял один по городу, а потом замерз и вернулся домой. А он... он на столе лежал, прямо в кухне. Доктор Ленсер, он тоже там был, заметил меня и поймал. А отец... сказал, что это из-за альфы с ним такое случилось, а он ни в чем не виноват, — Ханц провел рукой по лицу. — Как я мог стать омегой...
— И ты никому не сказал?
Эрик не отталкивал его, наоборот схватил и притянул к себе.
— Его бы арестовали, — Ханц с облегчением уткнулся в шею альфе. — Пошли в машину, я замерз.

В палату к Лукасу их не пустили, к огромной радости Ханца. Они вручили Каину букет для Лукаса, который купили тут же, в цветочном павильончике возле больницы. Остальные родичи тоже остались в холле, обсуждая, что это наверное Лукас запретил персоналу их пускать.

— Всегда был зазнайкой, — жаловались омежки, оттащив Ханца на диванчик.
Он кивнул, соглашаясь. По его мнению остальные ничем не отличались от Лукаса.
— А ты сам когда думаешь?
— Что?
— Тебе ведь двадцать восемь почти, Ханц, пора уже.
— Да-да, хоть и поздновато, конечно, для первого...
— Мы вам сразу сообщим, если что, — любезно сказал Эрик омежкам и увел Ханца, пока тот не успел родичей подальше послать.

— Придурки, — выругался Ханц на улице. — Лезут не в свое дело.
— Ты устал, поехали домой, — Эрик взял его за руку. Снег прекратился, и от ветра противно мерзли уши.

На дороге было полно снегоуборочной техники, а по радио передавали о небывалом снегопаде.
Какой сегодня длинный день, думал Ханц, глядя в окно на проплывающие мимо сугробы. А они с Эриком так и не потрахались.

*** Полгода спустя
Эрик заехал в гараж и с удовольствием отметил, что новенький спорткар Ханца, на этот раз не красный, а серебристый, уже стоял внутри. Дом всегда казался таким теплым, если в нем был Ханц и ждал его. Эрик взял щеточку и, насвистывая, принялся счищать убившихся о бампер и щитки мошек. Питомник был за городом, и на трассе это вечно налипало.

Полгода назад родители Эрика помирились с ним, а позже даже скооперировались с родичами Ханца и подарили им на свадьбу новый дом и машины. В результате им пришлось обсуждать оформление и обстановку будущего дома не только друг с другом, но и со всеми родственниками. Но они с Ханцем, объединившись, выиграли эту битву и выбрали себе все сами. Единственной уступкой родственникам была полностью обставленная детская для первого малыша. Еще пять небольших комнат на втором этаже тоже ждали своих малышей, но пока прикидывались гостевым.
— Мне туда страшно заходить, — жаловался ему Ханц как-то ночью, — как будто на кладбище. То ли свое, то ли нерожденных детей.
Эрик гладил его по спине и успокаивающе перебирал яички, подбираясь потихоньку к дырке, а потому сосредоточенно молчал.
— Из меня никогда не получится омега, — сказал Ханц с отчаянием в голосе и раздвинул ноги пошире, приподнимая зад.
— Ты самая лучшая омега на свете.
Эрик медленно ввел в него член, наблюдая, как растягиваются нежные края дырки, а по телу Ханца проходят волны судорог.
— Глубже, что остановился! — Ханц попробовал насадиться до конца, но Эрик крепко держал его за бедра.
Ему нравилось, как нетерпеливо дрожит плоть вокруг его члена, как Ханц тихонько крутит попой и поскуливает, и как яростно начинает двигаться, когда Эрик его отпускает. Ханц был такой разный, то самозабвенно покорный, то жадный и требовательный до удовольствий, Эрику казалось, что он никогда не насытится им.

В тот раз они решили просто запереть их единственную детскую и не открывать до тех пор, пока Ханц не почувствует себя готовым. И Эрик старался ничем не напоминать ему об этом болезненном вопросе. Про себя он решил, что они обязательно будут ходить к семейному психологу, надо будет только подгадать момент и уговорить Ханца. Эту идею ему подсказал один ветеринар в питомнике — очень милый омежка, всегда с удовольствием делившийся со всеми желающими подробностями своей семейной жизни. И среди альф находилось много желающих.
"Интересно, наши омеги так же о нас треплются?", — сказал однажды Эрик, куря около моря.
"Вот потому мой и не работает, сидит дома с детьми", — ответил ему один из коллег.

Но Ханц любил свою работу и гордился ею, ведь он восстановился на прежней должности. Как его можно было лишить всего этого? Наверняка он расстроится, когда будет вынужден уйти в декретный.

— Ханц! — позвал Эрик, заходя в дом.
На первом этаже было темно, хотя Эрик ожидал, что в гостиной будут тусоваться новые друзья Ханца, странные омежки, приходившие к нему по четвергам и тихо исчезающие при появлении Эрика. "Почему твои друзья не останутся? Я не кусаюсь же," — спросил он как-то у Ханца, но тот только рассмеялся и поцеловал его.

Эрик прошелся по дому, зажигая везде свет, а потом поднялся на второй этаж. Ханц обнаружился в той самой, всегда запертой детской. Он сидел на полу и смотрел на музыкальную карусельку. "Усни, мой цветочек, конь воды не хочет", — крутилась и пела игрушка.
— Ты чего, Ханц? — обеспокоился Эрик.
— Я... — тот поднял глаза, — я не знаю. Просто...
Эрик сел рядом с ним.
— Что случилось?
Ханц молчал. Эрик обнял его за плечи и шутливо заметил:
— Ты что такой кислый, как будто залетел?
Ханц закрыл лицо руками и задрожал.
— Что, правда залетел? Но как? Я же подписывал согласие на противозачаточные, ты забыл принять тогда?
Прошлая течка Ханца была месяц назад.
— Доктор, скотина комитетская, выписал мне наоборот, для нормализации фертильности, — прошептал Ханц. — Вместо противозачаточных. А сегодня сказал, что все нормально, плод закрепился. Сказал, что я старородящий, и надо как можно быстрее. Сволочь.

Эрик прижал его к себе и погладил по животу. Там уже сидит их маленький сын, интересно, он чувствует присутствие свого альфа-папы? Говорят, что беременным омегам нужно особенно много секса. Эрик опустил руку ниже и провел у Ханца между ног.
— Прекрати! — крикнул тот, вырываясь. — Я не хочу, не хочу этого ребенка, не хочу.
Эрик поймал его и прижал к полу, целуя куда попало:
— Тихо, успокойся, это же наш малыш. Представляешь, наш, маленький альфа, такой же красивый, как ты.
— А вдруг бета? — всхлипнул Ханц. — Или... омега?
— Крошечный омежка, — улыбнулся Эрик, стаскивая с него брюки. — Маленький, мягкий и ласковый омежка.
Он засунул в горячо сжимающуюся задницу два пальца и принялся вылизывать Ханцу живот и член.
— Я так счастлив, Ханц.
— Он разорвет мне задницу.
— Вколем обезболивающее или вообще кесарево сделаем, ты и не заметишь, — уговаривал Эрик, и Ханц привычно расслабился под его ласками. — Встань раком.
Ханц перевернулся и поднял задницу, а Эрик подхватил его под живот и держал так все то время, что они занимались любовью. И ему даже иногда казалось, что там, в глубине, что-то шевелится. Хотя это, конечно же, его собственные толчки отдавались в теле супруга, их малыш был слишком маленьким, чтобы его почувствовать.
"Мальчик засыпает, мальчик отдыхает, усни, мой цветочек, конь воды не хочет", — пела каруселька. (*)

___________
* Ф.Г. Лорка, "Колыбельная"

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 7

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

Ханц оказался в объятиях Эрика прежде, чем за Каином захлопнулась дверь. Он прижимался всем телом и терся, беспорядочно отвечая на поцелуи. Всего этого было так мало. Даже когда они упали на скрипучую кровать, и Ханц оказался верхом на Эрике, все равно казалось мало.

— Раздевайся, — хрипло сказал Ханц, приподнимаясь и стаскивая с себя остатки одежды, у него вовсю стояло уже.
— Поможешь мне? — усмехнулся Эрик, сжав его ягодицы.
— Да, — Ханц дернул в стороны полы его рубашки и помог Эрику снять брюки. — Ты такой красивый...
Он прикрыл глаза, словно ослепленный этой красотой любовника, и откинул голову, отдаваясь ощущениям: Эрик гладил его по животу и груди, задевая соски, Ханц ерзал на нем в нетерпении. И запах, сводящий с ума запах его альфы... Он застонал от удовольствия и просунул руку между их телами.
— Какой все же огромный, — Ханц провел пальцами по стволу и обхватил ладонью тяжелые яйца.
— Сейчас, сейчас получишь, — Эрик перевернул его, оказываясь сверху.
И тогда Ханц внезапно вспомнил, что может залететь. Он же этого всегда боялся.
— Подожди, я... — он замер на мгновение. В паху аж покалывало от желания, а Эрик перестал вылизывать ему пупок и поднял голову:
— Что, дорогой?

А, ерунда, между течками не залетишь, решил Ханц:
— У меня смазки сейчас совсем мало... ммм... не останавливайся.
— Я осторожно буду, — Эрик провел языком по его члену, и Ханц с готовностью подхватил себя под колени, подставляясь.
Его трясло от предвкушения, когда Эрик засасывал его яйца по очереди и потом толкался языком в дырку, Ханц в эти моменты подвывал прямо от восторга. Внутри как будто плавилось все, текло растаявшей сладостью, и Ханц первый не выдержал, стал умолять ему вставить.

— Сейчас-сейчас, — Эрик поцеловал его, толкнувшись внутрь, а потом подался назад.
— Не могу больше, — прошептал Ханц в который раз уже, почувствовав, как крупная головка распирает анус. — Вставь по-нормальному.
Но Эрик вдруг перевернул его, поставив на четвереньки, и снова принялся неглубоко входить. Ханц сразу понял, зачем это. Чтобы он Эрику спину не расцарапал и не наставил засосов. Вот же скотина, переживает из-за своего Джейси!
"Отпусти!" — чуть не крикнул Ханц, но не успел, Эрик вошел в него до самых яиц, ущипнув за сосок.
— Чувствуешь?
— Да, — Ханц закрутил задницей, позабыв обо всем. — Да, да...
Он кончил дважды, пока Эрик его драл, и еще раз потом, когда они лежали, сцепившись. На счет последнего раза Ханц не был уверен, его просто выкрутило насухую, из члена ни капли не вытекло.

— Не засыпай, — затормошил его Эрик, — времени мало осталось.
В комнате для свиданий была небольшая ванная, с душевой кабинкой и туалетом. Государство повсюду проявляло свою заботу об омегах, даже здесь. Эрик затолкал его под душ и включил воду, и Ханц опять подумал про Джейси. Но так лениво было устраивать разборки и портить свидание.

— Меня скоро отпустят, — он почти вымыл сперму из задницы. Поразительно, сколько ее там было, еще и на пол накапало, пока они шли сюда. — Из Департамента уведомление прислали, уволили задним числом, представляешь.
— Я тоже уволился.
— Они и тебя уволили? Возмутительно! Как только я выйду, сразу подадим в суд.
— Я сам ушел, — улыбнулся Эрик, намыливая ему плечи. — Устроился в питомник морских котиков.
Ханц представил круглого тюленя и прыснул:
— И как, потрогал их уже?
— Да, они такие нежные, — Эрик тискал его ягодицы, — как омежьи попки.
— Прекрати, — Ханц стукнул его мочалкой. — Сюсюкайся со своим этим...
Но Эрик поймал его руки и рассмеялся в ответ:
— Мы с ним расстались, Ханц, успокойся.
— Расстались, — он так и застыл с открытым ртом. — Давно?
— С неделю назад.

Ну конечно, Эрик бросил своего никчемного Джейси сразу после секса с Ханцем!

Он принялся тщательно смывать с себя мыльную пену.
— Покажешь мне тюленей, ну, когда меня выпустят. Эрик... а где ты сейчас живешь, у родителей?
— Нет, планирую снять квартирку.
— Можно у меня пока, — поспешно сказал Ханц и смутился. — Если хочешь. Только там наверно все раскидано после обыска.
Эрик в ответ поцеловал его, прижав к пластиковой стенке, а потом спросил про ключи.
— У Каина есть, — вспомнил Ханц, точно, тот же ездил к нему выкидывать препарат еще до обыска.
— Хорошо, тогда я там все приведу в порядок, чтоб тебе в разгром после всего этого не возвращаться.

***
— Вам повезло, — сказал Каин, подбрасывая ключи на ладони. — Вы лишили Ханца невинности, и он зафиксировался на вас. У вас есть шанс удержать при себе высококлассную омегу с отличной наследственностью. В нашем роду не было бет уже два поколения.
Эрик поймал ключи и буркнул:
— Вы мне как диван рекламируете...
Каин схватил его за горло и шарахнул о стену:
— Найдутся покупатели и получше.
Они некоторое время молча возились, а потом быстро расцепились. Эрик ухмыльнулся, облизывая губы: Каин был гораздо массивнее, но еще неизвестно, кто победил бы в настоящей драке, ведь на стороне Эрика была быстрота и выносливость молодости.

