"Бумажный домик с нарисованным котом", 6

[ankh976]

Название: "Бумажный домик с нарисованным котом", 6
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: В процессе редактирования и выкладки.
Жанр: техно-фэнтези, романс, херт-комфорт, домострой (ДД ); ХЭ. Неки.
Авторы:  ankh976,  Sumya
Саммари: Бывший военный аристократ, отбывший наказание по ложному обвинению и юный, всеми презираемый ученый-маргинал. Смогут ли они помочь друг другу и вместе выбраться из затянувшей их пропасти?

От авторов: Четвертая история из мира нек. Все их можно прочитать по тегу неки.

Глава 6: Разоблачение

***Чеззе
Жизнь налаживалась. Чеззе прожил уже почти две недели в клане Лакхов и совершенно приручил тройняшек - те его обожали, ловя каждое слово. На выходных он взял с работы списанные неудавшиеся модели, погрузил их в кар, и их маленький прайд отправился в экспедицию в северные горы. Там они с мальчишками занимались испытанием и доработкой безумных порождений инженерных гениев института. Пока не угробили их всех, до одного. А Щи-цу сидел у палатки с новенькой, подаренной ему планшеткой, и что-то увлеченно строчил. "Ну, отдохнул за день, ленивый котишка", - сказал ему ночью Чеззе, подминая под себя. А тот развратно мяукал и терся об него всем телом. "Ненасытный, похотливый кот... мой", говорил ему Чеззе, вбивая в походный матрасик.

Читать дальше

А еще ему удалось выяснить имя сотрудницы лаборатории, которая делала ту достопамятную экспертизу. И даже наладить с ней контакт. После пары совместных походов в кафе, горестных отвлекающих историй о его сломанной судьбе, и подспудно угрожающих рассуждений о необходимости добиться справедливости, провести дополнительное расследование о добросовестности проведенных экспертиз, Чеззе удалось-таки поминутно практически восстановить тот день, два года назад.

Он совершенно вымотался морально, ходя по грани закона: для восстановления памяти неки пришлось пользоваться особыми препаратами, добавляемыми в кофе. Не совсем легально, но их ему достал Щи-цу. При употреблении нужно было вести жесткий психоконтроль, которому их обучали только азам. А еще была опасность, что нека сорвется с крючка и побежит рассказать об его интересе неведомому заказчику. Но, вроде, все обошлось. Девочка оказалась совершенно ни при чем, она честно сделала проклятые анализы. Единственная зацепка: она их сделала не сразу, как получила материал, а на следующее утро. Ибо вечером бежала на свидание. То есть, ночью кто-то мог проникнуть в лабораторию и...

А свидание было с Гра-хи.

В принципе, материалы могли подменить и на любом другом этапе, но та ночь... она была очень удобной. И Чеззе бросил все свои силы, на выяснение нек, прошедших в лабораторию после окончания рабочего дня. На это ушло море обаяния, но ему удалось таки трахнуть сисадмина в серверной раз пять. И раскрутить парня на записи о доступе в ту ночь - уже с помощью препаратов, конечно...

Запись была всего одна, и это был Щи-цу.

Чеззе долго сидел в каре перед домом, ставшим уже родным. В конце-концов, это может ничего не значить. Или значить то, что Щи-цу воспользовались вслепую, как той некой.

Он пришел поздно, все уже спали, кроме Щи-цу, тот сидел в кабинете и опять работал.
- Привет, мелкий, - он обнял радостно бросившегося к нему котика. В горле стоял смерзшийся ком. - У меня к тебе серьезный вопрос.
- Да, старший? - карие глаза, обрамленные пушистыми ресничками, взглянули на него доверчиво и в то же время слегка тревожно.
Чеззе глубоко вдохнул:
- Два года назад, когда надо мной был суд... ты входил после работы в лабораторию департамента внутренних расследований. Зачем?
- Я... - Щи-цу страшно побледнел, взгляд его заметался. - Я не помню... наверно, нужно было что-то... Да! Я им давал гастрометр, а они не вернули, вот, я и забрал...

