"Дарсанийские пороки", 1

[ankh976]

Название: "Дарсанийские пороки"
Слэш, НЦ-17, маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: реал с омегаверс, романс, херт-комфорт, ХЭ
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: доброго, порядочного альфу любят и омеги и альфы.
Предупреждения: омегаверс

Сайрус подобрал этого омегу практически в концлагере. Точнее, в лагере для подозрительных лиц, так их называли. И он объехал, наверное, десяток таких в составе миссии Красного Полумесяца. Но Аршанский лагерь был самый ужасный, какое-то обнесенное колючей проволокой бывшее здание санатория.

Эти места славились раньше минеральными водами. Еще пару лет назад славились. А теперь в ободранных залах, на голом мраморном полу спали полуголые люди, ходили охранники с короткими дубинками и, как ни странно, врачи в подозрительных грязных халатах.

Представителей Красного Полумесяца долго не пускали в этот лагерь, и отец Константин уже отчаялся давить на них. Но потом дело неожиданно стронулось с мертвой точки. Говорили, что вмешалось наконец командование корпуса правительственных войск, взявшее официальный патронаж над их миссией.

Сайрус раздавал заключенным одеяла и пакеты с консервами и хлебом. Они протягивали худые руки и смотрели с такой надеждой, что Сайрусу было трудно выдерживать их взгляды. Среди них было много омег, и на них было смотреть особенно больно. Сайрус не понимал, как так можно обращаться с омегами. Дарсанийцы, увязшие в своих политических конфликтах, словно забыли, что омеги созданы для любви и нежности, что их тела — настоящее чудо, несущее новую жизнь. Они обращались со своими омегами так же безжалостно, как с альфами и бетами.

Несколько человек в этом зале так и не поднялись со своих мест. Сайрус направился к ним.
— Нельзя, — сказал один из охранников, преграждая ему путь дубинкой.
И Сайрус отвернулся. Наверное, те люди умирали. За последнее время он привык к собственному бессилию. Иногда казалось, что все их усилия бесполезны и никому нельзя помочь.

— Нам надо всех сфотографировать для отчета, — сказал Никлас, его напарник.
И охрана принялась сгонять всех в центр, к каменным ступенькам — то ли бывший фонтан, то ли баня.
— Вы их не кормите? — спросил Сайрус стоявшего рядом врача.
— Все по расписанию, — гадко ухмыльнулся врач и щелчком запулил окурок в тощего альфу. Тот быстро подобрал его.

Заключенные расположились на ступеньках, прижимая к себе одеяла и пакеты. Некоторые из них слабо улыбались, позируя. А белобрысый омега на переднем плане даже приладил бантик себе на шею и аккуратно расправил его. Он был в одной рубашке, и из-под нее выглядывали худые, как палки, и покрытые пятнами синяков ноги. Сайрус закрыл глаза, а потом снова уставился на этот бантик. Все здесь было отвратительно неправильным и безнадежным, по едва заметным признакам ему казалось, что все заключенные этого лагеря предназначены для бесчеловечных экспериментов или просто смерти.

— Ну как, господа, все в порядке? — спросил комендант лагеря, угощая их разведенным спиртом в своем кабинете.
— Они спят на голом полу, — сказал Сайрус. — И омеги тоже. Вы представляете, чем это может обернуться для омег? Бесплодие...
Комендант заржал, подавившись спиртом, а Никлас наступил Сайрусу на ногу.

И Сайрус оборвал себя. Он каждый раз забывал, что здесь никого уже не волнуют семейные ценности. Как глупо. Он снова вспомнил омегу с бантиком. Глаза у того казались такими большими из-за худобы. И словно бы обращенными внутрь. Как у всех, впрочем, но Сайрус не мог перестать думать именно о нем.
— А вы не отдадите мне одного омегу? — спросил он. — Нам в миссии нужен человек для сортировки гуманитарной помощи.
— В любой деревне таких пяток за копейку, — хмыкнул комендант и пошевелил бровью: — Для... сортировки.
— С меня марочный коньяк, — сказал Сайрус, и комендант пожал плечами:
— Так на кого вы положили глаз?

— Ты ебанулся, — сказал Никлас уже за воротами лагеря. — Все еще хочешь спасти весь мир.
— Хоть одного, — ответил ему Сайрус устало, он тащил за руку того самого омегу с бантиком.
Никлас лишь покачал головой и пробормотал:
— Надо сваливать из этой страны.
Омега быстро взглянул на них и тут же опустил глаза.

