"Изнанка", 1

[ankh976]

Название: "Изнанка"
Слэш, НЦ-17, макси
Статус: в процессе
Жанр: фантастика, драма, ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: история разведчика-диверсанта родом из Империи зла и пилота из захваченной колонии.

Эрчер Веллинг
— Капитан Эрчер, вас зовут в правление, — веснушчатый соседский пацан остановился на пороге сарая и с любопытством уставился на разделочный стол.
— Что там? — отозвался Эрчер, отсоединяя шкуру мухолося от мускулов. Широкое лезвие ножа хищно ныряло в кровавые глубины.
— Там страшная тайна, мне не сказали, — мальчишка подошел поближе. — А где вы его завалили, у Синеречки?
— Нет, за Лысой горой.
— Во как, — с уважением протянул мальчик, а потом поймал быстрый взгляд Эрчера и сбежал.

Эрчер закончил свежевание, засунул тушу в морозилку и стянул кожаный передник. Тот был в брызгах и красных мазках, и Эрчер повесил его в чистилку, а потом долго мыл руки, наблюдая, как розовая вода стекает в раковину. Вообще-то он был в отпуске, но, пожалуй, стоит включить коммуникатор и посмотреть, что еще придумали в правлении.

Везде достанут, нужно было сразу уйти в дальний поход.

...На Хасефею, ближайшую колонию, имеющую статус звездной метрополии, напали альвинги. И поработили. Эрчер несколько раз перечитал. "Поработили". Что это значит, и как именно "поработили"?

Два года назад они отправили в Хасефейские университеты свое первое поколение, две сотни юношей и девушек, рожденных на этой планете. И вот теперь... Их тоже "поработили"?

Он почувствовал, как в висок вонзилась игла боли.


Рихард Терге
— Твое задание, — полковник Штирхер нехорошо ухмыльнулся и протянул сиреневый пластиковый конверт.
Рихард тут же его вскрыл, как и полагалось поступить по инструкции с сиреневым конвертом.

В ближайшем секторе галактики находилась еще одна планета условно-терранского типа, номер СЦ-526, степень развития низкая, тип аграрный. И ему надлежало отправиться туда под видом хасефейского беженца, далее процедура стандартна: установить маяки наведения, чтобы освободительный флот вышел к планете по прямому лучу, минуя ловушки подпространства.

— Я не очень-то похож на хасефейца, — Рихард посмотрел на полковника и поморщился. На хасефейца он как раз-таки был похож, такой же белобрысый и загорелый, и язык в совершенстве знал. Еще бы, провел здесь последние два года перед вторжением. То есть перед освобождением.

— Постановления Комитета не обсуждаются, — полковник Штирхер сделал суровое лицо и изрек уже известное: — Через двадцать стандартных часов с гражданского космодрома стартует "Циклоп", шестьсот беженцев на борту. "Циклоп" терпит бедствие и запрашивает аварийную посадку на СЦ-526, а взлететь уже не может. Мы будем там через два месяца после запуска маяков.

— Что я буду делать там целых два месяца? — тонкий пластик с описанием задания светлел и истончался, и Рихард брезгливо бросил его на стол.
— Перепортишь им коз, — заржал в ответ Штирхер и погрозил ему пальцем. — Найдешь, чем заняться. Считай, что тебе повезло и это твой отпуск.

— А беженцы? — вспомнил об упущении Рихард.
— Все из походного цирка, безобидные, некоторые не совсем нормальные. Перестарались слегка штурмовики. Ну ничего, сейчас набрали из лагеря добровольцев, — Штрихер мечтательно уставился на нежно-розовые облака, прилипшие снаружи к стеклу. — А этих все равно оставлять нельзя, товарищи с Родины не поймут.

