Офигеть, сэр Иэн МакКеллан, тот самый, который Гэндальф и старый Магнето, в юности:


И сейчас:

---

Как вам?

Как вам? Похож, я щетаю


Да, это новый виток дроча на Магнето - на этот раз столь сильный, что неудержимо выплескивается в днявку

читать дальше, гифки, гифки

@темы: хуета, фэндом

---

Советник

А кто из любителей Фассбендера в Таллинне идет на Советника? Ужасно хочется разделить удовольствие с единофанатами ))))

www.forumcinemas.ee/rus/Event/299603/

---

Я и...

Оторвалась я тут, дорогие друзья, от маны, колец ужасов, ритуалов скорбе и прочей увлекательной поебени. И посмотрела во фленту. А там! Там кочует и плавает прекраснейший флешмоб "Я и разное говно". Ах, как тут не удержать палец и не задать самой себе вопрос: я и говно?

Итак,

я и говно

я и говно:
Говно смешное. Не знаю, как вас, а меня оно всегда смешит. Услышу, бывало, историю про говно и так смеюсь, так смеюсь. А иногда хватает и просто слова, без сюжета, без ничего, одно оно.

- Говно-говно-говно! - бывало кричит, глядя в монитор, коллега - чорный, небритый, с могучими плечаме программиста.
- Гагагага, - отвечаю я ему с другого конца производственного зала.

А однажды я утопила в говне свой супер модный телефон: посидела, подумала, встала и с интересом наклонилась - посмотреть на говно, естественно. И телефон немедленно выскользнул и булькнул в унитаз.

Теперь думаю взять непромокаемую модель.

А если бы мы были космонавтами, дорогие друзья, то свое говно бы мы умели откладывать в

пылесос

пылесос .

@темы: флэшмоб, хуета

---

Куда идешь

Название: Куда идешь
Автор:  ankh976
Бета:  neeta
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Понтий Пилат/Иешуа Га-Ноцри (М.А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»)
слэш, NC-17
Жанр: романс, АУ, постканон
Краткое содержание: Понтий Пилат и Иешуа ГаНоцри встречаются в нашем веке снова, и на этот раз у них все хорошо
Примечание 1: у героев изменились имена
Примечание 2: написано по заявке с Инсайда
Примечание 3:

— Нет, Джесси, нет! — Питер дель Понте бросается на землю и хватает Джесси за плечи.
Жаркий и сухой воздух Метеор дрожит и плавится над ними, в колени Питера дель Понте врезаются острые камни, а ноги Джесси скользят, он почти срывается в пропасть.

Когда-то на Метеорах жили олимпийские боги.

В глазах Джесси отражается синее-синее небо, и Питер дель Понте тянет и тянет его к себе. Питер дель Понте знает, что небо над Метеорами раскалено добела, как было оно раскалено над площадями Испании сотни лет назад, как было оно бело над Ершалаимом тысячи лет назад. Несуществующая синева живет лишь в глазах Джесси.

— Ты чуть... — Питер дель Понте падает на горячую скалу и прижимает Джесси к себе. — Ты чуть не свалился в пропасть.
— А ты чуть не столкнул меня туда, — смеется Джесси.
Он не боится, думает Питер дель Понте, ему все равно, что тонкая нить его жизни могла оборваться сейчас, и ангелы Божьи не понесли бы его на руках, как не понесли тысячи лет назад, как не несли ни разу, когда мы убивали его. Но мне не все равно, думает Питер дель Понте, прижимая Джесси к себе до боли и хруста костей. И еще: когда-то и Джесси боялся смерти.

— Я был зол, — говорит Питер дель Понте, — ты разозлил меня.
— Ты был не зол, ты был испуган, — говорит Джесси, и Питер дель Понте жадно целует его губы и сжимает его плоть.

Так жадно, словно тело его — спасение.

А кровь — искупление.

Кровь выступает на их руках, ободранных о скалы, и Питеру она кажется черной на своих ладонях и красной — на его.
— Джесси, — говорит он, тяжело дыша, и срывает с него одежду мучительными, рваными движениями, — Джесси, прости меня.
Джесси молчит, он изгибается, отдавая свое тело без страсти, и закрывает глаза. И в этот момент Питеру дель Понте кажется, что небо потухло для него.

Джесси тонкий и угловатый, как подросток, как сам Питер, они так молоды сейчас. Но Питер помнит, как тело Джесси, такое же тонкое и беззащитное, рвали легионеры Рима и как корежили солдаты Инквизиции. Он помнит костры и крюки, впивающиеся в нежную плоть, щипцы, ржавое железо, раскаленный металл и холод зимы. Грязную воду, в которой гниет кожа еще живых людей, и газовые печи, где они становятся, наконец, мертвыми. И раз за разом Питер дель Понте был властью и законом, потому что на стороне закона — Бог. Но Он всегда оставался с другой стороны, и каждый раз Питер узнавал Его слишком поздно.
— Джесси, посмотри на меня, — умоляет Питер дель Понте, входя в его тело. — Джесси, ты любишь меня, Джесси?
И Джесси открывает глаза, и воздух Метеор облепляет их жаром, и Питеру кажется, что они растворятся, исчезнут здесь, навсегда вплавившись в камни древнего Олимпа.

На этот раз все будет по-другому, и в этой жизни Питер рожден свободным, и Он позволил ему найти и узнать себя до того, как стало поздно. В одной из таверн у моря, в городе, звавшемся Понта Дельгада, Питер встретил Его и спросил об имени.
«Джесси Дельгада, — ответил Он и рассказал, что приехал в этот город, потому что у них одинаковые имена. — Мне было интересно на него посмотреть».
«Одинаковые имена, — повторил Питер дель Понте с насмешкой, так как его имя было тоже чем-то похоже на этот городок. — И куда же ты идешь теперь, Джесси Дельгада?»
«Может быть, загляну в Рим, — улыбнулся тогда Он беспечно, и в то самое мгновение Питер узнал Его. — Мне нравится путешествовать, никогда не знаешь, куда заведет тебя дорога».

В этом веке Он тоже был свободен от своего бремени, а может быть, не успел обрести его, ведь они были еще так молоды. И Питер пошел за Ним, сменяя поезда и автобусы, города и страны в бесконечном роад-трипе.

— Ты любишь меня, Джесси, — говорит Питер снова и сжимает его бедра, оставляя синяки.
И Джесси отвечает ему просто:
— Конечно, люблю.
И Питер думает — чем бы ни закончилось их путешествие, даже если крестом, как всегда у него, на этот раз они пройдут рядом, как давным-давно, во сне.

Ведь Джесси простил его.

Он никогда не держал на него зла.

_______
*Метеоры — парящий среди Фессалийских гор и равнин скальный массив, прославленный древнейшими греческо-православными монастырями, основанными афонскими монахами.

О чем тут и кто все эти люди

*пропасть и ангелы — в Евангелии дьявол соблазнял Иисуса, предлагая прыгнуть в пропасть, ведь ангелы Божьи должны вынести Его на своих руках.

*Олимп — Пилат был язычником и верил в олимпийских богов.

*Испания и костры — испанская инквизиция казнила людей во имя Бога так же, как во имя Бога первосвященники предали Иисуса римским властям.

*отданные плоть(тело) и кровь — отсылка к христианской традиции причастия.

*газовые печи — исторический Понтий Пилат прославился особо жестоким правлением в Иудее и был даже отстранен за бесконечные притеснения, поборы и казни. Можно сказать, что он преследовал евреев с тем же усердием и с теми же целями, что и руководство Третьего Рейха. Третий Рейх объявлял себя наследником Римской Империи.

*грязная вода, в которой гниет кожа — одна из пыток в современном Китае, применяющаяся, в том числе, и к «узникам совести». Связанных людей держат сутками в грязной воде по горло, отчего кожа их начинает гнить, а суставы распухать.

*Понте Дельгадо — фамилия Джесси дана в честь мелкого города на Азорских островах, такого же непримечательного, как Назарет.

*куда идешь — Камо грядеши, Господи? (лат. Quo vadis, Domine?) — фраза, сказанная, по преданию, апостолом Петром Иисусу Христу, когда апостол во время гонений императора Нерона на христиан покидал Рим. «Я иду в Рим на второе распятие» — ответил ему Иисус.
Евангельский апостол Петр неоднократно из страха отрекался от Иисуса. У булгаковского Иешуа апостолов не было, только Левий Матвей. И сам Понтий Пилат, предавший его из страха, как Петр.

*роад-трип — почти всю жизнь Иисус скитался и бродяжничал.

@темы: слэш, ФБ, русская классика, фэндом, Притчи об одиноких людях, ФБ-2013

---

тентакли

ААААА! Только сегодня и только для вас, внезапно откопала дивное: кровь кишки, отсос в общественном туалете и похотливые тентакле!
fk-2o13.diary.ru/p191059645.htm?oam#more5
Зачетнейший трешняк и кинк

@темы: не мое

---

Кэш

Ахахаха, украле эльфа в смысле пидора
Захожу я сегодня на холиварчики, а там стабильность, конечно же - взрываются тайны, плетутся интриги, проходят расследования. Группа анонов пронзила группу не-анонов-заговорщиков, что всем известный скандал про посаженного за ФБ-ролик юзера сперт из нашей истории про Фридриха и Эрни.

Ну, что тут можно сказать? Как всегда, вокруг одни ебанаты
В свою очередь, наша история про посаженного за не свою порнуху юзера была навеяна следующим правдивым случаем:
Одну американскую училку младших классов посадили за детское порно, обнаружив у нее на компе кэшированные рекламные баннеры с зараженных сайтов. Так кэш браузера подвел честную гражданку под статью. Во всяком случае, именно так нам рассказывали об этом казусе на лекции о юридических бугагага аспектах компьютерной безопасности.

Так что все может быть! Трите кэш, товарищи.

@темы: хуета, "Эрон из Лассаля"

---

HP

На этой ФБ была одна команда, чьи макси были настолько прекрасны, что я просто оставлю ссылочки здесь, чтобы когда-нибудь вернуться.

Итак, ГП макси, которые мне особенно понравились (из тех, что читала):
Макси "В одну реку или Сам себе дедушка" fk-2o13.diary.ru/p191787129.htm очень мило, прямо мимими, тайм-фик, любимый сорт.
Макси "Сказка о драконах и поцелуях", fk-2o13.diary.ru/p191787090.htm?from=last Драко зачетная блядина и драконовод в одном лице.
Макси "Чужая Земля", fk-2o13.diary.ru/p191787095.htm?from=last это просто нет слов
Макси "Лабиринт" fk-2o13.diary.ru/p191970925.htm отличная интрига и про настоящую дружбу Мародеров.

Песенка в тему:

Прослушать или скачать The Rolling Stones Paint It Black бесплатно на Простоплеер

@темы: фандом, не мое

---

Sean Bean

Нельзя так просто взять и... и убить его друга

Нельзя так просто взять и... задуматься о судьбах Родины и человечества

Нельзя так просто взять и... остановиться от флешбака

Нельзя так просто взять и... посмотреть на всех как на говно

@темы: бета, иллюстрации

---

"Эрон из Лассаля", 5: КОНЕЦ

Название: "Эрон из Лассаля"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: закончено
Жанр и теги: омегаверс, романс, юмор; ХЭ.
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: Проблемы гомосексуализма и слеша необычайно остры в мире омегаверса. Фридрих, молодой альфа, чей беременный муж-омега тайно увлекался слешем, берет его вину на себя. Он спасает своего омегу, но попадает под суд сам. В заключении и ссылке Фридрих встречает таинственного бету и...
Предупреждения: мат

В конце апреля, когда растаял почти весь снег, Фридрих узнал еще одну новость. Ссылка Эрни заканчивалась пятого мая, досрочно, за примерное поведение. Рассказал ему об этом Анхель, припершийся в гараж в коротких шортах, из которых торчали тонкие ноги в фиолетовых чулках.

— Опять тебя Кончем за чем-то прислал? — сказал Фридрих, впуская его внутрь, и добавил укоризненно: — Отморозишь рабочее место свое.

— Весна уже, тепло, — зябко поежился Анхель и ни с того ни с сего брякнул: — Док скоро уедет.

— Куда, — не понял Фридрих. — В Валбжих, блядей лечить? — эта тема, про блядей, волновала его теперь особенно живо. Отныне Фридрих решил иметь дело только с продажными, хватит с него, налюбился. Он даже ездил несколько раз в Валбжих к тем самым омегам, и от этого становилось тоскливо и гадко, как будто Фридрих выебал кучу дерьма.

— Нет, совсем уезжает, выпускают его, — вздохнул Анхель. — Пропадет моя жопа.

— А ты откуда знаешь, — рявкнул на него Фридрих, и Анхель закрылся рукой и отскочил к стене:

— Так... болтают же. Эрни говорил.

И тогда Фридрих понял, что еще не достиг самого дна своего одиночества. Эрни, пусть даже чужой и холодный, незримо присутствовал в его жизни. Почему-то Фридрих решил, что так будет всегда.

— Пятого мая дока выпускают, — Анхель бочком продвинулся к двери, испуганно вертя головой, и выскочил вон.

Фридрих накинул куртку и вышел во двор покурить. Пристрастился к этой заразе в ссылке, а раньше ведь и в рот не брал.

Он бездумно пошел шляться по поселку и непонятно как оказался перед медпунктом. Эрни стоял на крыльце и тоже курил, глядя в бледное, покрытое редкими облачками небо. Радовался, наверное, своей скорой свободе — чуть больше недели ведь оставалось.

— Привет, — сказал Фридрих.

Эрни вздрогнул и выбросил недокуренную сигарету в пепельницу. Фридрих бездумно проследил за полетом крошечного огонька. Пепельница была сделана из большой консервной банки и обклеена разноцветными камушками.

— Здравствуй, Фридрих, — Эрни холодно кивнул ему и ушел внутрь.

Фридрих поперся за ним. У себя в смотровой Эрни резко развернулся и уставился на него. Губы его были плотно сжаты, а пальцы слегка подрагивали — Фридрих надеялся, что от волнения, а не от страха.

— Говори, — нарушил их молчание Эрни.

— Прости меня, — сказал Фридрих. — Я тебя люблю.

— Вот как, — Эрни неловко усмехнулся и отступил, когда Фридрих шагнул к нему. — Понятно, Фридрих, ты меня любишь. Я тебя прощаю. А теперь уходи.

— Нет, — Фридрих поймал его за плечо, и Эрни напряженно замер. — Ты же скоро выходишь, Эрни? Я хочу нормально с тобой попрощаться.

— Ну, прощай, что ли.

Фридрих засмеялся, хотя ему было совсем не смешно, а скорее больно. Он прижал Эрни к себе и уткнулся носом куда-то ему в ухо, вдыхая такой мучительно родной запах. Даже беременный его ребенком Кристоф не ощущался настолько своим.

— Прощай, Эрни, — прошептал Фридрих и все держал его, никак не мог отпустить.

А Эрни внезапно расслабился в его объятиях и резко вдохнул:

— Господи, Фридрих, за кого ты меня держишь? За одного из своих омежек, которых чем больше пиздишь, тем выше они жопу перед настоящим самцом задирают?

— Ты нихуя на омегу не похож, в этом-то вся и проблема, — улыбнулся Фридрих и провел пальцами по его лицу. Тонкое, как икона в старой церкви. — И я ни разу не ударил ни одного омегу. Настоящие альфы дерутся только между собой. Ну, и с бетами.

Эрни закрыл глаза, не отстраняясь от его прикосновений, и Фридрих осторожно снял с него очки и поцеловал в приоткрывшиеся губы.

— Ты такой красивый, Эрни, красивее любого омеги.

— Особенно, если сравнивать с валбжихскими блядями, — слабо усмехнулся Эрни, и Фридрих засмеялся, радуясь его вернувшейся язвительности. Все лучше, чем равнодушие.

— Тебя ни с кем не сравнить.

Он потянул Эрни в сторону кушетки.

— Хочешь трахнуть меня, чтоб "нормально попрощаться", Фридрих? — Эрни не сопротивлялся, послушно сел, позволяя себя целовать и раздевать.

— Хочу заняться с тобой любовью.

Эрни грустно усмехнулся:

— Хорошо.

Фридриху тоже стало грустно — от того, что Эрни был такой погасший и отстраненный. Он погладил его по животу, поцеловал член и яички. Эта невинная ласка всегда действовала безотказно, вот и сейчас Эрни протяжно вздохнул и слегка раздвинул колени, откидываясь, глаза его были закрыты, а член возбужденно торчал. И все равно... все равно что-то было не то, какая-то мелочь впивалась в них, как заноза, и мешала наслаждаться. Фридрих потерся носом об его бедро и вдруг предложил:

— А хочешь ты меня трахнуть?

— Что? — Эрни приподнялся на локте, и в глазах его заплескался смех: — О боже, Фридрих, какая жертва!

— Ну, а что, — заулыбался Фридрих. — Ты же сам говорил, что бетам нужно для полноты сексуальной жизни.

— Я согласен, — сказал Эрни и заржал, увидев выражение лица Фридриха: — Не ожидал, да?

И, хоть жопа его и закаменела от недоброго предчувствия, Фридрих лишь пожал плечами, улыбаясь вслед смеху Эрни. А тот погладил его по члену и сказал:

— За что люблю альф — у вас не падает ни от смеха, ни от страха.

— У меня вообще железный стояк, я однажды даже арбуз на спор выебал, — брякнул Фридрих в волнении. — Ну, корочку срезали, конечно...

— А у меня нет, — Эрни даже всхлипнул от смеха, — поэтому прекрати меня смешить!

— Ладно, давай, — вздохнул Фридрих. — Поищи там нефть.

— Сперва в процедурную, нейтрализуем твое нефтерождение.

Фридрих нервно засмеялся. Черт, он же не собирался в жопу давать, вот и не подумал про клизму. У Эрни всегда в заднице чисто было, интересно, когда тот успевал.

— Становись около раковины и нагибайся, — сказал Эрни в процедурной, доставая прозрачный тонкий шланг с резиновым наконечником. А потом ловко приладил этот шланг на кран и поманил Фридриха к себе: — Давай, не бойся. Без этого в пучину пидарасятины не попадешь.

Фридрих подошел, по-прежнему криво улыбаясь, и повернулся к Эрни задом. В жопу проскользнул смазанный наконечник (и когда только Эрни успел, вот что называется — врач).

— Расслабься, — Эрни погладил его рукой по животу. — Это вода всего лишь.

— А я не лопну? — Фридрих уперся руками в стоящий рядом стул.

— Не лопнешь, я знаю, когда остановиться.

— Холодно в животе.

— Скоро станет горячо, — тихо усмехнулся Эрни. — Все, иди в сортир.

В этом во всем было что-то одновременно притягательное и ужасно стыдное, как подглядывать за трахающимися родителями. Фридриху как-то довелось застать их за этим занятием, и следующие полгода он дрочил, представляя именно их. Кончал в руку и тут же испытывал приступ стыда, и клялся себе — больше никогда о таком... Ровно до следующего раза.

И теперь, когда Фридрих лежал на кушетке жопой кверху, такой уязвимый, промытый специально для Эрни, он испытывал нечто похожее — стыд, смешанный с возбуждением. В заднице было скользко от вторжения пальцев, но совсем не больно, как Эрни и обещал.

— Давай уже, — не выдержал Фридрих. Все эти поцелуи и поглаживания, "ты такой тугой"... Он чувствовал, что не выдержит больше, вскочит и убежит.

— Не терпится? — Эрни вытащил из него пальцы и завозился, надевая презерватив.

— Можешь без резинки. Я тебе верю. Знаю, что ты ни с кем, только хотел спросить, кто тебе шлет все эти шарфики, платочки-хуечки, расскажешь потом, Эрни.

— Фридрих, я как будто радио ебу, — Эрни навалился на него сзади и пропихнул внутрь головку. Больновато, но в целом терпимо.

— Я должен знать, — выдохнул Фридрих, ощущения были непередаваемы. Что-то двигалось в нем, раздражая задний проход, возбуждение не спадало и не усиливалось, а Эрни горячо дышал ему в затылок.

Фридрих так и не смог под ним кончить, ну, сразу ни у кого не получается, как сказал Эрни, беря у него в рот. И это, естественно, было гораздо приятней долбежки в задницу.

— Я так скучал без тебя, Эрни, — простонал Фридрих, кладя руку ему на затылок. — Давай по головке языком еще, вот так...

А потом уже, когда они лежали обнявшись на узкой кушетке и курили одну сигарету на двоих, Эрни вдруг сказал:

— Эти платочки мне один омега шлет, поклонник моего творчества.

— Какой еще омега, — Фридрих поцеловал его в скулу. — Не надо нам никаких омег.

— А кто же оценит продолжение про осьминога? — заулыбался Эрни.

— Там же все сдохли!

— Не все. Хочешь, дам тебе первому прочитать?

— Нет, — Фридрих затянулся в последний раз и потушил окурок о ножку кушетки. — Хватит с тебя и моей задницы.

— Ее ты тоже не сразу сдал, — губы Эрни дрогнули в усмешке.

— Я люблю тебя, — сказал Фридрих, а Эрни ответил:

— Я знаю.

***

Почему-то они так и не поговорили тогда о будущем, трахались все последние дни, как кролики в течке. Фридрих еще несколько раз сдал жопу, и это оказалось не так уж плохо — как говорится, слабое подобие левой руки. А потом Эрни вышел и уехал, пообещав писать, а Фридрих остался дрочить до конца срока. Ему тоже обещали скостить на пару-другую месяцев за хорошее поведение, Кончем клялся дать рекомендацию — "как от сердца отрываю, может, останешься вольнонаемным?" Фридрих обещал подумать.

Эрни исправно слал ему письма, сначала раз в неделю, а потом все реже. Писал, что устроился в Бреслау ("это столица Силезии, Фридрих"), в районную больницу скорой помощи. "Работенка адская, но платят хорошо, да и куда бы меня взяли после судимости и полутора лет потери квалификации, не в хирургию же. Так что еще повезло". Фридрих описывал ему местные новости, а Эрни — красоты Бреслау, летние наряды омежек, смешные случаи с работы и свою новую квартиру (он выкупил целый этаж, "состоящий из нескольких старых квартирок, которые можно отлично переделать"). Однако к себе не звал, и вскоре Фридрих начал ждать в очередном послании описания нового любовника.

Но в конце лета, когда весь их поселок плодоносил каждым своим огородиком, а в столовке ежедневно давали разнообразно приготовленные яблоки, Фридриха внезапно освободили.

Он собрал рюкзак, с которым сюда приехал, и на попутке добрался до Валбжиха. Позвонил оттуда Эрни, а потом сел на поезд до Бреслау. Эрни не взял трубку, может, был на дежурстве, а может — не хотел, и Фридрих оставил сообщение на автоответчике. Он почти уверился, что Эрни не встретит его, а если и встретит, то они просто посидят вместе по старой, так сказать, дружбе и разойдутся.

Но Эрни стоял на перроне, такой красивый и напряженный, и при виде Фридриха его лицо осветилось настоящей радостью. Он заговорил быстро и горячо — о том, что ждал Фридриха, и знал, что тот приедет, и не делал ремонт в своем "пентхаузе", хотел, чтобы Фридрих все оценил, "можно будет разбить на две отдельные квартиры, и никто не догадается о твоей пидарасятине".

Фридрих засмеялся, сжимая его за плечо:

— Хоть ты и писатель, Эрни, а пишешь нихуя не понятно, я думал, что ты уже забыл меня.

— Разве можно забыть твою крепкую альфью жопу, — тихо хмыкнул Эрни в ответ.

Пентхауз оказался вторым этажом в старом деревянном доме, требующем основательного ремонта. Снизу там жили три омежки (на блядей не похожи, но поведение очень веселое), несколько подозрительных альф и бет "свободных профессий" и большая компания студентов. Тот еще клоповник, короче, потому Эрни и удалось прикупить квартирки по дешевке, как он сказал, смущенно обводя свои развороченные владения рукой.

Но Фридриху там нравилось, в этом богемном квартале, гнездящемся посреди прилизанного и вычищенного Бреслау. Здесь никогда не было скучно. А может быть, все дело было в Эрни — его самом любимом бете, то далеком, то таким близком, живущем совсем рядом, и словно в другом мире.

***Пять лет спустя

Фридрих забыл магнитную карточку от своей шиномонтажки и вернулся в дом.

— Эй, Эрни!

Никто не отозвался, и он зашел в квартиру и заметил открытый лаптоп и чашку с полуостывшим кофе на столе. Сегодня у Эрни был выходной. Взгляд Фридриха скользнул по экрану и зацепился за собственное имя. Он с любопытством вчитался.

***Отрывок из очередного ориджа Эрона фон Лассаля, случайно прочитанный Фридрихом***

— Я гигантский осьминог и мне похуй на срок, — сказал Фридрих и засадил без презерватива. — Давно хотел твою жопу на живую попробовать.

— Сука, — прошипел Эрни, стараясь расслабиться, чтобы уменьшить боль — Фридрих проскользнул в него сразу почти до узла.

А Фридрих задвигался резко, не заботясь об удовольствии Эрни. Пусть тот прочувствует на своей шкуре, каково это, когда задницу раздирают огромным хуем без смазки.

Это продолжалось минуты две, а потом Эрни прошептал "прекрати", и у Фридриха свело яйца от удовольствия.

— Вытащи немедленно, — Эрни завилял под ним задницей, но Фридрих сильно прижал его к себе, пропихиваясь глубже. Пусть знает, тварь, как бывает, когда больно...

— Урод, — бессильно прохрипел Эрни и перестал сопротивляться.

— Вот наконец и узнаешь, о чем писал, о каком неземном удовольствии.

И Фридрих снова раздвинул его жопу, чтобы полюбоваться, как натянуло ее узлом. Эрни тихо и болезненно застонал, края его дырки, казалось, готовы были лопнуть — в нескольких местах тонкая кожа надорвалась, и там выступили капли крови. И тогда Фридрих сжал узел пальцами и вышел — хорошо, не успел до конца пропихнуть и застрять.

