Фамилиар 2: Выкинутый

[ankh976]

Это слэш, с рейтингом НЦ-17.
Пишется на досуге, для
удовлетворения нездоровых фантазий автора.

Аннотация: Юный врач-резидент находит на автобусной остановке избитого парня... И тут в
нем просыпается добрый самаритянин. Что еще проснется в душе доброго
доктора?

Портрет найденыша:




Аль скоро перестал рыдать, просто лежал, все так же свернувшись и закрывая лицо, и судорожно давил всхлипы.
- Тебе надо в полицию идти, парень. Давай я тебя сейчас сфотографирую, а завтра медицинское заключение для них сделаю.
Он медленно подобрался и сел на колени, не отрывая от меня блестящих глаз.
- Нет.
- Полиции нет или медицинскому заключению? - устало спросил я. Даже не удивляюсь уже.
- Всё нет.
Когда в следующий раз ко мне заглянет Бездна и ласково предложит: А дайте-ка, мол, мне на Вас полюбоваться, молодой человек. Я знаю, что ей отвечу. Всё нет, мамочка. Всё. Нет.


- Я тебя все равно сфотографирую. На память.
Он не нашелся, что ответить, и я пошел за фотоаппаратом. Может, через пару дней он оправится от шока и все же захочет обратиться к властям. Тогда и фотки пригодятся. И заключение завтра все равно сделаю.

Я недавно себе навороченный фотоппарат купил. С большим объективом. И энтузиазм от новой игрушки еще не прошел, так что к процессу я приступил с нездоровым вдохновением. Поставил парня около двери в ванной, она у меня белая и широкая, идеальный фон, и сделал штук 20 фотогфий спереди, сзади и крупным планом особо пострадавших мест. К концу этого дела неуместное вдохновение, правда, сменилось злостью. Вот кем надо быть, чтобы так над человеком издеваться. Хотелось найти этих ублюдков и забить ногами поочереди. Почему он ничего не хочет предпринять? Неужели нет желания отомстить? Или считает это бесполезным? Или может удовольствие получал?
- Наклонись и раздвинь попу, - резко сказал я, собираясь снимать повреждения ануса. Это уже действительно на память - пригодиться при описании в протоколе. В дело же пойдут только пара общих фотографий и, уж конечно, не такого рода. Аль покорно согнулся и я сделал несколько кадров.
- Так и стой.
Я отложил камеру и, натянув резиновую перчатку, аккуратно смазал кремом сфинктер. Он резко выдохнул и сжался, переступая.
- Расслабся, - сказал я и загнал ему в попу свечку. Тут как раз пригодились бабулины средства от геморроя. - Все.
Наконец можно заняться его сочащимися кровью ранами. На меня медленно наваливалась усталость. Сутки дежурства, нервотрепка этогого вечера - кажется, я свалюсь, не дойдя до кровати. На душ сил точно не хватит.

Пациент снова не смотрел мне в глаза, но я чувствовал его пристальные взгляды, бросаемые исподтишка. У него была удивительного качества кожа (на живых местах): чистая, бархатисто-нежная, тронутая легким загаром. Он еле заметно вздрагивал от моих прикосновений - как большой чуткий пес. И еще на его теле не было волос. Только аккуратный квадратик короткого пуха на лобке. Меня так и подмывало его потрогать, чтобы убедиться - это впечатление обманчиво, и там у него волосы такие же жесткие, как у всех нормальных людей. И под конец я не удержался, провел рукой по низу его живота, запуская кончики пальцев в этот пух на излете движения. Действительно, пух. Просто невероятно. Он снова дернулся и сжал ноги, неловко прикрывая пах. Нет, ну надо же. Только что раком передо мной стоял, а теперь стесняется. Я, впрочем, и сам смутился от своей выходки, слишком похожей на непристойную ласку.

- Одевайся, - я принес ему одежду. - Есть хочешь?
Тот кивнул и я отправился на кухню ставить чайник и делать очередные кингсайзовские бутерброды. Больше ничего не было. Утомленная апатия сменилась утомленным перевозбуждением. Как раз такое состояние, когда не способен на что либо конструктивное, а только тупо, например, шариться в интернете.

Аль ел, держась двумя руками за бутерброд, и явно стараясь не спешить. Проголодался. Я четким волевым усилием оторвал голову от стола и пошел стелить ему постель в бабушкину комнату. Не на диван же человека укладывать, если свободная кровать есть. Все. Бобик сдох.
- Твоя комната вторая слева, - крикнул я и потащился к вожделенной подушке, как к земле обетованной, бросая одежду прямо на пол.

Счастье мое было скоротечно и как-то незаметно: казалось, вот только лёг - и тут же подскочил от дикого крика. Я в ужасе скатился с кровати, хватаясь за торшер. Где враги?! Убью нах!

Врагов, конечно, не оказалось. Просто найденыша кошмары мучили. Нет, кричал он, не надо. И скулил: пожалуйста, пожалуйста, прекратите. Я зашел к нему в комнату, подсвечивая себе мобильником: было еще темно. Четыре часа ночи, издевательски подмигивало мне с экрана. Впрочем, в это время года в нашей прекрасной стране темно большую часть суток. Полярная ночь лежит совсем рядом.

