"Лукас и его альфы"

[ankh976]

Название: "Лукас и его альфы"
Слэш, НЦ-17, мини
Статус: закончен
Жанр и теги: омегаверс, БДСМ, херт-комфорт. ХЭ.
Автор: части 1,2 -  Le Baiser Du Dragon, часть 3 -  ankh976
Саммари: История Лукаса из ориджа "Статус" и альф, любивших его.
Предупреждения: групповой секс, насилие.

Рыжий

Омежка был суперский, хоть и староват. Ну, по меркам Рыжего староват, лет тридцать — тридцать пять, как он издалека определил. На свободе Рыжий никогда не пялил омег старше двадцати пяти, такие уж были у него принципы. Но сейчас не до принципов, пожалуй, он не трахался нормально больше года. Так, чтоб с омегой, да засадить в задницу до гланд, покайфовать потом в сцепке. У них в тюрьме было несколько бет для этих дел, но это же совсем не то. Беты не получали удовольствия от большого члена и в сцепке стонали и плакали. А под Рыжим так вообще выли.

— А он ничего, босс, — Дино, его сосед, задумчиво поскреб шею. — Годная сучка.
— В тюряге все сгодится, — Рыжий приник к решетке.
Новенький был высокий и слишком худой на его вкус, но двигался так притягательно мягко, что Рыжий аж замер. Все остальные тоже глазели на омегу. Как, интересно, того угораздило попасть в тюрьму, набитую альфами, да еще и уголовниками. На политического не похож, и на блядь-детоубийцу — тоже. Рыжий заржал, когда разглядел две зеленые полоски на рукаве омежкиного комбинезона. Надо же, какая статья: хранение и распространение, вот в это сразу не верилось.

Через два часа Рыжий с ребятами уже стояли у омеги в камере. Того поместили пока отдельно, без соседа. Омега сидел на койке, подтянув колени, и на вошедших даже не взглянул. Альфу Рыжий бы за такое отпиздил, да и бету тоже, для профилактики. А сейчас он понял: омега просто очень боится, от страха пошевелиться не может. Тонкие его пальцы нервно подрагивали, а на виске билась жилка. Вблизи омежка оказался настоящим красавчиком, наподобие того нового политика-омеги, чьи плакаты у многих висели в камере. Рыжий тоже иногда на них дрочил. Но этот был тоньше и беззащитнее, и главное, он был рядом, оставалось только протянуть руку и взять. И этот страх, такой явный, делал его почти совершенным.

Рыжий подсел к нему на кровать и притянул к себе, не почувствовав даже слабого сопротивления. Омега дрожал в его руках, настоящий теплый омежка, да еще и такой ебабельный. Ребята тоже подошли, все пятеро. И каждый хотел прикоснуться, кто-то уже пытался расстегнуть серый комбинезон, остальные просто гладили его по ногам и животу.
— Без грубостей, — напомнил Рыжий и обвел всех тяжелым взглядом. Он не любил, когда омегам делают больно.
А после того, как этот омега всхлипнул и вжался в него, стараясь избежать чужих прикосновений, Рыжий вообще чуть не задохнулся от восторга и решил его поберечь. Жаль, что тот не в течке, но его запах все равно сводил с ума. Зря говорят, что с возрастом омеги слабее пахнут, ничего подобного.

Рыжий лизнул его в шею, слегка прихватив кожу зубами. Омега отвернулся, выражая покорность, и опять всхлипнул. Глаза его оставались закрытыми. Рыжий выпустил его на минуту из рук, пока ребята разденут, у него самого в паху будто закаменело, а в ушах аж звенело от возбуждения.

Голый омега улегся на живот, уткнувшись лицом в подушку, и приподнял задницу. Рыжий хотел перевернуть его на спину, а потом решил: хочет раком, да на здоровье.
— Я смазку прихватил, босс, надо? — вовремя подшестерил Дино.
— Давай, — скомандовал Рыжий, и Дино воткнул носик тюбика омеге в зад, выдавливая почти треть.

Рыжий тоже смазал себе член и засадил наконец-то. Пожалуй, он вставил слишком резко, омега даже заскулил в подушку, ну тут уж Рыжий виноват не был, и так сдерживался, боясь разорвать тесную жопу на лоскуты.
Он сразу взял темп, член плотно обхватывало такое шелковистое и нежное, что Рыжий чуть с ума не сошел. Вытаскивал полностью и снова всаживал, чтобы еще раз почувствовать, какой омега тугой и неразъебанный. Мял круглую задницу, она была совсем белая, гораздо светлее остального тела, сжимал худые бока и вбивался, вбивался в горячее и влажное нутро.
Рыжий конечно же оттрахал его со сцепкой и, пока они лежали, все никак не мог перестать гладить и трогать омегу, до того тот был славный.

Потом он оставил его ребятам, пусть тоже порадуются.
— Если сдохнет под кем — самого омегой сделаю, — пригрозил Рыжий и вышел из камеры, решив прийти еще разок после обеда.

Но когда он вновь вспомнил об омеге, в камере того не оказалось. Новенький нашелся в душе, разложенный на лавке в окружении столпившихся альф. Рыжий пнул парочку и беспрепятственно подошел. Омега лежал на спине, бедра и плечи его были в синяках, а шея искусана до крови. Глаза оставались закрытыми, неудивительно, ресницы-то слиплись от спермы. Омега весь был обдрочен с головы до ног.

— Блядь! — прочувствованно сказал Рыжий, и все отступили на шаг.
Кравец, тупой здоровяк, подтащил шланг.
— Он живой, босс, дышит, мы проверяем все время, — принялся оправдываться Кравец. Омега закашлялся под струей воды и со стоном попробовал свести колени. — Видишь, живой.
— Пошли нахуй отсюда, концерт окончен, — Рыжий двинул Кравецу в ухо для доходчивости.

Все засобирались на выход, Рыжий поднял с пола чью-то куртку и швырнул омеге. Тот умудрился-таки подняться и даже замотался в куртку, она как раз прикрыла ему зад. И Рыжий наконец-то увидел, какие у омеги глаза: светло-голубые, с темным ободком. И показалось еще, что рот с одной стороны надорван, но нет, просто ссадина. Когда омега переступил босыми ногами, из-под куртки потекло розоватое.
— Пиздуй в лазарет, потом ко мне придешь, — громко сказал Рыжий, а потом подумал и отправил Дино и ребят проводить его. Заебет еще кто-нибудь по дороге, Рыжего боялись, конечно, но за всеми-то не уследишь.

Сразу после подъема Лукас, так звали омегу, приходил к нему в камеру, и Рыжий ему присовывал по-быстрому. После завтрака Лукас шел трудиться в архив, Рыжий его туда пристроил, отбашляв сержанту. Ведь омеги не созданы для работы, а в архиве самое то — перекладывай себе бумажки, жди обеда, а потом ужина. Ну и жопу подставляй, конечно. Рыжий и тут не прогадал: все как-то быстро уяснили, что омега принадлежит ему, и четко отстегивали за пользование. К вечеру Лукас обычно еле ноги переставлял, но не жаловался, он вообще не разговаривал почти.

Однажды перед отбоем Рыжий его пожалел:
— Если больше десяти человек в день выебут, мне жалуйся.
Лукас кивнул и начал раздеваться. Правильно, зачем бы еще его звали.
— Ты погоди, — мягко сказал Рыжий, чтобы не напугать. — Давай помедленней.