Эрни всхлипнул и глухо застонал, кусая себя за рукав и пытаясь сдержаться. Глаза у него были мокрые от слез.

— Ну вот, бля, и повеселились, — сказал Фридрих. — Ты полгода, а я полминуты.

Он встал.

— Развяжи меня, — сказал Эрни униженно и подтянул под себя ноги, еле слышно прибавив: — Не оставляй так.

***Конец отрывка***

— Ты зачем читаешь! — Эрни захлопнул лаптоп.

— Вот, значит, как оно на самом деле-то было, — прошептал Фридрих, поправляя у себя в паху: — Что-то мой гигантский осьминог жаждет неземного удовольствия.

— Прекрати, — Эрни был весь красный, — я изменю потом имена, ты не думай...

Фридрих опрокинул его на стол, стягивая штаны:

— Гигантский осьминог против.

Эрни тяжело задышал, выгибаясь и жадно к нему прижимаясь.

И в этот момент в дверь постучали. Фридрих вздрогнул, на мгновение стиснув Эрни за плечи. Кто мог припереться к ним рано утром? Все незваные гости приползали к вечеру.

— Сотри все нахуй, Эрни, быстро.

— Нет, только не опять, я же не распространял... почти... — Эрни вцепился в лаптоп, пальцы его побелели и заметно дрожали. — Там все закриптовано, — жалобно сказал он.

— Сотри, — Фридрих пошел открывать дверь.

Но это была не полиция нравственности. Это был Кристоф, держащий за руку маленького беленького альфу, которого Фридрих видел только на фотографиях.

— Привет, прости, что не предупредил, — сказал Кристоф, просительно поднимая брови.

— А... почему не предупредил? — Фридрих впустил их, не сводя взгляда со своего сына. Того звали Герберт, и было ему пять лет.

И Кристоф зарыдал и принялся рассказывать долгую и путанную историю, как он со всеми поссорился, сбежал от мужа ("родители тогда меня заставили, я никогда его не любил, Фридрих!"), а теперь ему некуда идти.

— Ты можешь остаться у меня, куда же вы пойдете, — сказал Фридрих, морщась от тоскливого какого-то чувства — в этот момент ему ужасно было жалко всеми обиженного ебанаху Кристофа... к тому же до сих пор его, оказывается, не забывшего. И что теперь делать? Ведь ребенок...

— Спасибо, Фридрих, — воскликнул Кристоф и прижал его руку к лицу, а маленький Герберт с жалостливой гримаской погладил своего омега-папу по голове.

Фридрих посмотрел на Эрни и увидел, как тот тихо отходит, чтобы спрятаться на своей половине квартиры.

— Эрни! — позвал Фридрих, но тот усмехнулся, наклоняя голову:

— Мне надо кое-что доделать, Фридрих, вы разговаривайте.

Фридрих услышал, как щелкнула дверь, соединяющая их половины. Кристоф молчал, глядя на него с любопытством.

— Хочешь есть, малыш? — улыбнулся Фридрих Герберту, а тот нахмурился:

— Ты мой настоящий папа?

— Да, — сказал Фридрих.

— Ну, пошли тогда на кухню, — снисходительно кивнул Герберт.

И Фридрих рассмеялся, щелкнув его по лбу:

— Какой суровый альфа растет.

А на следующий день Кристоф ушел и больше не вернулся, только через месяц прислав электронное сообщение из-за океана. Он писал о свободе и о том, что не мог жить и творить на родине, "задыхаясь, как от густого смога". Что там, в стране за океаном, его киноталант наконец-то оценили, и он смог развернуться, и уже снимает "концептуальную рекламу в новом стиле"... А в конце он написал: "Позаботься о Герберте, умоляю тебя, Фридрих. Ведь ты отец, а я бы никогда не смог дать ему того, в чем он нуждается более всего — примера, как быть настоящим альфой".

"Примера, как быть настоящим лохом", — сказал Фридрих, прочитав Эрни это письмо. И посмотрел на Герберта, бегающего с двумя танками.

"Это неправда, — рассеянно улыбнулся Эрни, — ты настоящий альфа, и за это я тебя люблю".

КОНЕЦ

@темы: слэш, омегаверс, "Эрон из Лассаля"

---

"Эрон из Лассаля", 4

Название: "Эрон из Лассаля"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: омегаверс, романс, юмор; ХЭ.
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: Проблемы гомосексуализма и слеша необычайно остры в мире омегаверса. Фридрих, молодой альфа, чей беременный муж-омега тайно увлекался слешем, берет его вину на себя. Он спасает своего омегу, но попадает под суд сам. В заключении и ссылке Фридрих встречает таинственного бету и...
Предупреждения: мат

В поселке быстро узнали про них с Эрни, слухи тут разлетались, как пожар. Фридрих даже вмазал Мартину, когда тот разорялся в очередной раз насчет пидарасятины.
"Смотри, переедет тебя дружок твой, как надоешь", — сплюнул кровью Мартин и отвалил, а больше никто не решился открывать рот. Фридрих потом спрашивал у Эрни про тот наезд, из-за которого его прав лишили, но так и не добился внятного ответа. Эрни уходил от разговора в обычной своей насмешливой манере.

С бетой вообще оказалось сложно, не то, что с омегами. Эрни как будто не пускал его дальше некой незримой черты; не позволял приходить и оставаться на ночь, когда вздумается; не разрешал трахать себя без презерватива. Про узел Фридрих даже не спрашивал. Но самое сложное было — не думать все время об Эрни. Куда тот ходит один, и кто приходит к нему, когда Фридрих спит в гараже; что Эрни пишет в своей синей тетрадке, той самой, запертой в верхнем ящике стола, и главное — кто ждет его на воле. Уж лучше вспоминать о Кристофе, чтобы простая и ясная злость вытесняла мучительные чувства, которые вызывал в нем Эрни. Холодный бета, принадлежавший Фридриху по-настоящему только в постели.


***
— Где док? — в гараж вбежал запыхавшийся Анхель, то и дело одергивая короткую куртку. — В медпункте пусто, я ему на всякий случай записку оставил.

Это позорище рода человеческого распространяло вокруг себя синтетический, приторный какой-то запах течки. Опять омежьими духами облился с ног до головы, придурок, а потом удивляется, что ему жопу рвут.

— Нет его здесь, — Фридрих чихнул, вылезая из-под сломавшегося в очередной раз Меркьюри, и равнодушно добавил: — Где он, понятия не имею.

— А я думал, он тут, — улыбнулся Анхель, по-пидарски сверкнув блестками в зубах.

— Так зачем тебе док, — спросил Фридрих, вытирая руки тряпкой и закуривая. — Опять жопу порвали кому-то из вашей братии.

— Кончем в трубе застрял, — хохотнул Анхель. — Сказал привести дока, но пойдем, и ты посмотришь, может, подскажешь чего.

Фридрих накинул рабочую куртку, думая, что прихватить из инструментов:

— Как застрял, в какой еще трубе?

— В выхлопной, — Анхель продолжал веселиться. — Ему же новую тачку пригнали из Гладца, и так он ее любил, так любил, что решил в трубу выебать. И застрял, так что вышел и моей жопе отдых.

Фридрих не удержался и заржал вместе с ним. У них в поселке часто случались различные казусы, самогон и скука делали свое дело. Почти три месяца назад (когда у Фридриха с Эрни все только началось) в Валбжихе двое осужденных затрахали насмерть козла, хозяин несчастного животного потом писал жалобу. Анхель несколько раз приходил к Эрни доставать из задницы телефон (принадлежащий, кстати, Кончему), засунутый в презерватив. "Включаешь на вибрацию и ловишь кайф, пока батарея не сядет", объяснил Анхель Фридриху, этот блядина совсем его не стеснялся.

Но Кончем со своей автолюбовью, пожалуй, превзошел всех.

Он стоял на коленях на заднем дворе своего дома перед новеньким фордом и подвывал.

Падал крупными хлопьями снег, где-то лаял пес, и Фридрих, стараясь сохранять серьезное лицо, подумал, что и этому псу вполне могут присунуть, у них же тут одни извращенцы кругом.

— Шел по двору, расстегнул штаны, чтобы поссать, поскользнулся — и вот, — проскулил Кончем, заметив Фридриха. — Не сможешь разобрать как-нибудь, чтобы я вытащил?

— Только если трубу отпилить, — сказал Фридрих со знанием дела. — Но можно хуй повредить.

Заскрипела калитка, впуская Эрни, в руках у него был чемоданчик, а поверх пальто намотан шарф. Этот шарф ему недавно прислали, Фридрих все пытался разглядеть адрес и имя отправителя, но Эрни не дал, оторвал извещение с посылки и сжег в пепельнице.

— Привет, — Фридрих подошел и незаметно прикоснулся к его руке. Вроде недавно виделись, а он успел соскучиться.

Эрни улыбнулся ему одними губами и развернулся к Кончему:

— Что тут у нас? Шли по двору с расстегнутыми штанами и упали на трубу, так?

— Да, — просипел Кончем. Лицо его пошло красными пятнами. — Больно, сделайте что-нибудь.

— Надо подождать, пока узел не спадет, — Эрни осмотрел его плотно ввинченный в трубу член. — Минут двадцать, надо полагать, у вас будет держаться, все же возраст...

— В трубе слишком узко, стенки твердые, узел нескоро спадет, — подал голос Фридрих. — У нас так некоторые развлекались, перевязывали полотенцем хуй и балдели по полдня.

— За полдня он себе член отморозит, — брякнул Анхель, притопывая от холода.

— Безусловно, вы правы, — задумчиво сказал Эрни. — Придется простимулировать через задний проход.

— Это как еще, — заволновался Фридрих. — Ты его что, будешь в жопу...

— А почему бы и нет, — мягко посмотрел на него Эрни, протирая очки новеньким платком с вышивкой, а потом тихо добавил: — Мне тоже иногда надо, для разнообразия и полноты сексуальной жизни.

— А давайте, я его обработаю, — встрял Анхель.

— Спасибо, я справлюсь сам, — Эрни достал из своего чемоданчика перчатку и гель. — Господин Кончем, потерпите, это займет некоторое время.

— Ебаный в рот, — с чувством сказал Кончем, наблюдая за происходящим. Фридрих был с ним солидарен.

Эрни присел рядом с Кончемом и попросил того полностью спустить штаны. А потом размазал гель на пальцах и начал копаться у Кончема в заднице, Фридрих очень хотел посмотреть, но Эрни попросил их с Анхелем отойти. Так что оставалось лишь наблюдать издалека.

Через пару минут Кончем заохал и отвалился от машины.

— Вот и все, — сказал Эрни, снимая перчатку и бросая ее в снег. — Будьте впредь осторожны, господин Кончем.

— Спасибо, Леманн. Ты же никому...

— Можете быть спокойны, я никому не расскажу, и Фридрих тоже. Ведь так, Фридрих?

— Так, — сказал Фридрих. У него встал хуй, пока он наблюдал за Эрни. — Проводить тебя?

— Пошли, — усмехнулся Эрни.

На крыльце медпункта Фридрих схватил его за плечо и прошептал в ухо:

— Выдеру тебя.

Эрни вздрогнул и выронил ключи:

— С презервативом, ты помнишь, Фридрих, — и наклонился, шаря по крыльцу, а Фридрих тут же притерся к его твердой заднице.

Несмотря на свою внешнюю холодность, Эрни любил грубости, любил, когда его драли, прижимая руки к постели, даже иногда просил связать. И Фридрих приматывал его тонкие кисти к изголовью кровати, задыхаясь от чего-то непонятного и огромного, "я тебя не выпущу отсюда, Эрни, буду кормить с ложечки и ебать, пока полиция не разлучит нас".

В медпункте было темно и тихо, отчетливо пахло средством для дезинфекции.

— Что ты там Кончему в жопе делал, — спросил Фридрих, прижимая Эрни к стене и целуя.

— Ревнуешь, — тихо усмехнулся Эрни.

— Вот еще.

— Могу и тебе сделать, хочешь? Это будет гораздо приятней, если без трубы.

— Альфе жопа не для этого, Эрни, — Фридрих нащупал в кармане конвертик с презервативом, а потом поставил Эрни раком в вестибюле, задрав пальто и спустив до лодыжек брюки. Получилось очень по-блядски.

— Люблю тебя, — выдохнул Фридрих, засаживая, а Эрни изогнулся под ним и простонал:

— Зря ты не хочешь в попу попробовать, тебе бы понравилось.

Потом Фридрих оттащил Эрни в комнату и уложил на узкую кровать. Расстегнул и помог снять пальто, размотал полосатый шарф и обтер им свою руку и член Эрни. Все эти подарочки от таинственных друзей только на это и годятся.

— Тебе понравилось? — не выдержал Фридрих. Мало того, что платочки вышитые кто-то дарит (приличный омежка из Валбжиха?), теперь еще и шарф этот...

— Сигарету, — сказал Эрни, прикрывая глаза и позволяя стянуть с себя ботинки.

— Надо поговорить, — Фридрих прикурил одну и сунул ему в зубы, присаживаясь рядом. — Меня выпустят через пять месяцев.

— Поздравляю, — Эрни выпустил дым в потолок, не меняя позы. Он всегда после отдера такой был, расслабленный и равнодушный, протестовал только, если Фридрих рядом засыпал, "пердишь во сне, глаза режет". Фридрих на это не обижался, пердеж — дело обычное.

— А тебе сколько?

— Что "сколько", — заулыбался Эрни, опять увиливая.

— Сидеть тебе сколько?

— Спроси у дружка своего, у Кончема, — усмехнулся Эрни, затягиваясь. — Он про всех все знает.

— Он не говорит. Или хуйню морозит, или молчит про тебя. За что тебя вообще закрыли?

— За беспорядочные половые связи, — заржал Эрни.

— Нет такой статьи, я бы знал, — Фридрих погладил Эрни по плоскому животу. — На второй раз нарываешься?

— Может быть, — загадочно сказал Эрни, выпуская дым ему в лицо.

И Фридрих стерпел, как терпел уже тысячу раз все эти подлые шуточки, подколки и увиливания. Увидел бы кто — оборжался.

Трудно быть влюбленным, а Фридрих был влюблен, и с каждым днем все больше.

***

Между тем началась весна, везде потекли ручьи, а на лесопилке разверзлись глубокие и грязные лужи. Замученные зимой и работой ссыльные возились в поселке, облагораживая территорию: чинили заборчики и дорожки, красили все в зеленый свет. Администрация поселка расщедрилась, выделив на это дело ремонтные фонды.

"Жест одновременно хозяйственный и милосердный", — зубоскалил Эрни, имея в виду то, что на хозяйственные работы принимали ссыльных со справкой о слабом здоровье. Чтобы те и здоровье поправили и не сдохли без работы, значит. Фридрих теперь уже почти сразу понимал эти его смехуечки и иронию. А если не сразу, то, бывало, через пару дней доходило — и тогда такой внезапный ржач пробивал, хоть падай.

И товарищей Эрни он тоже начинал понимать, хоть и не особо общался с белой костью их поселка, всеми этими сектантами, называющими себя религиозными мыслителями, и политическими. Не то, чтобы Фридрих рожей не вышел для умников, или наоборот, считал их непонятно что из себя строящими мудаками... Хотя нет, все так и было, и не вышел и считал, и с компанией их пересекался достаточно редко. Вот разве что в таких случаях, как сейчас: через месяц их поселок собирались навестить с инспекцией крупные хуи из Берлина, и местное начальство засуетилось, ни с того ни с сего обеспокоившись отсутствием культурной жизни среди ссыльных. Очевидно, деньги на нее были выделены, да как всегда просраны.

Так что высокомерных политических умников согнали и велели заняться культурой, даже помещение выделили. Обычно-то их не трогали, даже рабочие места давали самые тепленькие. "Таких блядь отправь на завод, — как говорил Кончем, презрительно сплевывая. — Сразу вони будет на всю страну. Ах, заморозили жопу религиозному философу. Ах, заставили великого диссидента от пидарасятины на два часа больше поработать, ебанаты бля, борцы за силезскую свободу, поэты рваных жоп". Видимо, были прецеденты, думал про себя Фридрих, слушая его и ухмыляясь.

В тот день Фридрих с Уве-шофером устанавливали разнообразные механизмы для сцены — столичных шишек собирались поразить каким-то спектаклем.

— Кантуем, — крикнул Фридрих предостерегающе и подал знак Уве. Они подволокли и перевернули зловещего вида ржавую лебедку. — Левее держи, левее, а то раздавишь борца за силезскую свободу нахуй, еще Бляйджих наш по-человечески назовут, не дай бог.

Вокруг все заржали, а Кзшиштоф-Януш, тот самый силезский борец-националист, малахольно куда-то ползущий, ожил и с руганью отскочил. Этот Кзшиштоф-Януш всем заявлял, что звать его надо именно так, по-силезски, но, конечно же, такую хуйню никто нормально не выговаривал, и все называли его (к вящему гневу) Кристофом-Анусом.

Рядом остановились два альфы, Роланд-проповедник и Хайнре Рыжий (тоже националист, но не силезский, а социалистический, он так себя и называл "национальный социалист", и жил в вагончике со своим омегой, таким же идейным, хоть и не ссыльным).

— Куда наш великий авторище и сценарист запропастился, — сказал Хайнре, закуривая. — Эрон наш из Лассаля, певец арийских жоп.

Фридрих покосился на него с интересом. Эроном из Лассаля в местной компании называли Эрни — непонятно почему, ведь полное имя того было Эрнст, а родом он был из Фрайбурга. Никакого же Лассаля в природе не существовало (по крайней мере, в районе Фрайбурга, это Фридрих точно знал). Сам же Эрни на вопросы о странной кличке не отвечал, отделывался смехуечками.

— Каких еще арийских жоп, — желчно сказал Роланд-проповедник. — Говорите уж прямо, Хайнре — где мой возлюбленный автор богомерзкой пидарасятины, диссидент от порнографии.

— Возлюбленный? — нахмурился Фридрих.

— Не в настроении, Роланд? — меланхолично отозвался Хайнре и подмигнул Фридриху. — Боженька сим утром сиранул в мозг особенно знатно?

— Вы границ-то не переходите, — завелся Роланд. — Надо мной глумитесь и попирайте, а Бога не троньте.

— Признайтесь, вы просто завидуете, что вам не дали сценарий писать, — вмешался Кзшиштоф-Януш со смешком. — И слава всем богам, что не дали.

— Да уж, — заржал Хайнре. — Ваше-то божественное говно и нам всем прямо в голову? Нет уж, спасибо, Роланд, и своего хватает.

Они еще пиздели и переругивались, а у Фридриха в этот момент как будто щелкнуло. Слова Хайнре о "великом авторище", намеки Кончема на "певцов рваных жоп", все это наконец-то соединилось в его сознании с именем Эрона из Лассаля. Именно так звали того самого автора ебли с гигантским осьминогом, чье произведение зачитывал прокурор на суде.

— Перекур, — сказал Фридрих, доставая пачку. Руки у него тряслись, ветер все время задувал спичку, и закурить никак не удавалось.

— В себя тяни, это не свисток, — хохотнул Уве, глядя на него.

— Смешно, — ответил Фридрих. Ему и правда было смешно в глубине души, так смешно, что хотелось выть прямо в высокое весеннее небо. — Я никому ненужный гандон, — он смял сигарету и зашагал прочь, не слушая все эти "ты чего, Фридрих, не с той ноги встал, прости, дружище".

Вот значит как. Эрни, наверное, было очень смешно, когда Фридрих рассказывал ему обо всем. Про порнуху на ноутбуке Кристофа, про осьминога этого, в рот он ебись, про то, как взял на себя вину мужа. И как потом этот муж его кинул. Эрни всегда так внимательно слушал, проявляя интерес к незначащим, казалось бы, деталям, но теперь Фридриху открылось его предательство во всей красе. То-то Эрни веселился, наблюдая за жертвой своей пидарасятины. Еще и в постель затащил, чтобы уж совсем в пучину порока...

Ноги сами принесли его к медпункту.

Эрни только что закончил обрабатывать побитую рожу какому-то работяге и теперь складывал инструменты в допотопный стерилизатор.

Фридрих запоздало подумал, что надо было просто напиться. Как тогда, после развода, просто нажраться и все забыть, и наутро предательство Эрни поблекло бы и перестало иметь значение.

Эрни заметил его и улыбнулся, приглашающее махнув каким-то зажимом.

— Ты!.. — Фридрих схватился за дверной косяк, пошатнувшись, ему вдруг не хватило воздуха на очередной вдох, — я все про твоих осьминогов знаю.

— Ты пил? Подожди, я сейчас закончу.

Фридрих много чего хотел высказать подлецу Эрни, но слова как-то не шли на ум (еще бы, ведь Фридрих не писатель). Он запер дверь в смотровую и сказал:

— Эрон из Лассаля, я тебя сейчас убью.

Эрни метнулся к окну, но Фридрих перехватил его с подсечкой и повалил на пол. Ему удалось скрутить руки Эрни шнуром от лампы и кое-как примотать к батарее.

— Фридрих, это не смешно, — серьезно сказал Эрни. — Отпусти меня.

— Очень смешно, — хохотнул Фридрих. — Просто теперь моя очередь смеяться.

— Развяжи меня, — тихо повторил Эрни.

— Расслабься, представь, что тебя украл гигантский спрут. Я ведь большой поклонник твоего творчества, Эрни.

Эрни больно пнул его по колену и чуть не укусил за палец, и тогда Фридрих зло засмеялся и стянул с него штаны вместе с трусами. Хотел выпороть по голой заднице, как когда-то в детстве омега-отец выпорол самого Фридриха, найдя под кроватью порно-журнал.

Но Эрни, погрязший в своих извращенных фантазиях, все неправильно понял:

— Это изнасилование, Фридрих. Отпусти меня, это же серьезное преступление, тебе добавят срок.

— Я гигантский осьминог и мне похуй на срок, — Фридрих раздвинул ягодицы Эрни, "полюбоваться напоследок на дырку", и смачно плюнул туда, а потом растер пальцем. И от беспомощности Эрни, от ощущения его дырки под пальцами и от слов об изнасиловании член у Фридриха встал сразу и аж до боли. Чертов Эрни действовал на него как наркотик.

Фридрих судорожно расстегнул ремень, звякнув пряжкой, а Эрни вдруг перестал сопротивляться и прошептал еле слышно:

— Ну ты и урод.

Фридрих дернул его за плечо, переворачивая, и ударил. Не кулаком, правда, а раскрытой ладонью по зубам, все жалел почему-то. Эрни стукнулся головой об батарею, с губ у него потекла кровь.

И Фридрих как опомнился. Он отстранился, глядя на Эрни сверху вниз — как тот возится и дрожит, растерзанный и униженный — и молчал. Что за отвратительное помутнение рассудка накатило на него, нет, ему бы никогда не пришло в голову насиловать кого-либо. Но Эрни, как всегда, думал вперед, и думал самое гадкое. Ебаный певец человеческих пороков и пидарасятины, словно специально провоцирует.

— Ремнем бы тебя отодрать, чтоб на собственной жопе понял, о чем пишешь и каким говном омежкам в их пустые мозги срешь.

— Неужели ты думаешь, что без меня твой чистый и невинный омега оставался бы всю жизнь таким, каким его видел только ты в своих эротических фантазиях? — поднял голову Эрни.

— Заткнись, просто заткнись, — сказал Фридрих и наклонился, чтобы его развязать.

Эрни прислонился спиной к батарее и принялся растирать посиневшие запястья. А Фридрих все не мог свалить, хотя давно надо было. Он присел на корточки и заглянул Эрни в лицо:

— Вот скажи мне, писатель, почему каждый раз здесь так больно, когда предают? — он прижал руку к груди. — Вроде бы уже привыкнуть должен.

— Сам не знаю, — ответил Эрни, губы его подрагивали. — И где я тебя предавал? Я тебя любил, а ты...

— Любил?! — рявкнул Фридрих и подался вперед, врезав кулаком по стене.

Эрни дернулся, прикрывая лицо:

— Теперь не люблю, не ори.

Фридриху захотелось схватить его за горло и пиздить об батарею, чтобы навсегда стереть с лица эту кривую издевку, а из голоса — это высокомерие. Но он сдержался, просто положил руку ему на горло, почувствовал судорожное движение кадыка, а потом встал.

— Что ты вообще в любви понимаешь.

Эрни затравленно на него посмотрел и съежился: закрыл лицо ладонями и уткнулся в колени. Словно спрятался от него, не желая больше ни говорить, ни видеть. Почему-то от этой картины у Фридриха болезненно сжалось горло. Впрочем, неудивительно, чертов бета всегда приносил ему только боль. Он развернулся и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

***
Днем было легко не думать обо всей этой хуйне, Фридрих работал как проклятый (только из культурного мероприятия самоудалился), а по вечерам сидел с ребятами с завода и станции техобслуживания. Но ночью его мучили воспоминания, и это было совсем не похоже на ту злость, что одолевала его после предательства Кристофа.

Он часами лежал у себя, не в силах заснуть. Закрывал глаза и видел бледное разбитое лицо Эрни, запястья со следами шнура, сжатую в страхе задницу... И слышал это его тихое: "любил". Обида и злость давно испарились, оставив Фридриха наедине со стыдом и острым сожалением. Господи, да и чего он тогда так взбесился? Ну хотел Эрни хранить свои маленькие грязные секретики, ну пусть бы. Ведь действительно, не он же виноват в том, что Кристоф оказался расчетливой блядью, а Фридрих — доверчивым лохом.

Что стоило Фридриху не бросаться с разборками, а просто поговорить?

Может, еще не поздно, думал он каждую ночь. Но днем, встречая иногда Эрни — с этим его невидящим взглядом и ледяным выражением лица — Фридрих сразу терял все слова и уходил.

