"Второй лорд Белого замка", 3

[ankh976]

Название: "Второй лорд Белого замка"
Слэш, НЦ-17, маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: мир магии с омегаверсом, романс, элементы домашней дисциплины. ХЭ
Авторы:  Le Baiser Du Dragon и  ankh976
Саммари: Мир магического омегаверса, викторианские нравы, отважные маги-альфы, гордые и неприступные омеги... Любовь заставляет благородных дворян нарушать правила.

В этот день было очень ветрено, и Лаки долго кружился и кувыркался в воздухе, радуясь буйству своей стихии. А потом посадил планер на крошечном выступе на крыше Белого замка и прыгнул вниз, поймав попутный вихрь, с одной почтовой сумкой в руках. Лорд Найрис не ждал его на галерее, и Лаки нахально проскользнул в его покои.

И на мгновение потерял ориентацию из-за ударившей по всем чувствам волны омежьей магии. Он замер и чуть не столкнулся с первым лордом, едва успев скользнуть в нишу со статуей. Первый лорд прошел мимо, ничего не заметив, и на его губах, ярких, как он сам, играла прелестная улыбка.

Лаки прижался лбом к статуе, пытаясь прийти в себя. Магическая вспышка была не у первого лорда, а значит... значит... лорд Найрис... Он с тихим стоном сжал себя между ног — там тоже было на грани, как и во всем теле. Мир вокруг полыхал тонкими оттенками и насыщенными ощущениями, близость высокородного омеги в пике своей прелести делала его таким прекрасным.

Лаки никогда не доводилось находиться рядом с омегами благородного сословия в эти дни, даже его омега-отец и брат всегда запирались в дальних комнатах, куда ему не было хода. А низкородные, с которыми он привык развлекаться, радовали в свои дни лишь слабыми вспышками, не дотягивающими даже до обычного магического фона дворян.
"Надо уходить от греха подальше", — подумал он, но, как завороженный, направился не наружу, а внутрь, туда, в самую сердцевину магии.

— Лорд Найрис, — он улыбнулся и слегка поклонился, заходя в кабинет, — королевская почта, к вашим услугам.
— Приветствую, господин гонец. Пожалуйста, положите на стол, — лорд Найрис стоял около окна, нервно ломая белое перо. На его щеках горел лихорадочный румянец, а на пальцах темнели пятна от чернил — как кровь безвременно погибшего пера.
Лаки сглотнул, подходя к столу. Дрожащими руками выложил несколько посланий и застыл, уставившись на лорда Найриса.
— Я сегодня нехорошо себя чувствую, — прошептал тот. — Простите, что не могу достойно принять.
— Я вижу, — сказал Лаки медленно и сделал несколько шагов к нему, — вижу, милорд...

— Не надо, — лорд Найрис вжался в стену, тяжело дыша. Губы его приоткрылись, а глаза влажно блестели.
— Вы испачкались, милорд, разве можно так обращаться с писчими принадлежностями, — хрипло сказал Лаки и взял его за руки. — Позвольте мне...
И лорд Найрис не сопротивлялся, когда Лаки прижался губами к его ладони, а потом, осмелев, лизнул чернильное пятнышко.

Лаки поцеловал его запястье, задыхаясь от восторга, и по лицу лорда Найриса прошла судорога.
— Прекратите...
— Пожалуйста, — Лаки распустил узел его шейного платка и лизнул в обнажившуюся шею.
И снова лорд Найрис не сопротивлялся возмутительной вольности, даже когда Лаки прижался к его устам.
— Повернитесь, — попросил его Лаки и взял за плечо, разворачивая.
А потом все было как в самой смелой мечте или бесстыдном сне: Лаки снял с лорда Найриса верхнюю накидку и принялся расшнуровывать рубашку на спине, покрывая поцелуями гладкую кожу. Горький миндаль духов смешивался с собственным запахом лорда Найриса и запахом его магии — льдисто-свежим, подобным горному ветру, и у Лаки кружилась голова и все замирало внутри, как будто уходил он в смертельное пике.

Лорд Найрис дрожал и ежился под его ласками и все повторял свое "пожалуйста, не надо", пока Лаки разоблачал его. И послушно прогибался и переступал ногами, освобождаясь от штанов.
— Как вы прекрасны, — прошептал Лаки, целуя его иссеченные ягодицы, это чудовище, владыка Белого замка, недавно вновь издевалось над своим мужем.
Лорд Найрис тихонько застонал, когда Лаки раздвинул прекрасные половинки и лизнул его в самое сокровенное.