Рука, тянущая молнию, замерла на мгновение, а потом снова двинулась вниз. Лукас совсем исхудал, хоть кормили его нормально, Рыжий даже витамины для него купил. И синяки не сходили с тела, а уж задница была вся ими покрыта. Рыжий не выдержал, дернул его за руку, заваливая на кровать и подминая, начал вылизывать шею и нюхать, он всегда так делал, прежде чем вставить. Жопа у Лукаса больше не была тесной, но все равно драть его было охуенно. И пах омега все слаще с каждым днем, а еще сообразил смазывать себя заранее, после того как его отодрали пару раз без подготовки. Не все же такие нежные, как Рыжий.

Он сбавил темп и перевернул Лукаса на спину, не вынимая. Тот плакал, он часто плакал, когда его ебли, но сейчас точно не от боли: член у Лукаса торчал вполне возбужденно.
— Ох, детка, да ты меня хочешь, — изменившимся голосом сказал Рыжий и вжарил с новой силой.
Лукас закричал и выгнулся. В тот раз он впервые кончил под Рыжим, и стал таким расслабленным и томным. Рыжий усадил его на колени спиной к себе — дотрахивать. У него это любимая поза для сцепки была, так партнер сильнее всего насаживался на хуй.

А когда Рыжий кончил, Лукас вдруг заговорил с ним, ну, по-настоящему заговорил, а не просто "да-нет". Откинул голову ему на плечо и зашептал:
— Рыжий... ты же торгуешь этим всяким... запрещенным... достать можешь... У меня течка вот-вот, если бы противозачаточные... Я не могу тут залететь, пожалуйста.
Рыжему каждое слово отдавалось под ребрами.
— Не ссы, не залетишь. Достану тебе.

Он помял Лукасу живот, как будто хотел там нащупать собственный член. Мысли путались. Течка... залеты... Лукас же во время течки под всеми кончать начнет, как блядь.
— Блядина, — Рыжий нежно обнял его, — давалочка моя. Так когда у тебя течка?
— Через дня три-четыре, — Лукас поерзал на нем, как будто хотел заново возбудить. Настоящий омега, роскошный, жадный до траха.
— Кайфуешь, — самодовольно сказал Рыжий. — Покрути еще задницей. Ох... Так вот, послезавтра пойдем в рабочий цех, вываляем тебя в стружке. От нее сыпь такая, как чесотка здешняя, тебя в медизолятор сразу запрут. А я договорюсь с доком, чтобы тебя там до конца течки продержали.
— А почему никто в этой стружке все время не валяется? — удивился Лукас. Дурашка же, как все омеги.
— А потому, что она только на новеньких действует, потом привыкаешь.

С изолятором Рыжий все провернул как по нотам. Утром он собственноручно натер Лукасу бока и спину стружкой, специально старался не царапать сильно, жалел его почему-то аж до комка в горле. А после обеда тот уже сидел в закрытом боксе. Только вот с капельницей заминка вышла, Лукас как увидел, побледнел весь, а когда док к нему с иглой приблизился, отбиваться начал.

— Надо обязательно, — объяснял док, а Рыжий держал. — Если это не чесотка, а сами знаете что, надо детокс капать. А то дней пять будет зудеть.
— Пусть зудит! — дернулся Лукас. — Рыжий, не делай этого со мной, я не могу переносить...
— Да что тут переносить-то, ты ж и не такое терпел, — не понял Рыжий.
— Я уколов боюсь, иголок и всего такого, — умоляюще зашептал Лукас, больше не пытаясь вырваться.
— Может, привязать? — вздохнул док.
Лукас замотал головой.
— Я подержу, — Рыжему пришлось перехватить его поудобнее, и пока док возился, он все время уговаривал Лукаса, как будто ребенка: — Тихо-тихо, это быстро, потерпишь, как комарик укусит.
— Он без сознания, — док соединил введенную иглу с трубкой капельницы. — Но так даже лучше.
Рыжий просидел рядом три часа, пока не закончили капать. Лукас все это время спал, док ему что-то вколол в другую руку, только на секунду очнулся, когда док иглу втыкал. И произнес испуганно: "Не надо, Каин", а потом опять отрубился. Рыжий этого Каина сразу возненавидел. А еще он разглядел у Лукаса на сгибе руки характерные следы, странно, ведь наркоманом тот определенно не был. Может, лечился от чего-нибудь, долго в больнице лежал. Или в роддоме, омега же, наверняка у него и дети есть...

А на следующий день Лукас потек. Рыжий пробрался к нему в медблок, развлечение недешевым вышло, но оно того стоило. Лукас совершенно не в себе был, стонал и выгибался в его руках, подставлялся под ласки и просил еще. И пах одуряюще, только от запаха можно было кончить. Рыжий спустил в него несколько раз без передышки и подумал о том, что сидеть ему осталось два года. А Лукасу — четыре с половиной. Надо придумать, как его вытащить. Может, трахнуть без таблеток перед освобождением, а там беременного переведут в омежью тюрьму. Это было бы идеально.

После капельницы на руке Лукаса остался еще один синяк, прямо на сгибе, Рыжий и там облизал, и плечо, и подмышку.
— Как же ты ночью без меня будешь, детка.
— Скучать буду, — Лукас лежал на нем, раздвинув ноги и упираясь коленями по обе стороны. — Придешь завтра?
Рыжий провел снизу вверх по его спине, оглаживая все позвоночки, они так хорошо прощупывались. Слегка сдавил шею:
— Кто такой Каин?
— Без понятия, — Лукас дернул плечом, и Рыжий надавил сильнее:
— Не дури.
— Ай... мой бывший это, ну хватит, пожалуйста...
Рыжий еще немного нажал, чтобы тот запомнил, как врать, и отпустил:
— Не бойся его больше, понял.
— Я и не боюсь, — Лукас потер шею и влажно глянул из-под ресниц.
— Не пизди, тебя же насквозь видно. Замяли, ладно, — невозможно было на него злиться. — У тебя дети есть?
— Четверо, — вздохнул Лукас.
— Может, у тебя еще и муж есть? — ревниво спросил Рыжий, до того неприятно про детей было слышать.
— Сейчас нету, — заерзал Лукас, опять трахаться захотел, давалочка ненасытная. Ну, Рыжий уже и сам был не прочь повторить.

Все это ему никогда не удастся забыть, изолятор в медблоке, скрипучую железную кровать и горячее узкое тело на ней, и задницу, и жадный рот Лукаса. Рыжий его со второго дня здесь взасос целовал, как будто не шалаву общую, а своего омегу. Но ведь так и будет, когда они освободятся.

Он сказал об этом Лукасу, а тот аж вскинулся от обиды:
— Два года?! Да я сдохну здесь.
— Я тебя не могу все время прятать, пойми ты своим недоделанным мозгом.
— Ты!..
Рыжий влепил ему оплеуху вполсилы, какой смысл пытаться что-то объяснить омеге. Лукас отполз в угол и съежился там.
— Что ты там сказать мне хотел, — шагнул к нему Рыжий.
— Ничего, — тот вжался в стену, а потом вдруг перестал закрываться руками, даже заулыбался, трогая разбитую губу: — А позвонить мне можно будет, с детьми поговорить?
— Говно вопрос, устроим, — подмигнул Рыжий. Он никогда на омег долго зла не держал, а Лукаса вообще сразу прощал.

Он притащил ему телефон дока, тот разрешил попользоваться, хоть это и было против правил. Только странный разговор какой-то вышел, Лукас прижимал трубку к уху и плакал: "Я здесь умру, не выживу, не могу больше, прости..."
Рыжий забрал у него телефон:
— Нечего детей расстраивать, хватит, — и опять завалил в койку. Недолго ведь осталось им кайфовать вдвоем.