Сейчас Фридрих был бы даже рад, если бы Эрни попытался на него наехать, как на того своего любовника, про которого болтали в поселке. Видимо, к тому альфе Эрни был все же неравнодушен, раз захотел за что-то отомстить.

Разумеется, все сразу узнали, что Фридрих и Эрни расстались, по правде говоря, эта тема стала просто событием недели, на время затмив даже будущую инспекцию. Так что Фридрих наслушался всякого — про всех любовников Эрни, настоящих или воображаемых (среди них кто-то записал даже Кончема), и узнал тысячу причин, по которым Эрни посадили и по которым он наехал на того альфу. Правды во всей этой бочке говна было едва ли на ложку, но Фридрих не мог отказаться от того, чтобы не прислушиваться к слухам. Их удивительная, никогда не испытываемая им ранее дружба-любовь ушла, оставив после себя пустоту, которую хотелось заполнить хоть чем-то. Хотя бы чужими сплетнями (сам Фридрих все еще держался от того, чтобы опуститься до их распространения).

@темы: слэш, омегаверс, "Эрон из Лассаля"

---

"Эрон из Лассаля", 3

Название: "Эрон из Лассаля"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: омегаверс, романс, юмор; ХЭ.
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: Проблемы гомосексуализма и слеша необычайно остры в мире омегаверса. Фридрих, молодой альфа, чей беременный муж-омега тайно увлекался слешем, берет его вину на себя. Он спасает своего омегу, но попадает под суд сам. В заключении и ссылке Фридрих встречает таинственного бету и...
Предупреждения: мат

Перевод пришел только через месяц, Фридрих как раз приехал в Валбжих за деталями и забежал по обычаю на почту. Кудрявый омежка-почтальон отсчитал ему двести марок и улыбнулся:

— Да вы теперь богач, Фридрих.

— Только отпраздновать не с кем, красавчик, — подмигнул ему Фридрих.

— Как не стыдно, — хихикнул омежка, краснея и блестя глазками, — у меня жених.

— Счастливчик он, — пошевелил бровями Фридрих и свалил.

У местных омег всегда были мужья или женихи наготове, со ссыльными гулять считалось позорным, только для последних блядей, мол.

"Ах, мой милый Августин, Августин, Августин", насвистывал Фридрих и хрустел новенькими банкнотами в кармане, заходя в алкогольный. Над холодным и слякотным Валбжихом выглянуло солнце и отразилось в стеклах и заледеневших лужах.

— Вижу, фортуна вам улыбается, — сказал Эрни, когда Фридрих зашел к нему вечером и поставил бутылку коньяка на стол.

— Привет от моего омеги, — сказал Фридрих мечтательно. — Скоро и письмо должно дойти. Интересно, как он там, пузатый уже совсем, наверное.

Эрни усмехнулся, доставая откуда-то закуску — сыр и шоколад:

— Кофе с сигаретами, Фридрих, или просто напьемся?

— К черту этот ваш кофе, — засмеялся Фридрих. — А вы знаете, что во время беременности дырочки у омег горят, как при течке?

— Да что вы говорите, — Эрни разлил коньяк и откинулся на стуле. — Кстати, о дырках. У меня одна была недавно, рваная.

Фридрих поморщился:

— Да бля, умеете поддержать тему, — он отпил и блаженно прищурился: — Говно говном этот ваш коньяк, но как хорошо пошел.

Эрни глубокомысленно кивнул и присосался к своему стакану. Лицо у него было утомленное, как обычно к вечеру. Сразу видно, горит человек на работе, горит и зашивается, подумал Фридрих с уважением.

— Вот скажите мне, Эрни, как эти пидоры умудряются себе жопы рвать об обычный хуй? У них же там, по идее, полено должно свободно уже входить.

— Разные существуют методы. Если, например, электродубинкой отпиздить, то жопа сожмется, и все будет, как первая любовь и первый альфа, чисто, узко и невинно... Ваш приятель Кончем, говорят, изрядный любитель целок, — рассеянно отозвался Эрни, доставая портсигар. — Сигарету, Фридрих?

Фридрих кивнул и со вкусом затянулся. В тот вечер жизнь казалась прекрасной, и хотелось ему то ли петь, то ли болтать об умном.

А через еще неделю пришло письмо от Кристофа — такое толстое, как будто его омега написал целый роман о любви. Фридрих нетерпеливо вскрыл его прямо на почте, отойдя к окну.

Но письмо оказалось совсем маленьким — пол-листа из школьной тетрадки в клеточку, и первое слово в нем было "прости" — и еще какие-то бумаги с официальными орлами. Фридрих растерянно на них взглянул, а потом поднял вылетевшее письмо.

"Прости, мой дорогой Фридрих.
Никогда бы моя любовь к тебе не угасла, но ты же понимаешь, самое главное в жизни любого омеги — это дети. Сердце мое разрывается при мысли о том, чем ты пожертвовал ради меня, мой Фридрих, и о том, насколько большую жертву я прошу тебя принести сейчас. Но наш сын, наш маленький еще неродившийся крошка, не может прийти на этот свет как сын преступника. Со слезами на глазах я прошу тебя о разводе. Еще раз прости,
Кристоф."

Фридриху на мгновение показалось, что оказался он вдруг на ринге, и пробили ему прямым ударом в грудь, вышибив весь воздух. Он поднес к глазам официальные бумаги и увидел, что это вовсе не заявление на развод. Это было уже готовое судебное решение, Кристоф развелся с ним без его согласия, как с осужденным преступником.

Фридрих аккуратно положил все бумаги в конверт, свернул его в рулон и засунул во внутренний карман куртки. "Это все неправда, — подумал он,— так не может быть". Надо будет написать друзьям и родителям и все выяснить, не мог же Кристоф на самом деле так поступить с ним.

Ноги сами привели его в любимый бар — за традиционной кружкой пива. Или даже двумя, раз такое дело. Сегодня там сидела парочка незнакомых альф — явно дальнобойщики с востока — и Фридрих, грохнув об стол десятую кружку, злобно на них уставился.

— Что бля, нарываешься? — мгновенно отреагировал один и дернул плечом, сбрасывая предупреждающую руку своего приятеля.

— Отъебись, пидор, — ухмыльнулся Фридрих, и честные физиономии дальнобойщиков исказились от ярости.

...

Очнулся он уже в другом баре, в компании других дальнобойщиков и каких-то блядей. Кулаки его были сбиты в кровь, а на столе перед ним растекалась лужа блевотины. Фридрих облизнул губы, почувствовав вкус желчи на них, и поднял взгляд. Напротив него сидел Эрни и ухмылялся, зажав в зубах сигарету.

— Эрни, что вы здесь делаете? — выдохнул Фридрих.

— Продолжайте, мой друг, продолжайте. Так как же эта блядь вас отблагодарила? — сказал Эрни и слегка расслабил узел галстука. Он имел такой вид, будто случайно заглянул сюда и присел на минутку — расстегнутое полупальто, небрежно перекинутый через плечо шарф, перчатки, лежащие на колене.

— Нахуй послал, блядь, — буркнул Фридрих и с отвращением уставился на блевотину. — Все омеги суки.

Пьяный омега рядом угодливо захихикал, и Фридриха передернуло.

— Никак вы внезапно протрезвели, Фридрих? — усмехнулся Эрни. — Впрочем, — он тоже посмотрел на блевотину, — своевременный эмесис часто способствует...

— Надо еще выпить, — пробормотал Фридрих, тоскливо оглядываясь, — как-то мерзко здесь... Надо выпить, а не хочется, вот ведь незадача, Эрни.

— Пойдемте со мной, Фридрих, — Эрни встал, — скоро ваш пропуск закончится.

И Фридрих, покачнувшись, пошел за ним. Оказывается, были они в каком-то подвале, откуда надо выбираться по лестнице. Ноги подвели его где-то посредине, а на четвереньках подниматься оказалось гораздо удобнее, хотя он все равно умудрился заблудиться и наткнуться на каменистую неровную стену.

— Держитесь северо-востока, Фридрих, — звал его Эрни откуда-то сверху, — курс прямо на небо.

Фридрих засмеялся и вывалился наружу, носом прямо в кожаные штиблеты Эрни.

— Куда вы так вырядились, на свидание? — Фридрих задрал голову.

— Джентльмены об этом не говорят, — улыбнулся Эрни, протягивая ему руку.

Эрни не разрешил Фридриху садиться за руль, затолкал на узкое заднее сиденье и повел сам. "Вы же нихуя не умеете водить", пробормотал Фридрих и заснул.

***

В течение следующих дней Фридрих связался со своими по электронке, узнав много новых подробностей о бывшем. Оказывается, родители Кристофа свели того с несколькими альфами ("ну, ты понимаешь, хуесосы их круга", как сказал альфа-отец Фридриха) сразу, как только Фридриха отправили по этапу. В результате Кристоф сошелся со своим бывшим университетским профессором и подал на развод, отсудив при этом почти все совместное с Фридрихом имущество себе. Фактически, Фридриху досталась только пара тысяч после продажи автомастерской.

— Омега с возу — лошадке легче, — сказал Фридрих, обращаясь к Эрни.

Они торчали на праздничном собрании в честь Дня Присоединения, слушали речи каких-то понаехавших шишек и ждали, когда начнут раздавать бесплатное пиво и колбаски.

— Какое тонкое наблюдение, Фридрих, — отозвался Эрни.

— Ну, а что, правда ведь, — засмеялся Фридрих. — Вот выйду на волю с чистой совестью и начну новую жизнь. Поехать можно будет куда-нибудь. В тропики! Разве с семьей можно было о таком мечтать?

— Нельзя, — согласился Эрни.

Между тем очередное выступление закончилось, и все захлопали, в надежде, что это было последнее.

— День Присоединения, — зевнул Фридрих. — День есть, а бесплатного пива все нет и нет. А кстати... Вы помните, что там присоединяли?

— Да вот эти земли, в том числе, и присоединяли, — улыбнулся Эрни. — Слава богу, что не Арктику, а то сидели бы мы с вами сейчас за Полярным кругом.

Фридрих засмеялся и взял его за руку:

— Смотрите, бочки выкатили!

Они потусовались немного около бочек — пиво неожиданно оказалось вовсе неплохим, а колбаски даже вкусными — а потом пошли продолжать веселье в вагончик к главному инженеру. Там Фридрих обнаружил гитару и принялся на ней бренчать. "Давай про горящий рассвет, — сразу принялись приставать к нему. — Нет-нет, какой рассвет, про любовь давай!"

Фридрих исполнил душераздирающий романс про любовь ("Где мой омега, уж нет его"), потом задорное про еблю ("Жопы в тесте"), а потом передал гитару дальше.

— Что же вы больше не пьете, Фридрих, — с улыбкой спросил Эрни, когда гитара дошла до него, пальцы его пробежали по струнам в испанском переборе.

— Тут ведь такое дело, Эрни, — ответил Фридрих, не сводя завороженного взгляда с его рук, — главное не перепить. А что же вы не поете?

— Не умею, — пожал плечами Эрни.

— Зато играете прекрасно, — сказал Фридрих восхищенно.

Эрни засмеялся и отложил гитару:

— Ладно, мне надо в медпункт.

"Куда же вы док, — сказал кто-то из гостей, а другой покачал головой: — Ни дня отдыха, тяжело быть медиком".

Без Эрни Фридрих быстро соскучился и тоже распрощался. Но пошел не к себе, а почему-то в медпункт — хотя и подозревал, что Эрни будет там не один. Наверняка же на свиданку с каким-нибудь бетой побежал. При мысли о чужом счастье Фридриху на мгновение стало очень грустно и одиноко, даже пришла на мгновение мысль податься в Валбжих к блядям.

Но Эрни был у себя один. Сидел за столом с зеленой лампой и что-то писал. А когда Фридрих постучал в открытую дверь — убрал свои записи и рассеяно улыбнулся:

— А, это вы. Что случилось, Фридрих, неужели опять прыщ на жопе или, не дай бог, еще где?

— Просто мимо проходил, — пожал плечами Фридрих и прислонился к косяку. — Вы очень заняты?

— Заходите, — фыркнул Эрни, — продолжим наш праздник Присоединения.

Фридрих сел за стол и взял предложенную кружку с чаем. Потом грустно вздохнул:

— У всех праздник, присоединяются к кому попало, только я никому не нужен.

— Совсем никому? — Эрни снял очки и потер переносицу, прикрывая глаза.

— Конечно, — снова вздохнул Фридрих. — Вот были бы вы, например, омегой, тоже бы предпочли какого-нибудь ученого хуя. Вы же и сами... — он запнулся и смутился, осознав, что болтает что-то не то.

— И сам ученый хуй? — засмеялся Эрни и пересел на кушетку рядом с Фридрихом, а потом развернулся, глядя ему в глаза. Рука его прикасалась к бедру Фридриха, а глаза и губы были совсем рядом. — Значит, ваше общество мне нравится исключительно потому, что я бета?

Фридрих покраснел, невольно возбуждаясь от его близости, и попробовал осторожно отодвинуться, пока Эрни не заметил его бугрящийся между ног хуй. Но Эрни, все с той же слегка отрешенной улыбкой, положил ладонь ему на щеку и повернул к себе.

Фридрих замер, не зная, как на это реагировать.

Эрни наклонился и легко поцеловал его. Губы его были теплые и твердые, и хоть сладкий омежий запах и не кружил голову Фридриха, но между ног у него жарко запульсировало от этого поцелуя, а сердце застучало, как бешеное.

— Эрни, ты... — выдохнул Фридрих и притянул его к себе, когда тот отстранился, настороженно на него глядя.

Эрни снова его поцеловал, теперь уже смелее, и погладил по яйцам — как обжег. Фридрих вздрогнул, с глухим стоном толкнувшись в его ладонь. А потом подмял под себя, завалил на кушетку, нависая сверху и заглядывая в глаза. Все еще не верил, что Эрни решился ему дать.

— Дверь запри, — сказал Эрни, горячечно блестя глазами.

И Фридрих сорвался к двери, не хватало еще, чтобы сюда кто-нибудь вломился, когда они... А вернувшись, он увидел, что Эрни успел достать пачку презервативов и какую-то баночку, а теперь возится, расстегивая ремень. Фридрих отобрал у него и банку и презервативы, толкнул снова на кушетку и принялся стаскивать с него штаны. Ему было немного страшно — черт возьми, ведь это же Эрни, его друг, насмешливый и умный, разве можно в него хуем. Но с другой стороны, Фридриху хотелось его чувствовать и к нему прикасаться, и чтобы Эрни смотрел на него вот так, как сейчас, с ожиданием и страстью, без вечной этой своей иронии.

А еще Эрни был худой и твердый, непохожий на омегу в каждой черточке. И Фридрих боялся, что не сможет вот так с бетой, но оказалось, что беты возбуждают ничуть не хуже омег, а может быть, все дело было в том, что это был все-таки Эрни. И никакая эта не пидарасятина, ведь беты — не альфы, хоть и так похожи, а еще они же порются друг другом, и никто их не осуждает...

— Я никогда... никогда не был с бетами, — сказал Фридрих, гладя уже полностью обнаженного Эрни по животу и возбужденному члену. — А ты... с альфами? Говорят, это больно.

— Не больно, если все правильно сделать, — прошептал Эрни.

— Ты говори, как, а я сделаю, Эрни.

— Хорошо, — улыбнулся Эрни. — Поцелуй меня в головку.

И Фридрих с готовностью поцеловал кончик его члена, а потом полизал яйца и ствол. Вкус был не сладкий, а немного пряный.

— Боже... Фридрих... в баночке крем, смажь мне им там... и презерватив тоже помажь, — Эрни раздвинул бедра, открывая свою дырку — розовую и крепко сжатую, и Фридрих жадно на нее уставился.

Крем в баночке был беловатым и без запаха, наверное, каким-то медицинским. Фридрих щедро положил его на дырку и немного поиграл с ней, втирая крем внутрь и растягивая тугие края. Эрни вздрагивал и жмурился, тяжело дыша.

— Ты такой красивый, Эрни, — сказал Фридрих и начал медленно вводить.

Эрни изогнулся и свел брови, словно ему было больно, и Фридрих испуганно замер. Но увидев, что член Эрни все так же торчит, двинулся дальше.

— Ш-ш-ш, Фридрих, подожди...

И Фридрих, снова остановившись, склонился над Эрни, целуя его в губы и шею и медленно надрачивая член.

— Только не до узла, Фридрих.

И Фридрих качнул бедрами на пробу, а Эрни задохнулся. Они трахались сначала медленно и с оттягом, а потом Фридрих ускорился, прошептав Эрни на ухо:

— Разорву тебе жопу за все твои издевки.

И Эрни громко застонал, дрожа. Любил, наверное, грязные разговорчики. Фридрих, почувствовав, что Эрни скоро кончит, задвигался еще размашистее.

Эрни потянулся к своему члену, а Фридрих снова вспомнил, что под ним не омега, а бета, которых, как говорят, надо дополнительно ласкать. Почему-то в тот момент такая сдержанность и холодность привела Фридриха в восторг, и он положил свою руку поверх руки Эрни, следуя его движениям — чтобы потом повторить их, играя на теле своего нового любовника в одиночку.

— Жалко, что в презике, залить бы твою задницу до краев.

Эрни с судорожным вздохом выплеснулся ему в кулак, и Фридрих замер над ним, дрожа и тоже извергаясь.

— Здорово... — Эрни вытянулся на кушетке, прикрывая глаза. — Мы пришли вместе.

— Ну, а что тянуть за конец, — хмыкнул Фридрих, вытирая руку о какое-то полотенце. — Я всегда с партнером кончаю, так больше кайфа.

Он стянул презерватив и завязал его, а потом с прищуром посмотрел на свет. Спермы было много.

— Все альфы кончают, как только захотят? — улыбнулся Эрни, закидывая руку за голову. — Фридрих, будь другом, подай мне мне сигареты, пачка в кармане рубашки.

— Конечно, все, — фыркнул Фридрих, — недаром же говорят — альфа захотел, альфа кончил.

Он выкинул презерватив в корзину для бумаг и принялся рыться в поисках сигарет. Но вместо этого нашел очередной марлевый платочек с вышивкой.

— Давно спросить хотел, откуда ты берешь эти штуки, — засмеялся он, — сам, что ли, вышиваешь?

— Друг один дарит.

Фридрих вытащил две сигареты, прикурил и поднес одну Эрни к губам. Тот послушно взял ее.

— Что за друг такой, — ревниво поинтересовался Фридрих и вытер этим самым вышитым платочком сперму с живота и члена Эрни.

А тот не ответил, просто тихо засмеялся.

@темы: слэш, омегаверс, "Эрон из Лассаля"

---

"Эрон из Лассаля", 2

Название: "Эрон из Лассаля"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: омегаверс, романс, юмор; ХЭ.
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: Проблемы гомосексуализма и слеша необычайно остры в мире омегаверса. Фридрих, молодой альфа, чей беременный муж-омега тайно увлекался слешем, берет его вину на себя. Он спасает своего омегу, но попадает под суд сам. В заключении и ссылке Фридрих встречает таинственного бету и...
Предупреждения: мат

Далеко не все ссыльные жили в бараках. Некоторые выкупали себе утепленные вагончики и ставили их стройными рядами в левой части поселения. Такие теплушки давали право на несколько метров прилегающей к ним земли, и Фридрих видел, что многие из них были обнесены низкими затейливыми оградками, за которыми мокли жалкие на вид грядки. Впрочем, возможно, что летом они были не такие уж и жалкие. Сами вагончики, все одинакового зеленого цвета, тем не менее были украшены разными узорами, в основном, цветочками. Все это грустно и карикатурно напоминало Фридриху нарядные альпийские домики его родного юга.

— Местечки для богатеев, — завистливо вздохнул Уве, шофер, с которым Фридрих таскался якобы по делу — за деталями и нарядами на них.

Уве и на воле был шофером, а погорел на воровстве бензина в особо крупных масштабах — слил целую цистерну за раз.

— Ну, если лет на десять-двадцать сослали, — глубокомысленно заметил Фридрих, — придется обживаться. Мне вот и комнаты в гараже на год хватит.

— Это ты сейчас так говоришь, — откликнулся Уве мечтательно, — а скоро заебешься, захочешь свой домик, с товарищем или там слугой.

— Что еще за пидарасятина, — нахмурился Фидрих, — какие товарищи со слугами.

Оказывается, ссыльные редко жили в своих вагончиках в одиночку, многие выкупали их на двоих или троих, и такие жильцы назывались товарищами. Часто в дома брали "слуг", которые вносили свою лепту в общее хозяйство, так сказать, натурой. Здоровым и сильным альфам в слуги идти было западло, а для бет такой вариант считался весьма выгодным, независимо от состояния здоровья.

— Интересно, — сказал Фридрих и мгновенно представил себя хозяином вот такой теплушки. Прислуживал же ему почему-то Эрни Леманн, что было одновременно и приятно и смешно — ведь наверняка местный доктор должен быть одним из самых богатых людей поселения, даже если попал сюда с полной конфискацией. При таком-то жирном месте.

— А к некоторым их омеги приезжают, погостить, — сообщил Уве облизнувшись. — Вот у Хайнре Рыжего, ну, из этих, ебанутых, знаешь? То ли сектант, то ли еще что политическое. Так у него даже муж в домике живет. И в администрации работает. Святой омега, совсем на блядь не похож.

Фридрих только вздохнул — Кристофу, беременному или, тем более, с ребенком, здесь было совсем не место. Но, наверняка тот сможет навестить его на недельку. Надо будет его позвать.

Между тем Уве естественно перешел с омег на пидарасов:

— Увидишь кого со звездой на щеке — за руку не здоровайся, то известный пидорас. К пидорасу можно по делу подойти, если приспичит. Только вежливо надо, подойдешь так и спрашиваешь: "Можно вас отчежопить, господин пидорас?"

— Отчешежопить? — заржал Фридрих. — Это что, тоже силезское слово?

— Какое блядь силезское, нормальное слово, — засмеялся Уве — Так вот, значит, спрашиваешь разрешения и подарок даришь. Сигареты там или консерву. Пидорасы еще шоколадки любят. А потом можно вести к себе и наяривать.

— А если пидарас не согласится чешежопиться? — Фридрих все ржал, пробрало от этой пидарасятины, как от травки.

— Они не отказывают, иногда только ломаются, говорят — "не знаю, мол, что хозяин скажет, он мне не разрешал чешежопиться". Тогда можно свалить, конечно, но если уж совсем невтерпеж, можно и к хозяину его пойти с подарком. После этого пидорас уже не имеет права отказать. Хозяин-то непослушных пидорасов учит и воспитывает — когда ботинком, когда палкой, до синежопия.

Фридрих даже остановился от смеха:

— Блядь, откуда ты эти слова берешь?

— Люди придумали, — пожал плечами Уве, ухмыляясь.

— Да, хорошо, наверное, хозяином пидораса быть, прибыльно, — сказал Фридрих.

— Опасно только, — сказал Уве — Один вот так учил своих, учил, а те обиделись на него и стукнули охране. Ну охрана набежала и так его отпиздила, что он теперь еле ползает, даже в уборщики не годится. Все брюхо отбили, с почками.

Фридрих помолчал, а потом внезапно рассердился:

— А вообще мерзко это, пидоры твои. Работой лучше займись, а не хуйней всякой.

Он прибавил шаг. Все это и на самом деле сплошная грязь, только омежьи жопки, круглые и чистенькие, предназначены для того, чтоб их драли, думал он. Самой природой или богом приспособлены, кому как угодно.

***

К медпункту Фридрих подъехал в семь тридцать утра — сразу после переклички, хоть они и договаривались с Эрни на девять. В самом деле, не возвращаться же в гараж досыпать. А у Эрни он расчитывал угоститься приличным кофе; ту бурду, что им выдали в бомж-пакете, совершенно невозможно было пить.

Фридрих вылез из машины, не застегивая куртку и радуясь утренней свежести, и заметил притаившееся в зарослях строение из красного кирпича. Странно, что его не выкрасили в зеленый, подумал он, подходя ближе.

Сквозь замазанное белым окно первого этажа пробивался свет, а на двери висела неприметная табличка — "Медпункт". Фридрих постучал для приличия и толкнул дверь, заходя внутрь.

Вестибюль заканчивался коротким коридором, и в конце этого коридора обнаружился туалет с настоящим унитазом. Фридрих успешно и с удовольствием в него посрал, отчего настроение его стало еще лучше. Четыре остальные двери были заперты, и выход на лестницу тоже закрыт.

— Эрни, вы здесь? — крикнул на всякий случай Фридрих, прикидывая, в какой из комнат горел свет. Кажется, третье окно от крыльца...

Вдруг одна из дверей распахнулась.

— Господин Краулер, как хорошо, что вы прибыли раньше, — белый застиранный халат Эрни Леманна был испачкан свежей кровью. — Поможете мне с пациентом?

— Эээ... можно просто Фридрих. Помочь — подержать вместо наркоза?

— Нет, — фыркнул Эрни. — Анхеля надо в отвезти в больницу в Валбжихе, я сделал, что мог, но тут нет оборудования.

— Конечно, отвезем, — ответил Фридрих. — Показывайте мне своего Анхеля.

— Он в перевязочной, пойдемте.

Анхель лежал на кушетке и скулил, подтянув к животу ноги. Из голой жопы у него торчал ватный тампон, бедра были все в синяках, а на щеке красовалась звезда.

— Что с ним случилось? — спросил Фридрих, хотя прекрасно все понял. Просто хотел услышать от Эрни про пидоров.

Но тот лишь вздохнул и поправил очки, укоризненно глядя на Фридриха:

— Врачебная тайна.

— Да жопу порвали, глаза-то пролупи, — простонал пидор, переворачиваясь и пытаясь слезть с кушетки.

— Это из-за укола, — быстро сказал Эрни. — Анхель сам не знает, что говорит.