— Вы позволите мне познать вас? — спросил Лаки, вставая.
— Нет...
Лаки потянул его к столу и, уложив, принялся вылизывать соски и основание шеи, все омеги были чувствительны в этих местах, и благородный лорд не оказался исключением.
Он метался и выгибался, цепляясь Лаки за плечи, притягивал к себе и глухо стонал, а в глазах его блестела и переливалась магия льда, омывая Лаки холодом и силой.
— Как же я вас люблю, мой прекрасный лорд, — Лаки положил ладонь ему на пах, и лорд Найрис, всхлипнув, толкнулся ему в руку и наконец попросил:
— Пожалуйста, возьмите меня.
И Лаки положил его ноги себе на плечи и медленно проник в его тело, в этот божественный сосуд силы, ощущая одновременно пылающий жар его плоти и ледяной холод магии.

— Боже, прости меня, боже, — шептал лорд Найрис, пока Лаки яростно в него вколачивался.
— Скажите, что любите меня, милорд.
— Люблю...
Лаки остановился, почувствовав, что близок к завершению, и поцеловал его в губы, одновременно лаская член:
— Я вас люблю больше жизни.
Лорд Найрис дрожал и слегка крутил задницей, пытаясь продолжить движения внутри себя, такие сладкие для всех омег, а Лаки все медлил, ожидая, когда он подойдет к самой грани. И наконец почувствовал это, тело лорда Найриса словно переполнилось силой, а когда Лаки снова начал двигаться, она выплеснулась на него, омывая с ног до головы и заставляя биться в экстазе.

— Спасибо, — сказал лорд Найрис позже, они лежали на столе рядом, сцепившись телами и слившись на короткое время в одно магическое существо. — Я и забыл, что оно бывает... так.
— Как? — спросил Лаки, тихо его лаская и наслаждаясь ответными ласками.
— Без боли и унижения, — грустно усмехнулся лорд Найрис, на его щеке мелькнула и пропала милая ямочка.
— Бежим со мной, — попросил его Лаки пылко. — Мы улетим вместе, в другую страну, сегодня везде такие бури, что я легко преодолею горы. И ваш злой муж не найдет вас.
— Нет, в вас говорит безрассудство, мой милый друг. Он найдет и под землей, — лорд Найрис закрыл глаза. — Найдет и разрежет на кусочки.
Лаки лишь вздохнул, обнимая его.

А когда они расцепились, то помог ему одеться и молча потянул за собой, к выходу на галерею.
— Что вы себе позволяете, и куда вы меня тащите, — лорд Найрис вырвался.
— Умоляю вас, пойдемте со мной, — снова поймал его Лаки, но лорд Найрис, гневно сверкнув глазами, оттолкнул его:
— Не смейте меня принуждать, господин королевский гонец, не смейте. Я не принадлежу вам.

— Вот как, — Лаки остановился, оглядывая его — такого красивого и вновь недоступного. — Вот как...
Как глупо, высокий лорд просто развлекался с ним, как с мальчишкой, а Лаки вообразил любовь. Он протянул руки, обрывая связывающие их нити и уничтожая их малейшие следы. Ах, если б можно было стереть их узы только в магическом теле лорда Найриса, и оставить болезненные обрывки в себе, но увы...

Лорд Найрис прижал руки к груди, и Лаки с горечью улыбнулся — он тоже почувствовал эту мгновенную боль и пустоту разъединения, как будто исчез из мира кто-то близкий. С простолюдинами такого никогда не бывало.
— Прощайте, милорд, рад был вас развлечь и доставить удовольствие.
Лорд Найрис бледно улыбнулся и подался вперед, словно хотел что-то сказать, но Лаки не стал его слушать. Он вышел наружу и перепрыгнул через перила, растворяясь в потоках ветра и снега, и сила, растревоженная любовью, распирала его тело так же, как страдание от безответности — душу.

***
— Я ждал вас каждое мгновение, господин мой, — Креван поклонился, прижимая ладонь к груди. Флакон с зельем так и лежал в кармане вчерашнего одеяния, надо бы подбросить его Найрису в спальню.
— Мальчик мой, — владыка заключил его в объятья, и они вместе спустились к завтраку, как и подобает супругам.
Найрис тоже бесстыдно явился, пошатываясь и благоухая, словно весенний сад. Неужели подготовил себя и решил соблазнить владыку прямо в столовой?

— Тебе лучше отдохнуть, Найрис, — ревниво сказал Креван. — Я прикажу подать завтрак в твои покои.
Найрис вздрогнул всем телом, а владыка повел головой, как слепой, будто уловил что-то в кристальном утреннем воздухе. Что-то, доступное лишь магу-альфе.
— Я... — Найрис облизнул пересохшие губы, — мой господин, позвольте удалиться.
— Не позволяю, — владыка непостижимым образом вдруг оказался рядом с ним и отшвырнул к стене.