Рыжий Лукаса до полного изнеможения в тот раз драл, до шума в ушах и кругов перед глазами. Никогда раньше он так не трахался, но ведь и омег ему таких не попадалось. А потом Лукас пристроился на его груди и сопел еле слышно, вздыхал во сне и бормотал. Рыжий привык уже, что тот беспокойно спит. "Все равно вытащу, — думал он, перебирая его волосы. — И узнаю, кому звонил".

И узнал, только не так, как хотелось бы.

В их изолятор в медблоке ворвался сперва пересравшийся док, а за ним, икая и матерясь, влетел дежурный сержант.
— Блядь, устроили тут!..
— Быстрее, шмон сейчас будет, — поддакнул док и заговорил быстро-быстро: — Пизда всем, начальство какое-то приехало, зачем — никто не знает.
— За этим вот, — сержант ткнул в Лукаса пальцем. — По камерам, живо.

Но они не успели, конечно же, вслед за сержантом и доком в изолятор навалило еще народу, важная шишка какая-то с охраной. Рыжему охрана тут же зарядила под дых и потом с ноги, так что теперь он валялся на полу, судорожно пытаясь вдохнуть.
— Каин, — сказал Лукас своим этим блядским голосом.
Тогда Рыжий решил, что все. Кончат его сейчас походу, а может, и Лукаса тоже. Рыжий бы убил за измену.
— Пошли, — безразлично ответил Каин, махнув рукой охране, и те принялись пиздить Рыжего, но лениво так, не всерьез.
А Лукас ничего не сказал больше, даже не взглянул в его сторону, молча приблизившись к своему Каину. Это последнее, что Рыжий помнил, а жаль, хотелось бы помнить только Лукаса, как тот прижимается к нему после траха и просит вставить еще.

Каин

"Я здесь умру, не выживу, не могу больше, прости..."
Всего на одну секунду он представил, как бросает Лукаса в тюрьме среди альф-уголовников, под чужим именем, незаконно осужденного почти на пять лет. Каин сжал комм в руке и с трудом выдохнул. Он так ждал этого звонка, просыпался среди ночи в холодном поту — вдруг Лукас уже мертв — и умирал днем от желания поехать к нему. Но держался, иначе все это не имело смысла.

Ведь в последний раз Лукас оставил его навсегда. Не было ни ночных звонков, ни внезапных просьб избавить от назойливых ухажеров, ни секса во время прощальной ссоры. Лукас просто сложил в чемодан немного личных вещей и ушел в приют для омег. Каин умолял его вернуться ради их любви, ради детей, но Лукас как издевался над ним, каждый раз отвечая отказом.

В марте Каину удалось подловить Лукаса, когда тот вышел в магазин из приюта. По сладкому омежьему запаху Каин сразу понял, что у Лукаса течка, поэтому он без разговоров запихал его в джип и увез за город. "Я тебя не люблю и никогда не вернусь, — равнодушно говорил Лукас и смотрел чужим взглядом. Его запах сводил с ума. — Отвези меня обратно". Каин трахнул его в машине, текущего и податливого, все время твердящего "нет". Такого он его тоже любил.

На следующий день Лукас подал на развод, и тогда Каин вспомнил, что перед омегами нельзя демонстрировать свою слабость. Особенно перед такими, как Лукас.

Именно тогда он и придумал, как наказать бывшего уже мужа. Оставалось только договориться с Джертом Цингером, давним приятелем и начальником Хельсигборской тюрьмы. Дельце было грязное, конечно, но и простое, как палец, и Джерт согласился, слишком уж многим был ему обязан. И в начале лета Лукас отправился в тюрьму вместо другого человека, Лукаса Дзирта, ныне покойного. Каин виделся с ним уже после ареста, предлагал помощь, но Лукас бесился и не хотел ничего слушать, грозился нажаловаться Ханцу и предать гласности эту историю. "Я тебя убью тогда", — пообещал Каин, и Лукас затих, поверил, наверное.

— Запер бы его в подвале или еще где, на строптивых омег безотказно действует, — Джерт смеялся, провожая его до машины.
Каин отлично понимал, что тот боится. И не стал объяснять, что подвал тут не помог бы, ведь нельзя захотеть вернуться к кому-то, сидя в подвале, из подвала можно только пытаться бежать.
— Это не затянется надолго, дружище, два-три дня, максимум неделя.

Оказалось — месяц.

Сразу после звонка Каин бросился в гараж, а потом вспомнил, что рассказывал ему Джерт. Конечно же Каин интересовался, как у Лукаса дела, и был в курсе, что тот удачно налез на хуй к местному авторитету. Уж это он умел в совершенстве. Каин решил взять с собой двоих ребят из спецотдела, надежных и исполнительных, чтобы не мараться самому.

— Так отпиздить просто или убить, — поинтересовался Ганс, выслушав его указания, они только что выехали на Хельсигборскую трассу.
— Не знаю, как пойдет, — мрачно ответил Каин, обгоняя фуру по встречке. Он решил для себя, что если Лукас скажет хоть слово в защиту своего уголовника — тому не жить. И если пожалуется — тоже.

Когда они прибыли, Джерт первым делом утащил его к себе в кабинет.
— Я забираю Лукаса, — нетерпеливо дернулся Каин.
— Тут такое дело, человечек один хороший проходит по вашему ведомству, — Джерт щедро плеснул себе в кофе коньяк. — Будешь?
— Давай.
— Подстраховать бы надо.
Каин уставился на него в упор и, только когда Джерт отвел в сторону взгляд, сказал:
— Разберемся. Где Лукас?
— В медизоляторе развлекается, я не вмешивался, как ты и хотел. Сказать, чтоб привели?
— Не надо, я сам его заберу оттуда.
Нужно было увидеть все своими глазами.

Лукас остался таким же красивым, хоть тюрьма и впечаталась в него синяками и припухшим ртом, и еще какой-то общей истонченностью. В изоляторе пахло течкой, сексом, Лукасом, его потом и спермой, Каин отчетливо чуял все эти запахи. Лукас звонил ему между трахом? Или может быть даже в процессе, сидя на члене у этого... Каин указал Гансу на рыжего зека и обернулся к Лукасу:
— Пошли.

Он накинул ему на плечи свой легкий пиджак и обнял одной рукой. Лукас дрожал и не смел поднять взгляд, как и положено омеге. Зря Каин его распустил когда-то, теперь все будет по-правильному.

— Куда мы едем, — спросил Лукас в машине. Каин сел назад рядом с ним и притянул к себе:
— А куда ты хочешь?
— Домой, к детям, — поежился Лукас.
— Вспомнил о них, да, — с тихой злобой сказал Каин, любуясь его профилем. — Старшие в спортивном лагере, а малыши у твоих родителей. И все волнуются за тебя, кстати.
— Так рассказал бы им, что со мной случилось, — вскинулся Лукас, — чтобы не волновались.
Каин ударил его по щеке без замаха и услышал, как клацнули зубы:
— Я ведь могу передумать и вернуть тебя в тюрьму в любой момент, так что думай хорошенько, прежде чем открывать рот.
— Прости, — Лукас устало закрыл глаза. — Прости пожалуйста.
— Просто не давай мне повода.

Лукас кивнул и замер, ускользая от него, и Каин ударил его еще раз:
— Ты меня не слушаешь.
— Я слушаю, Каин, слушаю, — прошептал тот, рот его окрасился алым, но Лукас не обращал внимания. Точно так же он и сперму с губ не стирал.
— Мы снова зарегистрируем брак.
— Да, Каин.
— Тебя осмотрят в одной клинике и если что... устранят неприятные последствия.
— Нет никаких последствий, — Лукас вдруг придвинулся и положил голову ему на колени, пачкая брюки кровью.
— Ты со мной споришь?
— Нет-нет, все как ты скажешь.
Каин погладил его по волосам. Он отлично помнил, как Лукас боится уколов и всяких медицинских процедур, стоило просто показать шприц, и Лукас готов был биться в истерике. Когда-то Каин думал, что сможет воспользоваться этим страхом, сможет воздействовать на Лукаса так. Еще одна ошибка.