— Допизделся и еще хочет, — усмехнулся Фридрих. В присутствии Эрни у него совсем не получалось сердиться, наоборот, становилось весело. — Кто тебя так разукрасил?

— Хуй в пальто, — оскалился пидор. — Кончем, жоподер известный, вот кто.

Фридрих присвистнул. Вот тебе и приличный мужик. Нет, конечно, если совсем невтерпеж, можно разок и пидору присунуть, но чтобы до крови драть...

— Если решите подать жалобу, я составлю заключение, — сказал Эрни, и Фридриху вдруг захотелось поддержать разговор:

— А я рассказ читал про такое, про жопы драные у альф. Автор какой-то модный, Аарон Нассаль или вроде того. Только жалобы там никто не писал.

— И почему же? — Эрни отошел к столу, заполняя какие-то бумаги.

— Потому что осьминог всех сожрал в конце, — открыто заржал Фридрих, наблюдая за Эрни, как тот улыбается краешком губ и едва заметно хмурит брови. Ничего такого, просто Эрни красивый, приятно посмотреть. Вот был бы омегой, тогда Фридрих непременно подкатил бы, несмотря на Кристофа даже. — Такая вот литература не для всех, представляете.

— И как, понравилось вам это "не для всех", Фридрих?

— Да охуеть как понравилось, словами и не расскажешь.

Они вывели пидора Анхеля на улицу и помогли ему устроиться на заднем сидении (хорошо, что никто не видел этих обжимашек). Тот охал и стонал, Эрни говорил "потерпите", а Фридрих думал про кофе и про то, что так и не позавтракал. В животе у него громко урчало.

Как только они выехали на грунтовку (старый автомобиль несколько раз жестко подпрыгнул), Анхель запричитал:

— Ой, трясет! Не умеете вы водить, господин Краулер, совсем как доктор наш.

— Попал в аварию, чуть пешехода не задавил, — пояснил Эрни, закуривая. — Права забрали.

— И правильно, что забрали, — сурово сказал Фридрих. — За рулем только альфа нормально может, я вот своему омеге не разрешал. Если надо — сам его возил везде, — он обернулся к пидору: — А ты захлопнись.

— А курить своему омеге вы тоже не разрешали, — рассеянно улыбнулся Эрни, выпуская дым в приоткрытое окно.

— Кристоф не курил никогда, — Фридрих наехал на очередную кочку и неизвестно зачем похвастался: — У него и альф кроме меня не было.

Эрни удивленно поднял брови:

— Вам явилась мифическая омежья innocentia? — и округлил губы, выпуская колечко дыма.

Пидор сзади мерзко захихикал.

— Пасть завалил, — оборвал того Фридрих. — Никакой целки, конечно, там не было, ничего не рвалось, как у древних омег. Но я-то могу отличить приличного от поблядушки.

— Что... — Эрни закашлялся, подавившись дымом. — Что там, простите, рвалось у древних омег?

— Плева, — Фридрих покраснел, осознав вдруг, как нелепо это звучит. Он вычитал это слово в научно-популярном журнале "Сокрытое прошлое человечества". — Ну, это же просто научная теория. У омег в жопе раньше была такая пленка...

— А как они срали, — вновь подал голос пидор. — Бабочками через рот?

— Ты сейчас у меня через хуй бабочками посрешь, — взбесился Фридрих, сворачивая к обочине.

— Не стоит так, Фридрих, — примирительно сказал Эрни, выкидывая окурок и закрывая окно. — А то получится, что я зря лечил Анхеля.

— Конечно, зря. Все равно его опять порвут. Лучше бы вы, Эрни, приделали омежью жопу этому бете, вроде где-то за границей делают такие операции. На вес золота пидор будет.

— Анхель не бета. Он альфа, разве вы не заметили?

— Я ему хуй не разглядывал, — буркнул Фридрих (у альф в основании этого самого хуя есть заметное утолщение, которое при вязке становится настоящим узлом).

— Вот видите. Различия между нами не такие уж и значительные.

Но Фридрих почти не слушал, потому что это был форменный пиздец, чтобы альфа — и жопошник. В голове не укладывалось.

Эрни еще рассказал, что Анхелю всего девятнадцать, "несчастный сиротка из приюта, усыновленный двумя бетами".

— Что еще из такого могло вырасти — только пидор, — буркнул Фридрих, и тогда Эрни перестал говорить.

В Валбжих они прибыли в полном молчании. Анхель уснул под воздействием лекарства, Эрни курил и смотрел в окно. А Фридрих сочинял письмо Кристофу.

Мобильная связь у них была запрещена (хотя за деньги можно было попросить телефон, например, у того же Кончема), а электронные письма, отправляемые из поселка, подвергались цензуре. Фридрих не собирался писать ничего запрещенного, просто не хотел, чтобы его послание к Кристофу читали посторонние. Он собирался писать о любви, ведь все омеги так нуждаются в этом, и хотел попросить выслать денег. На их общем счете осталось достаточно, хватит на год, если не транжирить. А там и родители Фридриха обещали помочь, или, на крайний случай, можно будет продать автосервис.

За то время, пока Эрни возился с пидором, сдавая его в больницу, а потом торчал на складе, Фридрих успел это письмо не только придумать, но и написать, и сгонять на почту, чтобы отослать. Все складывалось весьма удачно.

— А скажите, Эрни, — Фридрих поставил очередной ящик с медикаментами в багажник, — как вы относитесь к блядям?

— Я к ним не отношусь, — фыркнул Эрни, но заметив ошарашенный взгляд Фридриха, поправился: — Никак не отношусь, не хожу к продажным омегам.

Фридрих понимающе ухмыльнулся — действительно, зачем бете омеги, когда рядом других бет полно. Наверняка, такому уважаемому человеку, как доктор, стоит только пальцем поманить — и любой бета поселка в постель прыгнет. Это альфам сплошные мытарства и пидарасятина.

— Да и вам не советую, вас же, кажется, дома свой омега ждет, чистый и невинный, — вдруг добавил Эрни, внимательно на него посмотрев, а Фридрих на мгновение смутился:

— Ну... Знаете, как говорят?

— Как? — Эрни снова закурил и прищурился на него сквозь дым.

Губы у Эрни были твердые и четко очерченные, и Фридрих на мгновение вообразил, что обхватывает он этими губами не сигарету, а Фридрихов член. Совсем спермотоксикоз по мозгам ударил, скоро и на альф бросаться начнет.

— Как, как... — Фридрих встал в позу и сделал плакатное лицо, назидательно воздев при этом палец: — Не дай хую засохнуть! Альфа, сливай вовремя, опасайся спермотоксикоза! Родина в тебя верит.

Эрни так смеялся, что чуть не выронил сигарету, и Фридрих ржал вместе с ним. Давно ему не было так весело и свободно, с тех самых пор, как они куролесили с друзьями еще в колледже.

— Знаю я одно место, вроде не очень страшные там, — сказал Эрни, успокоившись. — Давайте, нарисую вам схему, до вечера обернетесь? У нас пропуск до восьми.

— Не сомневайтесь, — Фридрих взглянул на часы, — в пять буду здесь как штык. А как вы думаете, десятки на местного блядину хватит?

— И семи марок достаточно, — сказал Эрни, зажимая сигарету в зубах и вычерчивая схему на обрывке бумажки. — Машину только здесь оставьте, а то мало ли что там с ней случится.

Фридрих сердечно поблагодарил его и поспешил по указанному адресу, сжимая в кармане купленный на почте презерватив. У блядей, точнее, одного бляди, он был совсем давно — еще в школе с парнями бегали (по двое, чтоб не страшно было) к одному такому на квартиру. И за десятку тот разрешал пощупать себя за бока и живот, а потом становился на четвереньки и говорил: "ну, давайте, долбитесь, добры молодцы". И Фридрих с товарищем задирали красный омежий халат и долбили по очереди. Жопа у омеги была белая и круглая, с дрябловатой дыркой. А лицо — слегка опухшее и неровное. Но тогда им было все равно. А потом Фридрих вырос, раздался в плечах, стал гулять и целоваться с хорошенькими оленеглазыми омежками, влюбляться и шпилить их по подъездам и студенческим хатам... Пока не встретил Кристофа, самого красивого и чистого из них.

Квартира с блядями находилась в самом обычном деревянном доме на окраине Валбжиха. Фридрих спугнул бродячего кота у подъезда и зашел внутрь (кот черной тенью проскользнул за ним). "Мартин — шлюха" — было замазано на стене и обведено снова. Фридрих поднялся на третий этаж и постучался в железную дверь.

— От кого? — хриплым басом спросили из-за двери.

— От Эрни Леманна.

Дверь открылась, и огромный небритый альфа впустил Фридриха внутрь, подозрительно смерив мутными глазками.

В квартире пахло — то ли кошками, то ли немытыми омегами. А может, просто старыми вещами. Альфа привел его в комнату с тремя шлюхами. Один из них дрых на диване, открыв рот и похрапывая, а двое других смотрели телевизор и пили пиво из банок. Когда Фридрих зашел, они молча уставились на него.

— Выбирай, хуле, — сказал альфа. — Штука за десять, двое за пятнаху. Скидка, типа.

— Эрни сказал за семь, — поморщился Фридрих.

— За семь, так за семь, — буркнул альфа и с упрямым видом добавил: — А два за десятку! И за сцепку еще пять.

Один из омег был на вид лет за сорок, а другой — вроде не такой потасканный, так что выбирать было в общем-то не из чего. Фридрих подумал, что в Анхеля, например, было бы спустить еще противнее. Но, с другой стороны, можно же просто дрочить...

— Пусть встанут, что ли, — сказал он. — Жопы покажут.

— Ты бля смотреть пришел? — набычился альфа.

Фридрих молчал, закипая и сжимая кулаки.

— Жопы покажите, не слышали что ли? — рявкнул альфа через некоторое время.

Омеги встали, сняли штаны и повиляли бедрами, изображая танец.

Жопы их были круглыми и белыми, с темными разъебанными дырками, точно такими же, как у того, казалось бы, давно забытого, самого первого омеги Фридриха. И он нервно вздохнул, ощущая тоску и нетерпение — почти те же, что в юности, но испачканные и поношенные, словно лежали все это время в пыли, чтобы вернуться к нему вот такими, смешными и побитыми молью.

— Давай пару, — Фридрих вытащил десятку.

Омеги, не оглядываясь, поперли в спальню, и Фридрих пошел за ними, не сводя взгляда с их покачивающихся в полумраке жоп. В спальне стояла большая продавленная тахта. Омеги разделись и уселись на нее, расставив ноги. Члены у них висели.

— Раком становитесь, — сказал Фридрих. — И жопами крутите.

В спальне был все тот же запах — то ли прокисший, то ли старый, и совсем не ощущалось омежьей сладости. Но когда омеги послушно выставили задницы и принялись ими вразнобой вертеть, зияя дырками и мотая яйцами, Фридрих почувствовал возбуждение. Он подошел к ним, натянул презерватив и положил руки на теплые поясницы.

— Крутите жопами, сучечки, не останавливайтесь, — выдохнул он и засадил в левую дырень.

— Ах, ах, — лживо застонал нашпигованный омега, изображая страсть.

Фридрих поменял дырку, и второй омега издал стон повыше тоном:

— О-о-х...

— Сучья симфония, — заржал Фридрих и закрыл глаза, натягивая дырки уже на ощупь и прислушиваясь к своей симфонии.

В голову полезло всякое непотребство: будто бы дерет он одновременно Кристофа и Эрни, и почудился ему даже сладкий запах Кристофа, а в голосе одного из блядей послышались интеллигентные интонации Эрни. Фридрих судорожно выдохнул и почувствовал, как яйца сводит в преддверии оргазма. И тогда он снял презерватив и обкончал две усердно виляющие перед ним жопы, уже ничего не воображая.

***
С той поездки в Валбжих прошла неделя.

Фридрих перетащил остатки своего барахла из барака в гараж, выгодно продав койку одному из альф, утеплил окно и приделал задвижку на дверь изнутри и замок снаружи. А еще ему удалось разок выбраться в Валбжих с Кончемом, и, пока тот торчал в полицейском участке с отчетом, Фридрих удачно подвез какого-то хуя до станции, а со станции взял груз до местного рынка. С машиной голодным не останешься, это он всегда знал.

Письма от Кристофа все не было, впрочем, как и денежного перевода, и Фридрих уже волновался — вдруг тот в больнице. Он спросил об этом у Эрни (они обедали вместе в столовой), но тот успокоил его, уверив, что письма по почте долго идут, "недели две, если повезет".

— Надо было про перевод электронное сообщение послать, — вздохнул Фридрих, гоняя ложкой разваренные макароны в супе. Здесь это называлось "лапша куриная простая".

— Не на что купить продажной любви? — Эрни издевательски блеснул очками.

— Да ну их нахуй, — невесело сказал Фридрих. Пару дней назад у него появилась одна проблема со здоровьем, и если бы не та случка с блядями, Фридрих бы и внимания не обратил. — Удовольствия на две минуты, а последствия...

— Неужели, — Эрни подцепил вилкой кусок котлеты, — неужели вы пренебрегли простейшими средствами защиты?

— Натянул средство защиты по самые яйца, — громко обиделся Фридрих. Его бесило это добродушное высокомерие; если бы не оно, Эрни, пожалуй, мог бы стать идеальным товарищем. Даже несмотря на то, что бета. — Но я трогал их за... спины, а потом этими же руками чесал жопу.

— Чесали жопу, как интересно, Фридрих.

— Теперь у меня там прыщи. И они не проходят.

— А зачем, позвольте спросить, вы чесали грязными руками столь деликатное место?

— Вспотел в машине потому что. И прекратите уже издеваться, дайте мне лучше какую-нибудь таблетку, Эрни.

— Нужно осмотреть вас, прежде чем назначать лечение, — Эрни запил котлету компотом и отставил тарелку с недоеденной кашей. — Пути инфекции неисповедимы, вдруг это гонорея, она весьма распространена в этих краях, или, не дай бог, сифилис. Если желаете, можем сразу после обеда пойти в медпункт.

Фридрих похолодел:

— Да, давайте сейчас. Я уже пообедал, больше не хочется.

***

В смотровой было холодно и очень светло, и Фридрих в первый момент пожалел, что согласился на осмотр. Но Эрни же его вылечит?

— Снимите штаны и обопритесь руками о кушетку, — Эрни вымыл еще раз руки с мылом (только же мыли в столовой) и натянул перчатки.

Фридрих приспустил штаны и повернулся к нему задом. Стоять с голой жопой было неуютно, он весь покрылся мурашками и поджал ягодицы. На всякий случай.

— Расслабьтесь, Фридрих, я ничего вам не сделаю, — тихо усмехнулся Эрни. — Просто посмотрю на ваши прыщи.

— А перчатки тогда зачем, если просто посмотрите?

Вместо ответа Эрни прикоснулся к его ягодице. А потом еще и еще раз, Фридрих с неудовольствием заметил, что возбуждается. Видно, избалованный омежьим вниманием хуй решил, что раз сняли штаны — то непременно для ебли.

— У вас обычные простудные высыпания, — сказал Эрни, продолжая трогать его за жопу. — Ничего страшного. Я дам вам мазь, будете мазать два раза в день, и все пройдет.

— А как мазать? — раньше Фридриха всегда Кристоф лечил, ну, таблетки давал, если надо, сбитые руки перевязывал.

— Чувствуете, как я делаю? Вот так, аккуратно наносите и даете впитаться.

— Чувствую, — сказал Фридрих, пытаясь прикрыть член длинным свитером. Эрни, конечно, врач и всякое видел, но все равно как-то неловко — они же товарищи.

— Больше у вас нигде прыщей нет? — спросил Эрни. — А то могу посмотреть.

— Нет, — у Фидриха пересохло во рту. Он представил, как Эрни осматривает его член, держит в руке, а сам облизывает губы. А потом мажет и мажет мазью, снова и снова, особенно по краю головки старается.

Фридрих быстро натянул штаны, не поворачиваясь к Эрни, а тот подошел к нему близко-близко и сунул тюбик с мазью в задний карман джинсов:

— Тогда на этом все. Старайтесь справлять большую нужду в тепле и ежедневно обмывать ягодицы. Обращайтесь, если еще что-нибудь заболит.

— Спасибо, — хрипло ответил Фридрих. — Что бы я без вас делал.

@темы: слэш, омегаверс, "Эрон из Лассаля"

---

"Эрон из Лассаля", 1

Название: "Эрон из Лассаля"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: омегаверс, романс; ХЭ.
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: Проблемы гомосексуализма и слеша необычайно остры в мире омегаверса. Фридрих, молодой альфа, чей беременный муж-омега тайно увлекался слешем, берет его вину на себя. Он спасает своего омегу, но попадает под суд сам. В заключении и ссылке Фридрих встречает таинственного бету и...
Предупреждения: мат

— Тихо. Ноги держи, а я его поцелую...

Фридрих ударил в темноту, чувствуя, как хрустнуло под кулаком, и скатился на пол, вскакивая на ноги. Не зря в колледже боксом занимался, хорошо, что не верховой ездой, а то скакал бы сейчас. Он усмехнулся.

— Бля, — вскрикнули откуда-то слева.

— Убью, — веско сказал Фридрих и на всякий случай пнул отползающего бету.

Коротко вспыхнул и погас свет, по дверной решетке заколотил дежурный:

— А ну, по местам, прекратили драку.

Фридрих успел рассмотреть нападавших. Так и есть — те самые беты, осужденные за финансовые махинации. Еще вчера, сразу после погрузки, они лезли к нему с намеками, мол, по-настоящему все будет, только захоти.

Альфы же (погоревшие на взятках судейские и один аудитор) не проявляли к Фридриху никакого интереса, но и в свой угол его не пускали. Еще бы, с такой-то статьей. Зато извращенцы-беты заинтересовались им сразу.

— Прости, — прохрипел побитый бета. Вилли Трест, бывший секретарь, злостный неплательщик по кредитам и мелкий мошенник.

Здесь все друг про друга знали, Фридриха, например, просветил еще адвокат. "Подберем вам подходящую компанию, господин Краулер, никаких убийц и насильников".

— Еще раз такое повторится, — Фридрих помахал кулаком у второго беты под носом, и тот закивал, оттаскивая товарища:

— Не будем больше, поняли.

Фридрих улегся на койку, успокаиваясь.

Он лежал и слушал свое дыхание, стук колес, причитания беты и тихую ругань разбуженных альф. Вагон покачивался и тарахтел, набирая скорость, а Фридрих гонял в голове по кругу одно и то же. Вспоминал свою прежнюю жизнь — такую правильную, спокойную, с любимым омегой под боком.

Они с Кристофом ждали первенца как раз, и Фридрих старался приходить пораньше. Бросал к чертям свой автосервис и топал домой — к Кристофу и горячему ужину. Его омежка тоже был горяченький, с небольшим еще пузиком и милой улыбкой, и после ужина Фридрих садился перед телевизором смотреть спортивный канал или новости, а Кристоф пристраивался рядом со своим ноутбуком, "почитать про беременность и роды". Фридриху он ничего этого не показывал, говорил — стесняется.

А потом в один миг все закончилось, в их дом постучались несколько человек в штатском, и Кристоф пошел открывать, оставив ноутбук на диване.

Фридриха арестовали за хранение гомосексуальной порнографии (хотели чуть ли не распространение с педофилией вломить, но удалось откупиться). У Кристофа на ноутбуке много всего нашлось — альфы с бетами и даже с альфами, какие-то немыслимые групповухи и порки. И куча рассказов с совсем уже мерзким содержанием: не получившие статус подростки, оторванные конечности, разодранные жопы, пытки и прочая дрянь. Особенно Фридриху запомнился один момент — двух альф украл гигантский осьминог и заставил трахаться, а потом съел. Прокурор этот отрывок зачитывал на суде, вызвав обморок у омеги-присяжного, еще и имя автора назвал — Эрон фон Лассаль какой-то, — намекая на личное Фридриха с ним знакомство.

Именно на этом моменте своих безрадостных воспоминаний он наконец-то заснул, и снился ему, конечно же, осьминог, гоняющийся за Кристофом. Но Фридрих спас своего омегу, закрыл собой, как защитил и наяву от обвинений и суда, признавшись, что скачивал и хранил порнуху именно он и регистрировался на сайтах тоже он. Ведь Кристоф беременный, а Фридрих — его альфа. Если Кристоф попадет в тюрьму — что станет с ним и с их ребенком? К тому же, для омег существовали особые тюрьмы, в которых те отдавали долг родине самым подходящим способом — рожали. Фридрих не мог допустить, чтобы его омега попал на принудительное воспроизводство.

Наутро они прибыли в Валбжих, небольшой городок рядом с поселением ссыльных. Такое у них было гуманное общество, в тюрьму сажали совсем уж злодеев, убийц или там маньяков.

Фридрих подхватил рюкзак и бойко выпрыгнул из вагона, радуясь твердой земле и свежему воздуху. Занял свое место в колонне, приготовившись топать до поселка. Впрочем, их пересчитали и тут же отправили к зеленому автобусу, который должен был доставить их к месту дальнейшего отбывания наказания.

Он всю дорогу смотрел в окно. До чего же в промозглую жопу мира его занесло, а все из-за омежьего легкомыслия и тупости. Как, интересно, Кристоф будет жить без него целый год, у него же мозгов не хватит в магазин сходить, не то, что с автосервисом управиться.

Но Фридрих его все равно любил. Любил с тех самых пор, как трахнул на балконе какой-то студенческой хаты, прижав к перилам. Кристоф так по-омежьи твердил "нет, я еще ни с кем, но ты такой красивый, обожаю блондинов", так терся об него и стонал, что Фридрих совсем потерял голову. А вокруг них шел снег и наступал следующий год, и Кристоф вздрагивал у него на члене под грохот фейерверков. Это было почти семь лет назад.

— Приехали!

Фридриха невежливо толкнули в бок, и он, зевая, вылез из автобуса.

Их подвезли к выкрашенным в зеленый цвет баракам, выстроили в ряд на площади и устроили перекличку. Пошел дождь.

Фридрих натянул на голову капюшон и засунул руки в карманы, но стоять было все равно холодно. Вспомнилось, как Кристоф плакал на последнем свидании и все совал ему рюкзак с теплыми вещами: "Я читал, что на востоке холодно, Фридрих".

"Ты вообще слишком много читал", сказал тогда Фридрих (лицо у Кристофа стало очень виноватое), но передачу взял.

Теперь серая арктическая куртка, купленная Кристофом — с меховым капюшоном и какими-то там особыми слоями — очень пригодилась. Жаль, что безмозглый омега не догадался снабдить его перчатками.

— Руки из карманов, — коротко рыкнул подошедший охранник, ткнув Фридриха дубинкой в плечо.

И он подчинился, лишь слегка дернувшись от очередного бессмысленного унижения.

Наконец Фридриха тоже вызвали под низкий деревянный навес, выдали большой магнитный жетон с фотографией и длинным черным номером (оканчивающимся на 518) и прикрепили к "бригаде новопоселенцев".

Фридрих встал теперь уже на новое место, ожидая, когда распределят последних. Среди его собригадников оказался один альфа и бета из тех, с кем он ехал в вагоне. Фридрих на всякий случай показал бете кулак, а тот взглянул в ответ растерянно. Впрочем, здесь все смотрели так — потерянно и с ожиданием — все эти должностные преступники, взяточники, растратчики и сектанты. Ну, и разномастные пидорасы наверняка тоже тут были, взятые, как и сам Фридрих, за аморалку.

— Значит так, — сказал плохо бритый альфа, их бригадир, — топаем за бомж-пакетами, потом в барак.

Бомж-пакеты состояли из постели (два влажных колючих одеяла, серая подушка, серое полотенце), рабочей одежды (ватная непромокаемая куртка, теплые сапоги и варежки), посуды (миска, кружка и ложка) и набора ярких пакетиков с едой.

На одном из пакетиков, с куриным бульоном, был изображен омега в белой шапочке, радостно готовящий суп. Омега был похож на Кристофа.

Их отвели в барак, и Фридрих сразу занял место в углу, около стены. Здесь не было двухэтажных кроватей, как в тюрьме, деревянные топчаны разделялись небольшими сундуками, создавая иллюзию приватности. Но у стены все равно было лучше.

— Слушайте сюда, уебки, — обратился к ним бригадир. — Вот эта вот хата, шмотки и жрачка выделены вам Родиной на первое время, чтоб вы встали на ноги и освоились в поселении. Как устроитесь — пиздуйте в офис, становиться на учет и искать работу. Вопросы есть?

Фридрих ошарашенно молчал — что значит искать работу? Почему-то он полагал, что их распределят на какой-нибудь завод типа лесопильного (недаром же поселение в лесу), и будут они вкалывать за еду, но зато на благо общества.

— Есть вопрос, — сказал альфа-судейский, — а если не найдем работу, ведь положен прожиточный минимум?

— И не надейся, блядь, толчки чистить приставят за твой минимум, — заржал бригадир и смачно харкнул на пол.

Все посмотрели на оплеванное место.

— А за грязь в помещении — штраф со всей бригады, — сказал бригадир. — Деньги будете получать на карточки, ими же расплачиваться. Ну и штрафы оттуда, по номеру.

Он снова заржал, а потом закашлялся — резко, с надрывом.

— А где офис? — спросил какой-то бета.

— Там, где вы свое говно получали, — сказал бригадир.

Еще он им рассказал, что, жратву можно покупать в ларьке, а "если кто хорошо работает, то может себе и столовку позволить".

— Труд делает свободным, — поддакнул на это замечание бета, спрашивающий про офис.

Фридрих прищурился. Бета был с мелкими чертами, зализанными назад темными волосами и бесцветными глазками. И ему очень хотелось дать по морде, аж зубы сводило от желания. Судя по взглядам других альф, Фридрих в своем желании был не одинок.