Каин смотрел на него прямо, и Эрик со вздохом отвел взгляд. Нет, все-таки сейчас победил бы Каин, он значительно сильнее. Надо будет уделить больше времени тренировкам... и университету, его же вчера как раз восстановили на заочном... Чтобы Ханц знал, что у него самая лучшая альфа. Впрочем, кое в чем Эрик и так бесподобен, и Ханц это знает — вон как с первого раза влюбился, теперь как кот ластится. Как котик. Эрик рассеянно улыбнулся, вспоминая Ханца, а потом кивнул Каину:
— Ладно, до встречи.
Каин неодобрительно кивнул в ответ. А по дороге домой Эрику пришла в голову прекрасная мысль, как ущучить противного будущего родственника: ведь родители Ханца умерли, а братец наверняка же захапал Ханцеву долю наследства, раз его бетой считали. Надо напомнить Ханцу об этом — пусть отдают. А еще можно будет помириться с собственными родителями, те наверняка растают и перестанут считать его долбоебом, увидев, что у него омега есть.

И на следующий день, сразу после работы Эрик переехал в квартиру Ханца. Сколько раз он здесь бывал, выполняя мелкие капризы шефа. Хотя никакие это, конечно, не капризы, наверняка просто в Ханце омега просыпался и жаждал заботы альфы. И Эрик, насвистывая, принялся убирать разбросанные после обыска вещи, представляя, что Ханц тоже помогает ему, крутится рядом в маленьком кружевном передничке на голое тело. Так допредставлялся, что пару раз подрочить пришлось.

Ханца все не отпускали, мучили какой-то бюрократией. Эрик попробовал даже найти номер Каина, чтобы выяснить, как дела, но того не было в открытом доступе. Зато в газете напечатали статью про Ханца и несчастья, свалившиеся на "неопытную, еще не знающую о своем предназначении омегу". Из нее Эрик с ужасом узнал, что преступники испытывали на Ханце разные препараты — в жажде обесплодить.

Каин позвонил только через три дня и сказал, что Ханца выпускают, можно ехать встречать. И Эрик купил любимых Ханцевых сладостей и поехал к знакомому зданию Комитета.

У входа собралась маленькая толпа, Эрику пришлось даже проталкиваться.
— Куда? Не положено, — сказал охранник, загораживая двери.
— Я к Каину Эсхольцу.
У него проверили документы и пропустили в холл. И даже подвели к какой-то компании из трех альф и двух омег, пялящихся на него с подозрением.
— Здравствуйте, — обратился к нему самый крупный альфа, — вы, кажется, Эрик? Друг Ханца.
— Рад знакомству, — откликнулся Эрик вежливо, догадавшись, что это очередные родственники Ханца. — А вы?..
— Мозес Эсхольц, — тот протянул ему руку.
Эрик пожал руки всем альфам, оказавшимися братьями Ханца, и любезно поклонился омежкам, мужьям двоих из них. Те были такими милыми и элегантными, Эрик к ним сразу проникся.

— А как вы познакомились с Ханцем? — спросил белобрысый омежка, любопытно поблескивая глазами.
— На работе, все так банально, служебный роман, переросший в настоящую любовь, — заулыбался ему Эрик.
— Вы, кажется, были его секретарем, — ревниво заметил один из альф.
— Да, это было прекрасное время, — отозвался Эрик с усмешкой. — Но теперь я работаю в питомнике морских котиков, — он снова улыбнулся омегам.
— Котики? А у вас есть малыши? Они такие пушистые, всегда мечтал их погладить, — принялись восхищаться те.
— Да, у нас есть несколько бельков. Они на самом деле очень пушистые и мягкие, приходите как-нибудь, я вас проведу к ним.
Ханц покосился на альф — двое из них, наверное, мужья омежек, смотрели злобно, а один ухмылялся с иронией.
— Но питомник — это не только милые тюленята, — обратился он к альфам. — Точнее, это именно тюленята и взрослые особи, альфы и омеги. Мы пытаемся решить демографический кризис в тюленьем мире...
Он мог вещать об этом без умолку, переключаясь с альф на омег. Только сегодня пришлось на работе обрабатывать спонсоров, причем сложных — там были и беты, которых надо очаровывать экономическими выгодами, и все это одновременно — пушистики омегам, мировой порядок альфам, выгоды обществу бетам.

И те его клиенты были очень похожи на родичей Ханца — в дорогих костюмах, омеги с легкими платочками и изящными брачными лентами на шеях, альфы поблескивают брачными цепочками из белого золота. Да-да, тут вполне перспективная аудитория.

Один из омег отвлекся, посмотрел в сторону и заулыбался. Эрик оглянулся и увидел Ханца с Каином.
"Осунулся, бедняжка, — зашептались омеги. — Зато более мягкий, соблазнительный стал. Да-да, пара дней в СПА — и красота вернется. Только этот ужасный бета-костюм надо сменить."
Ханц тоже увидел их и встрепенулся, попробовал вырваться из-под руки Каина, но тот не пустил.
— Как ты, тебя не обижали? Не лапали альфы? – волновались омеги.
— В омега-отделении все охранники беты, — сказал Каин.
Родственники поздравляли Ханца с новым статусом, хлопали по плечам и даже щипали за щеки, отчего тот краснел и сверкал глазами в сторону Эрика.

Эрик же дождался, когда Каин полностью отпустил Ханца и, подобравшись, быстро притянул его к себе. И Ханц не стал упираться, как под объятиями братьев, а наоборот — прижался к нему и расслабился.
— Выходим оттуда, — Каин махнул рукой куда-то вбок. — Перед парадным толпа журналюг.
— Засудить их за эти статейки, — сказал один из братьев, кажется, Марко.
— Засудим, — отозвался другой, Мозес.

Но и у другого входа вились журналисты.
— Вы жених Ханца Эсхольца? — ткнулся один из них к Эрику, увидев их полуобъятия.
— Вы знали, что Ханц омега?
— Что его лечили запрещенными?..
Журналистов оттолкнули в сторону, но Эрик вдруг остановился, осененный идеей.

— Я не знал, что Ханц омега, но я чувствовал это сердцем, — сказал он пафосно. — Мы встретились полгода назад и я сразу увидел в нем совершенно особенного для меня человека. Надеюсь, вы простите нас, мы не можем давать интервью, ведь нам надо осознать так много нового и радостного в нашей жизни.

— Поедем ко мне, — сказал Каин на стоянке и посмотрел на Эрика с иронией: — Отметим так много нового и радостного в нашей жизни.
— Мы на своей машине, — сказал Эрик, утягивая Ханца к своему старому джипу.
— Надо подарить вам машину что ли, Эрик, — сказали им вслед, но Эрик лишь дернул плечом.

Ханц бессильно упал на пассажирское кресло и закрыл глаза:
— Они меня замучают. Может свалим от них и поедем домой?
Эрик молча поглаживал кончиками пальцев чувствительные места у него на шее, перебирал темные завитки волос.
— Да, — вздохнул Ханц, ловя его руку, — надо ехать.
— Давай я тебе отсосу и ты успокоишься.
— Что? Прямо здесь? — Ханц тревожно взглянул за окно.
Там ошивались журналисты.
— Нет, — засмеялся Эрик , с удовольствием наблюдая за становящимися все более четкими контурами Ханцева члена под брюками. — Я знаю одно укромное местечко...
— Часто использовал по назначению? — ревниво перебил его Ханц.
— Ну, не хочешь — как хочешь, — Эрик завел машину. — Говори адрес Каина.
— Я не то имел ввиду, — заволновался лишенный минета Ханц. — Ну прости, Эрик.
— Проехали, — Эрик включил навигатор. — Так какой адрес?
— Площадь Левердье, дом Эсхольц, — грустно сказал Ханц.
Эрик поцеловал его в ухо и сжал плечо, подбадривая.
— Может, все же заедем в твое местечко? — оживился Ханц.
— Нет.
— Я тебе сам отсосу.
— Нет, — ответил Эрик, ругая себя в глубине души за ослиное альфье упрямство. Но он не мог просто переступить себя и согласиться дать то, от чего один раз отказались. — Давай уже дома.

Некоторое время они ехали в молчании, а потом Ханц резко его нарушил:
— Ты надо мной специально издеваешься, да? Возбудил и не дал? Или может я какое-то из этих дурацких правил нарушил?
— Каких? — удивился Эрик.
— Из этих, как вести себя послушному омеге? — противным голосом сказал Ханц, явно кого-то передразнивая.
Эрик рассмеялся:
— А что, есть такие? Надо почитать на ночь.
— Есть, мне тюремный психолог все что-то на мозги капал. Без меня читай, — буркнул Ханц и вдруг тревожно взглянул на Эрика: -То есть... я имел ввиду... черт.
Он закрыл глаза и откинулся в кресле.

Эрик свернул на улочку, ведущую к Саду Бабочек, и остановился.
— Прости, — сказал он и погладил Ханца по колену, — я не хотел тебя расстроить.
— Не очень-то у нас и получается, когда не трахаемся? — сказал Ханц.
— Пойдем тогда в павильон, хоть пообнимаемся, — улыбнулся Эрик. — Я твои сладости любимые купил.
— О, правда? Здорово. А что за павильон?
— С бабочками, не был никогда здесь?
— Нет...
Они взяли коробку сладостей и побежали сквозь поднимающуюся метель, не застегнув куртки.

А в павильоне были настоящие джунгли и тысячи разноцветных бабочек.
— Давай чай возьмем и посидим в беседке, — предложил Эрик.
— Давай. Удивительно, всю жизнь в этом городе прожил, а тут ни разу не был.
Это было местечко для детей и романтических парочек, но Эрик не сказал об этом, чтобы снова не вызвать у Ханца ревность. За полтора года с Джейси он успел позабыть, как ревнивы омеги.

В беседку тоже залетали бабочки, и некоторые из них садились Ханцу на плечи.
— Бабочки любят сладкое и омег, — сказал Эрик, гладя его по бедрам.
— Надеюсь, они мне не сядут на губы, — фыркнул Ханц и слегка придвинулся, так, что рука Эрика попала ему на член.
Эрик тихо засмеялся, сжимая его небольшой, но замечательно твердый уже орган:
— Если бы у тебя была течка, они стремились бы совсем не к губам.
— Господи, Эрик, — подавился чаем Ханц, — я же теперь все время буду думать об их лапках... там.

— Нам пора, а то твои родичи меня съедят, — вздохнул Эрик, когда Ханц доел свои сладости.
— Они ужасные, да?
— Ну, омеги милые, — дипломатично отозвался Эрик.
— Тебе, наверное, как раз такой тип нравится?
— Мне только ты нравишься, — Эрик лизнул его в сладкие еще губы и потянул за собой.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 6

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

— Здравствуйте, господин Райзер, — поздоровался Ханц со своим адвокатом и расселся на стуле.
Каин сказал, Райзеру можно доверять: "Я работаю над твоим вопросом, братишка, не ссы, все почти решено. Просто делай, что тебе скажут". Но адвокат все равно не нравился Ханцу, потому что напоминал Эрика, такой же светлоглазый и широкий в плечах, только старше. А Эрик, наверное, уже и думать о нем забыл, моет кости вместе со всеми бывшему шефу и подстраивается под новое начальство. Подлец. Ханц постоянно о нем вспоминал.
— Господин Эсхольц, как ваше самочувствие?
— Хорошо, — пожал плечами Ханц и уставился на свои ноги, обтянутые оранжевым трико. Его арестантская форма походила на спортивный костюм, интересно, это специально для омег придумали, или у всех преступников такая дурацкая одежда? В кино все было не так.

— Сегодня вам предстоит медицинское освидетельствование, — напомнил Райзер.
На этой процедуре Ханц сам настоял, заявив по наущению адвоката о внезапном гормональном недуге и смене статуса. Такое бывало иногда, очень редко. Вот и у Ханца якобы внезапно произошло, а доктор Ленсер не распознал вовремя и неправильно его лечил.

— Я готов, — сказал он и представил, как врач при всех будет засовывать руку ему в задницу. Наверняка ведь сходу определит, что Ханц вчера один развлекался, пытаясь трахнуть себя пультом от визора. Больше в камере не нашлось ничего подходящего, даже шампунь был в мягкой упаковке. Самое обидное, что пульт ни капельки не помог, это просто курам на смех было. Увы, простая дрочка ни в какое сравнение не шла с тем, что он испытал рядом с Эриком, в такие моменты Ханц особенно остро жалел об их размолвке.

Его вместе с Райзером провели под охраной в соседнее крыло здания. В медицинском кабинете кроме доктора обнаружилась целая толпа народа, четыре беты и три альфы, кажется. Ханц в последнее время научился их как-то сходу определять. Они стояли полукругом в одинаковых чистеньких халатах и ухмылялись.