Дома он сразу отправил его под душ и принялся ждать. Но Лукас все не спускался, и Каин поднялся наверх, испугавшись, мало ли что придет в голову взбалмошному омеге. В ванной шумела вода.
— Лукас, — он треснул по двери кулаком.
Тишина.

Каин сходил за топором и молча рубанул по двери рядом с замком. Пробил с шести ударов, хорошая была дверь, натуральное дерево.

В ванной клубился пар, Лукас забился в угол и смотрел только на топор в руке Каина.
— Вставай, — приказал Каин.
— Нет!.. Не делай этого, не надо! — крикнул Лукас, скользя пятками по черной плитке, которую сам выбирал. Как давно это было, Каин вдруг вспомнил: Лукас прикладывает образцы к стенам, "посмотри, дорогой, черный — такой интересный цвет, на нем кровищи не видно", и смеется. Подросшие Аксель и Дитер спорят с ним, они хотят, чтобы все вокруг было розовым.

— Я не разрешал тебе закрываться, — Каин пошевелил топором и повторил: — Вставай.
Лукас подполз к нему на четвереньках и уткнулся головой в колени. Совсем как Каин ему когда-то, идиот, надо было сразу вести себя пожестче. Он потащил Лукаса в спальню, и по дороге тот вывернулся из его руки, голый и мокрый, и попытался удрать, но Каин догнал его и повалил на пол.

— Не надо, — забился под ним Лукас, — Каин, тебя же посадят, подумай, что станет с детьми.
— С чего это вдруг, — прищурился Каин, заломив ему руки за спину.
— За убийство, — прошептал Лукас. — Я люблю тебя, пожалуйста, очень люблю, не убивай меня.
— Я тоже тебя люблю, — Каин поцеловал его в висок, он совсем не злился, просто чувствовал невыносимую муку, глядя на Лукаса, но без него было еще хуже. — Ты так плохо себя ведешь.
— Тогда накажи меня, — только Лукас умел так плакать, не всхлипывая и не кривя лицо.
— Иди в спальню.

Каин отнес топор на место и выдернул ремень из брюк. Лукас уже ждал его, стоя раком на их широкой кровати, он был весь в синяках и подживших ссадинах, просто сцена из порнофильма.
— На пол, на четвереньки, — скомандовал Каин.

Лукас беспрекословно послушался. Каин обошел его несколько раз, поигрывая ремнем, наказание прежде всего, а удовольствие потом. Ведь Лукас сам этого хочет, это он начал все эти игрища, попросив отшлепать его хотя бы разочек, в шутку. Это случилось сразу после рождения Дитера, второго их сына. Видимо, Каин бил недостаточно сильно, потому что Лукас сбежал спустя несколько месяцев.

— Сколько ударов ты заслужил, — холодно спросил Каин, расстегивая штаны, чтобы не давили на стоящий член.
— П-пять, — неуверенно сказал Лукас.
— Хорошо.
Каин всыпал ему пять ударов, а потом добавил еще пять от себя, отшвырнул ремень и вставил. Оказалось, что Лукас успел смазать задницу, пока ждал его в спальне, мечтал, наверное, как ему засадят. И так стонал и подмахивал, Каин даже не сразу заметил, что тот совсем не возбужден. Но так он принадлежал ему даже полнее, ведь теперь Лукас старался только для него.

Через два дня они подали заявление о регистрации брака, и сразу после этого Каин отвез Лукаса в клинику. Там у него взяли мазки и кровь на анализ, Лукас вышел из кабинета доктора, держа направления в руках, и обессиленно прислонился к Каину:
— Страшно...
— Не вздумай устроить концерт, дорогой. Если хочешь, я могу пойти с тобой.
— Хочу.
И Лукас все вытерпел, только побледнел и отвернулся, когда у него брали кровь из вены.
— Ты мне очень нравишься таким, — Каин поцеловал его в уголок рта.
— Каким?
— Послушным.
Лукас улыбнулся ему как из-подо льда:
— Давай погуляем немного.

Каин отвез его в парк, кормить уток.
— Помнишь, как Аксель свалился в воду с моста, — Лукас механически крошил булку в воду. Раньше они часто тут бывали с детьми.
— Он специально прыгнул, — Каин обнял его сзади и притерся к заднице. — Хотел посмотреть, что будет, он мне признался потом.
— Ты его бил?
— Нет, — Каин вдохнул глубоко, от Лукаса пахло горьковатой туалетной водой и, разумеется, сексом. — Я бью только тебя.
— Хорошо.
— Ты же сам нарываешься, сам хочешь...
— Хочу, — согласился Лукас. — Поехали домой.
Каин развернул его к себе и обхватил руками лицо:
— Ты вернулся ко мне, я знал, что ты вернешься.
— Вернулся, — подтвердил Лукас и выбросил остатки булки в пруд.

Рагнар

Конечно же Рагнар сразу узнал Лукаса, хоть тот сильно изменился. Единственный омега на их потоке, как же его было не узнать. Они даже немного дружили, благодаря тому, наверное, что им обоим было чуть больше тридцати лет, остальные студенты были все младше. Год назад Рагнар получал вторую специальность в психиатрии, а Лукас вернулся в университет, чтобы продолжить учебу после долгого перерыва. Впрочем, может Рагнару и казалось, что они они дружили, Лукас со всеми хорошо общался. Он был таким замечательным омегой — милым и утонченно-воспитанным.

Рагнар даже мечтал иногда, что летом им удастся попасть на практику в одну клинику. С Лукасом рядом было бы так приятно работать. Однако летом тот исчез, никому ничего не сказав. Рагнар звонил ему несколько раз, но телефон был всегда отключен.

— Лукас!
Лукас обернулся, надменно приподнимая бровь, и Рагнар подумал, что обознался — таким незнакомым и холеным стало его лицо, а взгляд ничего не выражал. Но все же это был Лукас, хоть он молчал так долго, что показалось, будто он не помнит бывшего однокашника.
— Рагнар Торнберг, — наконец сказал Лукас и вежливо наклонил голову, — давно не виделись.
— Лукас, — улыбнулся Рагнар, игнорируя его безразлично-светский тон, — где же ты был? Удалось оторвать практику в экзотичном местечке?
— Да... особо экзотичном, — слегка усмехнулся Лукас и поправил шарф. На шее у него мелькнула черная брачная ленточка, а улыбка не отразилась в глазах. — Приятно было повидаться, Рагнар.
— Постой, не уходи, — Рагнар поднял руки ладонями вперед в извечном жесте добрых намерений. — Давай поболтаем хоть пять минут. Клянусь, я ничего не буду спрашивать о тебе.
И он кивнул на крохотную кафетерию, пристроившуюся на террасе торгового центра, в котором они встретились.

— Не будешь ничего спрашивать, вот как? — глаза Лукаса слегка ожили, когда он пристально вглядывался в лицо Рагнара, а потом снова погасли. — В таком случае, полагаю, ты и так узнал слишком много.
Рагнар слегка пожал плечами, готовый к тому, что Лукас сейчас уйдет, но тот все медлил. И тогда Рагнар легко прикоснулся к его локтю, а другой рукой сделал приглашающий жест. И Лукас поддался.