***
— Ешь, — альфа выложил перед ним хлеб и консервы.
Джерт с трудом пристроил жопу на раскладной стул, внутри как огнем жгло, спасибо охранникам и их дубинкам. Рука сама потянулась к еде, какое все вкусное, рис, перемешанный с мясом, и подливка. Он остановился, только когда все доел, и посмотрел на альфу просительно. Очень хотелось еще.

— Тебе больше нельзя, — альфа взял его за руку и улыбнулся одними губами, а потом добавил: — Меня зовут Сайрус.
Джерт вытер рот и растянул губы в ответной улыбке. Похоже, его совсем не собирались насиловать прямо сейчас. После двух недель в лагере это казалось даже странным.

Альфа, который его забрал, тоже был странный, с беззащитными какими-то глазами и пушистой челкой, как у омеги. Но на извращенца не похож, это главное.
— Жопа сильно болит, — пожаловался Джерт в надежде, что его отведут к врачу. Сам он не мог определить, насколько сильны повреждения, хоть и учился на медика целых два года. Заживало плохо, каждый поход в туалет — мучение. Без лечения точно не пройдет.
Альфа нашел ему штаны и куртку и повел в медпункт.

Миссия Красного Полумесяца располагалась в соседнем с лагерем санатории, тоже заброшенном и почти полностью разрушенном. Сохранились лишь два жилых корпуса, кинотеатр и статуи вдоль дорожек к источникам. Аллеи были сплошь завалены черными ветками вперемешку со снегом. Когда-то, в другой жизни, Джерт посещал эти края с любовником своего омега-папочки, забавная вышла история. После этого Джерта выгнали из дома, омега-папа подговнил, а подлый любовник вскоре растворился в весеннем тумане. Но поездка веселая получилась.

— Я тут раньше был, ну, до гражданской войны еще, — сказал Джерт в спину альфе, они как раз подошли ко второму зданию. Очевидно, там находился медпункт.

В альфьей куртке было тепло, Джерт в нее с удовольствием кутался и нюхал. Пахло офигенно, молодым и здоровым альфой. И Сайрус такой симпатичный, широкоплечий и светловолосый, и говорит на дарсанийском почти без акцента. Джерт с удовольствием дал бы ему в благодарность за спасение из лагеря, если бы задница была в порядке.

В медпункте Сайрус остался сидеть за ширмой, а Джерт разделся и залез на высокую кушетку, с опаской поглядывая на жирного доктора-бету. Беты всегда казались ему ненадежными, а уж если пухлые — обязательно подлые. Доктор надел перчатки и ткнул иглой ему в булку:
— Это обезболивающее, не бойтесь.
— Я знаю, только все равно больно, — захныкал Джерт, почему-то хотелось, чтобы Сайрус выглянул из-за ширмы. Но тот вместо этого вышел, хлопнув дверью, а Джерту пришлось целый час пролежать на кушетке, пока доктор копался в его заду своими пухлыми ручками. Еще и подъебывал:
— Что же вы туда засовывали, молодой человек.
— Дубинки вперемешку с хуями, — сострил Джерт. Если бы Сайрус остался в кабинете, Джерт зарыдал бы или засмущался от такого вопроса.
А так он просто лежал и пялился в белую стену, изучал трещины на плитке. Интересно, что здесь было раньше. Душевая, или может быть кухня.
— Когда у вас следующая течка, — спросил доктор.
— Не знаю, — Джерт водил пальцем вдоль самой большой трещины. — Скоро трахаться можно будет?
— Никаких проникновений извне в ближайшую неделю. Я выдам вам подавитель на один раз, если начнется вдруг...
— Спасибо, — буркнул Джерт. Черт. Никаких подавителей, Сайрус его точно выкинет или вернет обратно в лагерь.
— Мазь, — доктор протянул ему желтую баночку. — Мазать четыре раза в день.

Джерт положил баночку в карман куртки и подтянул спадающие штаны. Жаль, трусами разжиться не удалось, или Сайрус специально ему их не дал? Некоторым альфам нравится, когда омега без трусов.

В лагерь Джерт угодил из-за собственной тупости. Поперся на демонстрацию с очередным своим дружком и попался. Дружок этот состоял в экстремистской группировке, и Джерт расклеивал вместе с ним листовки пару раз и один раз побывал на тайном собрании. И все это было так интересно, лихие люди, настоящая жизнь. Его даже стрелять научили из полицейского пистолета. А потом эта демонстрация, беспорядки и аресты, в участке Джерт хотел договориться с бравыми альфами-полицейскими, но те подло обманули: оттрахали и все равно запихнули в грузовик. "Ужесточение режима в связи с недавними событиями", — с ухмылкой объяснил альфа, который последним его драл. В грузовике уже было человек десять, не разглядишь в темноте. Утром их всех привезли в этот странный санаторий, похожий на тюрьму. И не сбежишь, сторожевые вышки по всему периметру. И уже в лагере Джерт узнал про попытку переворота, поэтому их не судили и не отпускали. Наверное, чтобы другим неповадно было.