— Не стесняйтесь, — доктор дружелюбно указал рукой на высокую кушетку у стены. — Это мои студенты, будущие медики. Нет-нет, раздеваться не надо, просто оголите живот и приспустите штаны.
Студенты тихонько захихикали, а Ханц поспешно улегся на спину.

Конечно же, никто не лез ему в задницу, доктор просто смазал гелем его живот и поводил по нему округлой насадкой, пока студенты рассматривали Ханцевы внутренности на экранчике. И обсуждали, как у омег чудесно все устроено, настоящая тайна жизни.

Ханц отвернул голову к стене и представил, как держит Эрика за руку. Он все время утешался этими пустыми фантазиями, когда не дрочил, конечно, чем еще было заниматься в одиночной камере. Иногда ему казалось, что Эрик ждет его там, на свободе. А ведь тот даже не поинтересовался, что с Ханцем, и не предложил помочь. Да и чем он помог бы... Ханц вздохнул.
— Уже все, все, не волнуйтесь, — закивал доктор и отпустил студентов. — Можете вытираться.

— А хотите, мы вытрем, — предложил один альфа, обернувшись в дверях, и его тут же поддержали: — Да-да, поможем вам.
Ханц невежливо показал им полруки, спровоцировав взрыв смеха.

А когда те ушли, доктор задумчиво повертел его медкарту:
— Занятный случай.
— Тот самый случай, — с нажимом сказал Райзер.
— Мне говорили, я в курсе, — доктор что-то написал в его карте. — Готово. Вам осталось еще сдать анализы в процедурной, ну, это пустая формальность.

— Поздравляю с новым статусом, — улыбнулся ему Райзер в коридоре.
— Рано поздравлять, ведь еще суд.
— Не будет никакого суда, не волнуйтесь, — сердечно заверил его Райзер. — Вас отпустят и еще извинятся, вот увидите.

Ханц представил, как он возвращается в родной Департамент, и все улыбаются ему в лицо и шушукаются за спиной. Еще бы, бета на двадцать восьмом году жизни внезапно превратилась в омегу, просто сюжет для вечернего сериальчика. Не хватает только влюбленной альфы. Хотя скорее всего Ханца уволили из Департамента сразу же после ареста. Он посмотрел на адвоката:
— Вряд ли я дождусь извинений. Скорее всего мне предстоит муторный процесс по восстановлению в должности.
— О, это будет прекрасный процесс, — воодушевился Райзер. — Несправедливо уволенная омега, ущемление прав и все такое. В то время, как наше государство всеми силами поддерживает...
— Поддерживает, как же! — не выдержал Ханц. — Запрет противозачаточных средств — вот главная поддержка.
— Зачем умному человеку говорить такие злые вещи, — тонко улыбнулся Райзер, не отреагировав на его агрессию. И Ханц еще больше взбесился, он бы этой наглой бете с удовольствием врезал. В последнее время он бет не переносил просто.

А из вечерних новостей Ханц узнал, что доктор Ленсер удавился в камере. Брат, пришедший его навестить, подтвердил это.
— Да, оставили его на два часика в общаке, и тут такая жопа, — развел руками Каин. — Без показаний Ленсера твое дело разваливается на глазах, братишка.
Ханц не смог подавить вздох. Детоубийц никто не любил, но ему было жаль доктора. Ведь тот никого не заставлял, омеги сами приходили к нему и просили избавить от ненужных проблем.
— Он не виноват был, — тихо сказал Ханц.
— Ну, виноват — не виноват, а в тюрьме ему все равно не жить, — Каин притянул его к себе. — А скажи-ка мне, дорогой братец, с кем ты там перся, ведь этот кто-то был в курсе твоих делишек, а?
— Не смей, — выдохнул Ханц, — не смей ничего ему делать.

Вдруг Каин решит просто избавиться от свидетеля.

— Я просто побеседую с твоим неведомым ебарем, чтобы не вышло внезапного сюрприза.
— Обещаешь?
— Слово даю, — засмеялся Каин и подвинул ему под руку коробку со сладостями.
— Я не такие люблю, — грустно вздохнул Ханц и уставился в окно, рассматривая залепленную снегом решетку.
Если бы не она, комнату для свиданий можно было принять за номер в третьесортном отельчике. Тут даже кровать была, вдруг омежке приспичит.

Если бы Эрик пришел, Ханц бы лег с ним, пожалуй, несмотря даже на столь явное к нему пренебрежение и на Джейси. Просто чтобы еще раз почувствовать Эрика в себе и побыть ему нужным. Но тот не приходил за неделю ни разу.
— Это Эрик Сард. Мы с ним один раз всего...
— Где ты его подцепил?
— Он мой секретарь.
Каин хрюкнул, сдерживая ржач:
— Ну хоть не через анонимные знакомства, а то там одни извращенцы. Ладно, мне пора. Не вешай нос, братишка, недолго тебе тут мучиться.
— Спасибо, — Ханц тепло обнял брата. Хорошо все же, когда есть к кому обратиться за помощью. Семья — это так важно.

***
Эрик уволился из налоговой и расстался с Джейси. Это случилось в один день и неожиданно для него самого. Просто увидел объявление о поиске менеджера по продажам диванов и позвонил туда. А потом открыл страничку центра трудоустройства и отзвонился по всем актуальным предложениям. И уже к вечеру обзавелся престранной должностью "финансовый консультант в питомнике морских котиков".
— А мы собирались вас перевести в приемную исполнительного директора, — сказали ему в Департаменте. — Может передумаете? Референт исполнительного — прямой путь во вторые замы какого-нибудь начальника отдела.
Эрик немножко подумал об этой приемной, о самом исполнительном, о должности зама и о родном налоговом в целом — и почувствовал короткое отвращение пополам с усталостью.
— Вы понимаете, как важно для мировой экологии восстановить популяцию котиков? — сказал он. — У них рождается слишком много бет, они вымирают.
Ему на самом деле было интересно думать о котиках, рассматривать их фотографии и читать информационные статьи питомника. А завтра он будет работать с ними, и обязательно воспользуется возможностью их покормить и почистить. Он представлял, как через несколько лет Ханц выйдет из тюрьмы, и тогда Эрик сводит его к тюленям, а те будут есть из их рук.

Но ближе к дому предвкушение перемены растаяло и превратилось в тревогу.
— Ты чего стоишь, не заходишь? — спросил его вышедший в коридор Джейси.
— Я уволился и устроился на работу в тюлений питомник. Зарплата в два раза меньше.
— Вот как... Ну, прекрасно. Ты, значит, подался в гребанные дауншифтеры и экологи, и мы теперь будем наслаждаться романтикой благородной бедности. Прекрасно, Эрик.
— Ну, это все равно побольше будет, чем продавцом в супермаркете, — буркнул Эрик. Джейси работал именно в супермаркете.
— А кто из нас альфа?
— Ты не рожаешь и не заботишься о малышах, почему бы тебе не зарабатывать столько же, сколько и я?
— Я веду дом. И мы живем в моей квартире.
И Эрик закрыл глаза, почувствовав знакомые усталость и легкое отвращение. Еще днем он не представлял, что можно просто так взять и причинить боль некогда любимому человеку. А сейчас спокойно сказал:
— Я ухожу от тебя, Джейси.

— Что?.. Постой, Эрик, я не то хотел сказать... Черт, да работай со своими тюленями сколько угодно.
Эрик прошел в квартиру и вытащил чемодан из шкафа.
— Или ты просто нашел себе омежку?
— Да, — согласился Эрик, — я нашел себе омегу.
Ведь это была правда, внезапно понял он. Хоть его омега и сидел в тюрьме. Но после суда им разрешат свидания, омегам дают свидания раз в неделю, Эрик вычитал об этом недавно. И три раза во время течки. А беременных омег отпускают по ночам домой. Ну, Ханц у него обязательно скоро забеременеет, и тогда уж его папик ничего больше не сможет сделать. Сам-то в браке давно, а Ханца противозачаточными пичкал, скотина.

А через неделю после ареста Ханца Эрик, выходя из бассейна (с тюленями), увидел припаркованный прямо у входа огромный джип. Той самой марки, что и у Ханцева папика.
— Эрик Сард? — из машины вылез папик.
— Мы, кажется, не знакомы, — набычился Эрик и непроизвольно отвел глаза, поддаваясь давлению высокорангового альфы. Ужасно хотелось дать папику в рожу, но как-то не было повода. Ничего, скоро найдется.
— Каин Эсхольц, — протянул руку папик... то есть, конечно же не папик, судя по фамилии, а... брат, тайный муж Ханца?
Эрик растерянно пожал его руку:
— Вы Ханцу...
— Старший брат. И я хочу поговорить о вашей связи.
— Да-да, конечно, давайте зайдем в кафе, я знаю тут одно, — обрадовался Эрик, надо же — брат!
— Поговорим лучше в машине, — вежливо улыбнулся Каин.
И Эрик вынужден был согласиться и пойти на его территорию.

— Ханц сказал, что вы встречались, — сказал Каин, заводя машину. — Наверное, вам будет интересно узнать, что с ним случилось.
— Да, как он там? Вам позволили с ним видеться? Меня не пустили, — Эрик решил не спрашивать, куда его везут, не поддаваться на эти альфа-игры с давлением.
— Ему тяжело. Его подозревали в связях с докторами-детоубийцами, но он был просто пациентом этой клиники, лечился от гормонального дисбаланса, а эти коновалы его чуть не залечили.
Каин значительно замолчал, а Эрик не смог выдержать паузу:
— Но ведь все обошлось? Его оправдают? И... его же не искалечили ?
— Вы же знаете, что он всю жизнь был бетой, а недавно произошло настоящее чудо. Оказалось, что он омега, просто с очень запоздавшим определением статуса.
— Да, это чудо, — согласился Эрик, подумав, как ловко Каин не ответил ни на один вопрос, а сказал лишь то, что хотел.
А потом он вспомнил их единственную с Ханцем ночь, он часто ее вспоминал за эту неделю, дроча в одиночестве. И подумал: "да, это действительно чудо".

— Хотите навестить его? — спросил Каин. — Он по вам скучал.
— Правда? — обрадовался Эрик. — Конечно, хочу.
Они остановились перед зданием Комитета Демографической Безопасности, прямо на служебной стоянке. Эрик посмотрел на Каина с подозрением:
— А вы точно его брат?
— Точно, — усмехнулся тот. — А еще я здесь работаю.
— Тогда Ханцу повезло, — нервно заметил Эрик.
— Он омега, к нему в любом случае были бы внимательны и снисходительны.

Каин провел его в здание, и в длинных коридорах комитетской внутренней тюрьмы Эрик успел вспомнить все свои грехи, начиная со средней школы, и сто раз убедить себя, что ни в чем не виновен.

А потом он оказался в маленькой комнате, похожей на номер мотеля, в котором он сейчас жил: деревянная кровать с ядовито-зеленым бельем, тумбочка и ваза с искусственным цветком, два стула и стол.

Эрик сел на один из стульев и посмотрел на Каина. Тот остался стоять, только к стене прислонился. "Не упустит ни одной возможности оказаться сверху", — подумал Эрик и независимо отвернулся.

Но скоро он совершенно позабыл о наглой альфе: в комнату ввели Ханца.
— Эрик, — сказал тот и попятился, упираясь в дверь. Взгляд его заметался между двумя альфами.
— Ханц, — Эрик встал и взял его за руку, — я по тебе скучал.
— Правда? — заулыбался тот, совсем как сам Эрик недавно. Но потом вдруг нахмурился и выдернул руку. — Нет, неправда, тебя же просто Каин привез, да? Сам бы и звонить не стал.
— Я звонил! Но меня не пускали, — Эрик повернулся к Каину: — Скажите же ему.
— Это правда, под следствием посетители не положены, — подтвердил тот.
— Прости, — смутился Ханц.
Он потерял свой лоск в тюрьме, выглядел осунувшимся и взъерошенным, но Эрику казался не менее привлекательным, чем раньше. А еще арестантская форма так мягко подчеркивала его фигуру. Эрик отчетливо видел и бугорок мошонки под рыжей тканью, и круглые ягодицы... А еще это видели каждый день все охранники, среди которых наверняка полно альф.

— Тебя здесь не обижали? — Эрик снова взял его за руки, и Ханц несмело обнял его в ответ. — Охранники тебя не лапали?
— Нет, — засмеялся Ханц, — тут все не так, как в твоих фильмах.
— Каких фильмах? — покраснел Эрик.
— Которые ты в своем рабочем компьютере держал.
Эрик фыркнул и тоже рассмеялся.
— Я вас оставлю, — сказал Каин и показал на большие часы над дверью: — На полтора часа ровно.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 5

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

Наслаждение оказалось таким неожиданно сильным. Сильнее, чем Ханц мог выдержать. И чем дальше, тем невыносимее, Ханц завыл прямо с пальцами Эрика во рту, прокусил их до крови и обкончался.
Эрик поцеловал его в шею перестал двигаться, член его мощно пульсировал в Ханцевой заднице и набухал, увеличиваясь в размерах.
— У тебя кровь, — прохрипел Ханц, — прости.
— Ничего страшного, — Эрик вжался в него, пропихивая узел поглубже, и вытер руку об простыню.
Теперь им точно не расцепиться сразу, придется ждать... Ханц чувствовал, как его распирает изнутри.
— Это долго? — прошептал он, внезапно испугавшись.
— Нет, — Эрик покусал его за ухо. — Сожми меня.
— Как? — не понял Ханц и на всякий случай схватил руками шею своего альфы.
— Попой.