Эта жалкая ложь, кричащая о предательстве... Было так же больно, как когда от него отвернулись друзья. Когда отверг родной клан. Его даже затошнило от боли и отвращения. Он ударил цепляющегося за него котика открытой ладонью по лицу, стремясь избавится от этих прикосновений. Мордочка у него была мягкая и нежная.
- Ты подменил материалы... По чьей просьбе?
Щи-цу плакал, прижимаясь к стене, из носа у него текла кровь.
- Я не подменял, Чеззе, нет... это был не я...
Он закрыл глаза, пытаясь успокоить бешеную ярость. И в мгновенной тишине, прерываемой слабыми всхлипами, он понял.

Гра-хи.

Гра-хи ходил на свидание с некой-экспертом и знал, что она оставила анализы на утро. Гра-хи обладал странной властью над Щи-цу и заставлял его делать то, что тому явно не нравилось. Гра-хи, единственный из всех, не погнушался навещать его в тюрьме, словно ему было плевать на позор и честь мундира.
- Это Гра-хи, так?
Щи-цу только пискнул и заплакал еще сильнее, мотая головой. "За что, Гра-хи", подумал Чеззе, дышать было трудно.
- Ты знал, что я ищу, Щи-цу. Я... доверился тебе в первый же день. А ты каждую минуту лгал мне... и предавал. Почему?

Он все еще надеялся, что не так понял, а его младший - просто такой запуганный нека, что не может даже оправдаться... И так всего боится, что... так странно реагирует... Котишка-врунишка. Он налил воды из графина на рабочем столе и растворил в ней остатки препаратов. Потом влил это в Щи-цу, зубы того громко стучали о край стакана. Чеззе молча сидел с ним рядом, выжидая положенные пять минут, а потом принялся задавать вопросы - снова и снова, одни и те же, но по-разному, так, что нельзя соврать, не запутавшись, еще и с подавленной волей.

Он выяснил все - и про подмену анализов лично Гра-хи, и про шантаж. Оказывается, отец Щи-цу вовсе не погиб героически в экспедиции, он, наоборот, оказался из этих сумасшедших защитников мифической змеиной культуры. И сбежал к своим возлюбленным змейкам, предварительно саботировав работу экспедиции, незначительно, впрочем. Командир охраны, родич Гра-хи, покрыл предательство старшего Лакха, тем более, что в финальном нападении змей и неразберихе это сделать было легко. Офицер не хотел пятнать имя неудавшейся экспедиции еще и глупым предательством, но документы сохранил. Если дать им ход, то клан Лакхов опорочит несмываемый позор, не говоря уже о лишении верноподданических привилегий... в том числе и дотации на лечение и безумно дорогую операцию котятам. А без нее те протянут не больше пары лет.

- Щи-цу, - безжизненно сказал Чеззе, невольно копируя леденящие интонации своего дяди, - все это не оправдывает твоего предательства. Ты пошел против меня вместо того, чтобы сражаться со мной - за интересы клана. Ты будешь наказан. Каждый день, в семь часов вечера, жди меня в спальне. Ремень отучит тебя о лжи.
- Чеззе, прости... - кремовый котик протянул к нему лапку, но Чеззе, передернувшись, отшатнулся.
- До завтра, Щи-цу.

***Щи-цу
Он знал, что это рано или поздно случится. Он был готов, или думал, что готов. Но все же Чеззе узнал правду слишком рано, слишком внезапно и так нелепо. Щи-цу сам достал ему сыворотку правды, которую старший применил на нем. После лекарства его сильно вело, поэтому он просто оправился спать к себе. Но утром проснулся в другой комнате, Чеззе счел его недостойным разделить постель. Голова очень сильно болела, во рту было сухо, а на языке остался неприятным горький привкус. Щи-цу чувствовал себя раскоординированным, похоже, Чеззе переборщил с дозой, или просто его хлипкий организм оказался не в состоянии справиться с лекарством.