Обрадованный Рагнар заказал им кофе с пирожными и принялся трепаться об однокурсниках. Кто чем сейчас занимается, а еще вспоминать смешные случаи из прошлого. И скоро Лукас заулыбался и слегка раскраснелся, став похожим на себя прежнего. В эти минуты он казался Рагнару самым милым омегой на свете.
— Я в Центральной клинике работаю, в онкологии, — сказал Рагнар уже под конец встречи, — приходи тоже к нам.
— Разве что пациентом, — ответил Лукас, снова заледеневая. — Муж против того, чтобы я на чужие гениталии глазел.
— Вот как, — Рагнар перевернул его руку ладонью вверх, и пальцы Лукаса нервно вздрогнули — как пойманная птица. Но руку отнимать он не стал, — и какой он, твой муж, богатый и красивый?

Когда-то они все спрашивали Лукаса — за кого бы тот вышел замуж. И Лукас смеялся — за богатого и красивого. И каждый из ребят их компании отвечал: "я очень красивый и богатый, Лукас".

— Да, — сказал Лукас, все так же не отнимая руки. — Из старого дворянского рода.
— Я тоже богатый и красивый, — засмеялся Рагнар. — А среди моих предков были конунги.
— Заметно, — Лукас мягко освободился и встал. — Рад был повидаться, Рагнар.
— Ты будешь не против, если я тебе позвоню? Как-нибудь на следующей неделе?
Лукас небрежно кивнул, уходя.

В следующий раз они встретились в спортивном клубе — и снова мило болтали в кафе. Рагнар рассказывал о своих пациентах, многие из них проявляли удивительное чувство юмора на пороге смерти.

А позже Рагнар купил членство в том же клубе, и они стали видеться два-три раза в неделю. Лукас всегда был такой скромный в спортзале, в темных костюмчиках с длинными рукавами и штанами. Не то, что многие другие омеги, одевающие нечто совершенно непотребное, в обтяжку и с вырезами, как будто не заниматься пришли, а на съем.

Рагнар привык к этим встречам и ждал их с особым нетерпением, хотя они даже не целовались. Но постепенно Лукас стал для него главным из всех омег, за которыми он непринужденно волочился, как и подобало одинокому альфе.

— Ты же на психиатра учился, — как-то спросил Лукас, — что же в онкологии делаешь?
— Вторая специальность, в онкологии часто нужно бывает, — отозвался Рагнар.
Лукас как-то болезненно искривил губы:
— Хороший ты парень, Рагнар. Я сразу это понял. Знаешь, как?
— Не знаю, — сказал Рагнар, наблюдая, как подрагивают пальцы Лукаса — худые и длинные, с совершенной формы ногтями, они всегда завораживали его.
— По чувству скуки. Хорошие парни ужасно скучные.
Рагнар встал и склонился над ним. Лукас замер, глядя в стол, его полуопущенные веки мелко подрагивали, а лицо стало белым. Рагнар давно заметил, что он боялся резких движений, хоть и пытался скрывать это.
— Ясно, — сказал Рагнар и отстранился. — До свидания.
Лукас не изменил позы и не пошевелился, всем своим видом провоцируя разбить это свое молчание.

Рагнара задел этот странный омежий выпад — что тот хотел сказать? Что их редкие встречи на самом деле ему наскучили? Или наоборот — что их призрачные отношения развиваются слишком медленно? А может, это была завуалированная просьба "ударь меня"? Лукас был загадкой, которую доставляло удовольствие постоянно разгадывать.

Нетрудно было догадаться, что муж бил его. Жертв постоянного насилия почти всегда видно профессиональному взгляду, даже если они изо всех сил скрываются. По приступам страха при внезапном нарушении личного пространства. По невольному жесту защиты при малейшей агрессии, по тому, как они ежатся и морщатся, если поднести руку к лицу.

Лукас именно скрывался, он старательно носил маску, ту холодную маску светскости, которой на нем не было в университетский период их знакомства. Все время носил и все время ронял, обнажая ранимое и трепещущее нутро. Как будто нарочно дразнил.

Через три дня Рагнар снова встретил его в спортзале. Лукас увидел его и опустил голову, делая вид, что изучает показания тренажера. Рагнар, помедлив, ушел в бассейн — не приставать же к человеку во время тренировки. Пристать очень хотелось.

После он зашел в их любимое кафе и увидел Лукаса. Тот медленно ел пирожное и снисходительно прислушивался к трепу двух альф за соседним столиком. Альфы усиленно привлекали внимание.
— Привет, — подошел к нему Рагнар, и альфы заткнулись, меряя его злобными взглядами.
— Привет, — усмехнулся Лукас. — Больше не обижаешься?
— Почему-то считается, что чувства альф ничего не стоят, — заметил Рагнар, садясь. — Может это и правда. Что мы влюбляемся в любого омегу, проявившего к нам малейший интерес. Человеческий интерес, а не просто потрахаться. Дешевые чувства, не стоящие внимания. Но для нас они совсем недешевы.
— Прости, — снова усмехнулся Лукас, на этот раз как-то криво. — Ты в меня влюбился? Кажется, я не давал повода.
— Конечно влюбился, — широко улыбнулся Рагнар. — Разве это не видно?
Лукас долго смотрел ему в лицо, и в его глазах Рагнар видел усталость и горечь. Или ему так только казалось.

— Ты врешь мне прямо в глаза, — тихо сказал Лукас, — ваша вечная мартовская песня о любви. А казался мне таким достойным.
— И скучным, — вставил Рагнар.
— Почему-то считается, что чувства омег ничего не стоят, — ответил Лукас. — Может это и правда. Что они происходят от нашей глупости. Дешевые чувства, не стоящие внимания. Но для нас они совсем недешевы.
— Ты считаешь себя глупым?
— Сейчас ты скажешь, что я совсем не глупый, даже умный. Не то, что другие омеги.
— Тебе говорили это так часто, что ты поверил? — Рагнар взял его за руку и провел кончиком пальца по ладони. Единственная ласка, которую Рагнар позволял себе с ним, и Лукасу она заметно нравилась. Или он был всегда таким чувствительным. — Пойдешь со мной на свидание вечером?

Глаза у Лукаса были красивые, светло-синие с темной каемкой, из-за этой каемки казалось, что они сияют.

— Вечером не могу, — прошептал он, опуская взгляд. — У меня же семья. Муж. Дети.
— Неужели муж каждый вечер дома?
Лукас снова на него поглядел — устало и тоскливо:
— Я скажу... когда не будет.
"Я в сто раз лучше твоего ублюдка мужа, — подумал Рагнар, — и я докажу тебе это. Скоро ты даже его имя забудешь".
— Скажи сейчас, ты же знаешь.
— В пятницу вечером. Они всегда пьют по пятницам с друзьями, — сдался Лукас. — Они пьют, а мы поебемся, — он встал и кивнул: — До пятницы, Рагнар.

В пятницу они договорились встретиться в очередном торговом центре. Рагнар сбегал в шоколадницу за любимым пирожным Лукаса, потом часа пол бродил по парковке. Лукас задерживался, и Рагнар волновался — неужели кинул?

— Извини, дети задержали, — сказал Лукас, выходя из маленького черного купе.
— Идем ко мне, — Рагнар притронулся к его спине, завлекая в свой джип.
— Давай на заднее сиденье, — остановился Лукас, — заодно и потрахаемся сразу по-быстрому.
Рагнар с улыбкой открыл перед ним дверцу.

— Как можно, секс на первом свидании, — сказал он, садясь за руль, и поглядел в зеркало заднего вида.
Но Лукас не сердился и не возмущался, он просто утомленно закрыл глаза и откинулся в кресле.
— Поедем в один клуб, тебе будет интересно.
— Ты полагаешь?
— Хочешь пирожное? — Рагнар протянул ему белую коробочку, перевязанную алой лентой.
— Спасибо, — вежливо улыбнулся Лукас, — ты такой милый.