- Тихо, - прошептал я, садясь на кровать и гладя его по голове и плечам, - все в порядке, тебя никто не обидит, я не позволю.
Он замер, в темноте блеснули белки распахнувшихся глаз. И вдруг схватил меня за руку и прижался всем телом, свернувшись для этого в позу эмбриона. От парня несло жаром, его била дрожь - короче, все признаки панической атаки на лицо. Единственная странность, это как легко он пошел на физический контакт. По идее, должен был отбиваться в истерике, если вспомнить, что с ним сделали. Я был даже внутренне готов к этому, а он льнет ко мне, как щенок. Похоже, меня действительно приняли, как защитника. Эти мысли отозвались в груди болью: каждый может интеллектуально баловаться на досуге Экзистенциональным Ужасом, но видеть человека, на своей шкуре ощущающего это каждый день... В скорой такое же испытываешь, леча детей, над которыми издеваються родители: такого просто не должно быть. Легко и приятно натравливать на уродов полицию и органы опеки. Но есть вещи, которые нельзя забыть, как, например, потухшие глаза на детских лицах. И этого парня я буду помнить, наверно, до конца жизни.

Аль (блин, надо высяснить его настоящее имя) вроде заснул, и я осторожно попытался освободится. Он вздрогнул всем телом, просыпаясь, его снова затрясло:
- Нет, не уходи, пожалуйста, не бросай...
- Хорошо, хорошо, я сейчас вернусь, принесу только свое одеяло.
Он отпустил, и я побрел, натыкаясь на углы, на кухню: хотелось пить.

Мужчина сидел на коленях и ждал меня, обхватив руками скомканное одеяло.
- Двигайся.
Я устроился с краю и недоуменно посмотрел на него: - Ну, чего сидишь, иди сюда.
Он аккуратно прилег рядом, беря меня за руку; я чувствовал его взгляд в темноте.
- Отвернись, - я зевнул, - спать мешаешь.
Он повернулся к стене, и я подумав, обнял его со спины, поверх одеяла. Надеюсь, это поможет.

Сквозь сон я чувствовал, как он иногда судорожно дергался и нащупывал мое присутствие. Тогда я сонно бормотал, что все хорошо, мол. И он снова успокаивался и больше не кричал - мы относительно мирно продрыхли часов до 10-ти. В десять серый рассвет окончательно сменился серым днем, а я также окончательно проснулся.

Пробуждение было приятным и стыдным одновременно: со смутным эротическим сном и утренним стояком, которому очень помогала теплая рука Аля на моем голом животе. Ночью нам стало жарко на одной кровати, и мы вылезли из под одеял и даже переплелись конечностями. Жесть! Никогда не думал, что настанет такое утро: я с торчащим членом, в обнимку с мужиком, причем голым! Да, да, белье я вчера ему не додумался выделить, а в штанах он в постель не полез.

Я заелозил, одновременно пытаясь скинуть с себя его конечности и втянуть свои, не особо потревожив соседа при этом. Не хотелось его будить: этот парень настоящая заноза в заднице, а меня грела мечта провести часик с чашечкой кофе и лаптопом. В лоджии с видом на парк.

Вот, блин! В результате моих манипуляций, Аль свернулся по-новому, уткнулся носом мне в бок и принялся туда щекотно дышать. Одна его рука при этом пристроилась мне под бедро, а вторая сползла по животу вниз, успокоившись весьма близко от стратегичекого места! Место запульсировало, а по телу прокатилась жаркая истома. Я закусил губу, пытаясь справиться с собой. Да что же это такое! Волны возбуждения, казалось, концентрически исходили от его ладоней и губ, прикасавшихся к моей коже. Хотелось непристойно извиваться под этими прикосновениями, а еще больше - запихать свой член во что нибудь податливое. Минет, изнывал я, сейчас бы не помешал хороший минет. И плавно подался вбок, соскальзывая с кровати.

Взяв низкий старт, я ломанулся в ванную. Пятью четкими движениями совершил прицельный выстрел в унитаз белой очередью, вспомнив при этом, как прямо здесь, на этом полу, Аль вчера стоял раком и похотливо крутил задницей.

Разрядка настигла мое тело и разум одновременно; я завис в прострации на минуту где-то (заметьте, над унитазом), а потом с отвращением вспомнил свои недавние фантазии. Похотливо, надо же. Ты сам похотливая свинья, Жека, парень вчера на ногах еле стоял от боли и страха, а тебе на это подрочить, жывотное.

Несмотря на некоторые отклонения в начальной стадии, мой план все же начал осуществляться. Душ, сосредоточенная медитация над туркой, лаптоп, лоджия. Летом эта лоджия превращалась в балкон благодаря современному безрамному остеклению, а сейчас можно было вообразить себя в прозрачном батискафе на всплытии. По стеклам стекали мелкие капли, я лениво почитывал новости (ничего нового) и перебирал спам. Ага, а тут вовсе и не спам имеется. Подтверждение моего участия на семинаре анестезиологов-резидентов. В Амстердаме, через месяц. Я откинулся в кресле, с умилением любуясь дождливым небом, черными ветками деревьев и черным же листиком, прилипшим к окну. Жизнь удалась, Бездна надолго повернулась ко мне задницей. На этой мысли я как-то внутренне споткнулся и вспомнил, что собирался вчера составить медэкспертизу.

В гостиной, куда я пришел за камерой, стоял мой вчерашний найденыш и в упор смотрел на меня желтыми глазами. Он совсем не был похож на давешнюю умирающую жертву. Неузнаваемо уродующие его лицо побои уже сошли, оставив после себя лишь тени под глазами. Черты его оказались тонкими и аристократически красивыми, а напряженная поза дышала силой и какой-то пружинящей готовностью. Он был явственно опасен, и я положил руки на спинку легкого металлического стула.
- Выздоровел.