Завтрак был уже на столе. Притихшие тройняшки молча орудовали ложками, поедая овсяную кашу, плотно вошедшую в рацион прайда с появление Чеззе. Сам старший сидел за столом и даже не поднял головы, чтобы поздороваться с Щи-цу. Пришлось тихо сесть на свое место и молча есть, надеясь, что овсянка с малиновым вареньем перебьет мерзкий привкус. Но от каши затошнило еще сильнее. Щи-цу был совсем бледным, когда усаживал тройняшек в кар.

- У вас что-то случилось? - Ки-джи придержал брата за рукав.
Мал-дхи и Ан-дзи тут же повернули к ним головы. Чеззе сложил руки на груди, ожидая, что ответит Щи-цу.
- Нет, я просто совершил ошибку, и старший выражает мне свое неодобрение, - Щи-цу старательно подбирал слова, чтобы донести до братьев мысль, но не выдать правду. - Мы никогда прежде не жили с альфой, но в школе вам должны были рассказывать о правильном поведении в прайде.
Тройняшки забавно зашевелили ушками, выражая недоумение.
- Но Чеззе же не такой! - возмутился Ан-дзи, изо всех троих он больше всего привязался к новому члену прайда, - и, кроме того, ты же глава клана! Как он может...

- Разговорчики! - голос Чеззе не сулил никому из них ничего хорошего, - если вы все немедленно не сядете в кар, я и вас накажу.
- Ты не имеешь права! - Ан-дзи, зашипел и выступил вперед, распушив хвост, оставляя за спиной братьев - только тронь нас!!!
- Я альфа в этом доме, - напомнил ему Чеззе с холодной злой улыбкой, - и вы делаете так, как скажу я. А ты только что заработал себе наказание. Все. Немедленно. Марш в кар!
Тройняшки встали единым строем и распушили хвосты, готовые бросится на альфу в любую минуту. У Щи-цу засосало под ложечкой.
- Дети, с альфой спорить нельзя. Его решения не подлежат обсуждению, садитесь в машину. Я не хочу, чтобы вы опоздали на занятия, и вас отстранили. Помните, что нам нужны ваши гранты на обучение, если вы не передумали поступать в университет.
Котята неуверенно обернулись к старшем брату, обиженные его предательством. Но потом молча забрались на заднее сидение.

- Ты ведешь себя неправильно, - Чеззе холодно смотрел на Щи-цу.
- Ты не накажешь Ан-дзи. Если ты только подумаешь об этом, я выгоню тебя из клана, - Щи-цу устало вздохнул и оттер испарину со лба.
- Ты забываешься. Радуйся, что я решил не выдавать тебя полиции или первому отделу, а всего лишь разобраться по-семейному.
- Если ты забыл, то я сделал это ради них. Если угроза моим братьям будет исходить от тебя, то мне придется защищать их снова. Со мной делай, что хочешь, но они неприкосновенны.
- Ты растишь из них безответственных эгоистов, - Чеззе зло бил себя хвостом по бедрам.
Тройняшки ничего не могли слышать, сидя внутри кара, но неотрывно смотрели на них.
- Надеюсь, что я рощу из них счастливых нек, - это было последнее, что сказал Щи-цу, перед тем, как сесть в кар.

Дорога до школы прошла в напряженном молчании. Щи-цу возился с новеньким коммом, который Чеззе купил ему на прошлой неделе. Чезе с силой сжимал руль, пальцы его побелели. Тройняшки сверлили затылок альфы злыми взглядами, а на брата смотрели с сочувствием.