***
Сайрус наконец собрался зайти к отцу Константину, чтобы рассказать об увиденном в Аршанском лагере. Если записать их с Никласом показания, еще и Джерта опросить, то комиссия по правам человека просто обязана будут отреагировать...
— Привет, о чем мечтаем? — капитан Даргон весело ухмылялся, поймав его за плечо. Он был куратором их миссии от дарсанийцев и старинным приятелем Сайруса еще с университета.
— Привет, просто задумался, — Сайрус высвободился. — А ты что у нас делаешь?
— По тебе соскучился.
— Я сейчас к отцу Константину, потом посидим, как освобожусь, ладно?
— Нет, сначала с тобой поговорю я. По делу, — Даргон перестал улыбаться и подошел поближе.
Глаза у него были слишком светлые, до прозрачности, и казались белыми. Наверное, из-за загара.
— Хорошо, — сказал Сайрус, отворачиваясь от явно давящего на него приятеля.

Кураторский кабинет был почти пустым и совершенно нежилым. Пыльное кресло, изогнутый вычурный столик, портрет дарсанийского президента на стене. Даргон бросил фуражку на кресло и подошел к окну. Штор там не было, и холодное зимнее солнце светило Сайрусу прямо в глаза.
— Ты присвоил себе заключенного омегу из Аршанского лагеря?
— Мне его отдали, на трудовую повинность, — Сайрус поднял руку, ладонью закрываясь от света. — Мне нужен помощник, с разбором гуманитарки.
Вообще-то комендант обещал оформить омегу как "выбывшего". Видимо, не получилось, или решил подставить иностранца.

— Придется вернуть, — Даргон отошел от окна в тень и сочувственно похлопал слепо моргающего Сайруса по плечу.
— Но почему, Даргон?
— Это государственный преступник, а вы с комендантом помогли ему бежать. Нехорошо, — сказал Даргон и прищурился, разглядывая Сайруса. Как забавно, подумал он, кажется, Сайрус ничего не понимал. И совсем не боялся, а оказывается, за время своей службы в тайной полиции Даргон отвык, что его не боятся. В памяти всплыла разбитая об угол железного стола рожа коменданта. Тот тоже ничего не понимал, думал, что всех заключенных отдали лично ему для развлечений.

— Но это же омега, Даргон, и совсем молоденький. Какой из него государственный преступник?
— Такой же, как и ты, — ласково улыбнулся Даргон, надевая перчатку на правую руку, а потом коротко ударил его в живот.
А когда Сайрус, согнувшись от боли, попытался броситься на него в ответ, Даргон сбил его с ног и добавил сапогом — точно в то же самое место.
— Ты что? — Сайрус поднял на него глаза, ярко-синие на слишком тонком для альфы лице. И он все еще не выглядел испуганным, только удивленным.
— Пособничество при побеге, а теперь еще и сопротивление официальным властям, — Даргон покачал головой. — Зачем ты это делаешь, дружище.
— Официальным властям? Так ты из этих... раттельсьянст? — Сайрус явно не сразу вспомнил название дарсанийской тайной полиции. Он сидел теперь на коленях, держась за живот, и Даргону на миг показалось, что и из такого положения он умудряется смотреть на него с привычной высокомерной отрешенностью. Или презрением.

И Даргон ударил его по зубам, хотя до того не планировал портить ему лицо. Сайрус был красивый, ни на кого не похожий. Слишком мягкий и мечтательный для альфы, слишком чувственный для беты, слишком сильный для омеги. Даргону всегда хотелось сломать эту силу и посмотреть — получится ли из него хороший омега. Нет, конечно не получится, альфья жопа не предназначена для этого. Разве что пистолетом туда.

На черной коже перчатки осталась кровь, и Даргон слизнул ее. Челюсти на миг свело от желания — рвать сладкую плоть зубами и захлебываться кровью — и Даргон привычно подавил его.

С разбитыми губами Сайрус стал еще красивее. И наконец-то выглядел почти как надо, беззащитным и забывшим о сопротивлении.