Креван не смел пошевелиться, пока Найрис беспомощно барахтался, пытаясь встать.

— Как же так вышло, — продолжил меж тем владыка, — что в дом мой пробралась крыса и покусилась на мою собственность? Объясните же мне, мои дорогие супруги.
А потом подошел и вздернул Найриса вверх, прямо за шею. Креван только слышал, как тот хрипит, задыхаясь.
— Столь грубо подчищенные следы, — протянул владыка, разжимая пальцы. — Неужели ты позволил припасть к божественному источнику какому-то недоучке?
— Но ведь вы не можете определить, кто это был, — тихо ответил Найрис.

Безумец... Зачем же он дразнит владыку, как будто желает немедленной смерти. Креван не мог сдвинуться с места, так и стоял, прижавшись к колонне.

— Ты очень скоро сам пожелаешь поведать мне это, вот только стану ли я слушать, — владыка сделал сложное движение рукой, и Найрис застыл с остекленевшим взглядом.
А владыка обернулся к Кревану:
— Слушаю тебя, мой мальчик.
— Я полагал, он не осмелится... в вашем доме... я не знал...
Креван жалко оправдывался, пока владыка тащил его за собой, следом несли бесчувственного Найриса. И путь их лежал не в подземелье, как сперва показалось, а в северо-восточную башню. Владыка втолкнул его в лабораторию, а Найриса слуги уложили на высокий металлический стол.

— Ты не дал ему зелье и не стал запирать, хоть я велел тебе сделать это. Почему же ты ослушался меня?
— Я люблю вас, — Креван опустился на колени и прошептал еле слышно: — Люблю, владыка.
— Ложь, ведь ты смеешь ставить свои помыслы выше моих.
— Нет, владыка, это не так... умоляю вас, — он жалко дернулся, звякнув браслетами. Как кандалами.
— Даже сейчас ты перечишь мне, недостойный, — владыка слегка оскалился, и не было в его улыбке привычной мягкости.
— Пощадите, нет... — Креван попытался отползти, но руки и ноги его вдруг ослабли, лишенные всякой твердости.
Владыка же словно стал выше, и призрачные крылья взметнулись за его спиной. Креван зажмурился, не в силах смотреть на сверкающую чешую и острые, как как кинжалы, когти. Второе обличье, великий Отец... Раньше владыка никогда не наказывал его всерьез.

Лишь на четвертый рассвет Креван очнулся, как будто выплыл со дна кошмарного озера. Он с трудом выпростал руку из-под пушистого одеяла и ощупал лицо. Глаза вроде целы, и нос... кожа на месте... Владыка вбивал в него послушание со всей строгостью и усердием. "Для твоего же блага, мой мальчик, это все для тебя..." Креван подошел к окну, пошатываясь, метель давно улеглась, и стало видно далекие горы. Как там должно быть прекрасно в это время года, все сверкает, и ветер такой сильный. Он попробовал распахнуть окно и потерял сознание.

И после этого владыка не звал его к себе и не приходил сам. Креван теперь выполнял обязанности и за второго лорда, составлял списки гостей на Зимний бал, подписывал приглашения и отвечал соседям на письма. Лишь однажды ему было велено явиться в лабораторию. Владыка вручил ему послания к каким-то важным вельможам при королевском дворе, но не позволил даже приблизиться к себе, не то что прикоснуться или припасть к руке. Креван успел заметить распростертого все на том же столе обнаженного Найриса. Тот был бледен, как мертвец, но в сознании, на животе и груди его были начерчены зловещие руны, а к плечам и бедрам тянулись прозрачные трубки с темной жидкостью.

— Что вы с ним сделаете, владыка, — осмелился задать вопрос Креван.
— Лишь то, что должно сотворить со всяким прелюбодеем.

Креван в ужасе распахнул глаза. Омеги благородного сословия слишком ценны и слабы духом, чтобы карать их смертью за грехи. Чаще всего им отрубали руки и ноги и оставляли существовать в таком виде. Говорили, что удовольствие альф не становится от этого меньше, да и детородные функции омег сохраняются. Очевидно, Найриса готовили именно к этому.

— Найрис, — Креван подошел к нему в непонятном порыве.
И Найрис услышал его, дрогнув бескровными губами. "Убей меня", догадался Креван и замотал головой, попятившись.
— Наш милый Найрис не хочет признаваться, кто совратил его с пути истинного, — вздохнул владыка. — Злонравие его поистине не имеет границ. Может быть, ты знаешь, кто это был, а, Креван? Может быть, ты даже способствовал этому?
— Нет, — он молитвенно сложил руки, — нет, владыка, я ничего не знаю.
— Вон отсюда.