Когда кар остановился рядом со школой, Щи-цу обернулся к братьям и сказал:
- Я отправил в школу запрос, вы поедете на экскурсию со старшим классом на два дня на побережье в заброшенный город. Мне пошли на встречу. Нам со старшим нужно разрешить ситуацию. Я очень вас прошу за эти два дня хорошенько подумать и принять, что альфа - это не только дорогие подарки и поездки на каре, а еще и тот, кого нужно беспрекословно слушаться и подчиняться.
Тройняшки совсем приуныли и опустили ушки.
- Я люблю вас, - Щи-цу с нежность посмотрел на братьев, - это самое важное, что вы должны знать. Идите, а то опоздаете на занятия.
В едином порыве, дети бросились обнимать Щи-цу, а потом вылезли из кара и, бросив сердитые взгляды на водительское место, пошли в школу.

- Ты не считаешь нужным согласовывать такие решения со мной? - Чеззе смотрел на Щи-цу с раздражением.
- Это мои братья, и я буду решать их судьбу. Кроме того, так будет лучше для всех, и ты и они остынете вдали друг от друга. Возможно, все сладится.
- Нет, ты вообще ничего не понимаешь! - Чеззе ударил кулаком по рулю.
- Как глава клана, я запрещаю тебе трогать тройняшек. Смирись.

Удивительно, но Чеззе его не прибил на месте. Хотя Щи-цу полагал, что его ждет быстрая смерть за эти слова.
- Хорошо, глава, - Чеззе завел кар. - Тебя мне тоже трогать нельзя, глава?
- Нет, я тебе с самого начала говорил, что со мной ты можешь делать что хочешь.
До самого института они молчали. Щи-цу понимал, что это конец, Чеззе не простит ему пережитого унижения. Ткнуть его носом в то, что у Щи-цу больше юридической власти, это был поистине самоубийственный шаг.

Они так же молча разошлись по своим рабочим местам. Чеззе не зашел за ним на обед. Впервые. Щи-цу есть не пошел. Вместо этого он проплакал все время в своей маленькой лаборантской. Было очень больно переживать то, что он все потерял.

Чеззе пришел вечером, когда Щи-цу как раз заканчивал мыть колбочки для анализов.
- Тебе еще долго? - спросил старший, глядя куда-то в сторону.
- Сейчас закончу, еще минутку, пожалуйста!
Щи-цу при помощи мультиувеличительного стекла и спектрального анализатора проверял чистоту каждой колбочки. К счастью, против обыкновения дезинфекционная машина не стала сбоить и вымыла все с первой попытки правильно. Он убрал колбы в непроницаемый контейнер и отнес в общий зал, чтобы оставить на своем столе.
- Почему здесь, а не у себя? - Чеззе насмешливо посмотрел на Щи-цу, как бы говоря своим видом: хватит тянуть время.
- Это не для меня, просто сказали сделать, - Щи-цу пожал плечами, бросил рабочий халатик в утилизатор, и остался в одних шортиках и рубашке с коротким рукавом.

Чеззе нахмурился, но промолчал.
- Идем, - бросил он и первым пошел прочь.
В каре он выбрал сложный автоматический маршрут, ведущий через весь город.
- Нам нужно поговорить. То что, ты сделал сегодня - оскорбительно, я не потерплю такого обращения.
"Сейчас он меня бросит, - понял Щи-цу, глаза защипало, - я же знал, что так и будет, когда сегодня противопоставил себя ему."
- Я чуть было не ушел нафиг из клана, - продолжил Чеззе, не видя его жалкой реакции. - Ты меня взбесил. Но... ты помогал мне бескорыстно... Не знаю уж чего ради, легче было просто все рассказать. Глупая ложь... самый нелепый способ сознаться. Так вот. Не смей мне лгать и скрывать ничего, что касается нашего клана и его членов. Не смей осуждать мои действия перед младшими. Если к тебе обращаются по спорному вопросу - переадресуй их ко мне. Не принимай никаких решений о судьбе прайда и его членах без моего разрешения. Это просто, не так ли? Даже странно, что столь элементарные правила в тебя надо вбивать в таком возрасте. Остается надеяться, что хорошая порка поможет тебе запомнить это.