И Ханц постарался как можно сильнее сжать задницу, чтобы Эрику было приятнее, но с огромным членом внутри это оказалось не просто.
— Я не могу, — он почувствовал, что возбуждается во второй раз — так быстро...
— Давай, у тебя хорошо получается, — Эрик погладил его по бедру и поцеловал.
Ханцу нравилось, как язык проникает в его рот, как второй член. Он поймал его губами и пососал, дурея от ощущений, и застонал громко, когда Эрик прикоснулся к его члену, чувствительно прижав уздечку. У Ханца снова стояло, невероятно. Но теперь Эрику совершенно невозможно было двигаться в нем из-за набухшего узла, который есть у всех альф. Ханц зажмурился и представил, как выглядит сейчас его задница.
— Не закрывай глаза, — мягко попросил Эрик, — смотри на меня.
И Ханц самым нутром почувствовал, как сладко ему сейчас подчиняться, и распахнул глаза. От слез изображение было мутным каким-то, но Ханц не помнил, что плакал, да он и сам себя не помнил, просто смотрел на Эрика, на прилипшие ко лбу завитки волос и несколько веснушек на носу. И на белые крепкие зубы с выдающимися клычками, Эрик тяжело дышал, приоткрыв рот.
— Я... я сейчас кончу, — крикнул Ханц и забрызгал их животы спермой.
И ощутил, как спадает давление в заднице, Эрик сжимал его в объятиях и целовал лицо и плечи, и руки. Ханц лизнул его в ответ, замирая от счастья, и впал в прострацию, кажется, или просто заснул не до конца. Он ощущал объятия Эрика, а потом слышал, как тот ходит по номеру. И уже на самой границе сна подумал вдруг о том, что все-таки мог залететь. Ерунда, успокоил себя Ханц, с первого раза никто не залетает.

— Как вкусно пахнет, — Ханц пришел в себя и попробовал сесть, увидев тележку с едой, но повалился без сил на подушки. Как хорошо. — Черт.
Эрик придвинул к нему тележку и снял крышки с тарелок. У Ханца рот наполнился слюной, как перед этим задница смазкой, он даже захихикал от такого пошлого сравнения.
— Я заказал побольше всего, не знал, что ты захочешь, — Эрик погладил его ноги под одеялом, обвел пальцами колено и скользнул по внутренней стороне бедра.
— Рыбу, — сказал Ханц, дотянувшись до конфет. — И запеченые овощи тоже.
На самом деле ему было все равно, что есть, много в него все равно сейчас бы не влезло.

От вида Эрика, его прикосновений и запаха у Ханца разнылось в заднице с новой силой. Эрик подносил к его рту небольшие кусочки рыбы, и Ханц не столько ел, сколько облизывал его пальцы, чувствуя растущее напряжение в паху. Но его не замечали, как нарочно.
— Хочу, чтобы ты меня взял, — не выдержал Ханц, и Эрик довольно фыркнул, заваливая его на спину.

Они занимались этим до самого утра, и Ханц совсем обессилел.
— Отдыхай, — Эрик нашел ему сухое местечко на кровати и устроился рядом.
И он спал, а потом просыпался, трогал Эрика и опять отрубался. Между ног приятно тянуло, еще бы, так натрахаться. Ханц совсем забылся, с головой погрузившись в свое счастье и утонув в нем. Все вокруг казалось каким-то волшебным, как новогодняя елка в детстве, но сейчас вместо елки у него был Эрик, серое утро и снег за окном.

Когда Ханц очнулся от сна в очередной раз, Эрик разговаривал по комму в другой комнате.

— Джейси, приветик.
Ханц прислушался.
— Да-да, сегодня домой, я тоже соскучился.

Его хрустальный мир ссыпался куда-то вниз колючими обломками. Ханц завернулся в одеяло и вышел на балкон, шатаясь. На свежевыпавшем снегу оставались следы, Ханц написал большим пальцем ноги "Эрик", а потом тщательно затоптал. Ступни его сильно замерзли, но это было хорошо, от этого становилось не так обидно. Колючие обломки в нем словно делались меньше, и Ханц опять становился тем Ханцем, который был раньше, до Эрика.

— Вызови такси, на поезд опоздаем, — холодно сказал он Эрику и прошествовал в ванную.
А в холле гостиницы сбросил его руку со своего плеча.
— Ханц, ты чего, — притворно удивился Эрик, наверное, решил что он особенный, раз трахает начальство.
— Соблюдай приличия, — прошипел Ханц. — И оставь эту фамильярность.
Эрик пожал плечами и больше не трогал его.

Но все равно совершенно невозможно было находиться так близко, у Ханца все время тоскливо ныло где-то под ребрами. А в заднице сладко поджималось несмотря ни на что, проклятое его омежье тело жаждало продолжения ебли. Хорошо, что хоть течка у него внезапно оборвалась, видимо, сказался предыдущий прием препарата и качественный трах.

В полупустом вагоне Ханц специально уселся подальше и уставился в окно, а Эрик как будто и не заметил этого, не спросил в чем дело и не позвал обратно. Может, надо поробовать с другой альфой, и тогда воспоминания об Эрике сотрутся и выцветут, думал Ханц и трогал укус на шее сквозь мягкий ворот свитера. А еще представлял, как наваляет Джейси, если тот припрется встречать Эрика.

Но вместо Джейси на перроне обнаружился Ханцев старший брат.

— Ханцик, привет, — Каин сжал его в медвежьих объятиях и прижался губами к уху: — Что ты творишь, паскуда этакая.
— А что случилось, — прохрипел Ханц придушенно.
— Надеюсь, ты сможешь внятно объяснить, что случилось, — Каин потащил его к стоянке автомобилей. — Почему у меня в кармане ордер на твое задержание, а? И чем это от тебя воняет!
— Потому что вы все ебанутые там, в своем Комитете, — затрепыхался Ханц. — И от меня не воняет, это... духи такие.
— Духи, ага. Блядина.
— Скотина, не смей надо мной ржать, — Ханцу удалось вывернуться у брата из-под руки.
Теперь он с независимым видом вышагивал рядом, а в животе все так и дрожало от страха. Из-за проклятой течки Ханц совсем забыл об аресте доктора Ленсера, как-то вылетело из головы. Хватит ли у Каина влияния, чтобы вытащить его? Не даст же он пропасть родному брату.

Ханц забрался на переднее сидение здоровенного джипа, и Каин злобно захлопнул за ним дверь.
— Придется закрыть тебя на недельку или дольше, пока все не уляжется.
— Ленсер все врет, — Ханц побледнел.
— Он давал показания на детекторе правды, — помрачнел Каин. — Я как чуял говнище, когда его арестовали, думал, всплывут отцовы делишки.
— Ты что... знал про отца?
Каин сжал руль:
— А ты?
Ханц никогда не осуждал их омега-родителя, нет-нет. И почти смирился с мыслью, что тот детоубийца.

Мысли его заметались как бешеные. Все равно ведь его статус выяснится при медицинском освидетельствовании, плюс показания доктора, плюс найденный в квартире препарат (обыск обязательно будет). Ханц влип по самые уши.

— Я видел, как наш дорогой папочка... — зашептал он, опустив голову, а потом как в ледяную реку нырнул: — Каин, помоги мне... Я омега на самом деле.
— Кто-нибудь еще знает, кроме Ленсера, — невозмутимо поинтересовался Каин и вдруг резко затормозил, чирканув остановившийся у обочины автомобиль. — Блядь. Говори, пока я тебе шею не свернул.
— Обещай, что ничего ему не сделаешь. А то не скажу.
— Блядь, — повторил Каин и вышел из машины.
Ханц осторожно выдохнул. Ну, даже хорошо, что случилась авария, Каин хоть отвлечется немного, собачась со страховой и другим водителем.

***
Наверное, Эрик должен был испытать облегчение от того, что Ханц как был, так и остался холоднозадой высокомерной сучкой, даже оказавшись омегой. Ведь теперь ему не грозил разрыв с Джейси, такой болезненный после полутора лет совместной жизни. И не надо будет рвать жопу ради соответствия столь шикарной омеге. Можно будет просто трахнуть шефа через четыре месяца, а потом Эрик уедет в Гельсингборс, как и планировал. И забудет подлую омежку, вздумавшего играть то в бету, то в альфу: надо же, использовал его для ебли — и давай, до свидания.

Он стиснул зубы, глядя в окно поезда. Мимо плыли холмы и озерца, маленькие мосты и домики с заснеженными крышами. И прочие пасторали, как на пошлой картине у Ханца дома, только пастушков не хватало. Нет, ну как так можно — до почти тридцати лет (или сколько там Ханцу, двадцать семь?) хранить невинность, чтобы, потеряв ее, сделать вид, что ничего такого не произошло. Безмозглые омеги, сами себя не понимают. Вот бы заделать ему ребенка, тогда он точно от Эрика никуда не денется. Хотя наверняка Ханц еще и противозачаточные принимает незаконно, блядина эдакая. И вовсе не был он девственником, а воспользовался гормональным усилителем каким-нибудь.

Так что Эрику можно сказать повезло — и шефа отымел, и ничем не пожертвовал... Самое обидное было то, что пожертвовать он был как раз готов, а это никому нахуй оказалось не нужно. Наверное, все дело в том, что он еще молодая и низкоранговая альфа. Надо будет обязательно заняться карьерой. И тогда лет через пять он приедет сюда снова, и Ханц пожалеет... Он закрыл глаза и увидел короткий сон про убегающего от него по железнодорожным путям Ханца, почему-то голого.

И когда они прибыли на вокзал, Ханц на самом деле от него сбежал — бросился чуть ли не из вагона в объятия здоровенного альфы и ушел с ним в обнимочку. Понятно теперь стало, каким образом он избавился от обязательств перед государством и не вступил в брак. Под таким-то папиком. Только как этот папик его блядки терпит? Никакого к себе уважения.

Эрик пошел за ними и увидел, как папик посадил Ханца в пафосный черный джип.

"Через год себе такой же куплю", — подумал Эрик и злобно пнул какой-то камень. И чуть не взвыл от боли: это оказалось декоративное навершие люка в виде голубя.
— Эрик...
— Что?!
Подошедший сзади Джейси испуганно отшатнулся:
— Ты чего кричишь? Я тебя встретить пришел.
— Прости... Я о камень ударился.
— Ты его пнул, — улыбнулся Джейси, — я все видел. Ну, как поездка?
— Отлично, надо будет как-нибудь сгонять вместе, — привычно ответил Эрик, он так после всех поездок говорил. — Купим тебе новый комм? Помнишь, модель Г17-ТД?
— О, ты вернулся из командировки и покупаешь мне подарки? — Джейси игриво к нему прижался. — Это подозрительно.
— Просто хочу компенсировать тебе две ночи, проведенные без моего великолепного члена в твоей заднице, — прошептал Эрик ему на ухо.
— Пошляк, отпусти, — трепыхнулся Джейси, но не стал особо вырываться: предвкушал подарочек наверное.
Эрик слегка укусил его за ухо, намекая, что подарочек и ночью отрабатывать придется.

И Джейси не стал протестовать, только вздохнул. Так что Эрик его гонял полночи и почти успокоился относительно Ханцева вероломства. Пришел на работу в благодушном даже настроении и вполне готовый к очередным вывертам шефа.

Но того не оказалось на месте. Эрик разобрал почту, потом пару часов поиграл в "Альфу-сталкера", трахнул всех монстров одной машинкой на пяти уровнях. Потом получил письмо из университета с требованием дополнительных документов. Собрал эти документы. А Ханц все не появлялся и не звонил.
— Эрик, дай акты по лесодобытчикам, — к нему прибежал референт Ханцева зама.
— Не могу, красавчик, шеф еще не утвердил.
— А ты не знаешь? Закрыли твоего шефа.
— Что? Куда закрыли?
— Он оказался связан с каким-то делишками врачей-детоубийц, — зашептал ему на ухо коллега, — ты что, на кухне только об этом и разговоров, а ты даже за кофе не выходил, — он захихикал, — совсем без шефа расслабился.

Эрик встал и, взяв его за руку, потащил на кухню:
— Выкладывай подробности.
И тот, радостно улыбаясь, принялся пороть какой-то бред о тысячах убиенных младенцев, о том что Ханц преступно покрывал убийц, о фальшивых налоговых актах и откатах с продаж запрещенных лекарств и противозачаточных. Глаза у него возбужденно горели. Беты возбуждаются только на чужие несчастья, подумал Эрик и сказал:
— Не было такого, я бы знал.
— Значит не знал, — ухмыльнулся коллега. — Или может все-таки знал, а, Эрик?
— Нет, и воздержись от грязных намеков.