А на следующий день в замок прибыл королевский гонец. Креван услышал сигнал рожка и вышел на галерею, снова повалил снег, и гонец возник как будто из метели и бури, весь облепленный белыми хлопьями.
— А... — гонец замешкался на мгновение, а потом поспешно поклонился. — Здравствуйте, милорд.
— Здравствуйте, господин гонец. Не желаете пройти в кабинет, буря разыгралась нешуточная.
— Да-да, конечно, милорд.
Креван отвел его в кабинет Найриса, там хранилась картотека и лежали приготовленные письма.

— А где же лорд Найрис, — замялся гонец, перебирая корреспонденцию и рассовывая футляры по бесчисленным карманам объемистой сумки.
Креван надменно поднял бровь, удивленный дерзким вопросом.
Гонец был молодой совсем маг, с ясными глазами и открытым лицом. И фигура статная, невольно отметил про себя Креван, плечи широкие и крепкие, красивый альфа.

— Лорд Найрис собирался непременно передать ответы для господ из Долины Четырех рек, говорил, что это очень важно. Могу я дождаться его, милорд Креван? — гонец улыбнулся тепло и немного тревожно.
— Когда же лорд Найрис писал их, — Креван выдвинул один из ящиков и сделал вид, что ищет там письма. Вдруг это были письма к любовнику, и гонец что-то знает. Точно, наверняка он и передавал их. — Не припомните, когда это было, возможно, мне удастся найти.
— Две недели назад, — сразу вспомнил гонец. — Да, я был тут ровно две недели назад.
— Вы точно уверены, господин королевский гонец?
— Да, милорд, — тот пожал плечами. — Но не смею задерживать вас, если лорд Найрис не может сегодня...
Креван обернулся и посмотрел на него внимательно. Две недели назад. В тот самый день, когда Найрис развлекался с любовником.

— Лорд Найрис не сможет и завтра. И послезавтра тоже, господин королевский гонец. Произошло ужасное несчастье.
— К-какое же, милорд, — побледнел гонец, пальцы его дрогнули нервно и как-то беспомощно.
— Лорд Найрис погряз в пороке, и нашему господину стало известно об этом. Любовник лорда Найриса был столь беспечен, что не соизволил как следует подчистить следы их развратной связи. Ужасно, не правда ли, господин королевский гонец?
— Ужасно, — тихо ответил гонец, глядя прямо перед собой.

Значит, вот с кем был Найрис тогда, теперь у Кревана почти не осталось сомнений.
— Участь его хуже смерти. Вы же знаете, что делают с омегой, нарушившим святой обет, господин королевский гонец?
— Нет, — прошептал тот. — Скажите, что это неправда.
— Это правда, наказание уже исполнено, — Креван опять залюбовался этим альфой. Как прекрасны были сейчас его глаза, полные чистого горя. — Но вам не о чем беспокоиться. Лорд Найрис скорее умрет, чем выдаст своего любовника, даже под пытками.
— Неужели его нельзя спасти, — гонец чуть не схватил его за руку, а потом отшатнулся.
Креван печально вздохнул:
— Лорд Найрис счел бы смерть избавлением. Вот если бы любовник был в состоянии чем-то помочь ему, или хотя бы облегчить его горькую участь... Все в руках Отца нашего, господин королевский гонец.
— Милорд, прошу, позвольте мне завтра навестить вас, — гонец подошел к нему непозволительно близко.
— Хорошо, — согласился Креван, это становилось даже интересным. Может, стоило выдать его владыке, в любом случае, да завтра есть время подумать.

Без сомнения, владыка тут же расправится с королевским гонцом, но вот Найрис... Найрис останется жить, пока не исполнит свое предназначение. Креван вздохнул. Как неправильно устроен их мир, великий Отец, похоже, совсем потерял разум, когда творил его. Колдовать могут только альфы и беты, а омеги слабы и бессильны. И при этом магический дар наследуется лишь через омегу, от простого дворянчика-омеги никогда не родится сильный маг, о простолюдинах и говорить нечего.

А волшебники королевского дома — одни из сильнейших, неудивительно, что владыка забросил свои эксперименты, заполучив Найриса. Креван поежился, вспомнив об этих экспериментах. Да, владыка тоже был поражен злонравием и презирал замысел великого Отца. В своей гордыне он желал получить потомка, который унаследует его собственную магию жизни, магию альфа-отца. И это почти получилось с прежним вторым лордом, тот даже смог прожить в колбе почти весь срок.