Чеззе посмотрел на съежившегося Щи-цу и заметил:
- Ты можешь выгнать меня из клана. Я все равно буду хранить в тайне то, что узнал, до тех пор, пока тройняшек не прооперируют. В противном случае, тебе придется понести наказание.
Щи-цу всхлипнул и закусил губку.
- Ты не думаешь нас бросить, ведь ты же узнал, что хотел.
- Вы мой клан, я своих не бросаю и не предаю. А вот меня... - Чеззе невесело усмехнулся, глядя в окно.
- Поехали домой, старший, - тихонечко ответил Щи-цу, - я никогда тебя не предам. Я учусь на своих ошибках.
- Ты выбрал...
До дома они доехали молча.
- Иди в спальню, - скомандовал Чеззе, - запомни этот ритуал, он будет повторятся до тех пор, пока я не решу, что тебе достаточно. Каждый день ровно в семь, в нашей спальне. Если ты забудешь, то мне придется сделать наказание более суровым.
Щи-цу задрожал, поджал хвостик и послушно пошел куда приказано.

"Он сказал "нашу" - это же хорошо?", - думал он, замерев на пороге.
Чеззе появился минут через пять. В руках он нес длинный тонкий прут, который небрежно кинул на пол.
- Подойди к кровати и нагнись, руками можешь упереться в край. В детстве мне говорили держаться руками за щиколотки, и наказывали дополнительно, если я менял позу, но тебя не готовили к карьере военного, поэтому я дам тебе несколько поблажек. Но все же, если ты встанешь или попытаешься прикрыться руками, то я начну все с начала.

Он подошел к гардеробу и извлек оттуда свой ремень, широкий и толстый. Щи-цу следил за ним взглядом, полным ужаса. Потом, как во сне, нагнулся и поставил руки на кровать.
- Ноги расставь как можно шире, хвост подними, - Чеззе взял в руку пряжку и намотал на кулак несколько витков ремня.
Щи-цу, замирая от ужаса, выполнил то, что велели.
- Первые десять, - это было последнее, что он услышал, прежде чем его зад обжег яростный удар.
- Ааа!!! - крик вырвался из его горла независимо от желания. Он вскочил на ноги, схватился руками за горящие ягодицы и завыл.

Ему понадобилось не меньше двух минут, чтобы успокоится. Когда слезы перестали течь, он увидел, как Чеззе неодобрительно качает головой.
- Вернись в позицию, - рукой с ремнем он указал на кровать, - и этот удар не засчитывается. Тебя по-прежнему ждут первые десять ударов.
- П-первые??? - от понимания происходящего шерстка у Щи-цу встала дыбом. - Нет. Нет! Я не смогу!!! Не надо!!!
- Я альфа, и я решаю, что надо. Прими позицию, младший.
- По-пожалуйста, - Щи-цу умоляюще посмотрел в холодные глаза Чеззе, и прижал тонкие ручки к груди, - я не могу. Накажи меня как-то по-другому.

Чеззе, кажется, просто надоело ждать, и он, протянув руку, схватил Щи-цу за шею и заставил согнуться. В этот раз ремень обрушился на его попку без предупреждения, задев и поджавшийся хвостик.
- Ааа!! Ой!! Больно!!! Не надо! Прости меня!!! Я больше не буду!!! Не буду!!!
В эту самую секунду Щи-цу абсолютно искренне раскаивался во всем, что сделал. Начиная с того, что родился. Он даже сразу не понял, что новых ударов не следует, а его шея свободна.
- Даю тебе минуту, чтобы прийти в себя, - Чеззе стоял в шаге от него, сложив руки на груди, - следующие десять будут уже по нижнему белью.
Сопротивляться Щи-цу уже не мог, он только стискивал в руках свою избитую попку и горько плакал. Чеззе дважды пришлось повторить команду спустить шорты.

Он снова удерживал Щи-цу за шею, не давая распрямиться.