На Родине цирковых Рихард вблизи только один раз видел, в жопу пьяный папаша с работы как-то притащил парочку девиц. И были они красивые и веселые, коренные альвинки, а потом в холл спустилась мама и прострелила им ноги из табельного оружия. Папаша весь следующий день на коленях за ней ползал и умолял простить, и мама простила, конечно же, она ведь так любила отца. Рихард много раз вспоминал эту безобразную сцену и всегда представлял себя на месте мамы. Он бы не простил так быстро, а заставил бы... заставил... на этом месте Рихарда накрывало обычно, и дальше продолжать эти мысли становилось постыдно и гадко.

Эрчер Веллинг
— Я знаю подступы к Хасефее, дайте мне корабль и я найду их... кого еще можно найти, — Эрчер сжал под столом кулаки.

Он смотрел поверх голов членов правления и старался не думать о Камилле. Единственная дочь в лапах альвеймских выродков, а он ничем не может ей помочь. Ни ей, ни еще двумстам колонистам, каждый из которых вырос на его глазах. А ведь если взять хоть один из трех их исследовательских ботов и отправиться туда, то есть еще надежда найти, спасти...

— А альвингов вы знаете, капитан? — нарушил тяжелое молчание комендант.
— Знаю, — процедил Эрчер. Альвинги славились своим основательным подходом и вряд ли оставили хоть малейшую возможность у себя партизанить.

Двадцать лет назад он был совсем юным капитаном маленького колонизаторского корабля. И благодаря своей полувоенной должности помнил об империи Альвейм и ее психованных подданных, помешанных некогда на захвате Вселенной. Альвейм тогда пребывал в жалком состоянии — разбит в последней войне и лишен более половины своих колоний. Само имя бывшей империи зла практически исчезло из информационных сводок. Граждане Вольной Конфедерации давно привыкли к миру и невозбранно плодили и размножали свои колонии, как раз была обнаружена новая плеяда терранских планет. И все казалось таким незыблемым и безопасным, ведь за гранью познанных земель царили непроходимые звездные пустоши, а от агрессивных Старых колоний (в том числе и Альвейма) их защищала нерушимая Линия Бозон-Хиггса. Как же проклятые альвинги смогли восстать из пепла и прорваться?! Да еще и прямо в их захолустье. Неужели уже успели ...поработить сердце Конфедерации, все тысячи звезд Геркулесова Скопления?

— Мы не можем привлекать их внимания, — сказал комендант очевидное. У колонии не было никакой защиты, кроме затерянности и призрачной надежды, что хасефейцы уничтожат важные данные, а альвинги не покусятся на такую мелочь.
— Нам остается только надеяться, что дети смогут выжить на Хасефее, — хрипло заметила сидящая рядом Тринкс, начальник канализационных систем. — И мы не можем рисковать другими своими детьми.
— Последнее твое замечание излишне, Тринкс, — сказал Эрчер, и все неловко от него отвернулись.
"Ты сам виноват, что ограничился одним ребенком, вложил все в единственную дочь, заведи новых", вот что наверняка думал каждый из них, и у Эрчера снова заболела голова, их осуждение и сочувствие стучало по черепу.

А через восемь дней, в горах, его застала новая весть: в их системе вынырнул корабль хасефейских беженцев. Эрчер прислонился к сочащейся влагой скале, по пятому разу перечитывая сообщение. Но там ничего не было сказано о том, кто на борту, и Эрчер поспешил в Город.

— Их четыреста восемьдесят шесть. И ни одного нашего, — сказал комендант.
— Пять сотен! Где нам их разместить? А есть ли среди них нужные специалисты? Может, поживут пока в своем корабле? — заволновались члены правления.
— Людей надо оттуда снять, а корабль уничтожить, — сказал Эрчер, — мало ли чем нашпиговали его альвинги.
— Например, своими штурмовиками! — воскликнул кто-то.
— Может, уничтожить корабль на подлете?
— Если это военный корабль, они смогут защититься от нас, — заметил Эрчер. — Да и не похоже это на замаскированный крейсер. Обычный лайнер, набитый подростками.
— Подростками? — изумился кто-то, не удосужившийся ознакомиться с данными.