Он попробовал дозвониться в полицию, а потом даже в Демографический Комитет, но получил лишь официальную отмазку "контакты с подследственными запрещены". Что сделают с омегой в тюрьме, думал Эрик, и эта мысль неотступно преследовала его целыми днями.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 4

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

Ханц никогда раньше столько не пил. Можно сказать, он раньше вообще не пил, не считать же бокал вина у родственников за праздничным обедом за питие.

Но с Эриком оказалось так легко и интересно. Из-за громкой музыки приходилось близко наклоняться, чтобы что-то сказать. Эрик почти все время задевал его ухо губами, рассказывая разное о студенческой жизни, а Ханц смеялся: "выкинули визор с десятого этажа, а ты за шнур держал, правда?"

Жаль, что ему нечего было рассказать в ответ. Во время учебы он даже жил отдельно от всех, не в кампусе, а на съемной квартире. "В общаге ты и моргнуть не успеешь, как окажешься на спине, и прощай бета-статус", — так говорил ему омега-родитель. Но про это ведь не расскажешь.

— "Горящий истребитель", — Эрик придвинул к нему бокал с очередным алкоголем.
— Точно, горит, — засмеялся Ханц и всосал содержимое через трубочку. В животе стало горячо. — Пошли танцевать, — крикнул он Эрику.
Из того джаз-бара они давно ушли, вокруг грохотала самая настоящая дискотека. Ханц азартно ринулся в толпу, танцевать он умел, ходил когда-то на танцы. И Эрик был рядом все время, не давая никому Ханца лапать. Наверное, их все принимали за парочку, и это неожиданно льстило. Эрик красивый, решил вдруг Ханц, хорошо, что он его выбрал ну... для этого самого. Говорят, все дети похожи на первую альфу, но Ханц, конечно, не верил в эту ничем не подтвержденную теорию. И уж точно не собирался заводить никаких детей.

— А ты изменял своему... — спросил Ханц в такси, уткнувшись носом Эрику в плечо. Мир вокруг разноцветно мигал и покачивался, а Эрик был горячим и надежным. Обещал доставить в гостиницу.
— Джейси? Нет. — Эрик приобнял его и погладил за ухом. — А вы?
Ханц потерся головой об его руку, какие приятные прикосновения... И засмеялся:
— У меня никого не было. Потому что... потому что мне это не надо.
— Совсем не надо? — интимно спросил Эрик и погладил его шею.
— Совсем, — выдохнул Ханц, а Эрик все гладил и гладил его, водил пальцами от ключицы до уха и обратно.
Ханцу эти прикосновения отдавались по всему телу, так необычно и сладко, лучше любого массажа. Он прижался покрепче и хотел было спросить, почему Эрик живет с Джейси, любит того, что ли. Но на свое счастье отрубился, не успев развить мысль.

— Приехали, проснитесь, — тряс его Эрик.
— Двадцать минут уже стоим, — бурчал таксист.
Ханц, шатаясь, вылез из теплого салона. Прямо перед ним высилась нелепая скульптура: танцующие на облачках маленькие особи. Хитц приветливо сиял за спиной.
— Что за блядство, — не сдержался Ханц, имея ввиду скульптуру, конечно же.
— Памятник Невинно Убиенным, — Эрик подхватил его под локоть.
— Их разрезают на куски и кладут в кастрюлю.
— Ага, и варят омолаживающий суп, — заржал Эрик.

А утром Ханц с трудом разлепил глаза. Эрик со стаканом воды возвышался прямо над ним.
— Дай мне, — простонал Ханц и припал к стакану, выпив разом половину. — Что за привкус?
— Алко-стоп, — улыбнулся Эрик. Неужели решил, что Ханц алкаш какой-то. — Не помните, как вчера я вам его давал? Не пейте сразу все, а то стошнит.
Ханц упрямо все допил и прохрипел:
— Хорошо вчера погуляли, — голос не слушался.
Ах да, он же орал вчера с диджеем, вот придурок. Но Эрик тоже орал, так что ничего страшного. А дальше... Воспоминания заканчивались на стоянке такси.

В душевой кабине его слегка отпустило. Ханц попеременно включал горячую и холодную воду, сидя на полу, пока не перестало мутить. Проклятие, аттестация сразу с утра, а потом конференция. Он не сможет высидеть до конца.

— Эрик, — в голову Ханцу прешла очередная прекрасная идея. — Отправишься на конференцию вместо меня как представитель нашего Департамента. Отметишь карточку участника и потусуешься там для вида.
— А вы, — крикнул тот из коридора.
— А у меня есть дела, — Ханц собирался вернуться в номер и проспать до следующего утра, до самого поезда. Зря он столько пил, сегодня было как-то не по себе.

— Вам лучше остаться в номере, — Эрик перегородил ему дорогу.
— Что ты себе позволяешь, — зашипел Ханц, внезапно ощутив себя голым в одном полотенце.
— Ну-ну, — Эрик похабно растянул губы в улыбке.
У Ханца все волоски на теле дыбом встали, он оттолкнул его руку и почти бегом добрался до спальни, закрывшись изнутри.

Не может быть, чтобы следующая течка началась вот так сразу, он же принял сумасшедшие дозы лекарств. А плохо ему из-за вчерашних коктейлей, горящих самолетов и прочей гадости. Сейчас он придет в себя и сдаст эти говнотесты, а потом обязательно что-нибудь придумает.

Ему повезло. Аттестация проходила в один этап, и Ханц попал в первую группу. Он быстро отметил нужные варианты и пошел сдавать бланки.
— Не стоило вам в таком состоянии, можно было перенести, — сказал ему один из членов комиссии. Пожилой альфа, вдруг точно определил Ханц, безошибочно учуяв не очень приятный запах. Запах старья.
Он обвел взглядом остальных и незаметно принюхался. И услышал за спиной:
— Ну и молодежь пошла, совсем обнаглели.
Они тоже его чуяли, наверное, на аттестации все догадались, что с ним происходит. Ханц развернулся и вылетел из кабинета. От нервов у ему захотелось поссать, и Ханц по привычке зашел в альфа-бета туалет.
— А ты куда, милашка, — заржали над ним, пришлось развернуться и выбежать вон, и терпеть до самой гостиницы.

В номере Ханц первым делом облегчился, а потом надел пижаму и замотался в одеяло. Он прямо чувствовал, как намокает шелк у него между ног, наверное, пятна будут сильно заметны. Но переодеваться не было сил. Ханц был готов потерпеть, лишь бы облегчить это свое болезненное состояние. Как же он не хотел быть омегой, неужто придется увязнуть в бесконечных течках-беременностях-родах. Он хотел быть просто бетой и не знать ничего этого, и насрать на то, что человечество якобы вырождаются. Почему все хотят спасти человечество за его счет?

Сколько же еще ему мучиться, скорее бы Эрик пришел. Говорят, течки после первого контакта становятся не такими сильными, и запах чувствуется лишь вблизи. А еще Ханц где-то слышал или читал, что после первого раза никто не залетает.

В его самодельном коконе стало вдруг жарко. Ханц вывернулся наполовину и застонал, зажав между ног кусок одеяла. Его тело было таким слабым, словно расплавленным, и мокрым. А ведь Эрику придется трогать его там, чтобы вставить, вдруг это противно. Боже, подумал вдруг Ханц, у альф такие огромные хренищи, как он сможет это пережить. И чуть не заскулил от отчаяния, услышав, как открывается дверь.

***
Эрик очень удачно сдал тесты, он сам это чувствовал. А все благодаря тому, что практически не гулял вчера и встал как огурчик. А на самой конференции внезапно встретил своего старого, еще с истфака, приятеля — Долбоеба-Дитриха (Долбоеб — кличка, Дитрих — соответственно, имя), и потому не проспал весь день мирно сзади, как планировал. Вместо этого они, одинаковым движением поправив галстуки, достали блокнотики с ручечками и уселись на второй ряд. И принялись доебываться до каждого выступающего по очереди. Славная истфаковская традиция, и самое главное в этом деле было обращаться ко всем, особенно друг другу — "коллега". И не ржать, особенно не ржать.

— Где ты сейчас работаешь? — спросил его Дитрих в перерыве.
— Секретарем-референтом в налоговой, — ухмыльнулся Эрик, — а ты?
Он прищурился в ожидании ответа приятеля. Сейчас тот скажет что-нибудь вроде "а... а я начальник отдела подотдела надзора за призором". И, обменявшись еще парой вежливых фраз, они поймут, что им больше не о чем разговаривать — когда станет ясно, кто из них победил в бесконечных альфа-играх. В конце-концов, Дитрх года на три его старше, вполне мог уже добиться кое-чего.

— О... неожиданно, — сказал Дитрих и запулил окурок в пепельницу с расстояния двух метров. И промазал.
Эрик с иронией шевельнул бровью.
— Хотя... ты же потом в финансисты подался, — улыбнулся Дитрих. — А я так и закончил исторический, а теперь по специальности работаю.
Он замолчал и закурил новую сигарету, а потом протянул зажигалку Эрику. И Эрик решил поддаться интересничающему приятелю и задать вопрос, который тот так жаждал услышать:
— По специальности — это в архиве что ли?
— Нет, я просто маленький чиновник в мэрии Гельсингборса, — сказал Дитрих загадочно.
— Чиновник, значит. Понятно, — кивнул Эрик, глубокомысленно затягиваясь. — Что ж, всегда полезно иметь знакомого просто чиновника в мэрии. Пусть даже и в мэрии снежного Гельсингборса.
— А ты не хотел бы в Гельсингборс перебраться? Снежный, — Дитрих рассеяно смотрел в окно.
— Неужели у вас в мэрии как раз секретарей-референтов не хватает, — откликнулся Эрик с деланным равнодушием.
И представил себе высокие пики дворцов Гельсингборса, заснеженные готические завитушки крыш и ажурные абрисы мостов в полярной ночи. Хотел ли он в Гельсингборс? Наверное, хотел.

— Возможно, в следующие полгода-год я стану заместителем начальника отдела, — сказал Дитрих, тонко улыбаясь. — И нам... мне понадобится человек в качестве второго зама. Тот, кому можно доверять, и кто разбирается во всяких финансовых делишках.
— Хм, — сказал Эрик и подумал о Ханце. Тот был таким милым этой ночью. Совсем не холодный.
— Советую тебе отбросить эти свои детские альфа-игры, дружище, — сказал Дитрих, слегка подавшись вперед. — Я не буду твоим начальником, мы будем работать вместе.

Эрик тоже подошел поближе, почти инстинктивно отвечая давлением на давление:
— Дитрих, твое предложение выглядит очень интересным. И ты знаешь, что в случае чего можешь всегда на меня рассчитывать. А могу ли я рассчитывать, что, бросив все, останусь в выигрыше? Ты же понимаешь, что моя нынешняя должность — настоящая синекура.
— О да, — ухмыльнулся Дитрих, — понимаю. Никакой ответственности и море возможностей.
— Все в рамках закона, дружище, — улыбнулся Эрик со значением.
На самом деле он никогда не занимался ничем сомнительным — просто было лень связываться. Лишь однажды какой-то очень нервничающий альфа всучил ему бутылку марочного коньяка за сущий пустяк — срочно организованное приемное время. Но ведь Дитриху не обязательно знать обо всем. Пусть завидует синекуре.

— Перспективы и статус, Эрик, — сказал Дитрих. — Надзор за госзаказами в фармацевтике.
— Я восстановлюсь в универе и постараюсь получить диплом как можно скорее, — ответил Эрик.
— Отлично.

И на второй половине конференции Эрик тихо сидел сзади и писал заявление в университет. А еще мечтал о Ханце, пьяном и податливом, как вчера. И пахнущем так сладко, совсем не как бета. Как будто гормональные таблетки пил, для соблазнительности. Эрик тискал и гладил его в такси, а тот совсем не ломался, даже завлекал — мол, Эрик у него первый будет. И Эрик тихо млел от такого бесстыдного и откровенного вранья. Обычно все говорили — "третий", а особенно нахальные — "второй". А тут "первый", какая тонкая ирония. Как жаль, что Ханца вырубило на самом интересном месте — когда Эрик перешел уже к решительным действиям и, устроившись на кровати, поцеловал его в ухо и сжал вполне напряженный член.

Вот тут Ханц и заснул к немалой Эриковой досаде. Пришлось просто раздеть его и укрыть одеялом — не трахать же бесчувственное тело. Правда, до конца сдержаться он не смог: залез Ханцу в трусы и погладил пальцем доверчиво расслабленную дырочку. Сегодня надо обязательно продолжить вояж по злачным заведениям, только не спаивать его так усердно... А если Ханц продолжит один, и Эрик, вернувшись в номер, не застанет его? Что он там говорил про свои дела? Эрик с нетерпением взглянул на часы и зло закусил губу: нет, Ханц этим вечером и всю ночь будет принадлежать ему, пусть только попробует кинуть после эдаких авансов.