На стоянке у клуба Рагнар достал из бардачка две черные маски, кожаную себе и бархатную Лукасу.
— Зачем это, мы идем на маскарад? — удивился Лукас, но маску надел.
— Это просто анонимный клуб, — подмигнул ему Рагнар, — даже без вывески.

Рагнар подошел к глухой двери и приложил руку к сканеру. Дверь распахнулась, на краю зрения мелькнула мощная фигура охранника и слилась с обстановкой. Внутри было темно, на стенах играли блики от настоящих масляных ламп. В гардеробе тихо переговаривалась парочка гостей — приличного вида альфа и тонкий голый омежка в ошейнике.
— Вижу, здесь своя атмосфера, — сказал Лукас, голос его заметно дрогнул. — Куда ты меня привел, Рагнар, в бордель?
Рагнар прижал палец к его губам:
— Не говори так. Это не бордель, а закрытый клуб.
— Мне раздеваться догола?
— Нет, — засмеялся Рагнар и стиснул его плечо. И ощутил, что Лукаса всего трясет. — Не волнуйся, дорогой, мы просто поедим и посмотрим представление. Клянусь, ничего не случится против твоей воли.
— Хорошо... хорошо, — Лукас неловко потянул свою пуговицу, пальцы его дрожали, и Рагнар отвел его руки в стороны и принялся медленно расстегивать пальто.
Синие глаза Лукаса смотрели на него так тревожно сквозь прорези маски, что Рагнар не удержался и легонько поцеловал его в губы. Лукас пах так тонко — омежьей сладостью, горечью одеколона и пьянящим страхом.

— Здесь есть и альфы... голые, — сказал Лукас уже в зале.
— Конечно, — Рагнар подвел его к столику и поцеловал руку, отодвигая стул, — все одеваются как хотят. Или не одеваются.
— И ошейники? Тоже сами на себя надевают? — бледно усмехнулся Лукас.
Рагнар молча сел за стол и принялся изучать меню.
— Это же БДСМ-клуб, Рагнар? Ты думаешь, мне понравится такое? Я не люблю боль. И боюсь ее.
Рагнар встал, и Лукас замер, опустив глаза.
— Давай поменяем столик, дорогой, — он кивнул на нишу с диванчиками. — Там будет не такой хороший вид, но зато гораздо уютнее.
Лукас кивнул, сглотнув.

На диванчике Рагнар осторожно обнял Лукаса и прошептал на ухо:
— Я никогда не причиню тебе боли. Не более того, что ты сам попросишь.
— Я не попрошу, — едва слышно ответил Лукас, и Рагнар улыбнулся в темноте: какой непокорный и гордый омежка.

Он гладил Лукаса по плечам и спине, прижимая к себе, осторожно целовал волосы и шею. И скоро Лукас расслабился, перестал трястись и прильнул к нему, потянувшись за поцелуем. Рагнар приник к его губам, почти растворяясь в восхитительном ощущении его тепла, дыхания и жизни. Самый первый их настоящий поцелуй длился всего лишь минуту, а потом Рагнар с сожалением отстранился: им принесли заказанную еду.
— Улитки, — сказал Лукас. — Хорошо, что не это ваше тухлое северное мясо. Ты же северянин?
Рагнар разделал улитку и поднес ее к губам Лукаса.
— Гадкая улитка, — сказал Лукас, прожевав.
— Что, совсем невкусная? — засмеялся Рагнар.
— Ну, что-то есть, — недовольно согласился Лукас и вдруг фыркнул: — Ты смешной.
— Ну, давай тогда улитку десертом закусим, раз тебе не понравилось.
— О боже, улитки с десертом, — улыбнулся Лукас. — Садовая клубника с улитками и сливками.
— Чего только не съешь на севере, — отозвался Рагнар, а потом показал на одну из круглых сцен: — Смотри, ребята решили начать. Два альфы, специально как для тебя, дорогой.
— Я не такой, как все омеги, — сказал Лукас с иронией. — Я не люблю порнуху с альфами.
— О да, ты такой особенный.

Обнаженного альфу на сцене прикрутили к станку, а потом принялись охаживать плетью. Черные хвосты скользили по мускулистым бедрам и ягодицам, жалили спину и даже забирались между ног — к поджатым яйцам. Альфа вскрикивал и выгибался, непроизвольно пытаясь уйти от ударов.
— У него стоит, — прошептал Лукас и ощутимо вздрогнул — альфу на сцене в очередной раз ударили по паху.
Альфа громко взвыл.

— У тебя тоже стоит, — тихо сказал Рагнар, мимолетно прикоснувшись к его члену. — Нравится?
Лукас молча поежился в его объятиях.
— Хочешь попробовать?
— Отодрать альфу? — спросил Лукас, слегка отстраняясь.
Вызов в его голосе звучал почти жалобно, и Рагнар улыбнулся. Из омег никогда не получались доминанты, они были просто не созданы для этого.
— Если тебе этого хочется, дорогой. Пойдем.

Он привел Лукаса в маленькую комнату для частных сессий. Освещение здесь было получше, и Рагнар остановился, разглядывая Лукаса. Глаза у того лихорадочно горели, губы припухли, а на щеках полыхал румянец. Рагнар провел пальцем по его скуле, и Лукас невольно зажмурился.

Рагнар принялся раздеваться.
— Ты... хочешь, чтобы я тебя? — растерянно сказал Лукас.
— А кого еще, — пожал плечами Рагнар.
Он снял рубашку и подошел к станку, раскидывая руки, как на кресте. Это было нечестно — поворачиваться лицом к человеку, впервые берущемуся за плеть. Тем более, к омеге. Не говоря уже об опасности случайно получить от новичка по лицу. Но Рагнар не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за Лукасом.
— А чем? — спросил тот, оглядывая развешанные на стенде девайсы.
— Что тебе больше нравится, — улыбнулся Рагнар и тут же раскаялся в своих словах: Лукас потянулся к кнуту.
Вредный омега испытывал его на прочность или на самом деле не знал о свойствах кнута?

Рагнар откинулся и продел руки в петли держателей. Вот будет смешно, если Лукас сейчас затянет ремни и отдерет его кнутом до полусмерти.

— Мне начинать? — спросил Лукас.
— Начинай.
Лукас неловко замахнулся и ударил. Удар вышел слабый, но Рагнара все равно обожгло болью. Еще и кончик кнута попал как раз на сосок. Рагнар судорожно вдохнул, борясь с желанием закусить губу — не хватало еще прокусить себя.

Следующий удар был сильнее, заставив его дернуться, цепляясь за ремни. Из рассеченной кожи потекла кровь.
— Тебе это не нравится же, — сказал Лукас, со страданием глядя на кровь. — Ты совсем не возбужден.
— Да, не особо, — согласился Рагнар.
— Мне тоже совсем не нравится, — Лукас опустил руки. — Это отвратительно и страшно, и мне совершенно не хочется делать тебе больно.
— Просто у тебя нет опыта, поэтому мы и не получили удовольствие, — Рагнар мягко забрал у него кнут и положил на подставку для использованных девайсов.

Он погладил Лукаса по плечу, и тот доверчиво прижался к нему, размазывая пальцем кровь по его животу.
— Хочешь, я тебя научу получать удовольствие? — улыбнулся Рагнар.
— Научи, — грустно вздохнул Лукас. — А лучше просто выеби. Так я получу гораздо больше удовольствия.
— Все будет, дорогой, — засмеялся Рагнар, — раздевайся.