— Да, — заметила их главный генетик, — хасефейцам наверно повезло эвакуировать закрытые школы и колледжи для мальчиков, в списке пассажиров только детишки старшего школьного возраста и студенты.
— Девушки тоже есть...
— Что же мы будем с ними делать? Распределим по бездетным семьям? — предложил ответственный за народонаселение. — Тогда не понадобится никаких жилищных ресурсов, а еды и одежды нам хватит.
И все обрадовались этому предложению, заговорили о моральных устоях колонии, которыми должны будут обязательно проникнуться подростки, чтобы стать достойными гражданами.

И в ту минуту они искренне верили, что все будет по-прежнему, война не коснется их мира, они так и будут растить свою цивилизацию, обучать все новые поколения, а самых талантливых отправлять в университеты метрополии. А Хасефею обязательно освободит отважный флот Конфедерации, и все будет хорошо.

Эрчер сжал зубы и отвернулся, случайно поймав свое отражение на зеркальной стене. Собственные глаза глядели на него зло и тревожно.

— Хотите взять себе девушку, Эрчер? — добродушно предложил ему комендант после собрания.
И хлопнул по плечу.
— Нет, я предпочту парня постарше, — Эрчер коротко кивнул и поспешил к себе, ощущая, что держит спину слишком прямо.

Рихард Терге
"Циклоп" оказался приличным вполне корабликом, современным, с полностью автоматическим управлением. Рихарда загнали вместе со всеми в багажный отсек, он едва успел рассмотреть будущих попутчиков. Все они тут же смирно расселись ровными рядами, не осмеливаясь даже жаться друг к другу. Рихард вспомнил инструкцию: до старта перейти на верхнюю палубу и занять одну из пустующих кают. Это было несложно, он отлично помнил план корабля. Выбрался из отсека под нарастающий гул двигателей и бросился по коридору, было так странно бежать сломя голову по вражескому кораблю, в хасефейских фильмах в такие моменты из закрытого шлюза всегда выпрыгивали огромные насекомые или мертвецы, а в отечественных — враги свободы. К сожалению, оружия Рихарду не дали, не положено было.

На "Циклопе" нашлось несколько люкс-кают, Рихард радостно забрался в одну из них и сразу же полез в бар. Эту поганую привычку он подцепил от хасефейцев, те не ведали никакой дисциплины и хватались за бутылку по любому поводу. В баре оказалось пусто, и он вспомнил о людях в трюме. Многие из них были очень молоды, не старше шестнадцати, на изнеженной Хасефее такие еще в школу ходили.

И еще многие наверное ранены, про походный цирк в кадетском корпусе такие гадости рассказывали. Рихард устыдился вдруг собственных прошлых мыслей, он мечтал когда-то, что заберет к себе двух... нет, трех несчастных, непременно юношей, и не будет их никогда обижать, а они будут любить его крепко-крепко.

Как только корабль покинул орбиту Хасефеи, Рихард нашел в медблоке аптечку и отправился в багажный отсек. Близкие контакты с врагом запрещены, он просто перевяжет тех, кто в этом нуждается, и вколет регенераторы и стимуляторы.

Бывшие альвинские пленники так и продолжали сидеть рядами на полу, почти все со следами побоев, а о серьезных повреждениях и думать не хотелось. Вряд ли на корабле достаточно медикаментов, эти люди просто не переживут перелет. В подпространстве можно ведь несколько лет блуждать, если идти без направляющего луча маяков.

Рихард медленно шел между пленниками, одни мальчишки, девок еще ни одной не увидел. "Пидорасня в полку процветает, и надо с этим что-то делать", ржал Штирхер, и Рихард тогда не понял этой его шутки, принял ее на свой счет. Но оказалось, что в походном цирке, этом блядском борделе, было много юношей, и всех их согнали на "Циклоп". Рихард облизнулся невольно и встретился взглядом с одним из пленников. "С беженцем", поправил он себя.