— Что же ты не арестуешь меня, — сказал Сайрус и подумал о Джерте. Как тот разглаживает бантик на шее, как до последней крошки подбирает еду, как опасливо косится на него и жалуется на больную задницу. И о том, что глаза у него были бы "похожи на хрусталь", как говорят поэты, если бы хрусталь был живым. Как глупо было дать ему надежду, а потом не суметь защитить.

Как глупо было не разглядеть в бывшем однокашнике замашки типичного раттельсьянста. А ведь Никлас говорил ему что-то такое. И отец Константин туманно предупреждал об опасности "панибратства с дарсанийской военщиной"... Даргон шагнул к нему, и Сайрус невольно отшатнулся. Он был слишком воспитанным, слишком горожанином для всего этого дерьма. Когда в последний раз он дрался? Лет в тринадцать? Да и что это были за драки, возня приличных детишек. Никто никогда не избивал его, ни старшие, ни компании сверстников.

Даргон вздернул его за подбородок, проведя большим пальцем по губам, и Сайрус побледнел от унижения. Перед глазами маячила застегнутая кобура. Вот если бы она была расстегнута, то он успел бы выхватить пистолет...
— Я дам тебе шанс, мой друг, — сказал Даргон, голос его был все так же спокоен и ласков, как будто ничего не случилось, а они сидели в баре и вспоминали старые добрые времена. — Ведь мы оба не хотим, чтобы ты сгнил в дарсанийской тюрьме. Вряд ли ваши дипломаты и адвокаты вытащат тебя оттуда. С таким составом преступления.
— Что ты от меня хочешь? — устало спросил Сайрус.
— Всего лишь сотрудничества. Это почти формальность, дорогой друг, но став агентом раттельсьянсы, ты получишь индульгенцию на многое. Ведь я не всесилен и не могу отпустить тебя просто так, пойми.
Даргон продолжал легонько поглаживать его по губам и подбородку, размазывая кровь по светлой коже. Сайрус несколько лет жил в Дарсании, но так и не загорел, оставаясь чужаком.

— Как много преимуществ... дорогой друг. А какие же обязательства?
— Не надо дерзить, — покачал головой Даргон, а в следующую секунду Сайруса мотнуло в сторону от пощечины.
Он уперся кулаками в пол, дрожа от бессильной злости.

— Тебе придется оказывать некоторые услуги, — усмехнулся Даргон. — Хотя я не думаю, что подобный агент принесет Дарсании много пользы.
Он ждал, когда Сайрус поднимет голову, но тот так и сидел, уставившись в пол.
— Впрочем, я совершенно не настаиваю, — пожал плечами Даргон и подумал, что достанет его в любом случае — и как заключенного, и как своего агента.

— А Джерт? — спросил вдруг Сайрус, вскидываясь.
— Эта блядина тебе так дорога? — заинтересовался Даргон. — Ты знал его раньше?
И Сайрус снова опустил глаза. Он понял, что попался, как глупая муха в паутину, и с каждым шагом эта паутина стягивалась на нем все сильнее.

***
— Ну как, сильно ты им вломил? — Джерт убавил звук на визоре и уставился на Сайруса. На губах у того с левой стороны запеклась кровь. — Сколько их было?
Сейчас скажет десять, подумал Джерт и захихикал про себя.
Но Сайрус в очередной раз его удивил:
— Нисколько. Так, повздорил со старым приятелем.
— Жаль, я не видел драку, — он вскочил с кресла и принес мазь, ту самую, которую ему доктор дал. Задницу она отлично заживляла, ну, альфе для рта как раз подойдет.

Джерт отогрелся и отъелся за те несколько дней, что провел в миссии, и сейчас лениво раздумывал, вернуться ли ему в Голвин или не стоит. Ведь официально его не арестовывали, не оформляли никаких документов, никаких фото или отпечатков. Вот только Джерт не знал, что случилось с его дружком, вдруг тот сбежал с их съемной квартиры, и теперь ему некуда возвращаться. И сессию он пропустил, наверняка из мединститута уже отчислили.

Но чаще всего Джерт думал о Сайрусе, когда ждал его возвращения с дежурства и занимался сортировкой гуманитарной помощи. Он раскладывал по пакетам стандартный набор: четыре банки консервов и одно одеяло. Интересно, что Сайрус пишет в отчетах — восемь банок, десять? Хотя вряд ли он занимается отчетностью, скорее всего, этот их отец Константин подделывает отчеты и имеет свой процент. От таких мыслей Джерту становилось обидно, как будто Сайруса нагло наебали. Вот бы тот устроился здесь главным, Джерт с удовольствием помог бы ему с документами вместо того, чтобы копаться в консервах и одеялах.