Лукас нерешительно потянул свой джемпер вверх, а потом замер:
— Ты меня ебать или бить собираешься?
— Совсем немножко пошлепаю, а потом приласкаю, — пообещал Рагнар. — Согласен?
Лукас кивнул, вид у него стал совсем несчастный. Рагнар даже глаза прикрыл на мгновение — как можно быть таким виктимным.

А еще Лукас оказался болезненно худым, словно и не занимался усердно спортом. Белая нежная кожа, выступающие косточки и позвонки, несколько синяков и тонкий шрам на ягодицах, как от недавнего удара ремнем. Рагнар обошел его кругом, разглядывая. В паху у Лукаса было все выбрито, только на лобке оставлен маленький светлый квадратик.
— Нравлюсь? — как-то неуверенно усмехнулся Лукас и переступил босыми ногами.
— Ты очень красивый, Лукас.
Рагнар провел рукой по его спине, подталкивая к станку. Лукас послушно наклонился и позволил пристегнуть себе руки. Раздвинул ноги пошире, когда Рагнар легонько шлепнул его по внутренней стороне бедер.
— Знаешь про стоп-слово? Которым ты можешь всегда остановить то, что тебе не нравится?
Лукас выбрал слово "эмболия".

— Молодец, — сказал ему Рагнар, — хорошее слово.
Он погладил Лукаса по поджавшемуся животу и захватил в горсть мягкий член.
— Не бойся.
Задница у Лукаса была замечательная, круглая и совсем не тощая. Рагнар шлепнул по ней, не замахиваясь, и на белой коже остался розоватый след. Лукас ахнул, толкнувшись ему в руку членом.
— Если хочешь кому-нибудь доставить подобного рода удовольствие, надо испытать его на себе, — сказал Рагнар, осыпая его задницу несильными шлепками. Лукас пытался поджиматься и вертеть ею, уходя от ударов, но Рагнар держал его за член, не позволяя крутиться. — Я тоже проходил через это.
Член в его руке налился и пулсьировал, теперь Лукас больше терся об него, чем пытался увернуться.

Рагнар отпустил его и опустился на колени, чтобы поцеловать его в губы. Глаза Лукаса были мокрыми от слез, а взгляд плыл.
— Не больно же? — спросил Рагнар, прикусывая его губы.
Лукас невнятно что-то промычал, страстно отвечая на поцелуй.

Рагнар поднялся и взял с полки стек с большой мягкой шлепалкой на конце.

Лукас оглянулся и дернулся:
— Нет, не надо, — всхлипнул он.
— Десять ударов и обещанная награда, дорогой.
— Нет, нет, — Лукас заизвивался, — нет, эмболия! Эмболия...
Рагнар положил стек на место.

— Все, дорогой, все, я расслышал стоп-слово с первого раза, успокойся.
Он отстегнул трясущегося Лукаса и прижал его к себе, гладя и целуя.
— Чего ты еще боишься, кроме стеков? — спросил Рагнар, когда Лукас затих.
— Иголок... А стеков я не боюсь. Просто сейчас испугался, — Лукас снова всхлипнул и потерся об него стоячим членом. — А награду я теперь не заслужил, да?
— Заслужил, пойдем, — Рагнар повел его из комнаты в общий зал.
— Постой, а одеться?
— Зачем, мы же все равно в масках. Да и неудобно мне отсасывать у тебя одетого будет.

Лукас соблазнился отсосом.

Рагнар привел его к одной из круглых сцен и поставил на постамент. Вспыхнул свет, оградив их сияющим столбом от темного зала. Постамент закрутился, позволяя всем желающим увидеть розовые ягодицы Лукаса и кровавый шрам на груди Рагнара.
— Расставь ножки пошире — сказал Рагнар, лаская его меж ягодиц. — Позволь им полюбоваться твоей красотой. Мы же наслаждались чужими представлениями.
— Ужасно стыдно, — Лукас тихонько застонал и изогнулся, расставляя ноги, член его тыкался Рагнару прямо в губы.

И Рагнар принялся его лизать и посасывать. Он самозабвенно ласкал уздечку и дырочку на конце, позволял проникать себе в самое горло и сглатывал так, желая доставить Лукасу удовольствие. Омежьи члены просто созданы для глубокого минета, как жалко что самому Рагнару никогда не испытать подобного.

Лукас громко стонал и гладил его по волосам. Он подавался назад, насаживаясь на его пальцы и вбивался в горло, совсем, кажется, забыв о зрителях. А когда Рагнар заглотнул его в очередной раз и шлепнул по ягодице, словно засаживая себе еще глубже, то Лукас вскрикнул и излился.

Рагнар подхватил утомленно опершегося на него Лукаса. Вокруг раздались сдержанные аплодисменты.
— Моего друга зовут Луис, и он первый раз с нами, — сказал Рагнар в темноту. — Спасибо.
Им похлопали еще, а потом свет погас.
— Хочешь кушать? — спросил Рагнар, помогая Лукасу спуститься со сцены.
— Да, — прошептал тот, доверчиво утыкаясь ему в шею. — Я бы сейчас всех твоих улиток съел.
— Нам должны были принести сладости и мясо, — тихо засмеялся Рагнар.

Кончив, Лукас стал тихим и ласковым, он послушно ел у Рагнара из рук и больше не язвил. Устроился в его объятиях голышом и, кажется, так и заснул бы, если бы Рагнар его не растормошил.
— Не хочу домой, — сказал Лукас, положив голову ему на плечо.
— Поехали тогда ко мне, будешь со мной жить.
Лукас замер, а потом отстранился:
— Хороший ты парень, Рагнар. Но я не могу, ты же понимаешь, семья, дети...
— Тогда пора ехать, — Рагнар потянул его за собой, — наше время закончилось.
— А мы так и не потрахались, — улыбнулся Лукас.
— Первое свидание же, — Рагнар поцеловал его в уголок губ.

***
А на следующее утро Лукас позвонил ему с незнакомого номера и прошептал:
— Рагнар, у тебя есть обезболивающие?
— Найдется.
— Привези, пожалуйста, я в зоопарке буду. Только не звони мне, — Лукас отключился, оставив его недоумевать о своих загадочных шпионских играх.

Рагнар быстренько свернул завтрак, дал детям деньги, чтоб сходили с друзьями в аквапарк, и пошел выбирать обезболивающее. На всякий случай он решил взять несколько видов — инъекцию, мазь и таблетки. Мало ли что там у Лукаса приключилось.

Зоопарк был большой, и Рагнар довольно долго бродил по нему, прежде чем нашел Лукаса. Тот стоял около вольера с обезьянами. Здоровенный альфа в сером пальто обнимал Лукаса за плечи, на руке у альфы сидел мелкий мальчишка, а еще один, лет восьми-девяти, прыгал рядом и дразнил обезьян.

Рагнар остановился в отдалении, наблюдая за Лукасом. Тот смотрел прямо перед собой и прижимал к груди забинтованную руку. Рагнар подождал немного, а когда они перешли к следующему вольеру — подошел и встал рядом. Ресницы Лукаса дрогнули, когда он заметил Рагнара.
— Я отойду в одно место, дорогой, — обратился Лукас к своему альфе и кивнул на табличку с указателем к туалетам.
— Ждем тебя здесь, — альфа потрепал его по щеке.

Рагнар прошел вслед за Лукасом и увидел, как тот завернул за угол веселенького домика, украшенного изображениями и скульптурками писающих мальчиков.
— Что случилось, Лукас?
— Болит вот, — Лукас протянул ему пораненную руку. — Ты принес таблетки?
— Да, давай я посмотрю, что у тебя там.
— Нет, — Лукас снова прижал руку к груди. — Я знаю, что там. Мне только обезболивающее нужно.
— А к врачу или в аптеку сходить не судьба было? — холодно спросил Рагнар.
Он всегда полагал, что омежьи капризы имеют под собой какую-то логику и основание, но здесь было уже совсем что-то запредельное.