Вообще, режим в поселении оказался не очень суровым, как заключил Фридрих из слов бригадира. Вечерняя перекличка была в десять, утренняя — в семь, раз в сутки — инспекция помещения, а в остальном можно было заниматься чем угодно. Можно было даже в Валбжих бегать и отовариваться там за настоящие деньги, у кого они были. Большинство местных, насколько Фридрих знал, были с конфискацией имущества, а значит, у самого Фридриха было хорошее преимущество. Надо было только написать Кристофу, чтоб выслал денег.

— А омеги приличные в Валбл... в Вылбляйхе этом есть? — спросил один из альф, оживляясь. Наверное, у него тоже были деньги.

— Приличные тебе не дадут, — ухмыльнулся бригадир, — а бляди есть, как не быть.

Все тоже заулыбались, переглядываясь и явно строя некие планы. При мысли об омегах и у Фридриха потеплело в паху, а в памяти, как живая, всплыла жопа Кристофа — задорно задранная и подмахивающая.

Бригадир еще раз плюнул на пол и свалил.

— Во сколько там проверка помещения, — сказал альфа, волнующийся недавно о блядях. — Надо бы график дежурств.

— Да? И кто будет первым? — агрессивно спросил у него другой.

Еще несколько альф покрепче стали медленно подниматься, явно готовясь к скандалу.

— А пусть беты и убирают хуле, — не смог сдержать мнения Фридрих, хотя до того планировал держаться особняком и никуда не лезть, со своей-то статьей. — Им положено. А начнем вот с этого, — он кивнул на зализанного бету-выскочку.

— Точно, — обрадованно поддержал его один из альф, а остальные закивали, расслабляясь.

"Почему это мы", попытались возражать некоторые беты, но быстро заткнулись от непобедимого аргумента: "Бетам положено". В их бараке было четыре беты и шесть альф, расклад ясный.

Фридрих запихал свой рюкзак в сундук, предварительно рассовав ценные вещи по карманам куртки, и пошел на улицу отлить.

Местный толчок оказался самым, пожалуй, отвратительным местом, какое он только мог представить: низкий сарайчик, выстроенный над отхожей ямой. Внутри сарайчика, прямо в полу, находились ряды дырок, в которые, очевидно, полагалось гадить. А снаружи из одной стены был устроен общественный писсуар: половина стены была облицована камнем, а снизу проходил желоб, по которому моча стекала в яму. Фридрих сразу оценил угрозу бригадира "чистить толчки за минимальный паек".

Он вернулся в барак и обнаружил на своей кровати нагло устроившегося там альфу. Еще парочка стояла рядом.

— В чем дело, — сказал Фридрих, сжимая кулаки.

— Слишком хорошее место для пидора, — сказал сидячий альфа. Он был самый крупный и наглый из присутствующих, и хоть Фридрих не сомневался, что сможет уделать его, но... С тремя ему не справиться.

— Я такой же пидор, как и ты.

— Вот как? А Мартин, — альфа встал и кивнул на бывшего соседа Фридриха по вагону, — говорит, что тебя закрыли за хранение пидарасятины.

Взбешенный Фридрих развернулся к этому Мартину и от души врезал ему, отправив в нокаут. Остальные альфы замерли, явно не готовые к такому развитию событий. Все же они были бывшие офисные крысы.

— Это за пиздеж у меня за спиной, — объяснил Фридрих альфе-заводиле. — А пидарасятина была на компе моего омеги. Он беременный, и я не мог позволить, чтоб наш ребенок родился в тюрьме.

— Правда? — нахмурился альфа.

— Не хочешь — не верь, — буркнул Фридрих и покосился на других.

— Омеги — суки, — решил поверить ему альфа.

— Ну, у них и так мозгов нет, а от беременности совсем крышу сносит, — заступился за Кристофа Фридрих. — Мой вот тоже просто порнушку читал, даже не смотрел, а потом наткнулся случайно на пидорский рассказ. И пропал.

Во всяком случае, именно так, вытирая слезы и умоляющие заглядывая ему в глаза, оправдывался Кристоф. "Во всем виноваты эти писаки, Фридрих, я и не знал... не знал... а ты на работе, а от ребеночка все время секса хочется..."

***
Недалеко от поселения действительно была лесопилка, как Фридрих и предполагал, а при ней еще и завод с допотопным оборудованием. Вкалывали там по десять часов в сутки в холоде и сырости, ни пожрать, ни посрать по-человечески, и Фридрих рассчитывал устроиться не на сам завод, а в гараж при нем или на станцию техобслуживания. Все же он в машинах хорошо шарил, правда, больше в легковых. Начинал когда-то простым автомехаником, не брезговал и ворованными тачками, разбирал, номера перебивал, все как положено. Тогда у него как раз появился Кристоф, постоянно нужны были деньги — на подарки, поездки, поддельные справки. Собственный омега — удовольствие не из дешевых. Это потом уже, после свадьбы, Фридрих выкупил автосервис и завел свое дело.

В офис он пришел на следующий день ближе к обеду, рассчитывая на то, что основная толпа уже рассосется. В коридоре на стульях сидел давешний прилизанный бета и с ним еще один, Фридрих его раньше не видел. Он его даже издалека за альфу принял, пока не подошел ближе и не натолкнулся на мягкий, как будто чем-то расстроенный взгляд. Очки придавали лицу этого незнакомого беты нездешнее какое-то выражение, слишком интеллигентное.

Фридрих попялился на странного бету еще немного и вошел в освободившийся кабинет.

— Тут очередь, — недовольно сказал бета ему в спину.

— А я по записи, — добродушно улыбнулся Фридрих, и бета вздохнул и отвернулся.

Посреди кабинета стоял массивный деревянный стол, пахло хвоей и свежим деревом. За столом сидел крепкий пожилой альфа.

Фридрих поздоровался и уселся на скрипнувший стул для посетителей. Альфа молчал. В кабинете было пусто и пыльно, как в одном из тех фильмов, которые любил Кристоф.

— Фридрих Краулер, автомеханик.

— Вот, другое дело, — альфа заметно посветлел лицом после его слов. — Сколько просил нормальных зеков прислать, так нет, шлют гандонов офисных. Развалили все, бляди.

Фридрих оскалился, как бы подтверждая, что он и есть тот самый нормальный зек, и пожал протянутую лапищу альфы.

Звали альфу Грег Кончем, и был он здесь инспектором по труду и одновременно начальником отдела снабжения. Нормальный мужик, хоть и со смешной фамилией.

— Гараж у нас при администрации на пять машин, а на ходу только три, — сказал Грег Кончем. — Прежний механик из вольнонаемных был, утонул в прошлом месяце.

— Неужели купаться полез, — Фридрих сочувственно покачал головой. Рядом с поселком протекала река поносного цвета, наверняка жутко холодная.

— В колодец свалился в Валбжихе, — развел руками Кончем. — Люди болтают, из-за несчастной любви пострадал, с замужним омегой крутил из местных. Омеге-то похуй, отлежался от побоев и опять как новый.

— Вот же сука, — поддержал беседу Фридрих.

— Сейчас гараж тебе покажу, — оживился Кончем, поднимаясь и натягивая куртку. — Заодно и приступишь.

Они вышли в коридор, и им тут же перегородил дорогу бета в очках:

— Господин Кончем, медикаменты...

— Потом, Леманн, — отмахнулся Кончем.

— ... заканчиваются, — продолжал гнуть свое бета. — Вы сегодня новеньких на лесопилку отправили, а мне им даже пальцы пришить будет нечем, если что.

— Пошли, — кивнул ему Фридрих, почему-то сразу проникшись симпатией к этому бете. — По дороге расскажешь. Ты врач, что ли, местный?

— Фельдшер, — сказал бета, пристраиваясь рядом и поправляя очочки. Что-то в нем было неуловимо симпатичное, ну, как будто Фридрих давно его знал.

Гараж располагался недалеко от офиса. Они прошли по раскисшей от вечных дождей улице, обогнули сквер с кривыми елками и вышли к железным воротам, выкрашенным опять же в зеленый. За ними обнаружилось каменное приземистое строение с собственным сортиром и центральным отоплением, и Фридриху там сразу понравилось.

— Послушайте, Леманн, — сказал Кончем, когда они вошли внутрь. — Заявку на медикаменты я еще на прошлой неделе оформил, а когда пришлют — меня не ебет. Может, они уже на складе в Валбжихе, — он сунул в руку Леманну мятую ведомость.

— Господин Кончем, вам прекрасно известно, что у меня нет машины, — завозмущался Леманн, и они с Кончемом, переругиваясь, вышли на улицу, а Фридрих остался изучать место своих дальнейших трудовых подвигов.

В конце гаража была отделена небольшая комнатка для отдыха, и от прежнего механика здесь остался топчан со вполне пригодным матрасом (белье Фридрих тут же решил пустить на ветошь), кое-какая посуда и растрепанная книга.

"Пересечение параллельных", значилось на обложке, а внизу было нарисовано два распятых голубя. Фридрих хмыкнул и быстро пролистал страницы книги, вспомнив, что Кристоф часто хранил купюры именно в книгах, не в силах противостоять своей омежьей натуре — припрятывать денежки на черный день.

Но в этой книге денег не нашлось, только белый конвертик с запиской. "Люблю тебя приходи вечером, мой на смену. Твой Аллен", было выведено корявым неровным почерком. Фридрих выкинул записку в мусорное ведро и решил заняться делом. И, копаясь в стареньком Меркьюри, все время думал о Кристофе. Бедный омежка скучает и ждет его, ну, тут всего ничего потерпеть, год какой-то. А потом Фридрих вернется к нему и к малышу, и тот сразу узнает его по фотографиям, а Кристоф заплачет.

И в тот же вечер у них будет умопомрачительный секс (тут Фридрих прервался и снял перчатки, поправляя тяжелеющие яйца). В гараже было тепло и уютно, пахло бензином, маслом, старым металлом, и Фридрих приспустил штаны, намереваясь вздрочнуть. Надо бы найти в этом Бляйджихе годного омегу для слива, не дело целый год вот так.

Фридрих лениво гонял шкурку, а потом плюнул в ладонь, откинул голову и представил Кристофа, как тот сосет, стоя на коленях, и вертит задницей. Он зажмурился и несколько раз сильно двинул по члену перед тем как кончить, и услышал, как скрипит дверь гаража.

— Господин Краулер, вы здесь?

— Здесь, блядь, — крикнул Фридрих, обтирая наскоро руку.

— Это Эрнст Леманн. У меня распоряжение на поездку в Валбжих, на послезавтра. Вы сможете отвезти меня? Я впишу вас в пропуск шофером.

— А сами вы не можете, господин Леманн, — Фридрих торопливо застегнул ширинку, от неожиданности переходя на вы. Было в этом Леманне что-то такое... неуловимое, как в фильмах, которые любил Кристоф.

— У меня прав нет, — сказал Леманн, подходя ближе и улыбаясь. — Ну так как, господин Краулер, поедете?

— Поеду, — Фридрих улыбнулся ему в ответ. — Посмотрю поближе этот ваш Бляйджих.

— Валбжих, — поправил его Леманн, мягко улыбнувшись (благодаря этому Фридрих даже не разозлился на наглость), — это силезское слово, потому такое непроизносимое. Если вам удобнее, можно называть его Вальденбург, в прошлом веке это было официальное название, потом переименовали...

— Несомненно, как всегда улучшили, — фыркнул Фридрих. Внезапно ему в голову пришла отличная идея: — Послушайте, Леманн, раз вы врач...

— Фельдшер, — опять поправил занудный бета.

— Так вот, Леманн, раз вы врач, — с нажимом повторил Фридрих, — у вас, наверное, и спирт есть?

Улыбка Леманна слегка поблекла:

— Господин Краулер... вы же понимаете, сколько мне поступает подобных предложений, — он снял очки, протер их белым марлевым платком (с вышивкой), а потом слабо усмехнулся, снова надевая их: — предложений, от которых невозможно отказаться.

— Да бросьте, Леманн, — оскорбился Фридрих, — я же к вам из лучших побуждений, а вы... Если у вас нет сейчас лишнего спирта, это не значит, что я отказываюсь вас свозить в город.

— Да, конечно, простите, — слегка смутился Леманн. — Ну, тогда до послезавтра?

— До послезавтра, встречаемся в девять, — махнул рукой Фридрих и вернулся в гараж.

@темы: слэш, омегаверс, "Эрон из Лассаля"

---

Центозавр...

Центозавр вспоминает детство:

@темы: "Выгодный контракт", иллюстрации

---

"Выгодный контракт", 7: КОНЕЦ

Название: "Выгодный контракт"
Слэш, НЦ-17, предполагается маленькое миди
Статус: закончено
Жанр и теги: фантастика, ксенофилия, элементы БДСМ; ХЭ.
Авторы:  ankh976 и  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Парень с Земли не по своей воле заключает контракт на обслуживание инопланетянина с огромным членом.
Предупреждения: сомнительное согласие
Примечание: вдохновлено следующей

заявкой на кинк-фесте

3.60 На Землю нападают инопланетяне. Внешне они похожи на людей, но они крупнее раза в полтора (то есть их средний рост где-то от двух метров и т.д.) и сильнее, умнее (технологии раз они к нам прилетели сквозь тыщи световых лет соответственно лучше развиты). И еще они все мужики. Часть инопланетян собирает земные ништяки и улетает обратно, часть остается помогать развиваться нашим технологиям, но взамен требует к каждому инопланетянину земного мужика. Акцент на разнице в размерах (king size) и на принуждении натуралов к пассивному сексу, который по сути добровольное рабство.
orige-fest.diary.ru/p189305402.htm

Т"ихарг обнял своего глупого хуманса и подумал, что никогда не смог бы поступить с ним так, как следовало поступить с врагом (вырвать горло и выбросить в космос). Он даже на ближайшей обитаемой планете не смог бы его выкинуть, потому что Эрик должен принадлежать только ему.

Даже если он зерусский агент и все врет — Т"ихарг приведет побежденного врага в свое логово, как древние центаврийцы. И этот маленький хрупкий враг будет вынашивать его центолотлей.

Даже если Эрик замаскированный омега-зерусс и никогда не сможет выносить ни одного центолотля — он все равно останется с ним, потому что Т"ихарг так хочет, и ничто не заставит его изменить это решение.

Зеруссы были ложно-двуполой расой и делились на маленьких, похожих на хумансов омега-зеруссов и крупных, как центаврийцы, альфа-зеруссов. Омега-зеруссы производили и вынашивали яйца, а альфа-зеруссы их оплодотворяли. Но при большой нужде они легко изменяли свою натуру, и альфа-зеруссы могли развить в себе полость с яйцами, а омега-зеруссы — их оплодотворить.

Благодаря этой полости центолотли дохли в омега-зеруссах, но приживались в альфах.

Находились любители ловить альфа-зеруссов и непрерывно нашпиговывать их центолотлями, пока те не превращались в омег. Но Т"ихарга никогда не привлекали подобные забавы, он всегда предпочитал партнеров нежных и хрупких.

Как хумансы.

Он поднялся с пола, держа Эрика на руках, и уложил его на кресло. Эрик слабо сжимал его запястье, словно не хотел отпускать, он был тихим и грустным, совсем не похожим на себя прежнего. И Т"ихарг решил его немного подлечить — задрал ноги, погладил полураскрытую дырку и засадил в нее капсулу из "карательного пакета". Больше для хумансов у него все равно никаких лекарств не было, а тут еще и антицентолотлевый эффект.

Эрик вздохнул, прикрывая глаза, и сжал своей дыркой его палец.

Т"ихарг закутал его в одеяло, словно в кокон, и пристегнул ремнями. А потом погладил по голове и сказал:

— Будешь носить моих центолотлей, Эрик, я никуда тебя не отпущу.

Глаза Эрика распахнулись и почернели — от расширившихся зрачков — а кожа побледнела. Т"ихарг удивленно приподнял бровь: он уже знал, что от удовольствия и радости Эрик розовеет. Но великая честь, оказанная ему Т"ихаргом, и предложение партнерства испугали его так явно. Неужели он все-таки зерусс?

— Как скажешь, Т"ихарг, — прошептал Эрик.

— Чего ты боишься, Эрик, — нахмурился Т"ихарг, — неужели перспектива стать моим носящим партнером настолько страшна?

— Конечно нет, это очень радостная перспектива, — легко оскалился Эрик, — просто немного беспокоюсь, что жуки порвут жопу на священный крест, а так очень рад.

Т"ихарг фыркнул — его хуманс снова становился собой, наверное, лекарство помогало.

— Почему же порвут, мы все правильно сделаем, аккуратно выйдут.

Эрик в волнении облизнул губы и потянулся к нему. Т"ихарг наклонился поближе, заглядывая в ставшие снова синими глаза.

— Я читал статью про центолотлей, — таинственно сказал Эрик, — они похожи на больших ежей. И, пока растут, прогрызают кишки, а когда вырастают — жопу!


— Дурацкие хумансовские выдумки! — возмутился Т"ихарг. — Это неправда, центолотли выходят маленькими и мягкими, а твердеют в течение первых часов жизни снаружи.

— Вот как, — Эрик откинулся и зевнул, — значит, и здесь наебали...

— Безмозглые хумасы, — рыкнул Т"ихарг, отворачиваясь к панели управления.

А когда повернулся к Эрику снова, тот уже спал.

***
Они еще несколько часов покружились на орбите. Т"ихарг все искал и не мог найти подпространственный переносчик — он хотел улететь из Солнечной системы, где Эрика могли обнаружить и казнить. Но, казалось, единственным выходом отсюда был портал, ведущий на военную базу Четвертого флота, где его преступного хуманса (если вообще не зерусса) поджидала еще большая опасность.

Почти все рейнджеры уже улетели туда, и скоро одинокий аэробот Т"ихарга привлечет ненужное внимание.

— Т"ихарг, — по внутренней связи пришел вызов от высокородного Р"иох"Арана. — Ты ведь скрываешь на своем борту Лос-Анджелесского бомбиста? Твой питомец.

— Я тебя слушаю, Р"иох"Аран, — хрипло отозвался Т"ихарг.

— На Ганимеде у меня припаркована подпространственная яхта, — сказал высокородный Р"иох"Аран. — А на Земле осталось два питомца.

— Буду счастлив помочь тебе и принять твою помощь... — Т"ихарг запнулся, а потом все же закончил: — дорогой друг, — в конце концов, Р"иох"Аран первый перешел на фамильярное обращение. — А у тебя на яхте есть медицинская капсула для хумансов?

— Разумеется.

Они снялись с орбиты и проникли на Землю. Это оказалось достаточно легко — воюющие армии не обратили внимания на два маленьких бота. И вырвали двух остриженных налысо и изнасилованных питомцев высокородного Р"иох"Арана из лап озверевших хумансов.

Уже на яхте, глядя, как Р"иох"Аран по очереди лечит своих рыдающих и трясущихся питомцев, Т"ихарг стискивал Эрика за руку и думал — как хорошо, что он не оставил того на Земле.

Р"иох"Аран вытащил последнего питомца из капсулы и уложил в расслабляющий кокон.

Глаза и волосы у Р"иох"Арана были фиолетовые, как центаврийское море.

— Ты красивый, — решил похвалить его Т"ихарг, перед тем, как тот возьмется за Эрика.

Р"иох"Аран слегка оскалился, смерив его взглядом, и признал в ответ очевидное:

— Ты тоже. Ну, что там с твоим бомбистом?

Эрик закрутил головой.

— Надо вытащить чип, — сказал Т"ихарг. — А еще я подозреваю у него воздействие на разум.

— Какое воздействие? — забеспокоился Эрик. — Только не надо меня зомбировать.

— Иди уже, — фыркнул Т"ихарг и подтолкнул его к капсуле. — Не будем тебя зомбировать, мне кажется, это сделали до нас.

Эрик, тревожно на него оглядываясь, залез в капсулу и забарахтался там, когда ее начала заполнять гнусная жижа, похожая на эктоплазму.

— Это же зерусские технологии? — спросил Т"ихарг у Р"иох"Арана.

Тот пожал плечами:

— Великолепно подходят хумансам, гораздо лучше, чем наши. Мы как раз их недавно украли и хотели внедрить... Но теперь это сделают, скорее всего, сами зеруссы.

Т"ихарг посмотрел на него с внезапным подозрением – утверждение про внедрение совершенно не вязалось с образом высокородного долбоящера.

— Ты был земным наместником, Р"иох"Аран?

— Конечно, — скривил губы тот. – В конце концов, кто еще мог бы просрать целую планету зеруссам... Ну, если они ее отобьют, то вдруг смогут вбить высшие науки в головы м-хумансов.

— Зеруссы им всем вырежут мозг, даже ф-хумансам, — сказал Т"ихарг с убеждением. А потом добавил с не меньшей горячностью: — А м-хумансам высшие науки и не нужны, м-хумансы и так хороши, лучше не надо.

— Вряд ли вырежут, — засмеялся Р"иох"Аран. — Хумансы на самом деле дальние родичи зеруссов. Может быть, отпочковались от одной из их колоний. Так что даже для м-хумансов есть шанс, — он щелкнул по капсуле и сделал загадочный жест бровью: — Хочешь, сделаем из твоего бомбиста зерусса? Это займет всего десять трехчасовых сеансов, а он обретет свой истинный подлый облик.

— Нет, не вздумай! И Эрик не подлый.

— Ну-ну, — пальцы Р"иох"Арана летали над панелью управления капсулы, и Т"ихарг внимательно следил за вспыхивающими символами.

Волновался, что тот ради смеха превратит его хуманса в зерусса.

— Действительно, нейропрограммирование, — сказал Р"иох"Аран. — Не сильное, просто на абсолютное доверие после кодовых звуков. Хочешь, восстановим их? Будет у тебя очень покорный хуманс.

— Нет, лучше убери это вообще, — покачал головой Т"ихарг. — Он и так хороший.

Р"иох"Аран пожал плечами.

Они сидели около капсулы еще около часа, пока Эрика восстанавливали — Р"иох"Аран сказал, что усилит ему по зерусской технологии регенерационные центры, "чтобы жил дольше, а жопа как орех", и Т"ихарг, конечно же, согласился.

Жопа — это важно.

***
Война, развязанная тогда при поддержке зерусских военных сил, длилась почти семь лет. Земля несколько раз возвращалась под протекторат Центавры, а потом снова вспыхивало сопротивление и все начиналось сначала. Где-то там далеко мама и Сэнди боролись за независимость (их заочно приговорили к смерти во всех центаврийских владениях), а я меж тем произвел на свет множество юрких центолотлей. Когда это случилось, я спал, и позже старательно убеждал себя, что ничего не было. Не было никаких центолотлей, Т"ихарг, говорил я, ты все придумал. Но в лес, окружавший наше логово, после этого я ходить перестал.

В это самое время космосе шла и другая война — между Великой Центаврой и презренными зеруссами.

Вновь побывать на родине мне удалось лишь спустя десять лет, после окончательного завершения планетарного и межгалактического конфликтов. Земля теперь стала союзником Зеруссии и входила в Союз Свободных Планет.

Вместе с Т"ихаргом мы прибыли в составе центаврийской туристической группы. И первой же достопримечательностью, которую я посетил, был Лос-Анджелесский мемориал жертвам борьбы за свободу, установленный на месте бывшего космопорта. Я аккуратно положил букет с траурной лентой рядом с другими такими же букетами, но принес я его не борцам и повстанцам. Я принес его восьмидесяти девяти мирным жителям, погибшим в день взрыва.

Второй достопримечательностью стала Аллея Героев. Я без труда отыскал два монумента, воздвигнутых рядом, казалось, что мама и Сэнди тянут руки друг к другу. Я приготовил для них одинаковые розы — чтобы никому не было обидно, но все никак не мог возложить их, развернуться и уйти. Так и сидел на лавочке, глядя на заходящее осеннее солнце. Иногда мимо меня проходили держащиеся за руки парочки.

— Говорят, ее выбросили в космос и расстреляли из орудий орбитальной станции, — сказал детский голосок позади меня. Я вздрогнул и обернулся: к памятнику подбежало несколько детишек, а неподалеку виднелся школьный автобус.

— Эрнестину Варгас загрызли центолотли!

— Нет, ее... — дети сбились в кучу, шушукаясь и смеясь.

На самом деле никто не знал, как она умерла. После взрыва орбитальной станции тело так и не обнаружили, но все эти годы я почему-то предпочитал считать ее мертвой. Сэнди казнили свои же во время третьего переворота.

Когда Т"ихарг нашел меня, я так и сидел на той самой лавке. Рядом со мной устроились перекусить две девчушки и мальчик лет десяти.

— Ого, центавриец, — сказал мальчик, заметив Т"ихарга. — Какой огромный.

Надо сказать, что с момента нашей первой встречи Т"ихарг прибавил в росте сантиметров пятнадцать и стал высоким даже для центаврийца; теперь я едва доставал ему до подмышки. И в другом месте он тоже подрос, впрочем, моей модифицированной заднице это было не страшно.

— Это актер, — громко прошептала ему одна из девочек. — Не бойся.

— Вдруг настоящий...

— Ладно, пошли, — дети подхватили свои рюкзачки и убежали по мощеной плиткой дорожке. Одна из девочек, обернувшись, показала язык.

— Так и знал, что ты здесь, — Т"ихарг сел рядом, притянув меня к себе. — Папаша звонил, говорит, нашел два кокона в лесу. Целых два, представляешь, Эрик, из первой же кладки.

— Здорово, — тихо сказал я. Сегодня был такой тяжелый и нескончаемый день, я устал и проголодался. — Не хочу на них смотреть, пока не вылупятся.

— Ты забыл коммуникатор, — Т"ихарг просунул руку мне сзади в штаны, щупая задницу. Уже почти стемнело, и вокруг не было видно ни детишек, ни их прогуливающихся родителей.

— Ага. И не явился на ужин, — я чувствовал кончик его пальца в себе. Слишком нежные движения, а мне необходимо было расслабиться по полной. — Накажешь меня?