А еще ему было так хорошо рядом с Сайрусом, спокойно, и все время хотелось трахаться. Не так неистово, как во время течки, конечно, просто ноющее тепло внизу живота. Жаль все же, что Сайрусу рот разбили, теперь никаких отсосов-отлизов, а задница до сих пор не зажила.

Пока альфа плескался в ванной, он разогрел котлеты с картошкой, все из банок. После лагеря любая еда казалась божественной.

— Огурцы будешь? — поинтересовался Джерт, он обнаружил вкуснейшие консервированные огурцы, как будто в бочке солили.
— Я не голоден, — крикнул Сайрус из ванной, и Джерт забеспокоился: вдруг что-то серьезное, ну, ножом пырнули или Сайрус прибил кого-то, а теперь переживает.

Он робко поскребся в дверь:
— Впусти меня, Сайрус.
К его удивлению, Сайрус открыл, пропуская его в просторную комнату с огромной ванной и унитазом на позолоченном постаменте. Красиво тут было до всей этой заварушки.

Это же тот самый санаторий, сообразил вдруг Джерт, где пять лет назад взорвался газ и погибли многие члены правительства. Когда-то он хвастался другим омегам, что будет здесь отдыхать с каким-нибудь симпатичным и добрым альфой, и вот сбылось, надо же...

Сайрус был голый, в одном полотенце на бедрах, на животе здоровенный синяк. Джерт впервые его без одежды видел, какой все же тот красивый, наверное, специально спортом занимался. Обычно в таком возрасте у альф уже животик расти начинал от пива и сосисок, а у Сайруса под кожей твердые мышцы, и волос на теле почти нет, так гладко все.

Он подошел вплотную, сжимая в руке баночку с мазью. Хотел смазать синяк и губы, но неожиданно лизнул Сайруса в сосок. А потом уткнулся носом в подмышку и провел языком по чистой коже. Джерт так хотел его все эти дни, даже во сне вчера обкончался. Так всегда бывает, если рядом с омегой есть подходящий для спаривания альфа, но тут не только физиология была замешана, Джерт точно знал: он в Сайруса влюбился.

— Зачем лезешь, тебе же нельзя еще, — Сайрус прихватил его за волосы, делая вид, что сердится.
Джерт прижался к нему и попытался погладить по ягодице:
— Но ведь тебе можно.
Его руку тут же перехватили, и он не стал настаивать. В конце концов, не всем альфам нравится омежий член в заднице.
— Давай, я ртом сделаю, я хорошо умею, — зашептал Джерт. — А потом помажу, где болит, и пройдет.
Сайрус молча отступил и уселся на закрытую крышку унитаза. Ему так шла вся эта позолота и несовременная роскошь, он и сам был как испачканная драгоценность с этими своими синяками на совершенной коже. Джерт потянул с него полотенце, но Сайрус резко развернул его спиной и усадил к себе на колени. И долго мял его, не раздевая, Джерт ерзал в его руках и скулил, когда Сайрус щипал его соски или сжимал между ног. А когда с него наконец-то стащили штаны, Джерт с готовностью подставил зад:
— Давай, не болит уже.
— Нельзя, — Сайрус начал двигать рукой по его члену, снова прижав к себе.
Наверное, его не привлекают больные омеги, решил Джерт и уперся пятками в пол. Чтобы кончить, ему всего ничего надо было, чтобы засадили хорошенько, до ребер.
— Хотя бы головку всунь, не могу, — он задрожал, пустота внутри стала просто невыносимой. — Обещай, что когда можно будет, выебешь.
— Хорошо, — хмыкнул Сайрус, и Джерт только тогда заметил, что обкончался. И под ним было мокро, так много натекло смазки.

Джерт сполз на пол и устроился у Сайруса между ног. У того крепко так стояло, и член не маленький, Джерт провел по нему языком и всосал головку, от недавнего оргазма аж голова кружилась. Он мог у альфы глубоко взять, чтобы головка плотно упиралась в горло, почти входила туда, а у омеги так вообще целиком мог заглотить и очень этим гордился.
Сайрус гладил Джерта по волосам и иногда сжимал их, но тут же отпускал. Такой ласковый. Джерт почувствовал, как возбуждается снова, опять эта ноющая пустота в заднице, и в тот же миг во рту его стало пряно и солоно, а Сайрус застонал, как от боли. "В сцепке все время будет постанывать", — подумал Джерт и сжал свой полувозбужденный член. Черт. Если б знал, что все так обернется, дал бы тем уродам-охранничкам без сопротивления, чтобы не маяться сейчас с заживающей жопой.