— Он не позволяет, — сказал Лукас утомленно. — Сломал мне пальцы и не позволяет лечить.
— Что... Как сломал? — опешил Рагнар.
— Вот так, — хрипло засмеялся Лукас и сделал какое-то сложное движение здоровой рукой, словно что-то выдергивал или скручивал. — Хрусть и пополам.
— Дай посмотреть, — Рагнар крепко взял его за локоть.

Рагнар размотал повязку с самодельной шиной из картонки и увидел вспухшие и посиневшие пальцы, мизинец с безымянным.
— Вот дерьмо, — он вытащил из кармана пистолетный инъектор, — как это произошло?
— Он вчера рано вернулся. А я поздно.
— Проклятье. Поехали в больницу.
— Нет-нет, я не могу, — Лукас замотал головой. — Спасибо тебе, Рагнар, но мне надо идти.
— Ты сейчас пойдешь со мной в больницу, а потом будешь говорить с полицией. Твой муж настоящий псих.

— Не надо, ты не знаешь его... — шептал Лукас и оглядывался, пока Рагнар тащил его к выходу из зоопарка.
— Каин Эсхольц, генерал КДБ? Прекрасно знаю, — сказал ему Рагнар. — Мой двоюродный дядя в браке с одним из Эсхольцев.
Он распахнул дверцу машины и впихнул туда слабо упирающегося Лукаса.
— Он нас убьет, ты не понимаешь, Рагнар. Засадит в тюрьму без суда и следствия. Тебя удавят в камере, а меня заебут насмерть альфы.
— Этого никогда не случится, — улыбнулся Рагнар, выруливая на шоссе.

— Это уже случалось, Рагнар, верни меня назад, пожалуйста, — Лукас попытался схватиться за руль, и Рагнар резко свернул к обочине, останавливаясь.
— Не делай так больше, Лукас.
— Прости, — Лукас зажмурился и вжался в кресло.
— Что ты имел ввиду, когда сказал, что это уже случалось?
— Я хотел уйти, и он засунул меня в тюрьму для уголовников, сплошные альфы. А вытащил только через месяц. Забавно, да? — засмеялся Лукас. — Ты же мне не веришь, Рагнар? Думаешь, я спятил?
"Такого не может быть, — подумал Рагнар. И еще: — Только не у нас в Йотанланде. Где-нибудь на юге или востоке, но не в нашей стране."

— Это выглядит настолько чудовищной ложью, что наверняка является правдой, — сказал Рагнар. — В какую тюрьму тебя засунули?
— Хельсигборскую центральную.
— Хельсигборс — это отлично. Я сам оттуда, попрошу родичей помочь разобраться с этим. Наверняка же остались свидетели. Мы соберем доказательства и закроем твоего спятившего муженька в дурке.
— А если не соберете, то в дурке закроют меня, — сказал Лукас безразлично. — Тебе не справиться с ним, Рагнар, нас остановит патруль на улице. И засадят в комитетскую тюрьму.
— Эй, мое имя Рагнар Торнберг, и мой род один из самых влиятельных в Хельсигборсе. Все будет хорошо. А сейчас ты ляжешь на заднее сиденье и отдохнешь по дороге в клинику.

Рагнар вышел из машины, чтобы открыть Лукасу дверь. Тот больше не сопротивлялся, послушно выпил еще таблеток — обезболивающее со снотворным — и позволил себя пристегнуть.

— Так ты из этих Торнбергов, — хихикнул Лукас, когда Рагнар снова тронулся. — Которые как... как Башня Торнберг и сага о... о Свене Торнберге, конунге Хелльфольда?
— Да, — улыбнулся Рагнар, Лукаса ощутимо вело от препаратов. — Только я, конечно, не наследник. Так, один из рода. Кстати, а что насчет ваших детей? Нельзя же их оставлять в руках психа.
— Он хороший отец. Дети его больше меня любят.

Лукас заснул по дороге, и Рагнар отнес его на руках к травматологу. А потом сидел в процедурной, смотрел на его измученное лицо и хотел защитить от всего мира.
— Надеюсь это не ты довел парня до такого состояния? — спросил у него травматолог. — Я запротоколирую этот осмотр, имей ввиду.
— Конечно, дружище, — отозвался Рагнар.
— Такой красивый, — покачал головой травматолог. — И фамилия... кто бы мог подумать.

Все еще спящему Лукасу наложили гипс, и Рагнар унес его к себе. Надо было собрать вещи и забрать детей.

Уже на Хельсигборской трассе Лукас вздрогнул всем телом и проснулся. Он с недоумением оглянулся на трещащих сзади мальчишек, а потом повернулся к Рагнару:
— Куда ты меня везешь?
— В Хельсигборс. Хочешь немного пожить в Башне Торнберг? — подмигнул ему Рагнар.
— Да, — Лукас погладил свою руку. — Почти не болит. Это твои дети?
— Конечно мои, знакомьтесь, Олаф, Иоганн. Это дядя Лукас.
— Здравствуйте, Лукас, — захихикали мальчики. — Вы наш новый омега-папочка?
— Нет вроде бы, — улыбнулся Лукас и посмотрел на Рагнара: — А куда делся старый?
— Мы развелись пять лет назад, — ответил Рагнар.

Они проехали мимо полицейского поста, и Лукас судорожно вцепился в ремень.
— Все же будет хорошо, да, Рагнар? Они ничего нам не смогут сделать?
— Все будет хорошо, дорогой, я связался со своим двоюродным братом, он капитан полиции. Если будут хватать — звякнем ему.
— Хорошо, — закрыл глаза Лукас. А потом снова встрепенулся: — А почему вы развелись, он от тебя сбежал?
— Да, полюбил другого, — сказал Рагнар шепотом и склонился к Лукасу: — прямо у нас в спальне.
— О, неужели ты выгнал своего омегу?
— Пришлось.
Лукас вздохнул:
— А вдруг он не разлюбил тебя, а просто... поддался соблазну?
— Лучше не поддаваться, Лукас.
— Нет-нет, я не к тому, я никогда не буду тебе изменять.
Рагнар засмеялся:
— Я тебе верю.

До Хельсигборса было двенадцать часов быстрой езды, и они остановились на ночевку в мотеле.
— Пошлепаешь меня немножко и трахнешь? — спросил Лукас, выходя из душа. — Это же у нас второе свидание, да? Можно и трахаться значит. Или у тебя по правилам только на третьем? Только не сильно шлепай.
Рагнар, только что загнавший детей в их номер, замер, кусая губы: Лукас отбросил полотенце в сторону, улегся на кровать и задрал задницу.
— Да-да, я помню, ты боишься боли и иголок, — Рагнар сел рядом и поцеловал его в копчик, а потом провел языком вниз, к поджимающейся дырке. — Пошлепаю как-нибудь в другой раз, когда выздоровеешь.
Лукас вздохнул и пошевелил задницей:
— Никому не нужен больной заебанный омега.
— Ты мне нужен, — засмеялся Рагнар, падая на постель и с осторожностью устраивая его на себе. — Ты мне нужен любым.
— Это хорошо, — Лукас слабо улыбнулся и поцеловал его в шрам на груди. — Тогда можно я буду спать, а ты меня будешь гладить? Можешь и присунуть, мне будет приятно. Просто я очень устал.
— Ты очень сильный, столько выдержать, — сказал Рагнар, гладя его по волосам. — Отдыхай.

КОНЕЦ