— Да. Причем прямо здесь, — неожиданно заржал Т"ихарг, сжимая свободной рукой мою шею. Ошейника на ней не было, "не стоит так явно демонстрировать свои чувства на публике, к тому же вы нарушите некоторые земные законы", сказали нам в туристическом агентстве.

Я чуть не задохнулся от восторга:

— Только не здесь, Т"ихарг, увидят же, ну пожалуйста.

— Это замечательный центаврийский обычай, — он подтащил меня к маминому памятнику и нагнул над ступеньками, сдернув штаны. — Поверь, расслабляет отлично.

И он не соврал. Т"ихарг единственный, кто меня никогда не обманывал.

________________
Примечание: история про жизнь зеруссов и первого землянина, установившего контакт с ними еще до центаврийского вторжения: ficbook.net/readfic/555743

@темы: слэш, космос, "Выгодный контракт"

---

"Выгодный контракт", 6

Название: "Выгодный контракт"
Слэш, НЦ-17, предполагается маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: фантастика, ксенофилия, элементы БДСМ; ХЭ.
Авторы:  ankh976 и  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Парень с Земли не по своей воле заключает контракт на обслуживание инопланетянина с огромным членом.
Предупреждения: сомнительное согласие
Примечание: вдохновлено следующей

заявкой на кинк-фесте

3.60 На Землю нападают инопланетяне. Внешне они похожи на людей, но они крупнее раза в полтора (то есть их средний рост где-то от двух метров и т.д.) и сильнее, умнее (технологии раз они к нам прилетели сквозь тыщи световых лет соответственно лучше развиты). И еще они все мужики. Часть инопланетян собирает земные ништяки и улетает обратно, часть остается помогать развиваться нашим технологиям, но взамен требует к каждому инопланетянину земного мужика. Акцент на разнице в размерах (king size) и на принуждении натуралов к пассивному сексу, который по сути добровольное рабство.
orige-fest.diary.ru/p189305402.htm

Т"ихарг получил эту ориентировку слишком поздно. То есть, на самом деле, сигнал из космопорта пришел вовремя, но в это время они как раз загоняли бегемота в ловушку, и высокородный Р"иох"Аран ругался как последний подонок с рудников. Предвкушал, наверное, как вонзит свой яйцехуй в жопу здоровенной твари и перекусит горло. Поэтому они и не обратили внимания на этот сигнал, решили, что не последние же они рейнджеры на Земле, и без них найдутся охотники. Бегемот важнее.

Но когда пришло сообщение уже с орбитальной станции, про бегемота они, конечно же, сразу забыли. Даже высокородный Р"иох"Аран мгновенно спрятал яйцехуй и бросился к своему аэроботу.

Орбитальная станция — это однозначно внешнее нападение, а кто может напасть на это захолустье в самой жопе Вселенной? Зеруссы с хыкусками падальничают на другом конце Галактики, ырзыги побеждены, а следовательно — новые враги! Такое пропустить было никак нельзя.

И уже в аэроботе, проглядывая последние сигналы и ориентировки, Т"харг увидел данные на своего питомца.

От мгновенного шока он дернулся всем телом, забыв переключиться с управляющего режима, чего с ним не случалось, даже когда они драпали от армады зеруссов. Его аэробот совершил сложный кульбит в воздухе и, трансформировавшись в десантный перехватчик, понесся к космопорту — даже без осознанного приказа своего пилота.

Космопорт к тому времени развалился на четыре ровных части, словно праздничная голова, разделанная рачительным хозяином, он даже дымился так же. "Зерусская жужелица", вспомнил Т"ихарг ориентировку и направил аэробот прямо в зияющую середину, туда, откуда шел сигнал с чипа его питомца. Сигнал перебивался тревожным писком его же силового щита, поврежденного больше, чем наполовину. Еще бы, оказаться в самом эпицентре взрыва.

И Т"ихарг возблагодарил богов за свой широкий жест — купить беспутной тварюжке высшую защиту после той пустяковой аварии месяц назад...

Но силовая защита не спасет жопу питомца от кары других рейнджеров, а как бы Т"ихарг не был зол сейчас, он желал покарать эту жопу сам. Не дело, если ее разорвут на клочки другие.
Аэрокар с грохотом пробил уцелевшие переборки и впечатался в пол, а показания Эрикова щита сменились на "повреждения 80%".

Т"ихарг выскочил с парализатором наперевес и увидел своего питомца, голого и извивающегося (но еще неповрежденного) в лапах Диосгха, одного из самых ярых любителей закарывать преступных м-хумансов до полусмерти. Питомец орал, а Диосгх радостно ржал, явно с ним играясь. Еще парочка рейнджеров скалилась рядом с яйцехуями наготове.

— Безмозглые долбоящеры! — заорал на них Т"ихарг и засветил Диосгху кулаком в глаз. — Все по бортам, внешнее нападение!

Рейнджеры разбежались, заправляя штаны, а Т"ихарг схватил захлебывающегося питомца за ошейник и, не удержавшись, влепил ему пощечину. Голова питомца мотнулась, а по щеке потекла кровь. Жалкий хуманс, даже не побить как следует! Т"ихарг зарычал и, перекинув его через плечо, метнулся к своему аэроботу.

К тому времени, как Т"ихарг подлетел, на месте орбитальной станции зияла воронка межзвездного портала, из которого один за другим вылетали звенья зерусских истребителей.

— Шестая Призрачная Армада, — выдохнул Т"ихарг, живо вспомнив, как именно от этой армады, появившейся в самой середине мелкой стычки, он драпал год назад.

Сейчас ситуация повторялась, два батальона земного корпуса центаврийцев были уже разбиты на мелкие, отчаянно мечущиеся отряды.

— Ебись оно все хыкуском, — сказал Т"ихарг по-зерусски и направил свой аэробот на соединение с ближайшим отрядом рейнджеров.

Малое звено зеруссов устремилось ему на перехват. Если Центавра не откроет портал с поддержкой, они все здесь погибнут, думал Т"ихарг, стреляя по зеруссам.

— Отступление на линию седьмой планеты, — пришел приказ по внутренней связи.

Т"ихарг ухмыльнулся — что-что, а бегать от тяжеловесных зеруссцев было легко, это тебе не пробивать усиленную броню малым аэроботом.

На орбите Седьмой планеты располагалась секретная (от хумансов) военная база, и сейчас на ее месте был открыт центаврийский портал. Оттуда вылетали центаторы второго класса, и Т"ихарг с усмешкой повернулся к питомцу. Хотя какой он питомец, самый настоящий зерусский агент, враг, пробравшийся в его гнездо.

— Ну что, Эрик, не знали ваши о базе? Теперь не представляю даже, что от твоей планеты останется. Не думаю, что твои хозяева станут беречь ее в войне. Или после войны, если выиграют. Зеруссы всем чужакам вырезают мозг и в резервации сажают, — он невольно оскалился: — И правильно, наверное, делают.

— Я... — взгляд Эрика забегал. Наверное, боялся, что его сейчас убивать будут. — Кто такие зеруссы? — прошептал он. — Почему хозяева?

Т"ихарг вывел аэробот на орбиту и отстегнулся, не сводя взгляда с Эрика.

— Наглый хуманс, — прошипел он, выдергивая его из кресла. — Ты думаешь, я не знаю, что ты взорвал Лос-Анджелесский космопорт, чтобы отвлечь нас от зерусского вторжения?

— Это просто случайность! — выкрикнул Эрик, хватаясь за его руки. — Я просто встречался там с друзьями, Т"ихарг, а на меня напали рейнджеры. Я ни в чем не виноват.

И Т"ихарг подтащил его к панели управления и ткнул мордой в инфопортал, открывая полицейские ориентировки. Он сам не знал, зачем это делал. Наверное, для того, чтобы Эрик перестал прикидываться его безобидным питомцем (тем, что так жарко краснел и извивался, когда Т"ихарг ласкал его дырку, тем, кто так преданно целовал его руки и яйцехуй, ползая на коленях). Чтобы показал, наконец, свое истинное лицо врага.

— Смотри, хуманс, аналитические системы слежения вычислили тебя. Вот снимок трансформированной "жужелицы" в твоей жопе, вот показания датчиков с локацией взрыва, а вот ты, заходящий на место этой самой локации за две минуты до инцидента, — он встряхнул Эрика за ошейник. — А вот ты выбегаешь через пять минут позже.

Эрик молча глотал воздух.

— А вот тут количество жертв твоего взрыва. Восемьдесят девять мирных, законопослушных хумансов, — Т"ихарг открыл ссылку, и перед ними всплыли голографии: — Смотри, ты всех их убил, и, насколько я помню ваше законодательство, тебя бы посадили за это до конца жизни. Но если твои хозяева захватят Землю, ты станешь героем, не так ли? Может быть, тебе даже сохранят мозг, — Т"ихарг засмеялся, увидев, что из глаз Эрика потекли слезы, как будто его били.

— Мне сказали, что это бомба-вонючка, я не хотел никого убивать, — прошептал он.

— Не переживай так, — оскалился Т"ихарг, перебирая последние сводки. — Подумаешь, восемьдесят девять хумансов. Лос-Анджелесский космопорт был не единственным взорванным объектом. А прямо сейчас у вас на орбите идет война, и горят города и леса, и гибнет множество хумансов. Ты молодец, все правильно сделал.

По внутренней связи поступил вызов, и Т"ихарг отбросил Эрика в сторону. А потом подобрал и пристегнул к креслу. Не стоит недооценивать врагов, даже если они — мягкие и голые хумансы.

— Эй, ребята, кто жив, — спросил Ли"Одхарс, один из рейнджеров. — Ли"Одхарс здесь.

— Т"ихарг здесь.

Он выслушал перекличку до конца, а потом спросил:

— А где Гаргус?

— Он погиб, — холодно отозвался высокородный Р"иох"Аран. И после некоторого молчания добавил: — Прикрывая меня.

Т"ихарг задохнулся воздухом так же, как Эрик пару минут назад.

— Трудно, — сказал он и запнулся. А потом с трудом продолжил: — Трудно представить смерть более достойную. Чем защищая вас. Высокородный Р"иох"Аран.

— Действительно, — ответил высокородный Р"иох"Аран после очередной длинной паузы. А потом вдруг рявкнул: — Избавь меня от своей лжи, Т"ихарг! — и отключился.

Т"ихарг некоторое время сидел, пытаясь вспомнить Гаргуса, каким тот был в Школе и после. Но в голове была только пустота. У Гаргуса никогда не хватало денег, и Т"харг всегда за него платил.

Он поглядел на вздрагивающего в кресле Эрика и усмехнулся:

— А деньги за твой контракт пошли на нужды зерусской агентуры?

— Нет, — замотал головой Эрик, — маме на омоложение и нового ребенка.

Т"ихарг только головой покачал на это очередное бесстыжее вранье:

— Больше семи миллионов хешей? На эти деньги можно было бы сотню ф-хумансов трансформировать хоть в бегемотов. И заделать им хумансят.

***
— Что вообще происходит, Т"ихарг? — я бессильно дергался в кресле, и Т"ихарг, ухмыльнувшись, пристегнул мне и ноги тоже. А потом молча придвинул информационный экран, и я уставился в него, только чтобы не думать о произошедшем.

Восемьдесят девять человек. Я убил их своими собственными руками, точнее, жопой, пронеся в ней смерть в космопорт. Это все ради свободы и светлого будущего, ради... Восемьдесят девять человек погибли во имя неизвестно чего, откуда вообще в моей голове взялись мысли о революции и свержении центаврийской диктатуры, а? Мне же всегда было наплевать на политику и правительство.

Пока мама не продала меня центаврийцу.

Пока я не напился тогда с Сэнди.

Стоп.

Как она вовремя подвернулась, и как удачно мне в руки попал планшет для связи с ней. Который дала мне Райт.

Мысли вспыхивали одна за другой, но я никак не мог уловить суть — казалось, голова моя набита кишащими центолотлями. Одно я понял совершенно точно.

— Меня наебали, — сказал я.

Т"ихарг оскалился и переключил канал на человеческие новости:

— Любуйся.

И я стал смотреть, решив оплакать свою участь позже. На Земле шла война. Репортажи сменялись один за другим, все взрывалось и горело. Изображение передо мной расплывалось от слез.

— Я не виноват, — сказал я, сам не зная, зачем. Может быть, мне хотелось объяснить все Т"ихаргу перед тем, как он прикончит меня. — Я случайно встретил свою бывшую, то есть не случайно, наверное, и попросил ее помочь мне расторгнуть этот чертов контракт.

Если я вспомню все по порядку, сумею понять...

— Что не так с твоим контрактом?

— Меня продали, — я дрожал от холода. Я даже не мог обхватить себя руками и хоть немного согреться, потому что был прикован к креслу, и еще я так и остался голым – одежду с меня сорвали рейнджеры из космопорта. Раньше Т"ихарг заботился обо мне и не допустил бы такого. — Мама продала центаврийцу... тебе, а потом мне предложили спасение. Надо было только чуть-чуть помочь силам сопротивления. Внести свой небольшой вклад в общее дело. Случайно мне дали планшет, и я позвонил Сэнди...

Инфоэкран подернулся рябью и заморгал, а когда заработал опять, я замер с открытым ртом. Теперь там показывали балет.

Т"ихарг заржал:

— Безмозглые хумансы добрались до транслятора, — он провел пальцем по изображению несколько раз, переключаясь обратно. По экрану поползли центаврийские символы, а потом появилось с десяток голографий. — Ты помнишь, как выглядела эта Сэнди? Или она существует только в твоей голове?

Я не собирался никого выдавать. Пусть я подохну, дело наше будет жить и после моей смерти. Нашпигуют центолотлями и сбросят на яйцехуи — я не произнесу ни слова.

Т"ихарг показывал мне одно изображение за другим. Я узнал себя, Сэнди, Эмили и...

— ...мама! — вылетело у меня против воли, когда я увидел ее. Внизу была подпись на центаврийском — Эрнестина Варгас. — Это какая-то ошибка, Т"ихарг. Это Дебора Уилхем, моя мама. Она никогда...

— Модифицированный ф-хуманс, кличка Арахна. Один из главарей террористической группировки "Свобода", по последним данным являющейся агентурной сетью зеруссов, — донесся до меня голос Т"ихарга. — Личность была нераскрыта до самого конца, обнаружил себя лишь во время зерусской интервенции. Ориентировка на поимку или уничтожение имеет активный статус. То есть, жив пока твой ф-родитель, Эрик, не успели поймать.

Что я знал о своей матери все эти годы, кроме того, что она внезапно заявлялась ко мне в интернат на денек, а потом опять исчезала. Кроме того, что она любила мужиков моложе себя и косметические клиники? Я не знал о ней ничего. Может быть, моя продажа изначально была частью их плана? Теперь я даже не был уверен в том, кто они такие — повстанцы (да здравствует свобода!) или неведомые зеруссы.

Мамино лицо дрожало и расплывалось передо мной, а потом начало медленно гаснуть.

Т"ихарг тряхнул меня, прикладывая к моему лицу медицинскую маску:

— Дыши, Эрик, вдыхай и выдыхай.

Но я не мог.

***
Очнулся я все в том же кресле. Теперь оно было полностью откинуто, и я лежал на нем, замотанный в одеяло с подогревом , укрытый поверх него курткой Т"ихарга. Руки и ноги мои были по-прежнему пристегнуты, так что я мог лишь слегка шевелить ими.

Космопорт, вспомнил я. Взрывы, война... Мама. Сэнди. За что они так со мной, неужели я оказался настолько ненужным?

Около командного приемника маячила спина Т"ихарга. Ему я тоже был теперь вряд ли нужен.

— Я не виноват, — сказал я спине.

— А кто виноват, — спросил Т"ихарг, не оборачиваясь. — И что теперь делать, а, Эрик?

Он подошел ко мне и сел рядом, отстегивая меня от кресла:

— Пей, — и сунул мне поилку с трубочкой.

Я приподнялся, одной рукой инстинктивно вцепившись в Т"ихарга, и погладил его стальное плечо. Т"ихарг не отталкивал, но и не прижимал меня к себе, как раньше.

— Прости, — сказал я. И еще: — Мне все равно, что ты со мной сделаешь.

— Сделаю, что захочу, — ответил Т"ихарг. А потом начал водить пальцами по моему лицу. Я поймал губами один и втянул в рот, прикусывая как можно сильнее — для центаврийской шкуры человеческие зубы безвредны. Внутри все дрожало, а Т"ихарг больше не трогал меня, пока я не скинул с себя одеяло и не влез к нему на колени.

В тот раз мы впервые с ним просто трахались — без вибраторов, плеток и ролевых игр, Т"ихарг стащил меня на пол и не спеша засаживал на всю длину. Я стонал и старался не трогать свой член — хотел подольше принадлежать своему центаврийцу перед тем, как для меня все будет кончено.

@темы: слэш, космос, "Выгодный контракт"

---

"Выгодный контракт", 5

Название: "Выгодный контракт"
Слэш, НЦ-17, предполагается маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: фантастика, ксенофилия, элементы БДСМ; ХЭ.
Авторы:  ankh976 и  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Парень с Земли не по своей воле заключает контракт на обслуживание инопланетянина с огромным членом.
Предупреждения: сомнительное согласие
Примечание: вдохновлено следующей

заявкой на кинк-фесте

3.60 На Землю нападают инопланетяне. Внешне они похожи на людей, но они крупнее раза в полтора (то есть их средний рост где-то от двух метров и т.д.) и сильнее, умнее (технологии раз они к нам прилетели сквозь тыщи световых лет соответственно лучше развиты). И еще они все мужики. Часть инопланетян собирает земные ништяки и улетает обратно, часть остается помогать развиваться нашим технологиям, но взамен требует к каждому инопланетянину земного мужика. Акцент на разнице в размерах (king size) и на принуждении натуралов к пассивному сексу, который по сути добровольное рабство.
orige-fest.diary.ru/p189305402.htm

Т"ихарг собирался как следует расслабиться несколько месяцев на этой, казавшейся издалека такой захолустной планете-поставщике питомцев. То есть, сначала у него были планы просто приручить немного своего нового питомца, а потом свалить на Пурпурную Хуарию — потусоваться среди золотой молодежи и насладиться непринужденной атмосферой лучшего курорта Галактики.

Но Земля оказалась настоящей скрытой жемчужиной и алмазом неграненым для искателя натуральных приключений. Реки и моря тут кишели хищными рыбами, а джунгли — разнообразными тварями. Это открытие он совершил, разумеется, не сам, о земных возможностях ему рассказал Гаргус, его дружок со времен Королевской Школы Вылупляшек на Центавре.

В эту школу папа отправил Т"ихарга, едва тот, еще мягкий, маленький и испуганный, вылупился из куколки. Страшное было времечко, ему все время казалось тогда, что он живет после смерти (а вокруг — ад, ад и ад), лишенный и своей замечательной брони, и прекрасной родины, и веселых друзей. А в первый раз увиденный папаша показался ему страшным, злобным и совсем чужим.

Потом, конечно, Т"ихарг привык, и папаша начал ощущаться, как свой, хотя и оставался все таким же злобным и страшным. Ну, это уже, как говорится, издержки характера и внешности. В конце концов, не всем же быть такими красивыми, как сам Т"ихарг, а папаш надо любить любых, даже страшных.

Так что Т"ихарг принял своего папу и полюбил, как положено, а центаврийская Школа Вылупляшек оказалась вообще дивным местом, с кучей приключений и новых друзей. И одним из них был Гаргус, попавший туда неизвестно каким образом — ведь происходил он из самой обычной семьи, не отличающейся ни богатством (как Т"ихаргов папаша), ни знатностью. Но эти таинственные обстоятельства Т"ихарг осознал гораздо позже, а тогда, в Школе, просто наслаждался жизнью и, развлекаясь, щедро платил и за своего веселого и такого услужливого друга Гаргуса.

Сейчас же Гаргус позвонил ему сразу, как только Т"ихарг опубликовал в своем блоге первые фотки из Солнечной системы (Т"ихарг в выставочном зале Питомника на Луне, фоном кратеры и клетка с дрочащим Эриком, заголовок: "Мой будущий питомец"). Он-то ему и посоветовал "отель для истинного центаврийца, жаль, не по моему бюджету, дружище". Конечно же Т"ихарг оплатил старому другу логово его мечты, ведь всегда хорошо, когда рядом живут свои.

И Гаргус познакомил его с, как он выразился, "местными долбоящерами, Т"ихарг, эти ребята тебе точно понравятся". Долбоящеры оказались смешанной компанией из искателей приключений и таких же богатых прожигателей жизни, как сам Т"ихарг, и понравились ему безмерно. Вместе они гоняли на морские и джунглевые сафари, вместе нажирались огнехреновкой и разрывали пойманную голыми лапами (как когда-то в центолотлевом детстве) добычу. Некоторые из его новых друзей, нажравшись до синеньких ф-хумансов, добычу не разрывали, а оплодотворяли.
"Проклятые извращенцы, — ржал Т"ихарг, передавая бутылку огнехреновки Гаргусу, — а если центолотли приживутся в этой свинье?"
"Проверено — не приживаются, — отвечал Гаргус, пьяно скалясь, — и это бегемот, а не свинья".
"Какая в жопу разница..."

С некоторыми из этой компании было не стыдно поздороваться и в приличном обществе, и, встречаясь там, они чинно обсуждали светские темы и питомцев, как будто и не было в их жизни неведомой хрени с центолотлями в бегемотах.

Обзаведясь собственным питомцем, Т"ихарг забросил на время их детские развлечения. Увлеченный приручением, он встречался днем только с такими же хумансоводами и с жаром обсуждал тонкости этого изысканного хобби.

Вот и сегодня он пришел в любимый клуб, чтобы послушать доклад про особенности психологии м-хумансов, зависящие от их расцветки и конституции. И был весьма удовлетворен и докладом и последующей дискуссией, надо сказать.

Скоро и его Эрика можно будет выводить в свет, думал он, покачивая благородное хуарийское в бокале.

— Т"ихарг, мой друг, — к нему подвалил Гаргус, — как насчет охоты на китов третьего дня?

— Не сейчас, — ответил Т"ихарг и подумал о жопе питомца. Интересно, будет ли тот сегодня безобразничать и нарываться на наказание или же решит передохнуть от выходок после вчерашней порки? И готова ли его дырка принять яйцехуй на всю длину... При этой мысли яйцехуй налился тяжестью и, казалось, повернулся головкой в сторону логова.

— А ведь охотиться можно не только на китов, — сказал вдруг высокородный Р"иох"Аран, с которым они только что обсуждали психологию м-хумансов.

Высокородный Р"иох"Аран был одним из самых ебанутых долбоящеров, несмотря на свое происхождение и безупречный вид в обществе.

— Разумеется, — повел рукой Т"ихарг, делая вид, что не замечает загадочного тона высокородного.

Р"иох"Аран надменно шевельнул бровью, не сводя взгляда с Т"ихарга.

— Еще на свиней, — ляпнул Т"ихарг, не выдержав его многозначительности.

Р"иох"Аран еле приподнял верхнюю губу в намеке на оскал.

В груди у Т"ихарга поселились тонкая щекотка и смех, как всегда перед приключениями, но он все же смог совладать с собой и прикрыл глаза, строя ответный многозначительный взгляд.

— А еще на хумансов! — прошипел Гаргус, и Т"ихарг вздрогнул:

— Это незаконно.

— Все законно, достопочтенный Т"ихарг, — лениво заметил высокородный Р"иох"Аран. — Ведь охотятся только на преступников, а их очень много у хумансов.

— И почти все — м-хумансы, такая незадача, — прицокнул языком Гаргус. — Хумансовские власти нам так благодарны.

— Так вы работаете на хумансовскую полицию? — поднял бровь Т"ихарг.

— Что ты, дружище, как можно, — воскликнул Гаргус и прижал кулак к груди в военном приветствии. — Кулак закона при земном наместнике Великой Центавры, корпус вольных рейнджеров.

Высокородный Р"иох"Аран, явно забывая, где находится, снова приподнял губу в почти явственном оскале.

— Я был вольным рейнджером в пограничных территориях, — сказал Т"ихарг и покосился на Р"иох"Арана с легким осуждением. — Там мы охотились на зеруссов.

— Достойный противник, — кивнул Р"иох"Аран, делая постное лицо.

— Хумансы тебя удивят, мой друг, — сказал Гаргус. — Они весьма изворотливы и злобны, как это ни странно.

— Странно, — сказал Т"ихарг.

— И к тому же разве может сравниться охота в космосе с планетарной, — заметил Гаргус, а высокородный Р"иох"Аран оскалился так явно, словно уже охотился и чуял запах крови.

И Т"ихарг не смог удержаться от соблазна и переменил свои планы, решив остаться на Земле — сначала на полгода, а потом как получится. Да и питомцу, наверное, будет первое время легче на родине.

В тот же день он записался в вольные рейнджеры, зарегистрировавшись в резиденции наместника вместе с аэроботом и парализатором в качестве боевой единицы на службе земного отдела центаврийской полиции. И получил взамен черную форму с эмблемой местного корпуса рейнджеров: броненосный центолотль в последней стадии развития, перед самым окукливанием, на фоне Земли. Отличное фото для блога, и питомец наверняка оценит.

Кроме формы ему выдали базовый полицейский лингвокурс с шестью основными наречиями хумансов. Т"ихарг прошел его прямо на месте и через час мог сказать такие нужные любому полицейскому фразы, как "вы арестованы именем Закона", "сейчас вас покарает мой яйцехуй", ну, и все в таком же духе. Подумав, Т"ихарг заказал еще расширенный курс инглиша, родного диалекта своего питомца. Если уж засорять голову всякой хренью, пусть заодно будет и польза для приручения.