Удары были такие яркие, такие болезненные, Щи-цу попытался прикрыться руками и хвостом, но Чеззе без жалости ударил и по ним.
- Я буду послушным!!! - всхлипнул Щи-цу, - я буду хорошо себя вести!!!
- Вижу, наука идет тебе впрок, - в этот раз, Чеззе лично разминал ноющую попку, - надеюсь, что ты быстро выучишь этот урок, и мне потом не придется его повторять. Еще десять, по голому телу. Спусти трусы до колен.
- Не надо!!! - Щи-цу упал на колени и принялся жалко цепляться дрожащими лапками за руки Чеззе. - Я все понял, я больше никогда так не буду!!!
- Ты тянешь время, - Чеззе ласково погладил его по голове, потеребил ушко, - я не меняю своих решений, это недостойно альфы, ты получишь наказание сполна.
Он заставил Щи-цу встать на ноги и ждал, пока тот не сломался и не стянул трусики.

Попка Щи-цу, была ярко-розовой, те места, где удары ремня накладывались друг на друга, были отмечены более насыщенным оттенком. Дрожащий хвостик судорожно обвился вокруг поясницы.
- Еще десять ремнем.
Щи-цу начал кричать даже раньше, чем приземлился первый удар. Он повизгивал, подскакивал на месте и всхлипывал. Он и не знал, что порка это настолько больно. Его попка, его бедная маленькая попочка сейчас болела так, будто бы он сел на улей. Каждый новый удар казался в сто раз сильнее, чем предыдущий. Наконец, это кончилось, Щи-цу не устоял на ногах и упал на пол, сжимая в руках наказанную, горячую попку. Удивительно, но на руках не оказалось крови, а ведь ему казалось, что Чеззе просек кожу до кости. Ягодицы были очень чувствительными к любым прикосновениям, но все равно хотелось их сжимать и гладить в надежде стереть боль. Разве можно обращаться с кем-то так сурово?
- Это не все, - предупредил его Чеззе, - еще три удара розгой.

Щи-цу всхлипнул, у него перехватывало горло от слез. Наказание заставило его чувствовать себя жалким, беспомощным и ... виноватым. Все героические мысли, что после того, как его накажут, он почувствует себя лучше, и чувство вины перед Чеззе уменьшится, были забыты. Он чувствовал себя так, будто бы расплатился за все свои грехи, прошлые и будущие, сполна. Он был готов на что угодно, лишь бы все закончилось. Он не мог поверить, что Чеззе, казавшийся ему благородным защитником всех угнетенных, причинил ему такую боль и собирался причинить еще.
- Сейчас ты меня ненавидишь, - спокойно сказал Чеззе, меняя ремень на прут, - но потом ты оценишь всю ценность того урока, который я тебе преподношу. Поднимайся.

Он вздернул Щи-цу на ноги и зажал его голову между ног, а хвост - в кулаке. Розга свистнула в воздухе, и язвительный укус впился в центр попки, в нежное местечко справа от ануса. Щи-цу заверещал, задергался, но его держали крепко. Чеззе ждал долго, до тех пор, пока младший снова не расслабил попку, и его цель не стала видна. Второй удар был таким же сильным и болезненным, и лег левее дырочки. Щи-цу цеплялся коготками за его ноги, оставляя тонкие царапины. Каким же жестоким надо быть, чтобы причинить столько боли. Почему Чеззе не простил его? Разве сильный должен быть милосердным? Третий удар приземлился четко на сам анус. Щи-цу взвизгнул, дернулся и оказался свободен.

- На сегодня это все, - Чеззе жестко распрямил его, заставляя сквозь пелену слез смотреть себе в глаза, - завтра в семь, запомни это.
Смысл ужасных слов дошел до Щи-цу не сразу. Завтра повториться тоже самое. Как он сможет? Он же не выдержит, он слишком слабый! Его нельзя так наказывать. Чеззе смотрел строго и непреклонно.
- Да, старший, - сказал Щи-цу и разрыдался.