Но Ханц и не думал его кидать, он ждал в номере, ко всему готовый, даже более чем готовый. Он облился с головы до ног омега-гормональными духами и, Эрик был готов поклясться чем угодно, измазался гормональной мазью. Той самой, которую порноактеры используют, как Джейси говорил. Эрика шибануло еще в прихожей, вся кровь мгновенно отхлынула от мозга и ударила в член, а сердце забилось как колокол. Он рванул в комнату.

Ханц прижимался к изголовью кровати, и каре-зеленые его глаза казались сейчас огромными и черными, точеные губы нервно подрагивали, а колени были бесстыдно расставлены в стороны. На темном шелке пижамных штанов расплывалось пятно, якобы от смазки. Настоящая омега в течке.
— Ты, — хрипло спросил Эрик и потянул в сторону опутавший его удавкой галстук. — Ты что, чертов трансгендер? Ты хоть понимаешь, что творишь...
Ханц зашевелил губами, но Эрик не расслышал его — в ушах грохотала кровь, а перед глазами все плыло. Он рванул Ханца за рубашку и укусил за шею, сильно, до крови, но Ханц не сопротивлялся, только цеплялся за его плечи и трясся. Эрик сдернул с него штаны и нажал на скользскую дырку, пропихивая сразу два пальца.
— Поиграть со мной вздумал. Думаешь, это тебе игрушки? — рыкнул он, когда Ханц сжал задницу. — Омегой захотел побывать? Терпи теперь.
Ханц зажмурился и тихо заскулил, но расслабился и чуть прогнулся, чтоб удобнее было. А когда Эрик лизнул его в место укуса, то застонал, отворачивая шею в вечном жесте подчинения омеги альфе, на его ресницах блестели слезы.

И Эрик замер. Ханц вел себя как настоящая омега. Бета бы так никогда...

— Ты что, и правда омега? — прошептал он ошарашенно.
— Сколько можно издеваться, — голос Ханца дрожал и срывался, и самого его тоже трясло. — Неужели всем альфам так нравится это?
— Что? — тупо спросил Эрик, в голове звенела пустота, в паху горело.
Но ярость его уже прошла, ведь Ханц вовсе не развлекался за его счет, не думал поймать его на поводок гормонов и альфа-физиологии.

Он был настоящей омегой, настоящей течной омегой. И девственником, судя по силе гормонального удара.

— Подожди, подожди, — пробормотал Эрик и вытащил пальцы из задницы Ханца. — Ты... прости. Я не хотел так, просто думал, ты этими... омега-духами облился, а это же так подло. Но ты же омега, да? А зачем скрывался?

Ханц отполз и смотрел теперь затравленно, а его член, крепкий и с толстой шляпкой, гордо торчал между ног. И еще у него был бритый лобок и яйца, не говоря уже о заднице, все так аккуратно, без единого волоска. Эрик сглотнул, перед глазами снова начало плыть. Интересно, Ханц специально готовился для него или всегда такой... такой... Он протянул руку и погладил его по колену, подбираясь поближе. Ханц вжался в изголовье кровати, тоже не отрывая взгляда от Эрикова члена.
— Нравится? — спросил Эрик. — Погладь его. Пожалуйста.
Ханц, как завороженный, протянул руку и неловко провел по стволу:
— Такой огромный...
— Представляешь его в себе? — Эрик наконец устроился рядом, поцеловал его в шею и утонул в восхитительной смеси ощущений, запахов и чистого желания. — Сколько удовольствия тебе доставит каждый сантиметр.
— Мне будет больно, — Ханц снова опустил голову, подчиняясь покусываниям и поцелуям, а пальцы его все так же нерешительно поглаживали Эриков член, принося болезненное почти удовольствие.
— Не будет, я ласково. Да и твоя зад... попка просто создана для этого. Ты же омега. Примешь на всю длину и еще попросишь.
— Только не надо со мной сюсюкать, — сказал Ханц и всхлипнул, когда Эрик сжал его сосок.

А Эрик все не мог оторваться от его шеи, даже засос оставил, рядом с укусом. У него уже были течные омежки, но ни разу не было целки. Ни разу не было никого, кого бы он взял любым, независимо от течки, и омегой и бетой.
— Я же тебя несколько месяцев хотел, — сказал он и прижался к алым, словно воспаленным, губам Ханца.
Тот принимал его поцелуи так жадно и в то же время податливо, ни на мгновение не пытаясь повести свою игру. И Эрик опрокинул его на спину и снова погладил горячую дырку, но не стал проникать, просто водил пальцами по кругу, пока не почувствовал вибрацию сфинктера, характерную для готового к спариванию омеги.

Ханц раздвинул ноги и, глухо постанывая, принялся вилять задом. Глаза у него стали совсем безумными. Эрик убрал руку, вглядываясь в его лицо. Как давно он не видел такой искренней и невинной страсти, обычно даже течные омеги осознавали силу своего воздействия на альфу. Но Ханц отдавался полностью, вот и сейчас он не попробовал даже потянуться к своему члену или привлечь к себе остановившегося альфу, он лишь раздвинул ноги еще шире и приподнял жаждущую прикосновений задницу. Эрик судорожно вздохнул, сложил его пополам, прижимая колени к плечам, и принялся вылизывать трепещущий, истекающий терпко-сладкой смазкой вход.

Ханц тихонько подвывал от удовольствия и метался, но вскрикнул и испуганно замер, когда Эрик начал ему вставлять.
— Тихо-тихо, дорогой, расслабься, впусти меня, — прошептал Эрик. — Я не сделаю тебе больно.
Он покачал слегка бедрами, наблюдая, как входит и выходит набухшая головка члена. Дырка Ханца слегка припухла и покраснела, распаленная течкой, а еще она с такой готовностью раскрывалась перед ним, что Эрику стоило большого труда сдержаться и не засадить до конца. Но он снова дождался от Ханца дрожи готовности и только тогда стал медленно вводить, потом снова возвращаться, и опять заходить, все глубже и глубже.
— Ну, как, чувствуешь? — спросил он, введя член полностью, и погладил Ханца по судорожно сокращающемуся животу.
— Да... ты достал мне до ребер...
— Нравится? Хочешь еще больше?
— Очень, — выдохнул Ханц, виски его были мокрыми от слез.
— Скоро будет больше, потерпи.
— Как? Еще больше? — распахнул глаза Ханц.
— Ты почувствуешь — как.
Эрик начал двигаться, наконец-то отпуская себя, ведь Ханц принял его, покорно и с желанием откликаясь на каждое движение.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 3

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

Ханц проснулся в субботу неожиданно рано и бодро подскочил с кровати. Он чувствовал себя абсолютно здоровым. Течный омежий приступ закончился, а значит, жизнь стала вполне терпимой, как прежде.

Он взглянул на часы: можно сгонять на утреннюю тренировку, а на работу попозже прийти. Но потом передумал, решил ограничиться пробежкой в парке, сегодня ведь такой теплый денек, без дождя и ветра. А в спортзале как всегда полно альф, вдруг те учуют какой-нибудь омежий запашок от него. И набросятся, как в порнографическом видео. Ханц, кстати говоря, месяц назад нашел в рабочем компьютере Эрика целую папку с такими фильмами, "входящая корреспонденция", ага. Тогда он ничего ему не сказал, так опешил, что слов не нашел. А потом Ханцу понравилось знать этот Эриков секрет, знать, что тот предпочитает смотреть групповушки пожестче. После этого Ханц и сам смотрел в сети всякие гадости, например, как альфы дерут другую альфу до крови, еще бы, такие членищи ни в один зад не поместятся, а набухший узел безболезненно выдержит только омега. Он не испытал при этом ни капли возбуждения, удовлетворение его было бесплотным и злым. Наверное, что-то подобное ощущают беты от секса.

Он вернулся с пробежки и включил визор на кухне, чтобы не собираться в тишине. Залез под душ, привычно не закрывая дверь.

"Сотрудники Комитета Демографической Безопасности обезвредили еще одну преступную группировку..."

Он почти не обращал внимания на новости, намыливаясь и наблюдая за собой в зеркало. Доблестный Комитет как всегда на страже интересов размножения, они бы и бет вынудили рожать, будь у них такая возможность. Ханца передернуло внутренне. И как только Каин, его родной брат, может там работать. Он с горечью вспомнил, как вчера Каин с гордостью звонил ему и приглашал в гости. Двое его старших получили омега-статус, и вся семейка собиралась отметить это радостное событие. Он вежливо отказался прийти, отмазавшись работой.

Ханц вылез из душевой кабины, не вытираясь, и еще раз полюбовался собой, замерев перед большим зеркалом и напрягая мышцы. Жаль, конечно, что сильнее он накачаться не сможет, на омеге просто не нарастет столько мяса. Впрочем, Ханц нравился себе и таким, похожим на молодую, не заматеревшую еще альфу. Надо будет съесть на завтрак что-нибудь полезное, воодушевленно подумал он, например, творог. Нет, лучше котлеты. А творог завернуть в блинчики и добавить мед, завтрак должен быть сытным. Ханц загремел посудой и представил, что это Эрик разогревает ему еду.

"Выключи визор, хватит смотреть всякую дрянь", капризно сказал он себе-Эрику и потянулся к пульту. И замер, уставившись в экран.
На экране мелькнул доктор Ленсер в наручниках, и у Ханца подкосились ноги.

"Преступники нагло осуществляли свою деятельность прямо в стенах государственной клиники... Неоднократные умышленные убийства нерожденных..."

Он прямо-таки физически ощутил, как на затылке шевелятся волосы. Вдруг доктор Ленсер выдаст его. После хорошего допроса тот наверняка назовет всех, кто приобретал у него запрещенные лекарства. И Комитет борзо вцепится в это дело, там же не только торговля подавителем и противозачаточными, еще и убийства нерожденных примешаны, и все это прямо в клинике. Доктор Ленсер совсем обнаглел, раньше-то был осторожнее...

Ханц опустился на стул. Еще одна проблема: как надолго ему хватит запаса препарата, ведь теперь его цикл составлял не четыре месяца, как у всех омег, а неизвестно сколько. Неужели придется прибегнуть к тому способу, о котором говорил доктор, чтобы хотя бы отсрочить... Ханц схватился за комм:
— Эрик!
Тот ответил не сразу, сказал, что за рулем.
— А почему еще не на службе, — сердито спросил Ханц. — Заедешь за мной, у меня машина на техобслуживании.
— Через полчаса, нормально?
— Да, — Ханц сбросил звонок.
Какого черта он звонил Эрику, еще и про машину наврал. Но сразу стало спокойнее, как будто Эрик мог защитить его от грядущего пиздеца.

— Добрый день, господин Эсхольц, — Эрик припарковался как раз рядом с его автомобилем. Который на техобслуживании.
— Привет, — Ханц уселся рядом с ним, выдернув из-под задницы мягкий цветастый шарфик.
Эрик такое не носил. Наверное, это его сожитель забыл, раздраженно подумал Ханц, тот везде таскался за Эриком, вчера даже в Департамент заявился. Боится, что Эрик его бросит. Вот Ханц такого прилипалу сразу бы бросил.

— Слишком медленно, на светофор не успеем, — не смог сдержаться Ханц. — Сверни здесь налево, поедем по проспекту Здоровья.
— А по Окружной разве не ближе? — удивился Эрик.
— Нет, — ответил Ханц, хотя по Окружной было ближе, конечно. Просто он больше любил по проспекту, особенно поздней осенью.
Старинные домики так трогательно проглядывали сквозь черные ветви деревьев, и в этот момент Ханц почему-то остро ощутил свое превосходство над всеми омегами-давалками.

Эрик негромко выругался и развернулся через сплошную.
— Выбирай выражения, — удовлетворенно сказал Ханц, и вдруг его осенило: Эрик — альфа и его подчиненный к тому же, можно будет переспать с ним разок, как советовал доктор Ленсер. Не станет же он отказывать Ханцу и строить из себя оскорбленную невинность. Но это не сейчас, а может быть, через пару месяцев, когда припрет.

***
Эрик любил столицу — как много приятных воспоминаний связано с этим городом. Целых три года он веселился и отрывался в Копенхавенском университете, сначала почему-то на историческом факультете, а когда выгнали — на финансовом. И почти закончил же, но, когда он взял очередной академический отпуск — родители вдруг взбесились и лишили денег. Пришлось срочно устраиваться на работу... А может связаться с альма матер и попробовать закончить заочно? Там всего-то дипломную написать и досдать немного. А потом можно будет заняться карьерой и, например, склонить Ханца к отсосу в кабинете.

Эрик фыркнул, осознав вдруг, о чем мечтает, и вернулся в купе. Слишком муторный путь к отсосу, есть у него уже дома один бета-недавашка. Омежку что ли поискать? Но так ведь и брак заключить в конце-концов заставят.