Также ему выдали "карательные пакеты": лечебно-антицентолотлевые капсулы, которые надо было запихивать в порванные жопы покаранных хумансов, чтоб те не сдохли до тюрьмы. Т"ихарг решил, что не будет ими пользоваться. Зачем еще, у него свой хуманс есть, с красивой тренированной жопой.

Вступление в корпус следовало как следует обмыть, и они знатно нажрались тем вечером в клубе рейнджеров. И вывалились оттуда, готовые к подвигам.

— Гаргус! — рявкнул высокородный Р"иох"Аран. — Ориентировки на сегодня.

Гаргус принялся рыться в инфопортале, с пьяных глаз промахиваясь и попадая вместо закрытого полицейского канала на частные порнотрансляции.

— Тупорылый зерусс, — сказал высокородный Р"иох"Аран, наблюдая за ним со все возрастающим бешенством.

Гаргус уронил управляющий модуль, а Т"ихарг заржал и оглянулся в поисках преступников.

Вокруг было тихо и благопристойно, только старый, поросший шерстью м-хуманс полз куда-то на четвереньках, ругаясь про себя. Т"ихарг прислушался и различил "центаврийские хари" и "все руки оттоптали бляди, жопоторговцы..."

— Нарушает? — с сомнением спросил Т"ихарг у высокородного Р"иох"Арана. Конечно, вместе с лингвокурсом он впихал себе в голову и полицейский кодекс, адаптированный под хумансовские законы, но сейчас находился в некотором затруднении. С одной стороны, эмблема с центолотлем жгла сердце и взывала пресечь безобразия, а с другой — пачкаться об опустившегося хуманса было брезгливо.

— В жопу, — разрешил его сомнения высокородный Р"иох"Аран и, оскалясь, врезал Гаргусу по уху: — Дай сюда, смерд.

Т"ихарг фыркнул: высокородный Р"иох"Аран явно забыл о том, что может найти ориентировки и в своем инфопортале. Через пять минут они таки выудили нужную наводку: всего в восьмистах километрах отсюда картель хумансов-наркоторговцев устроил какую-то заварушку с полицией.

— Надо успеть первыми, — азартно завопил Гаргус, и они бросились к своим аэроботам.

— У наркоторговцев всегда совсем молодые м-хумансы в боевиках, достопочтенный Т"ихарг, — заржал высокородный Р"иох"Аран уже по внутренней связи аэробота.

— Вы молодец, высокородный Р"иох"Аран, все правильно делаете, — ответил ему Т"ихарг, ухмыляясь.

После этого рейда Т"ихарг приполз в логово лишь под утро и долго плавал в озере, глотая рыб живьем и смывая с себя грязь и гарь.

Ему ужасно хотелось увидеть питомца, потискать его нежное тело и натянуть тугую дырку на свой яйцехуй. Но на пути к вожделенной жопе Т"ихарга настиг вызов от папаши, и он был вынужден свернуть в кабинет.

Папаша принялся на него орать. Т"ихарг, виновато склонив голову, привычно пропускал мимо ушей всех этих "центозавров-переростков" и "тупорылых зеруссов", которыми чествовал его достопочтенный родитель.

За свою жизнь папаша сделал семь кладок, но взрослых сыновей-центаврийцев у него вылупилось всего трое. Остальные или погибли еще центолотлями на разных стадиях развития, или так и не смогли окуклиться (частая история), регрессировав в долбоящеров — центозавров.

Старший из братьев Т"ихарга, прославленный воин, погиб в стычке с зеруссами. Второй — во время эксперимента с подпространственными переходами, он был очень талантливым ученым. И над Т"ихаргом папаша трясся как над последним яйцом, устраивая скандалы каждый раз, как только Т"ихарг ввязывался хоть во сколько-нибудь опасные предприятия.

— Ну, папа, — сказал Т"ихарг, примирительно поднимая брови и прижимая руки к груди, — это же Земля, а не настоящий корпус рейнджеров, как тогда с зеруссами. Что здесь может быть опасного.

— Безмозглый м-хуманс! — рявкнул папаша в ответ, а потом замолчал, о чем-то задумавшись.

Т"ихарг сморщил нос, чтобы не засмеяться от нового слова в папашином лексиконе. На самом деле тот не сердился на него, просто общался так. Если бы сердился, сказал бы просто, что обрубает содержание, как уже случалось пару раз.

— Папа, давно хотел тебя спросить, — сказал вдруг Т"ихарг, озаренный занятной мыслью. — Почему у тебя такая рожа страшная? — папаша злобно на него зыркнул, и Т"ихарг поспешил объяснить: — Ну, то есть, вот я у тебя красавчик редкий получился, братья тоже хороши были, а...

— Это после плена и пыток у хыкусков, — оборвал его папаша. — Нервная система так и не восстановилась.

— Круто, — выдохнул Т"ихарг, не найдя других слов.

Папаша отключился, что-то прошипев на прощание.

А Т"ихарг поспешил к питомцу на утреннюю тренировку (вместо пропущенной вечерней).

— Вы арестованы именем Закона, — рявкнул он на инглише, врываясь в комнату. — Приготовить дырку для досмотра и кары!

Питомец с криком подскочил в гнезде и вытаращил глаза. Т"ихарг схватил его за ноги, задирая жопой кверху.

— Господи, Т"ихарг, это ты, — засмеялся питомец. — Напугал меня до усрачки.

— Вам есть, что скрывать, арестованный? — прищурился Т"ихарг, запуская пальцы в его податливую дырку.

— Нет, офицер, — питомец порозовел и покрутил жопой, член его возбужденно поднялся, а взгляд поплыл.


***
Я вспоминал о том пьяном разговоре с Сэнди, только когда кончал и извивался под Т"ихаргом, или рядом с ним, подставляя задницу под очередной вибратор.

Это ради нашего дела, говорил я себе перед тем, как мне окончательно сносило крышу. Призрачная связь с подпольем и Сэнди как будто давала мне индульгенцию на все те безобразия, которые творил со мной Т"ихарг. Я превращался с ним в похотливую дырку, жаждущую яйцехуя, в кусок ебливого мяса.

Вставь мне, орал я, засади, выеби, разорви меня пополам. Я слизывал свою сперму с его руки. Ползал перед ним на коленях и целовал яйцехуй. Даже называл его хозяином.

И все ради свободы и светлого будущего. Мне было ни капли не стыдно.

Обычно я спал до полудня, потом ел и слонялся по нашему коттеджу (Т"ихарг называл его логовом), потом отправлялся в спортклуб, общаться с такими же контрактниками и заниматься йогой. Растяжка была необходима в наших с Т"ихаргом игрищах, недавно мне даже удалось сесть на яйцехуй в шпагате. Итог: непередаваемые ощущения плюс некоторая сумма центаврийских хешей в личное пользование. Раньше она показалась бы мне значительной. Сейчас я даже не помнил точно, на что потратил эти деньги.

Иногда Т"ихарг пропадал на несколько дней. Мне не нравилось, что меня оставляют одного так надолго. Вдруг он захочет заключить контракт с кем-то еще? Я бродил по торговому центру, учился стрельбе, посещал различные экскурсии (я побывал почти везде, где хотел, оставался еще Северный полюс и океанское дно) и торчал в спортклубе, отгоняя от себя неприятные мысли. Мне же лучше, если Т"ихарг найдет себе другого человека, расторгнет контракт со мной и — давай, до свидания.

Еще мой центавриец записался зачем-то в вольные рейнджеры. Мне подспудно не нравилось это, ведь Т"ихарг наверняка ловил и убивал моих соотечественников, пусть даже и преступников. Но когда я видел его в форме, эти мысли напрочь вылетали из головы. Я замирал, ослепленный величием и силой, и был готов почти на все. Только бы он смотрел на меня и приказывал; черная форма удивительно сочеталась с его прозрачными глазами и белыми короткими волосами.

Через месяц звонок Сэнди нарушил эту идиллию.

— Под каштаном, — сказала она. — В шесть вечера, приходи один.

— Постой, у меня тренировка дырки в семь, — запротестовал я.

— Не пизди, твой сегодня в рейде, — усмехнулась Сэнди и отключилась.

Откуда она узнала, а?

Я не хотел идти. Однако, если я не пойду, то окажется, что я просто шлюха и тупой жопошник. "Высокомерный контрактник", поправил я себя и печально улыбнулся, разглядывая свое отражение в зеркале. Я завел руки за спину и откинул голову, изображая памятник жертвам центаврийской экспансии.

"Эрик Уилхем, 12.11.2100 — 15.09.2125, глава сил Сопротивления и Освободитель Земли". Такой красивый. Погиб таким молодым. Бедняжка. Говорят, его затрахали насмерть. Нет, центаврийцы его просто расстреляли из пушек линкора.

В общем, на встречу с Сэнди я пришел. Она поджидала меня в компании еще одной девицы.

— Эмили Гарт, — та протянула мне крупную нескладную ладонь и привстала. Я пожал ее руку:

— Эрик Уилхем.

Эта Эмили была настоящей кобылой, на полголовы выше Сэнди, почти с меня ростом. Со слишком развитыми плечами, маленькими сиськами и мощным торсом. Моя белокурая Сэнди просто красавица рядом с ней.

— Шесть кружек, — Эмили помахала рукой официанту. — Ты тоже пиво будешь, Эрик?

— Нет-нет, — я замотал головой. С деньгами мне было легко найти развлечения и без пьянки. — Не могу. Сами понимаете, если учует...

Девушки сочувственно покачали головами.

— Как твоя задница, Эрик, — вежливо осведомилась Сэнди. — Не болит?

Я засмеялся:

— Скоро смогу колоть ей орехи, если вы не спасете меня.

Все эти тренировки дырки не прошли даром — я мог сжимать яйцехуй так, что Т"ихарг рычал от радости. Однажды я даже кончил от этого без рук.

— Ближе к делу, — серьезно сказала Эмили, покраснев.

Сэнди засмеялась:

— Пошляк. Смущаешь девушку. Эрик, мы планируем боевую операцию. Но есть серьезная проблема — анальные рейнджеры, — тут она неприлично заржала. — По нашим данным твой центавриец — из них. Надо, чтобы ты отвлек их, пока наши ребята будут заниматься серьезными делами.

— Что значит — отвлек?

— У тебя чип питомца, — Эмили некрасиво ковыряла в зубах.

— Чип контрактника, — быстро сказала Сэнди. — Рейнджеры слетятся на него, как мухи на говно. А земная полиция нам не помеха.

— Что вы задумали, — спросил я. — Что за операция? Я должен знать, из-за чего рискую своей задницей.

Сэнди покачала головой:

— Это секретная информация, вдруг тебя будут пытать, сам понимаешь... И да, Эрик, на случай, если я не вернусь, Эмили станет твоим новым связным.

Я пристыжено замолчал. Получается, Сэнди рисковала жизнью из-за таких, как я. Она была настоящим героем.

— Что надо делать?

— Да почти ничего, — усмехнулась Эмили. — Будь в девять вечера рядом с пропускным терминалом космопорта. Тебя, как питомца, не будут сильно обыскивать. Вот это, — она протянула мне потрепанную дамскую сумку, — активируешь ровно в девять тридцать пять и сбросишь в сортир на двадцать шестом этаже. Сразу линяй оттуда, только не уходи из космопорта и постарайся не сразу попасться рейнджерам.

Интересно, как она себе это представляет? У меня чип, да и без него Т"ихарг настигнет и скрутит меня в два счета.

И накажет.

Сильно накажет.

Закует на всю ночь в распорки.

Прикажет вылизать свои сапоги.

Трахнет парализатором.

Блядь.

— Согласен, — сказал я. — Да здравствует Земля. А что в сумке — бомба?

— Тихо! — Сэнди ущипнула меня под столом за бедро. — Это всего лишь вонючка. Грохочет, дымит, для людей безопасна, — она рассматривала мой коммуникатор, даже ткнула в него пару раз. — Тебе точно ничего не будет.

***
Перед тем, как отправиться в космопорт, я кружил по городу, чтобы скоротать время, и не выдержал — завернул в свой бывший район. Припарковался недалеко от высотки, где жила мама.

Я сидел в машине и изо всех сил желал, чтобы она случайно прошла мимо и увидела меня в шикарной тачке. И поняла каким-то особым своим материнским чутьем, что я сражаюсь за нас всех. За нашу Землю. За нашу гордость. И раскаялась в том, что совершила. В тот день я был готов простить ее.

Но маму я так и не встретил, зато меня засек жирный Сэм — мы вместе учились в интернате, и наши матери жили рядом.

— Здорово, братан, — поприветствовал меня старый приятель. — Клевая тачка.

— Рад, что ты оценил, — я приоткрыл окно, вдыхая запах помойки, исходящий от Сэма.

— Да не принюхивайся, — заржал он. — Это чтобы центаврийцы не лезли.

Сэм был из "настоящих мужчин, которых так мало осталось". Раньше я тоже себя к ним причислял. Сейчас пьяненький и вонючий Сэм почему-то вызывал у меня отвращение, как будто между нами не было стольких лет интернатской дружбы.

— А ты хорошо поднялся, — он оперся о мой аэрокар. — Не займешь сотню-другую?

Я протянул ему несколько купюр, только бы отвязаться.

— Хеши! — Сэм заметно повеселел. — Верну, как только найду работу, братан.

— Не говори моей маме, что видел меня.

— Конечно, братан, — Сэм помахал мне рукой и удалился нетвердой походкой в сторону ларька.

Я сражаюсь и ради таких, как он, напомнил я себе. Любой землянин заслуживает счастья.

В космопорт я успел минута в минуту, припарковался на платной стоянке и поспешил внутрь. Беспрепятственно миновал внешний полицейский кордон, задорно звякнув на контроле.

— Не могу вытащить это здесь, офицер, — я подмигнул бабенции в парике.

— Проходите, Эрик Уилхем, — буркнула она. Сзади кто-то заржал:

— Прикольная затычка.

Да, я спрятал предмет из сумки, которую дала мне Эмили, именно в заднице.

Дальше я поднялся на двадцать шестой этаж, зашел в мужской туалет и закрылся в кабинке. Поддел дрожащими пальцами торчащую из меня штуковину, и она плавно выскользнула наружу. Такой размер — со средний человечий член, — для меня теперь ерунда. Снял защитный кожух и передвинул рычажок активации. Продолговатая хрень в моих руках распалась на четыре круглых предмета, и я поспешно кинул их в унитаз и нажал на слив. Вот и все, обратной дороги нет. Я настоящий террорист и подпольщик, а они, как известно, плохо кончают.

Что будет со мной дальше? Я задумчиво смотрел на закручивающийся в спираль водный поток в унитазе.

От размышлений меня оторвал вздрогнувший пол. Потом еще один раз, и еще, уже сильнее. Унитаз передо мной раскололся на две ровных половинки. Когда мои замшевые светлые туфли промокли насквозь, я вдруг понял, что не бывает революций без крови. Сэнди надула меня. Это была не "вонючка", а зерусская "жужелица", нам рассказывали про нее на курсах стрельбы.

Мой коммуникатор запищал и высветил передо мной окно сообщений: "Щит поврежден на 15%, рекомендуется сменить местоположение". Я ломанулся из сортира, пробежал сквозь зал ожидания и влетел в одну из безликих кафешек.

И повсюду был дым, с потолка лилась противопожарная пена, я поскользнулся на ней и проехался несколько метров на заднице, удивляясь, что вокруг совсем нет людей.

А потом я увидел.

У запасного выхода стоял центавриец и скалился так, что обнажалась верхняя десна. Он вскинул парализатор, а я развернулся, кидаясь обратно.

"Щит поврежден на двадцать процентов", сказал мне коммуникатор.

Я почти достиг выхода, потеряв еще десять процентов, когда центавриец схватил меня за волосы и потащил обратно. Я заметил, что к нему присоединились еще двое. Т"ихарга среди них не было.

— Отпустите, — заорал я. — Вы не имеете права. У меня контракт.

Меня швырнули на уцелевший столик, и я зажмурился, понимая, что никто меня не послушает. Разорвут на куски, а потом скажут, что так и было.

"Эрик Уилхем. Причина смерти — разрыв жопы от взрыва "жужелицы".

Т"ихарг, спаси меня.

@темы: слэш, космос, "Выгодный контракт"

---

"Выгодный контракт", 4

Название: "Выгодный контракт"
Слэш, НЦ-17, предполагается маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: фантастика, ксенофилия, элементы БДСМ; ХЭ.
Авторы:  ankh976 и  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Парень с Земли не по своей воле заключает контракт на обслуживание инопланетянина с огромным членом.
Предупреждения: сомнительное согласие
Примечание: вдохновлено следующей

заявкой на кинк-фесте

3.60 На Землю нападают инопланетяне. Внешне они похожи на людей, но они крупнее раза в полтора (то есть их средний рост где-то от двух метров и т.д.) и сильнее, умнее (технологии раз они к нам прилетели сквозь тыщи световых лет соответственно лучше развиты). И еще они все мужики. Часть инопланетян собирает земные ништяки и улетает обратно, часть остается помогать развиваться нашим технологиям, но взамен требует к каждому инопланетянину земного мужика. Акцент на разнице в размерах (king size) и на принуждении натуралов к пассивному сексу, который по сути добровольное рабство.
orige-fest.diary.ru/p189305402.htm

Меня поселили на первом этаже в большой уютной комнате, разделенной на несколько зон. Внутри все было устроено вполне по-человечески, даже имелся нормальный санузел вместо озер, с огромной ванной и унитазом на высоком постаменте. Он возвышался, как трон, и был на удивление не золотым, а обычным — белым. Окна выходили во влажный заросший сад, в котором обнаружилась уютная веранда. Вот только я пока не решался выйти — вдруг там живут кусачие твари, как в ледяном озере.

Я смутно помнил, как Т"ихарг покормил и принес меня сюда. Кажется, я проспал до следующего обеда — когда проснулся, было светло, а дата на настенном табло сменилась. Я искупался и еще раз поел, сумев заказать себе котлету и пюре. Панель управления находилась на стене рядом с выходом, и я не сразу ее нашел. Кроме пюре и котлеты робот привез еще овощи и фрукты, а также сладости и несколько соков.

По крайней мере, с голоду я не умру. Я медленно жевал, глядя в открытое окно, и вспоминал, как Т"ихарг ласкал меня внутри, а я кончал как сумасшедший, но не хотел этого. То есть хотел, но чтобы мою жопу не трогали. Черт. Все было так сложно. Т"ихарг так и не наказал меня за попытку побега — поверил во вранье и размяк от минета (ну или как еще называть то, что он залил спермой мне всю голову).

Через пару дней мне разрешили выходить на прогулку, снабдив браслетом-коммуникатором и ключом от новенького аэрокара. К счастью, Т"ихарг пока не лез ко мне со своим яйцехуем, только устроил две тренировки для дырки, скорее унизительные, чем болезненные. Я стоически терпел, а после второй даже подрочил перед ним (после работы в ксенопарке мне не привыкать делать это на публике). Тогда-то мне и вручили ключи и документы на аэрокар. Настоящая центаврийская тачка, не такая крутая, конечно, как у Т"ихарга, но я был рад до усрачки и сам стыдился этой радости. Казалось, это делает меня шлюхой.

В одном из ящиков тумбочки я обнаружил тот самый планшет, который дала мне Райт. Я хотел связаться с Сэнди и узнать, как у нее дела. После того случая на шоссе я волновался за нее.

В этот раз Сэнди ответила сразу и включила видео.

— Привет, Эрик.

Под обоими глазами у нее налилось фиолетовым.

— Сэнди, с тобой все в порядке?

— В полном, — она сморщилась, как будто ей было больно смеяться. — Какой ты подлец, Эрик. Ты соврал мне! Ты заключил контракт, иначе как бы этот центавриец обнаружил тебя так быстро. У тебя чип.

— Меня заставили, Сэнди. Я все могу объяснить.

Мы договорились встретиться через час в кафе "Под каштаном". Я должен был убедиться, что с Сэнди все в порядке, и проконсультироваться насчет контракта. Как борец за права землян, она могла подсказать адвоката по этим делам.

Я не стал отпрашиваться у Т"ихарга, чтобы не нарваться на внеочередную тренировку дырки, так назывались наши ежевечерние упражнения. Браслет-коммуникатор служил ключом для дверей, так что я беспрепятственно проник в ангар. Мой аэрокар был там — красный, блестящий, с хищными изгибами и полным автопилотом. Жаль, что боевых трансформаций у него не было, только усиленная защита.

Я погонял немного над старым городом, любуясь облаками и крышами, даже заложил пару виражей между зданиями, а потом отправился в кафе. Сэнди уже была там, сидела за стойкой, и это кафе в старинном стиле удивительно ей подходило. Не хватало только хлыста и ковбойской шляпы.

— Привет, — я чмокнул ее в щеку.

— Осторожнее там, — она скривилась и замолчала. А потом произнесла: — Не думала, что ты окажешься из этих.

— Я не из этих, — громко сказал я. На нас обернулись, и я продолжил уже тише: — Мой контракт незаконный. И меня изнасиловали в тот вечер, Сэнди. Мне нужна помощь.

Она осмотрела меня, изогнув бровь:

— А ты уверен, что не сам спровоцировал? Или ты нацепил те красные обтягивающие штаны исключительно для себя?

— Какая разница, — меня жгла обида, как в детстве. Когда ты знаешь, что прав, но ничем не можешь доказать свою правоту. — Какая разница, что на мне было надето.

— Такая разница, — криво ухмыльнулась Сэнди и заказала нам пиво. — Я считала тебя не таким. Ты и сейчас вырядился как на блядки.

— Это Т"ихарг все, он выбирал эти тряпки, — на мне были такие же узкие штаны, как и в прошлый раз, но хоть не красные, а темно-синие, белая майка и курточка в облипку. Это был самый нормальный наряд, который я отыскал в гардеробной. Шею я обмотал полупрозрачным шарфом, скрыв ошейник.

— Я видела тачку, на которой ты подъехал, — Сэнди отпила из кружки. — Ты определись все же — он тебе шмотки покупает или насилует.

— И то, и другое, — я залпом вылакал пиво и рассказал ей все. И про маму, и про контракт, и даже про издевательства над моей задницей.

У Сэнди загорелись глаза, а сидящая рядом девушка презрительно фыркнула. Неужели я говорил слишком громко? Сэнди смерила ее взглядом в ответ и утащила меня за столик. Нашла в планшете текст моего контракта и принялась внимательно его изучать.

— Ого! Семь миллионов двести тысяч центаврийских хешей! Эрик, да ты несметно богат, — на последних словах Сэнди рыгнула. От чая с вареньем с ней такое тоже случалось, вообще в Сэнди легко попадал воздух (во все места) и также легко выходил. Все потому, что ее знак по гороскопу — близнецы.

— Мне не досталось ни гроша. И хватит рыгать.

— Ага, вижу. Вознаграждение получает третье лицо по доверенности. Расторжение контракта возможно по соглашению сторон, возврат полной суммы вознаграждения... так, это неинтересно... — она пролистнула страницу и хрюкнула, сдерживая отрыжку. — Нашла! Ты можешь его расторгнуть, вернув все и выплатив неустойку — пятьдесят процентов от суммы контракта.

— Ты ничего не напутала?

— Знаешь, Эрик, — Сэнди вернула мне планшет, — похоже, с твоим контрактом все в порядке. Он действительно заключен третьим лицом по доверенности. Так тоже можно.

Некоторое время мы молчали, уткнувшись в кружки. Сэнди смотрела в окно, размышляя о чем-то, а я хлестал пиво без остановки. А потом она вдруг наклонилась ко мне и зловеще прошептала:

— Хочешь ли ты принести пользу Земле, Эрик? Ты поможешь нам, а мы поможем тебе. Возвращайся пока к центаврийцу, подполье с тобой свяжется.

— А как же...

— Будешь нашим агентом в стане врага, — перебила меня Сэнди. — Если мы свергнем эту ксенотиранию, ты тоже станешь свободным. Все контракты станут недействительны, и наши парни смогут вернуться к женам и матерям.

— А что мне придется делать, — забеспокоился я, заказывая восьмую кружку пива.

— Я сообщу, когда что-то понадобится.

Мы посидели еще немного, обсуждая бедственное положение землян, а потом она буквально вытолкнула меня из-за столика:

— Иди. И помни, что теперь ты один из нас.

Выходя из кафе, я чуть не споткнулся о сидящего прямо на крыльце лохматого деда. Мы оба были не очень трезвы, так что я нечаянно наступил ему на руку, а потом, покачиваясь, подошел к припаркованному тут же аэрокару.

— Бляди, — донеслось мне вслед, — мы воевали, а эти... бляди!

Еще я расслышал нечто вроде "насосал" и "жопоторговец".

Это не так, хотелось крикнуть мне. Я не шлюха, а член освободительного движения, каждый помогает Родине чем может. Обида жгла меня изнутри, я залез в аэрокар и отключил автопилот. Сейчас прокачусь с ветерком, развеюсь, не стоит обращать внимание на каких-то алкашей и неудачников. Я открыл все окна и стартанул, взвиваясь на уровень третьих этажей.

Ветер трепал мои волосы, я то и дело убирал их со лба, было щекотно. Хотелось громко петь и в туалет. Я был пьян. Странно, в кафе я чувствовал себя совершенно нормально.

Впереди приветливо мигали огни нового города, где-то на горизонте высился и переливался радужный космопорт. Уже, наверное, наступил вечер, время вечерней тренировки дырки, а я до сих пор не вернулся. Я представил себе Т"ихарга: "Ты опоздал на вечернюю тренировку, Эрик, я тебя накажу, засажу тебе в жопу до горла и накачаю центолотлями по самые уши". Мне стало жарко, а в животе все сжалось в ледяной комок. Я засмеялся — внутри страх, а снаружи веселье — и прибавил скорость.

И не заметил выплывающий из-за очередного магазинчика белый спорткар. Я наподдал ему прямо в бок, спорткар самортизировал, но все равно улетел в витрину, пробив ее и подняв тучу стеклянных осколков.