***
Поспать удалось аж через двое суток, Рихард просто вырубился на диванчике в кают-компании. Пятьдесят шесть человек были в тяжелом состоянии, их перенесли в лазарет, и четверо уже умерли.
— Рик, они все умрут, — бубнил себе под нос Стивен, студент-медик, считающий Рихарда своим новым другом. А может, он был еще одним агентом особого отдела. — Автоматики нужной тут нет, пришлось вручную же...
— Заткнись уже, дай поспать.

Он и так сделал для этих людей все что мог, разместил в каютах (пятая часть не влезла, правда), организовал выдачу продовольствия из запасников корабля. Паек скудноват получился, зато должно было года на два хватить.

Заснуть никак не получалось, Рихард без конца прокручивал в голове одно и то же, как он заговаривает со Стивеном, к ним присоединяются еще люди, робкие и запуганные, кто-то кричит в другом конце багажного отсека... А потом все эти операции, кроме Стивена на борту нет медиков, и Рихард помогает ему, он-то окончил курсы первой помощи, как и все альвинги. Кое-как они зашивают шесть изодранных задниц, ужасное зрелище, что, интересно, туда пихали.

Двое из тех, кому они заштопали жопы, поразительно быстро пришли в себя, и Рихард назначил их ответственными за раздачу пайков с продовольственного склада. Даже выдал им найденный шокер для устрашения подлецов, осмелившихся покушаться на ограниченный ресурс.

Уже был прецедент: мелкий пацан и худющая избитая девка пытались украсть консервы. Зачинщицей оказалась девчонка, сама призналась и еще просила отпустить мелкого. Рихард побил ее гибким шлангом от душа, а мальчишка вдруг грохнулся на колени и запричитал:
— Умоляю, господин, не бейте сестричку.
— Прекрати, Кай, — скривилась девчонка, потирая задницу, а потом извернулась и укусила Рихарда за ногу, вот же тварь.
— Ах ты... — ругательства застряли у него во рту, все же неприлично при женщине. — Ах ты... крыса!

Он запер ее вместе с братом в отдельной каюте, и она несколько раз еще кидалась на него, когда он приносил паек. А он все вспоминал, как ее маленький братик стоял тогда на коленях, неужели это штурмовики его научили таким гадостям. Рихард даже хотел забрать его к себе в каюту, но потом передумал, не стал разлучать с сестрой.

"Куда мы летим?" — спрашивали Рихарда. "Вникуда, — смеялся он в ответ, шел девятый день путешествия, и из кают редко кто выходил. — Какая разница, главное, нам удалось спастись, наверное, нас обменяли на других пленников или ресурсы."

Замысел товарищей из Комитета теперь ему самому казался странным. Рихард гнал прочь сомнения, ведь именно с них начинается душевная слабость и презрение дисциплины, а там и до предательства недалеко. Но очевидно же, что скоро все эти бывшие походно-цирковые элементы придут в себя, и на "Циклопе" вспыхнет всеобщая драка за лучшие каюты и жратву. Тех, кто был не в себе, Рихард предусмотрительно запер в багажном отсеке, это в точности совпадало с полученными инструкциями.

Но его опасениям не суждено было сбыться, еще через восемьдесят часов "Циклоп" вышел из подпространства вблизи СЦ-526. Это могло значить только одно: корабль случайно попал в зону повышенной плотности изнанки, поэтому им удалось преодолеть почти двухгодичный путь за двенадцать дней. И еще одно, понял вдруг Рихард, все люди в трюме мертвы. От смертельных аномалий изнанки на "Циклопе" были экранированы только пассажирские каюты, а Рихард сам, своими руками запер в багажном отсеке больше ста человек. И теперь на его руках кровь не только врагов свободы, но еще и ни в чем неповинных людей, ведь будь они врагами, разве позволил бы им Комитет покинуть Хасефею...

Тогда, в трюме, он впервые увидел столько раздавленных и покореженных тел сразу, и это зрелище вызывало неприятное, тяжелое чувство. Рихард надеялся, что оно пройдет со временем, в конце концов, если бы он не вывел остальных, все бы погибли.