Ханц спал в кресле, прислонившись головой к изогнутой подушке. И был он такой красивый — точеное лицо, тени от ресниц — что у Эрика аж дыхание перехватило, показалось на миг, что не в жизни он, а в кадре арт-хаусного фильма.
— Приезжаем, господин Эсхольц.
Ханц вздрогнул и провел рукой по глазам, а Эрик невольно улыбнулся, вспомнив его занятную ложь про машину. Как будто он мог не узнать спортивное красное купе шефа. Интересно, что бы это значило? Джейси рассердился, услышав об этом случае, сказал, что его хотят затащить в постель, вот и пристают с глупостями. "Да ладно, зачем я ему", смеялся Эрик, но идея ему понравилась. Приятно грела самолюбие и питала вечерние фантазии.

Родная контора оплатила им номер в пятизвездочном Хитце, в самом центре Копенхавена, и Эрик уже предвкушал веселый вечер: сходить в один клуб, подцепить там юную давалочку и оторваться после в гостиничке. Когда еще удастся законно погулять без прицепа. Правда, завтра на аттестацию никакущий припрется, но, в конце-концов, это Ханца там собирались аттестировать, а он просто поспит на докладах и спустит свое тестирование на тормозах. Что вы хотите вообще от секретаря-референта?

Однако все эти прекрасные планы рухнули в одночасье: им дали один номер на двоих.
— Что значит — нет больше номеров? — процедил Эрик. — Я же ясно заказывал два.
— У нас заказ на двухместный полулюкс, — пролепетал белобрысый омежка-регистратор и захлопал глазами. — А больше номеров нет, сейчас же конференция идет, все под завязку.
— Я знаю! Я — то есть, мы — сами на эту конференцию приехали. Кто принимал мой заказ? И позовите менеджера.
К ним прибежал менеджер-альфа и принялся двулично скалиться и вилять, причем уступать явно не собирался. Эрик, впрочем, тоже.

— Прекрати, — Ханц сжал его локоть.
— Что? Но, господин Эсхольц, эти господа...
— Просто прекрати, пожалуйста. Переночуем в одном номере.
— Как приятно видеть чуткого и адекватного человека, — осклабился менеджер и гадко пошевелил бровями в сторону Эрика.
Эрик скрипнул зубами.

Впрочем, в номере его злость исчезла, как по волшебству, когда Ханц со стоном опустился в кресло и повертел головой:
— Проклятый поезд, вся шея затекла.
— Давайте я вам помассирую.
Трогать Ханца за шею было очень приятно. И разминать плечи тоже. И пахло от него так хорошо, тонкий аромат лосьона после бритья. А чего стоил тихий облегченный стон — как будто от сдерживаемой страсти. Эрик прижался потяжелевшим членом к спинке кресла.
— Так хорошо?
— Да, — Ханс вдруг вздрогнул и отстранился. — Спасибо, Эрик.
И Эрик в прекрасном настроении ушел в ванную, подрочить, сполоснуться и сменить рубашку на клубный вариант. Давалочка ему сегодня не светит, но просто потусоваться ведь тоже неплохо.

— Ты куда-то уходишь? — спросил его Ханц.
— Да, отпраздную воскресный вечер в одном заведении, — улыбнулся Эрик и вдруг предложил: — Хотите со мной?
И, к его удивлению, Ханц согласился:
— С удовольствием, а что за заведение?
— Очень милый джаз-бар, — Эрик быстро изменил вариант со "средней тяжести тусня" на "интеллигентный вечер для первого свидания", — посидим, музыку послушаем. Кухня там приличная, а еще потанцевать.
— Нет-нет, танцевать не будем, — смутился Ханц.
— Как пожелаете, — улыбнулся ему Эрик, настраиваясь на волну холодноватой бета-романтики.
Никакое это, конечно, не свидание, но ведь вечер вдвоем — это так мило.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 2

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

Он еле-еле дождался доктора. В какой-то момент Ханц испугался: вдруг Эрик догадывается, что с ним происходит. Неужели учуял, или действительно случайно вытащил грязное полотенце из корзины? Оно так и осталось висеть на спинке кресла, как улика. Но Ханц почему-то не представлял, что Эрик сможет донести на него. Да, Эрик не стал бы, успокоил он себя.

— Придется сделать еще одну инъекцию, — вздохнул доктор Ленсер.
— Делайте, — он сжал зубы.
Почему нельзя прекратить это раз и навсегда, например, сделать операцию какую-нибудь... И перестать быть омегой.
— Если следующий цикл начнется раньше, чем через четыре месяца, попробуйте просто пересидеть его у себя в квартире, — доктор воткнул иглу инъектора в его ягодицу. — Нельзя принимать такие дозы препарата. Вы сможете дня три-четыре не выходить из дома в случае чего?
— Смогу, — прошипел Ханц. Выбора-то все равно не было.
— Лучшее средство, чтобы снять неприятные симптомы — сношение с альфой.
— Вы с ума сошли, — сказал Ханц. — Я никогда не пойду на это. Не превращусь в инкубатор.
— Ваш организм травмирован длительным приемом подавителя омега-цикла, — повторил доктор Ленсер в сотый раз. — Попробуйте все же вступить в связь с альфой. Даже от одного-двух раз потребность в препарате уменьшится. И последующие течки будут не так заметны для окружающих, запах изменится.
Ханц заскрипел зубами и отрицательно замотал головой, сожалея, что не родился нормальным.
— Тогда за последствия я не ручаюсь, — вздохнул Ленсер и добавил: — Я побуду с вами немного.
Ханц облегченно откинулся на подушки. Доктор Ленсер был почти семейным врачом, когда-то омега-родитель Ханца пользовался его услугами, а теперь вот и самому Ханцу пришлось...

Доктор пробыл с ним час и ушел. Все тело ломило, как от высокой температуры, это подавитель так действовал. А ведь в понедельник аттестация. Ханц мысленно застонал. Тупой ежегодный сбор в столице, ничего нового он все равно не узнает, но быть там необходимо, дабы подтвердить свой профессиональный уровень.

А что, если лекарство внезапно перестанет действовать, и его развезет прямо посреди чужого города? Доктора Ленсера не будет рядом, и никто не сможет помочь. Ханц не поддерживал ни с кем близких отношений, родители его умерли несколько лет назад, а с четырьмя старшими братьями-альфами он виделся раз в год — на День семьи. Все собирались сперва у родителей, а после их смерти (Ханц, как бета, обидно пролетел мимо наследства) у старшего брата, Каина. Братья приводили своих омежек, и те, прикончив вторую бутылочку ликера, предсказуемо начинали жалеть одиночку-Ханца. А под конец праздника гордо заявляли: "У нас в потомстве не будет ни одного пустоцветика". Ханц про себя обзывал их "пустоголовиками" и гордо покидал семейное сборище.

Что же касается любовников... Препарат подавлял не только его гормональный цикл, но и желание, так что в этом смысле Ханц был как самая типичная бета, холодный и равнодушный.

В пятницу он вышел на службу, пренебрегая советом доктора Ленсера оставаться в постели хотя бы еще пару дней.
— Доброе утро, господин Эсхольц, — Эрик открыто улыбнулся ему, никак не намекая на давешний инцидент с полотенцем.
— Доброе. Попроси господина Таннера зайти ко мне. И сделай чай.
Таннер был его замом. И бетой. Ханц иногда изучал личные дела сотрудников, испытывая настоящее удовольствие от подсматривания за чужой жизнью. Таннер жил один, как и сам Ханц. Правильно, бете такого уровня ни к чему покровитель-альфа.
Мысли его невольно перескочили на Эрика. Полгода назад тот достался Ханцу от предшественника вместе с постом начальника отдела и кабинетом, и Ханц очень скоро понял, как ему повезло с секретарем. С Эриком было приятно работать. Надежно, как с любой альфой. Только казалось странным, что Эрик в свои двадцать пять все еще не обзавелся потомством и платил бешеные налоги на бездетность, как какая-то бета.

— Ваш чай.
— Спасибо, поставь там, — Ханц махнул рукой, не отрываясь от терминала. Надо было подготовить документы к поездке и проверить отчеты Таннера о деятельности их отдела.

В кармане у Эрика звякнул комм. Наверное, звонил его сожитель, Джейми или как его там, подумал вдруг Ханц и разозлился. На службе Эрик принадлежал только ему.
— Будь любезен не тратить рабочее время на личные разговоры, — сказал он раздраженно и резко взмахнул рукой, опрокинув чашку с чаем. — Черт, горячо!
— Не обожглись?
— Нет, — Ханцу попало на брюки и даже немного на китель. Он промокнул салфеткой мокрое пятно между ног, взял еще одну, опять приложил. Послать что ли Эрика домой за другими штанами... Трусы тоже мокрые. Ханц выудил ключи из кармана и бросил их на стол. — Поедешь ко мне, в гардеробной возьмешь форменные брюки, только не парадные, и привезешь сюда. И... трусы тоже, любые. Все ясно?
— Да, господин Эсхольц, — кивнул Эрик, все это время он смотрел на руку Ханца.
— Можешь идти.

"Препарат", подумал вдруг Ханц и похолодел. Что, если Эрик найдет его. У него был запас на один раз буквально, Ханц опасался держать дома много. На вид эти таблетки ничем не отличались от витаминов, он и хранил их в пузырьках от Витанорма, один прямо в аптечке, а другой в прикроватной тумбочке. Не станет же Эрик рыться у него в вещах, успокоил себя Ханц, его секретарь не такой.

В столовую он не пошел, Эрик купил ему сладостей по дороге.
— Спасибо, — Ханц тут же залез рукой в коробку.
Перед тем, как зайти к нему в кабинет, Эрик беседовал по телефону со своим этим, обсуждал предстоящие выходные. Ханц все слышал и почему-то бесился, что Эрик заботится о ком-то еще.
— В субботу и воскресенье ты мне будешь нужен, скорее всего, до самого вечера.
— Но...
— И сходи в бухгалтерию, пусть выпишут тебе командировочное. В понедельник поедешь на аттестацию со мной, заодно и тебя протестируем.
В животе у Ханца стало тепло от чая и сладостей. И еще от того, наверное, что он решил взять Эрика с собой в поездку, отличная все же идея.

***
Джейси ждал Эрика на проходной — сидел на неудобном стуле с видом примерного мальчика, сложив руки на коленях и выпрямив спину. Эрик помахал ему, не дойдя еще до турникета. Джейси был очень милый, тонкий брюнет с мягкими чертами лица. Не такой роскошный, как Ханц, конечно, но с ним было приятно пройтись по улице, а на пляже его хорошенькая круглая задница, поджарый живот и стройные ноги всегда привлекали заинтересованные взгляды альф.
— Ты чего, соскучился? — улыбнулся ему Эрик, обнимая.
— Ага, вот решил — а давай мы прямо сейчас поедем на дачу? Тогда можно на воскресенье там не оставаться, как ты и хотел.
— Черт, — Эрик поморщился. — С дачей не получится. Ханц, скотина, припахал на все выходные. Извини, я тебе забыл сообщить.
— Вот ты как всегда! — Джейси сердито сжал губы и отвернулся. — Предатель.
— Слова-то выбирай, — нахмурился Эрик и направился к выходу.
Настроение стремительно падало.

— А почему ты меня все бросаешь одного?
— Так уж и все время! А юбилей твоего папы?
— Месяц назад, да... Спасибо, дорогой, снизошел, год тебе буду за это благодарен.
Эрик в раздражении хлопнул дверцей автомобиля и сжал руль. Предстоящий вечер казался безнадежно испорченным. Джейси будет молчать и дуться, а ночью сто пудов не даст.
— Но ведь двойной оклад! — попробовал он исправить положение. — На следующих выходных съездим на эти деньги на острова. Макса с Томасом позовем, в баньке пожаримся, а?
— Ну... ты все обещаешь, — нерешительно возразил Джейси.
— Честно! — воскликнул Эрик. — А завтра вечером приеду к вам на дачу, как раз на ужин успею.
— Ну, хорошо, — Джейси задумался, глядя в окно. — И почему ты не отказался, дорогой, от этого предложения. Разве у нас не хватает денег? У нас было столько планов.
— Денег хватать не может, — засмеялся Эрик, подрезая какую-то колымагу, и добавил, обращаясь к обогнанному водителю. — Пошел вон, тормоз.
На самом деле он был совсем не против пропустить скучное сборище у родственников Джейси. Гораздо лучше ведь побездельничать днем на работе, посмотреть порнуху в приемной и поглазеть на обтянутую форменными брюками задницу Ханца. А вечером можно и на дачку, пожрать — и в постель. Джейси всегда бывал особенно страстен, если было перед кем хвастаться. Даже кричал, зная, какие тонкие на даче стены. Еще бы, бесплодная бета и альфу отхватила.

— Посмотрим киношку? — предложил Эрик после ужина и развалился на диване, щелкая пультом.
— Может комедию? — откликнулся Джейси с кухни. — Хочется чего-нибудь веселого.
— Ага, — буркнул Эрик, — сейчас, выберу тебе позадорнее, — он переключился на порно-канал.