Секунду я сидел в абсолютной тишине, а потом громыхнула сигнализация магазина (по счастью, он был закрыт и посетителей в нем не было), в отдалении завыла полицейская сирена, кто-то истошно заорал.

Мне как раз удалось приземлиться, когда из магазина выбежал совсем молодой парень в шортах и прозрачной маечке-сетке. Водитель спорткара, понял я.

— Сука, мне его только вчера подарили! — крикнул он и попытался меня ударить.

Я увернулся и треснул его по уху.

— Извини, — сказал я сидящему на асфальте парню. — Я не хотел тебя таранить, но раз уж так получилось, давай вызовем страховую.

— Да ты знаешь, что со мной хозяин за это сделает, — обреченно сказал парень, даже не пытаясь встать. — Может тебя и не будут наказывать, а мне влетит по первое число, лохмотья от жопы останутся.

Вокруг нас собиралась толпа:

— Врежь ему! Наподдай!

— Дай камеру, это надо заснять!

— Пошли все на яйцехуй, — злобно сказал я.

Ответом мне прозвучал взрыв смеха:

— Это ты туда ходишь, шалава.

В меня полетел огрызок от яблока. Хорошо, что в этот момент подоспела полиция, а то не знаю, что бы я с ними сделал. Сперва меня хотели арестовать и отвезти в участок, долго изучали документы — мои и на машину, совещались с кем-то по комму. А потом вызвали страховую (те явились сразу же и оформили все очень быстро), а меня доставили прямо к отелю, где жил Т"ихарг.

— Прости меня, — начал я прямо с порога, как только за полицейскими закрылась дверь.

— Так, — сказал Т"ихарг, и от его голоса у меня похолодело внутри. Вспомнились слова того парня про лохмотья и жопу. — Отключение автопилота без прав, езда в нетрезвом виде, а, Эрик? И как результат — авария. Хорошо, что никто не пострадал. Если бы ты прибил того питомца — кто выплачивал бы неустойку его хозяину?

— Прости, пожалуйста, — я сложил ладони лодочкой перед грудью. — Т"ихарг, я нечаянно.

Это не помогло.

— Иди, готовься к наказанию и вечерней тренировке, — сейчас Т"ихарг не улыбался — по-настоящему скалился. — Я проконтролирую.

Я счел разумным не злить его еще больше. Отправился к себе и хорошенько вымылся, а также сделал клизму с раствором от центолотлей (в моей ванной было для этого специальное приспособление). Все это время Т"ихарг наблюдал за мной, отчего мое лицо и уши просто пылали, и я не смел поднять на него глаза. Но, когда мы вышли из ванной, я все же решился:

— Можно без распорок, Т"ихарг, прошу тебя. Я без них буду стоять как надо, пожалуйста, — краем взгляда я видел, как он раскладывает на прикроватном столике хлысты и шлепалки. — Я знаю хорошую позу для наказания, земляне ее всегда используют, — я залез на кровать и стал на четвереньки — раком, сдвинув ноги и сжав ягодицы. Надеялся, что меня не будут лупить по анусу.

— Тебя раньше наказывали? — заинтересовался Т"ихарг.

— Да, мама часто била, и я стоял именно в такой позе, — закивал я. Ложь, конечно же, я убегал от мамочки по всему дому, еще и орал в надежде, что соседи вызовут полицию и мама отвлечется от меня.

— Хорошо. Тридцать ударов вот этим, — он сунул мне под нос нечто, похожее на мухобойку, — и еще тридцать — ремнем.

— Шестьдесят? Это очень много... Ай!

Я не видел, как Т"ихарг замахнулся, просто мою жопу обожгло, как раскаленным прутом. От неожиданности я разогнул ноги и проехался животом по кровати.

— Эрик, принести распорки?

— Нет-нет, — я замотал головой, поспешно принимая прежнюю позу. — Ай! Блядь! Блядь! Больно! — я вскрикивал на каждый удар, и очень скоро из моих глаз потекли слезы. Я не плакал, нет, просто они сами текли и текли, капая на покрывало.

Т"ихарг продолжал меня лупцевать.

— Прости! Я не буду! Буду слушаться! — я продолжал орать. Меня трясло, позу удавалось сохранять с большим трудом. Казалось, каждый удар сдирает еще немного кожи с моей задницы.

Вдруг Т"ихарг перестал меня бить и принялся разминать руками мою горящую жопу. Я решил, что экзекуция окончена.

— Раздвинь ноги, — сказал Т"ихарг. Голос его заметно потеплел и больше не внушал ужаса.

— Зачем еще, не буду. Ты обещал не бить мою дырку, Т"ихарг.

— Осталось тридцать ударов ремнем.

— Только не по дырке, — я заметался, придерживаемый его мощной ручищей за шею.

Оказалось, Т"ихарг вовсе не собирался шлепать меня ремнем по анусу. Он всего лишь хорошенько смазал мой зад и вставил туда вибратор — я был ему рад, как родному. Я чувствовал, как вибратор дрожит внутри, как растягиваются края дырки, когда Т"ихарг вставляет глубже. Это не больно, а даже... приятно? И после этого меня точно простят.

Снаружи задница полыхала, а внутри разливалось самое настоящее удовольствие. И клянусь, в тот момент я хотел, чтобы со мной делали всякие гадости, например, трахали этим вибратором или даже... Я вспомнил, как Т"ихарг кончил мне в рот, и зажмурился, поджимая задницу и живот. Мой маленький предатель вовсю стоял.

— Продолжим наказание, — прервал мои гадкие мысли Т"ихарг и треснул ремнем по заднице.

— Хватит меня бить, — завыл я. Включенный вибратор так и оставался во мне, и я сжимался, боясь почему-то его уронить.— Лучше сделай, чтобы я кончил, настало время тренировки.

— Сначала наказание, Эрик. Я уже простил тебя один раз, и что из этого вышло.

И он продолжил шлепать меня ремнем. И то ли Т"ихарг бил слабее, то ли моя жопа привыкла, но это было совсем не так болезненно, как "мухобойкой".

А когда я получил все причитающиеся удары, он отбросил ремень и принялся двигать вибратором. И на каждое движение внутрь я стонал, потому что мне это нравилось, черт возьми, хотелось еще и еще. Вибратор входил в меня полностью.

— Думаю, ты готов.

Я просительно вильнул жопой вслед покинувшему ее вибратору.

— Сейчас, сейчас получишь, Эрик, — меня ласково гладили по спине и бокам.

А потом он мне вставил. Я заорал, стараясь дышать ровно и глубоко, было больше страшно, а больно совсем чуть-чуть. Перед глазами стояла та фотка из статьи, с развороченной задницей.

— Не повреди мне там ничего, — прохрипел я.

Т"ихарг подождал немного и вошел глубже. А потом полностью вытащил и опять вставил, играл с моей дыркой как кошка с мышью, а я стонал и подмахивал, так было легче принимать яйцехуй.

— Вставляй осторожно, а то все лопнет.

— Не лопнет, — прорычал Т"ихарг и задвигался, просунув руку мне под живот. Теперь на каждое движение мой член тыкался ему в ладонь, и я стал подмахивать еще усерднее, трахая его руку, пока не пришел к финишу, задыхаясь и уткнувшись лицом в подушку.

@темы: слэш, космос, "Выгодный контракт"

---

"Выгодный контракт", 3

Название: "Выгодный контракт"
Слэш, НЦ-17, предполагается маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: фантастика, ксенофилия, элементы БДСМ; ХЭ.
Авторы:  ankh976 и  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Парень с Земли не по своей воле заключает контракт на обслуживание инопланетянина с огромным членом.
Предупреждения: сомнительное согласие
Примечание: вдохновлено следующей

заявкой на кинк-фесте

3.60 На Землю нападают инопланетяне. Внешне они похожи на людей, но они крупнее раза в полтора (то есть их средний рост где-то от двух метров и т.д.) и сильнее, умнее (технологии раз они к нам прилетели сквозь тыщи световых лет соответственно лучше развиты). И еще они все мужики. Часть инопланетян собирает земные ништяки и улетает обратно, часть остается помогать развиваться нашим технологиям, но взамен требует к каждому инопланетянину земного мужика. Акцент на разнице в размерах (king size) и на принуждении натуралов к пассивному сексу, который по сути добровольное рабство.
orige-fest.diary.ru/p189305402.htm


У Т"ихарга не было своего дома на этой планете, но он снял логово в отеле, который держали центаврийцы. Отель назывался "Жаркая родина" и был на самом деле похож на родину, причем не на Центавру, а на ту маленькую, поросшую дождевыми джунглями планету, на которой Т"ихарг махал яйцехуем и резвился бесштанным еще центолотлем.

По дороге питомец заснул, не проснувшись даже от стыковки. И во сне он выглядел таким хрупким и несчастным с этой своей царапиной и страдальчески сведенными бровями, что Т"ихарг не стал его будить. Просто перекинул через плечо и потащил в логово. Питомец что-то пробормотал и завозился, но быстро затих, когда Т"ихарг его шлепнул.

Съемное логово было построено по всем правилам: с удобными ходами, извивающимися между гнездами и прочими комнатами, с дальними и ближними выходами на разные уровни джунглей, с подземными туннелями и пещерным озером. Именно в озеро Т"ихарг собирался оттащить грязного после всех приключений питомца и там хорошенько прополоскать.

Но питомец снова не оценил его заботы, принялся вопить и барахтаться. И оттого чуть не захлебнулся.

— Ну что тебе теперь не нравится, Эрик? — спросил Т"ихарг, вытаскивая его за ошейник из озера (ошейник, благодаря своим кольцам, оказался удобной штукой, чтоб полоскать питомцев, Т"ихарг решил вообще его не снимать).

— Холодно! — прохрипел тот, скользя ногами по бортику и цепляясь за его плечо. — И там что-то плавает.

— Это рыбы, глупый, в озера всегда пускают рыб для живости.

— Наверное, пираний? — закричал вдруг питомец и поскользнулся. Т"ихарг поймал его за задницу и прижал к себе в районе яйцехуя. — Меня одна укусила, — сказал питомец уже гораздо тише и показал на свою ногу.

Там красовались новые царапины, явно следы от зубов мелкой рыбешки.

Т"ихарг выругался. Как он не подумал, что нежным хумансам будет опасно плавать с рыбами! Еще и холодно.

— Пошли в другое озеро, — сказал он и потянул за цепочку от вибратора. Вибратор питомец, кстати, вытащил (наверное, еще в туалете) и даже не подумал засунуть обратно. Ну, зато обзавелся своеобразным поводком... По сравнению со всеми прочими выходками, эта маленькая провинность уже не казалась чем-то, заслуживающим наказания.

— А там нет рыб? — с волнением спросил питомец.

— Нет, — Т"ихарг остановился, задумавшись, а потом с уверенностью заявил: — Это горячий источник, и рыбы там не живут.

— Стой, Т"ихарг! — снова крикнул питомец, хватаясь за цепочку и упираясь. — А я там не обожгусь?

— Не знаю, — растерялся Т"ихарг и посмотрел на булькающий в дальнем конце пещеры источник. Действительно, сложный вопрос. — Но ты можешь сначала его потрогать, а потом я тебя прополоскаю, — нашелся он.

Горячий источник питомцу подошел, он даже сказал, что "сам прополоскается" и с охотой забрался в воду. Там он порозовел и принялся скалиться, явно выражая довольство, отчего Т"ихаргу в голову пришла мысль о растяжке его дырки. По правде говоря, эта мысль оттуда и не выходила весь день, но в тот момент стала особенно яркой.

— Сиди здесь, — сказал он и бросился в аэробот за аксессуарами.

Почему-то ему казалось, что питомец опять его не послушается и что-нибудь устроит, например, свалится в озеро с рыбами, и его сожрут. Но, когда Т"ихарг примчался обратно, тот все так же сидел в булькающей воде, даже положил голову на бортик, словно собираясь заснуть.

Т"ихарг быстро разделся и забрался к питомцу, наблюдающему за ним с явной тревогой.

— Сейчас не буду тебя наказывать, займемся лучше твоей дыркой, — порадовал его Т"ихарг, притягивая к себе.

— Это как? — заволновался питомец.

Т"ихарг сел на бортик и положил питомца себе на колени, мягким животом прямо на яйцехуй. Питомец тяжело задышал и изогнулся, порождая приятную дрожь где-то в основании яйцехуя.

— Не вертись, — он звонко хлопнул по мокрой жопе, а питомец ахнул и дернулся еще сильнее. И еще приятнее.

Раньше Т"ихарг и не знал, что у стадий возбуждения есть такие нюансы и оттенки, казалось, что приобретение питомца открыло для его яйцехуя целый новый мир. Как когда-то превращение из центолотля во взрослого центаврийца открыло новый мир самому Т"ихаргу.

Он оттянул пальцами ягодицы питомца, открывая припухшую дырку, и погладил ее. Питомец задрожал и вильнул жопой:

— Только не бей, пожалуйста, там саднит.

— Вот глупый, я же сказал, что сейчас не буду наказывать, — сказал Т"ихарг и тут же хлопнул его по дырке: — А ты меня вынуждаешь, Эрик.

Питомец вскрикнул, опять дергаясь и потираясь животом о яйцехуй. Т"ихарг придавил его посильнее, снова развел пальцами жопу и принялся смазывать и растягивать дырку.

Питомец тяжело пыхтел и пытался сжаться.

— А ну расслабь жопу, а то порву! — прикрикнул на него Т"ихарг, и негодяй сжался еще больше.

Т"ихарг решил больше на него не кричать, победить, так сказать, не силой, а терпением, как им советовали хуманологи на курсах.

Минут через пять растяжки питомец перестал пыхтеть и сопротивляться, дырка его расслабилась, а член практически встал. Тогда Т"ихарг достал специальный вибратор-тренажер, который принес с собой. Тот представлял собой длинную цепочку коротких колбасок-вибраторов, соединенных гибкими и тонкими сочленениями. Первая колбаска была едва ли толще пальца, а каждая последующая все увеличивалась и увеличивалась в диаметре. Тренажер был предназначен для постепенной растяжки хумансов под центаврийский размер. Тонкие сочленения позволяли дырке отдыхать в процессе тренинга, а специальный режим вибрации загонял уже вставленные колбаски вглубь, освобождая место новым. Таким образом, в среднего хуманса можно было загнать больше полуметра полезного тренажера.

Т"ихарг с легкостью вставил первую колбаску и включил вибрацию, с радостью отметив, что член питомца отреагировал на это положительно, налившись еще сильнее. Вторая колбаска пошла без перерыва, а для третьей дырка разошлась хуже: питомец снова напрягся и задергал жопой, и член его съежился. Поэтому Т"ихарг сделал первую тренировочную остановку: включил сильную переменную вибрацию и поводил тренажером туда-сюда, то натягивая розовую дырку на третий номер, то позволяя ей передохнуть. Питомец закряхтел.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Т"ихарг с любопытством.

— Все брюхо трясется, а жопа сейчас лопнет, — сообщил питомец сдавленно и, помолчав, добавил: — Скоро обгажусь.

Т"ихарг заржал и перешел к четвертому номеру, делая вибрацию слабее:

— Еще немного, и ты будешь готов принять мой яйцехуй.

Когда четвертая колбаска вошла до самого толстого места, питомец издал жалобный стон:

— Пожалуйста, прекрати, Т"ихарг, сейчас уже порвется.

— Хорошо, пока будем тренироваться на третьей и четвертой. Ты молодец, Эрик, а жопа у тебя очень красивая, настоящая мечта, а не жопа, — похвалил его Т"ихарг.

— Только вытащи из нее это, пожалуйста, Т"ихарг.

— Тренировка дырки еще не закончилась, — сказал Т"ихарг важно, — но ты можешь немного отдохнуть, — он загнал четвертую колбаску полностью, провел пальцем по медленно сжимающимся вокруг сочленения краям дырки и позволил питомцу сжать ягодицы. Тот застонал и вытянулся, елозя по Т"ихаргову яйцехую.

Т"ихарг включил сильную вибрацию и отнес дрожащего питомца в малое гнездо, очень удобно расположенное рядом с купальнями.

Там он снова пристегнул его запястья к щиколоткам, развел ноги фиксатором и положил во вторую позу приема — на этот раз лицом кверху. Эта поза была забавна тем, что, держа питомца за междуножный фиксатор, можно было легко задирать и снова опускать его жопу.

Т"ихарг так и сделал — схватился за фиксатор и несколько раз приподнял. Подергивающая от вибратора жопа питомца весело прыгала, а член с мешочком задорно мотались. Т"ихарг заржал.

— Что ты гогочешь, — обиделся питомец, глаза его стали мокрыми и красивыми.

— Это я радуюсь, глупый, — объяснил Т"ихарг, щелкнув его по подчленному мешочку (питомец охнул), — центаврийцы смеются, когда радуются. Ладно, продолжим тренировку.

— А может не надо, Т"ихарг? А то совсем дырку замучили тренировками этими, — сказал питомец, просительно поднимая брови. — Ну, хочешь, я тебе этот твой яйцехуй поцелую?

Т"ихарг конечно же хотел, но растяжка была важнее.

— Поцелуешь еще, раз так хочется, — ответил он. — Но сначала тренировка, а удовольствия потом.

Он сосредоточено прикусил губу и принялся попеременно вводить то третий, то четвертый номер, меняя режимы вибрации. Питомец вздрагивал, вертел жопой и громко стонал. Иногда Т"ихарг делал для его дырки отдых — загонял четвертый номер полностью, до тонкого сочленения, включал самую сильную вибрацию и гладил его набухающий член.

Когда четвертый номер стал входить с легкостью, а глаза питомца — обессиленно закатываться, Т"ихарг решил, что тренировка прошла успешно. Он медленно потянул вибратор, извлекая все четыре колбаски по очереди. Питомец протяжно вздохнул, когда последняя из них покинула его тело. Кожа его съежилась как от холода или испуга, покрасневшая, блестящая от мази дырка оставалась полуоткрытой, а член налился и красиво торчал.

Т"ихарг обхватил этот хорошенький член ладонью, второй рукой приподнял питомца за фиксатор и прицелился к дырке.

— Вторжение на Землю! — провозгласил он и засадил шляпку своего измученного яйцехуя в такую мягкую, влажную, теплую... Такую долгожданную жопу.

Питомец открыл рот и покраснел, безмолвно глотая воздух, на глазах его выступили слезы.

— Ты хороший, — выдохнул Т"ихарг, теряясь в ощущениях яйцехуя. Казалось, тот против воли хозяина стремится проникнуть дальше, вглубь, в нежное и вкусное.

Но разум и воля совладали с низменными желаниями, и Т"ихарг, лишь немного покачав бедрами, покинул дырку. Член питомца в его ладони наполовину обмяк, и Т"ихарг снова его потеребил, даже поцеловал в самый кончик, преисполнившись добрыми чувствами. Член опять встал.

— Отдохни немного, — сказал Т"ихарг, выбираясь из гнезда.

Питомец распахнул глаза и дернул ногами:
— Эй, а освободить меня?

Т"ихарг только головой покачал от такой невоспитанности. И вспомнил вдруг, что питомца ведь надо еще за сегодняшнее безобразие наказать. И наказание должно быть суровым в соответствии с проступком, а ему так не хотелось снова его бить.

Он вышел в другую комнату, а питомец крикнул ему вслед:

— Ну хоть подрочи мне!

Т"ихарг вздохнул и решил позвонить хуманологу, преподавателю с курсов по содержанию питомцев-хумансов.

— О, Т"ихарг! — обрадовался хуманолог. — Ну как твой первый день с питомцем?

— Здравствуй, учитель! — воскликнул Т"ихарг, приветливо прижимая руки к груди. — Я только что раскупорил его дырку.

— Поздравляю, — хуманолог тоже прижал руки. — Ты ее не повредил, хорошо подготовил?

— О да, отлично, целый час тренировал перед приемом, — похвастался Т"ихарг. — И днем еще разогрел, — он помедлил, а потом все же и признался: — Только у меня проблема, учитель.

— Выкладывай, — подобрался хуманолог.

И Т"ихарг рассказал о всех выходках своего Эрика.

— Не наказывай его за это катание с друзьями, — подумав, посоветовал хуманолог. — Скорее всего, твой хуманс испугался и подсознательно пытался сбежать. Скажи ему, что на первый раз прощаешь, он будет благодарен.

— Но разве можно спустить такой проступок! — воскликнул Т"ихарг и посмотрел сквозь односторонне прозрачную стенку на питомца. Тот извивался в гнезде, пытаясь себе отдрочить. — И чего он мог испугаться?

— Ты же его при первой встрече побил по самому нежному и трепетно хранимому месту всех м-хумансов! — укорил его хуманолог. — Конечно, он испугался тебя. Не сердись на него и будь терпелив, Т"ихарг, ты же помнишь, что м-хумансы обычно глуповаты и безответственны?

— Да, — виновато наклонил голову Т"ихарг. — Как же жаль, что красота и ум распределились среди хумансов так несправедливо! Вот бы ф-хумансы были такими же хорошенькими...

— Что поделаешь, такова жизнь, — тонко шевельнул бровью хуманолог. — Не вини себя, мы все совершаем ошибки. Для этого и существуют учителя, чтобы их исправлять.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил его Т"ихарг и распрощался.

Он еще немного посидел, наблюдая за вертящимся питомцем и бессмысленно пролистывая местные новости. Взгляд его наткнулся на заголовок, гласивший: "Кровавые разборки центаврийской мафии и местных сепаратистов". Т"ихарг узнал голографии того шоссе, где он отбил питомца.

"Какая глупость, что еще за мафия", подумал он и закрыл инфопортал. Питомец ждал его, явно изнывая без хозяйской руки.

***
Я извивался в распорке, пытаясь перевернуться. Задница болезненно ныла после всех этих вибраторов на веревочках, а член стоял по стойке смирно.

"Маленький предатель", подумал я и истерически заржал. По сравнению с дубиной Т"ихарга он и правда был маленький — каких-то восемнадцать сантиметров. В интернате мне очень нравилось мериться с пацанами — у кого больше. Я всегда выигрывал, но теперь это осталось в прошлом, увы, нашелся хер побольше моего. Я вспомнил, как Т"ихарг засаживал мне только что, и от этой несправедливости захотелось плакать.

— Прекрати возиться, Эрик.

Черт, я не заметил, как он вернулся.

— Развяжи меня, пожалуйста, — я пошевелил бедрами, насколько это было возможно. Вот бы он мне отсосал.

— Проси как следует.

— Пожалуйста. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — я посмотрел на него как можно жалобнее. На женщин такое действовало безотказно. — Я хочу кончить, прошу тебя, — я уже был готов назвать его хозяином, но язык не повернулся. Казалось, это откроет новые грани моего унижения.

— Хорошо, — он погладил меня между ног и засунул пальцы в дырку. Они скользили там совершенно свободно, как в женской вагине. Я даже не мог сжать задницу.

Черт, Т"ихарг сделал из меня бабу. Мой член дернулся, оставляя на животе прозрачную каплю.

— Подрочи по-нормальному, — прошипел я сквозь зубы. — Дай мне кончить как мужику.

Т"ихарг не обратил на мои слова никакого внимания и не вытащил пальцы, умело шуруя ими у меня в заду. О-о-о, надо признать, весьма умело, как будто специально этому учился.

— Жопа не для этого, — я все еще пытался сопротивляться. — Оставь ее в покое, пожалуйста.

— Как раз для этого, — оскалился Т"ихарг, — твоя — так уж точно.

Он как-то хитро покрутил пальцами внутри, и я замотал головой, причитая словно монашка: "боже, не могу больше, пожалуйста..."

Несколько раз он останавливался, разминая мою мошонку, а я выл и толкался ему в руку, и даже покрикивал, так было хорошо. А потом Т"ихарг наконец-то оставил в покое мои многострадальные яйца и начал быстро двигать рукой, задевая головку. Я улетел.

— Быстрее, я вот-вот уже, давай, — я всегда несу какую-нибудь чушь, когда кончаю. А сейчас меня скрутило так сильно, как будто я испытывал несколько оргазмов одновременно. — Давай, детка...

Потом Т"ихарг сразу развязал меня, и я так и лежал на спине, забрызганный своей спермой, не в силах сдвинуть ноги. Оказалось, что сперма попала мне даже на губы — это я понял, когда облизал их. Дурацкий вкус. Т"ихарг не отрывал от меня взгляда.

— А ты тот еще извращенец, — он как-то слишком обрадовано уселся мне на грудь. — Ты всегда ее ешь, Эрик?

"Сперму что ли? Никогда раньше не пробовал" хотел сказать я, но не успел. Т"ихарг одним движением задвинул мне в рот свой херище. Я замычал, стараясь подавить спазмы — он упирался мне прямо в горло.

— Соси, — сказал Т"ихарг, но я ничего не мог ему ответить. И сосать тоже не мог — огромная головища заняла весь мой рот. Хорошо, что Т"ихарг не долго меня мучил, вставил еще несколько раз, помогая себе рукой, и залил мне лицо и шею так, что попало в глаза. В рот тоже попало, и много, на вкус его сперма была чуть солоноватой и совсем не противной.

Т"ихарг резво слез с меня и перевернул на живот:
— Выплевывай, — он тряс меня, а я пытался подобрать ослабевшие руки и ноги. — Не смей глотать, Эрик.

Я послушно отплевался. Т"ихарг вытащил из кейса (того самого, где хранились ошейники и прочие девайсы) баллончик с распылителем и брызнул мне в лицо.

— Что ты делаешь, — от неожиданности я свалился с кровати. — Мои глаза! Как больно!

Я катался по полу, прижимая руки к глазам.

— Терпи, — Т"ихарг поднял меня и уложил обратно. — Это чтобы центолотлей не было. Открой рот, тебе туда тоже попало.

Я тут же разомкнул челюсти как можно шире. Центолотли! Как я мог забыть о них.

@темы: слэш, космос, "Выгодный контракт"