Часа через пол Джейси покончил со своими делами и присоединился к нему — в самый разгар захватывающей истории о попавшем в тюрьму омежке.
— Давай все же комедию, дорогой.
— Подожди, сейчас они...
Они некоторое время смотрели, как несколько альф-охранников помогают бедняге справиться с беременностью — ведь в такие периоды омеги особенно жаждут секса.
— Говорят, в порнухе не настоящих омег снимают, а бет. Дают им возбуждающие и закачивают в задницу смазку, — сказал Джейси.
— Да? — прошептал Эрик, немедленно представив себе в таком виде Ханца. — Пососешь мне? Пожалуйста.
— Сам дрочи, — обиделся на что-то Джейси.
— Ну, хотя бы рукой... А потом фильмик посмотрим...
Джейси со вздохом положил руку ему на член. Эрик закрыл глаза и представил, как он дерет Ханца, а тот терпит и не жалуется, что задница болит. Последние пару-другую месяцев он его часто себе представлял. Хотя Ханц сто пудов бы жаловался, принцесска эдакая.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"

---

"Статус", 1

Название: "Статус"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс-АУ, романс. ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Он не хочет быть омегой.
Предупреждения: ОМЕГАВЕРС, течка, кноттинг. Неграфичные упоминания МПРЕГА.

Ханц подъехал к клинике почти к самому закрытию. Быстро взбежал по обледеневшей лестнице, споткнувшись на последней ступеньке и больно стукнувшись коленом. На глазах выступили слезы, и Ханц утер их перчаткой. Вся эта слезливость и неуклюжесть, и головокружения... Стоило принять препарат еще вчера вечером, как только он почувствовал первые симптомы, но у него осталось совсем мало таблеток. Да и срок еще не подошел.

— Доктор Ленсер ждет вас, — сказал ему на ресепшене милый паренек. Омега. Ханц заметил у того на шее брачную ленту и непроизвольно ослабил галстук:
— Спасибо.

— Я предупреждал вас, — доктор Ленсер покачал головой. — Вы плотно сидите на препарате уже двенадцать лет, и ваша гормональная система начала давать сбои, естественно, что цикл сбился.
— Но я не смогу...
— Вы бы давно могли найти себе пару, зарегистрировать отношения и встать на учет в Департаменте Семьи и Брака. Отделались бы штрафом.
Ханц замотал головой. Он понимал, зачем Ленсер завел эту шарманку, сейчас тот объявит, что стоимость препарата опять возросла. Ханц был готов к этому.
— Я заплачу сколько надо.
Доктор вздохнул:
— Вы заплатите своим здоровьем, поймите. И, возможно, свободой, если у вас найдут препарат. Не понимаю, что заставляет вас так рисковать.
"Вы тоже рискуете свободой, торгуя запрещенным лекарством, подавляющим гормональный цикл омега-особей", с бессильной злобой подумал Ханц. Ленсер знал это и без него.
— И не поймете, — устало сказал он, наблюдая, как доктор готовит инъектор и ставит ему укол. — Надо родиться омегой, чтобы понять.
Ханц опоздал с приемом таблетки, теперь поможет только внутримышечное введение. А если не сделать, на его течный запах сбегутся альфы со всего квартала, говорят, немеченая омега пахнет по особому сильно. А потом Ханца доставят в Департамент, где его ждут крупные неприятности с законом. Еще бы, омега-особь, достигшая брачного возраста и не стоящая на учете, более того, скрывающаяся от Департамента. Наверняка его дело передадут в Комитет Демографической Безопасности.

— Рецепт и схема лечения вашего нервного зуда, а также лекарства, — доктор Ленсер подмигнул ему. — Оплатите в кассу. Приходите если не поможет, подберем вам препарат посильнее.
Ханц привычно и ловко засунул купюры в верхний ящик стола, а доктор молча протянул ему пакет с таблетками. Его спасение на несколько месяцев.
— Не доводите дело до инъекций, — доктор Ленсер любезно проводил его до дверей клиники. — Если чувствуете ухудшения — примите таблетку. Вызвать такси?
— Не стоит, я доеду сам, — рассеянно ответил Ханц, его вело, как всегда после слишком большой дозы подавителя. К утру все должно нормализоваться.

Но утром ему стало хуже, и испуганный Ханц позвонил доктору Ленсеру. "Будет вам больничный. Выпейте двойную дозу и не выходите из дома, я заеду к вам вечером", недовольно ответил тот и отключился. Ханц в изнеможении залез под душ, даже такое простое действие давалось сейчас с трудом. Он ненавидел все это, ненавидел свой организм еще с самого созревания, когда выяснилось, что Ханц — омега. Не великолепная альфа, каковой он всегда себя считал, и даже не бесполезная бесплодная бета. Омега. Созданная природой лишь для продолжения рода и более не способная ни к чему.

Ханц улегся обратно в постель, не вытираясь, и закрыл глаза. Как некстати все это. Течка всегда не вовремя, вспомнил он старую поговорку. Вчера он ушел со службы пораньше из-за плохого самочувствия и не успел просмотреть и подписать последние акты проверок. Ханц в последнее время был таким рассеянным. Он закутался в одеяло: его начинало знобить, но это даже хорошо, значит, лекарство действует.

Надо позвонить Эрику, подумал вдруг Ханц. Точно, Эрик привезет ему документы на подпись, у него же есть ключ от кабинета. И можно будет не срываться завтра в департамент, а спокойно отдохнуть еще денек. Он уронил комм и долго шарил рукой рядом с кроватью, пытаясь ухватить аппарат неловкими пальцами. Ханц вздохнул. Говорят, омеги во время течки вообще беспомощны, некоторые даже сами поесть не могут. Но с ним такого никогда не случится, спасибо запрещенным лекарствам и доктору Ленсеру.

Ханц сосредоточился, набирая рабочий номер.
— Департамент Контроля, отдел проверок, — отозвались на том конце.
Лучше звонить на комм Эрику, сообразил Ханц и отключился. Голова как будто ватой набита, и так происходило с ним каждые четыре месяца уже в течение двенадцати лет. А теперь, возможно, это будет случаться еще чаще. Ханц прошел в кухню, включая по пути систему экстренной очистки воздуха, и набрал номер Эрика.

Эрик Сард, его секретарь и по совместительству личный помощник, ответил сразу же, как будто ждал звонка:
— Господин Эсхольц?
— Эрик, — Ханц старался говорить ровно. — Меня сегодня не будет на службе. Привези мне акты по строительным компаниям. Они на моем столе, неподписанные.
— Домой? — вежливо осведомился Эрик.
— Да, домой, — нервно улыбнулся Ханц.
Будь он альфой, было бы вполне естественно зависнуть до утра у какой-нибудь смазливой омежки или беты. Интересно, а Эрик часто так делает, или же тот не изменяет постоянному партнеру, вроде у него кто-то есть... Ханц видел в личном деле Эрика учетную запись, тот был альфой, причем статус его был определен весьма рано. Сам Ханц считался бетой.
— Я подъеду через час, — произнес Эрик.
Ханц представил, как тот улыбается, прищурив свои невозможные светлые глаза, и стоит у окна, на солнце волосы его отливают рыжиной. Ханц раньше думал, что рыжими волосы бывают, только если их покрасить, может и Эрик...

Надо срочно привести себя в порядок, вымыться хорошенько и сменить белье. И постельное тоже, чтобы даже намека не осталось на запах. Маловероятно, конечно, что Эрик учует что-нибудь, ведь течка не успела начаться. Но осторожность соблюдать необходимо.
— Нет, сейчас не надо. После обеда приедешь.
— Что-нибудь еще, господин Эсхольц?
— Купи мне поесть, — Ханц заглянул в холодильник. — Тортик или восточные сладости, ну, ты знаешь какие.

***
— Господин Эсхольц, — Эрик улыбнулся с невольной теплотой.
Ханц Эсхольц был явно после душа, и такого — со слегка влажными волосами, легким румянцем на щеках — его можно было вообразить героем фильма "Сантехник приходит починить унитаз у одинокой, жаждущей тепла беты". Жаль, что Эрик не сантехник. Надо будет обязательно посмотреть вечером что-нибудь эдакое, а если еще уговорить Джейси на минетик...
— Проходи, — кивнул ему Ханц и ушел вглубь коридора.
На рубашке у него темнело несколько пятен — наверно, с волос накапало.

— У меня новые отчеты по корпорации "Био-Гарант", — сказал Эрик уже в кабинете подошел к Ханцу поближе, склоняясь над его плечом. — Обратите внимание на это...
От Ханца приятно пахло каким-то шампунем, а еще был он настоящим красавчиком, зеленоглазый брюнет с интеллигентным лицом и нервными пальцами пианиста. Глядя на него, Эрик испытывал временами острые приступы карьерного рвения: вот бы удалось подняться выше в иерархии, наверняка ледяная бета не отказала бы ему тогда. Беты ужасно корыстные. А Эрик бы его совершенно бескорыстно трахал, только ради удовольствия, и пусть бы Ханц лежал под ним бревном, или невозбужденно, но усердно подмахивал, стоя на четвереньках. Но Эрик его бы даже омеге предпочел, честное слово. То есть, омеге, буде таковая давалочка найдется, конечно же невозможно не вставить, но Эрик бы каждый раз возвращался к Ханцу.

Мечты-мечты. В реальности же Ханц еле заметно отстранился от него и кивнул на кресло:
— Садись, не виси над душой.
Кресло было удобным и мягким, и Эрик некоторое время изучал картину на стене. Та была несколько фривольна для кабинета беты — изображала пухлых купающихся пастушков.
— Приготовить вам чай или кофе? — улыбнулся Эрик, когда Ханц поднял на него рассеянный взгляд. — Я ваши любимые сладости взял, ну, эти — в меду и с зелеными орешками.
— Да-да, чай, пожалуйста, — Ханц потер глаза, но не обычным своим движением, а кулаком, словно ребенок. — Возьми из баночки с серебряной крышкой.

Эрик обнаружил на кухне несколько маленьких стеклянных баночек с чаем, и у половины из них были крышки разных оттенков серебра. Он взял первую попавшуюся и быстро сервировал поднос с двумя приборами. Жаль, конечно, что любезности Ханца не хватило на то, чтобы предложить ему чай самому, но в конце-концов Эрик сюда не в гости пришел.
— Готово, господин Эсхольц, — сказал он, входя в кабинет, и увидел, что Ханц сидит, сгорбившись и закрыв лицо руками. — Вам плохо? — забеспокоился Эрик и, со звоном поставив поднос на стол, сжал его плечо.

Тело Ханца под его рукой показалось таким горячим. А домашняя рубашка — такой мягкой.
— Не трогай меня!
— Извините, — Эрик отступил, кляня собственную бесцеремонность и свойственную всем альфам тягу к нарушению личного пространства не-альф, — но мне кажется, у вас лихорадка. Надо вызвать врача.
— Врач придет... вечером, — Ханц обхватил себя за плечи, и Эрик залюбовался тонким рельефом мускулов, проступившим под натянувшейся тканью его рубашки.
— Это хорошо, вы совсем больной.
— Давай попьем чай, а потом я подпишу эти чертовы акты.

Эрик снова сел в кресло и поднес к губам кружку с бледным чаем, вдыхая его аромат. Ханц уронил на пол ручку, а потом взял ложечку с сочащейся медом сладостью, откусил, облизнул губы... Эрик отвел глаза. Как бета может быть таким соблазнительным?

— Разрешите воспользоваться вашим... э?.. — спросил он, когда Ханц снова придвинул к себе бумаги.
Тот рассеянно кивнул.

А в ванной комнате Эрик почувствовал запах. Сладкий, сводящий с ума запах омежки на пороге течки, у него аж в глазах потемнело, а в паху заломило. Он замер на минуту, наслаждаясь, а потом попытался определить источник. Это оказалось полотенце в пустой корзине с бельем. Надо же, бете-Ханцу удалось завалить течную омежку! И где только нашел. Бедный омежка, наверное, совсем отчаялся, раз лег даже под бету. Может быть, это был совсем старый, никому не нужный омежка? Да нет, по запаху — молодой и полный страсти. Наверное, страшный был, как божий грех, еще и заразил чем-то, блядина, решил Эрик и вышел, прихватив с собой полотенце.

— Поздравляю, господин Эсхольц, — сказал он, вернувшись в кабинет, и повесил полотенце на спинку кресла.
И еще похабно подмигнул, совсем развезло от запаха неведомого омежки. Но Ханц никак не отреагировал на непристойный намек.
— Можно брать? — спросил Эрик, протянув руку к документам.
Ханц как-то заторможено кивнул, и Эрик, схватив бумаги, поспешно убрался из его квартиры, мечтая только об одном: прийти домой и отодрать хорошенько Джейси, невзирая на его привычные отговорки, типа "попа с прошлого раза болит" и "давай я тебе лучше пососу". Нет, никаких ленивых отсосов, и даже всякие фильмы про веселых сантехников под минет — не вариант.

@темы: слэш, реал, омегаверс, "Статус"