сраные ксеноморфы
добавили в предупреждения маленькие тентакли и ксенофилию 
Название: "Инкубатор"
Слэш, НЦ-17, предполагается миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: юст, фантастика, приключения, романс, ХЭ.
Авторы: ankh976 и Le Baiser Du Dragon
Саммари: Мир без женщин. Юного студента-оппозиционера приговаривают к участи быть безмозглым озабоченным инкубатором. Но его выручает старый друг семьи и увозит на другую планету.
Предупреждения: маленькие тентакли и ксенофилия
читать дальше
Даррел распахнул глаза и обнаружил себя, голого и скрюченного, в замкнутом белесом пространстве. "Додекаэдр", подумал Даррел и со стоном закопошился, переворачиваясь. Кому понадобилось засовывать его в тускло светящийся тесный додекаэдр, так похожий на соты? Он стиснул виски костяшками кулаков. Голова трещала и раскалывалась, все тело ломило. Мысли ворочались тяжелыми жерновами.
"Арахноиды", наконец понял Даррел. Это их характерная архитектура. Лучше было бы подохнуть в космосе, чем попасть к арахноидам. Может быть, хоть Хагену повезло...
Он снова отключился и очнулся через неизвестное количество времени — оттого, что его тащил за ногу арахноид.
— Отпусти, сука, — задергался Даррел, с трудом соображая со сна, — дай поссать хотя бы, — он извернулся и пнул арахноида в педипальп, — и посрать тоже, я с говном невкусный.
Арахноид остановился и зловеще зашевелил хелицерами на морде. Раздались скрежещущие звуки, в которых Даррел неожиданно различил на космолингве:
— Ну, посри.
— Здесь, что ли?
Арахноид больно укусил его за бедро (метился явно в жопу, но Даррел увернулся) и снова заскрежетал, кажется, с издевкой.
— Не дергайся, раб, а то ступни откушу, будешь на коленях матку обслуживать.
— Ладно, не буду дергаться, не тащи меня только, я сам, — сказал Даррел.
И арахноид не стал настаивать, позволил ему идти.
Даррел с некоторым трудом встал и пошатнулся, голова кружилась, а тело было как ватное.
— Кра-кра, — сказал арахноид.
— Ржешь что ли, сволочь, — пробормотал Даррел.
— Да, смеюсь. А сволочь — это оскорбление?
— Нет, — поспешно уверил его Даррел и взмок: арахноид задумчиво пошевелил хелицерами в районе его паха.
— Люди такие мягкие, вкусные, — сообщил арахноид.
Даррел решил воздержаться от дальнейшей дискуссии, хотя у него были вопросы, например, про загадочную матку, которую его хотели заставить обслуживать. Арахноиды к своим самкам относились с необыкновенным пиететом и ухаживали сами. Во всяком случае, никто ни разу не слышал, чтобы для их обслуживания нужны были рабы. А может, этих рабов потом съедали, поэтому никто и не слышал.
Они немного покружились по спиральному коридору, отчего Даррела вырвало желчью.
"Грязный человек, кра-кра", — сказал арахноид на это.
"Сами же меня и отравили, твари", — ответил ему Даррел. Мир вокруг него слегка прояснился, и он почувствовал нездоровую бодрость. Наверное, от вышедшего из организма паучьего яда.
А потом они оказались в большом зале с кучей входов. Посредине зала шевелил ложноножками огромный симбионт, вокруг него ползало с десяток голых людей.
"Тентаклесосы", подумал о них Даррел, это слово как само всплыло из глубин подсознания, из прочитанных в детстве книжек.
По периметру зала время от времени пробегали черные арахноиды.
— Матка, — объяснил арахноид, показав на симбионта, а потом загнал Даррела в какую-то бочку: — Теперь мойся, грязный человек.
На Даррела полилась холодная вода, которую он с жадностью принялся глотать, размышляя о том, почему арахноид называет гигантского симбионта маткой. Плохо владеет космолингвой, или в оговорке кроется некий смысл?
Из бочки его вытащили совершенно околевшего. Арахноид снова поржал над ним, а потом протянул лапу в сторону бассейна с каким-то склизким дерьмом:
— Иди, покорми и почисть матку.
Даррел послушно подошел к бассейну. Слизь в нем переливалась перламутром, мягко колыхалась, пахла пряностью и чуть-чуть ацетоном. Рядом стояло несколько блестящих ведер. Даррел зачерпнул немного слизи и направился к симбионту.
Голые люди оставили свои занятия и таращились на него. Хагена среди них не было.
— Ну, — сказал Даррел, со значением покачивая ведром, — кто тут у вас главный?
План был простой: врезать главному по уху этим самым ведром и сместить. Самая эффектная стратегия действий в примитивном обществе — а каким могло еще быть общество рабов-тентаклесосов?
Но что-то пошло не так. Люди растерянно переглядывались и мялись, никто не спешил выступать вожаком стаи. Даррел нахмурился и посмотрел на пускающего ложноножки симбионта. Вдруг тот поработил этих людей, забрался им через задницу в мозг?
— У нас нет главного, мы просто... ухаживаем за маткой и заботимся. Хочешь, научим тебя всему? — наконец разродился один.
Он был темноволосым, мускулистым и высоким, с резкими чертами лица, как у всех имперцев. И говорил с имперским акцентом, но без этой их обычной агрессивно-лающей интонации.
Остальные люди закивали, нерешительно улыбаясь и пятясь. Даррел тоже изобразил самую любезную улыбку и обнял имперца за плечи:
— Конечно, покажи мне все, дружище.
Имперец слегка вздрогнул, но не отстранился. И этот жест стоил тысячи слов: ведь легендарно злобные имперцы терпеть не могли прикосновений и более всего ценили свое личное пространство. Он был изменен симбионтом, как и все здешние рабы, точнее гормонами симбионта. А может быть, симбионт пустил в них и свои... метастазы?
Даррел на мгновение почувствовал себя в Центре продолжения рода, среди стайки маток. Только теперь ему самому предстояло стать одним из них. Если не удастся сбежать.
Имперец, которого звали Карсторс, показал ему, как заботиться о симбионте: его надо было протирать мягкими губками и смазывать слизью из бассейна.
— А кормят когда? — спросил Даррел.
— Матка кормит, когда захочешь, — сказал Карсторс и с дегенеративной нежностью погладил симбиотическую ложноножку.
На ложноножке выступила капля чего-то белого, и Карстос засунул ее кончик себе в рот и слегка пососал: "попробуй, вкусно, как сладкое молоко".
Даррел заржал, таким нелепым был вид заносчивого имперца, отсасывающего симбионту. Стало ясно, каким образом рабов обкормили гормонами.
— А в задницу вы это себе не пихаете? — спросил он.
— Ночью иногда само лезет, — ответил Карсторс, пристально в него вглядываясь.
— Ясно, — Даррел попробовал на вкус слизь из ведра, и его чуть не вывернуло.
— Это есть нельзя, многие пробовали, — усмехнулся Карсторс.
— А кем ты был в Империи? — спросил его Даррел.
— Механикусом третьего ранга, — ответил Карсторс после короткой паузы. — А ты, землянин?
— А я пилот.
Даррел прислонился спиной к симбионту, чувствуя расползающееся от него умиротворение и тепло. "В конце концов, можно будет утопиться в слизи", подумал он.
— Интересно, зачем все же арахноидам симбионт, а, Карсторс? У них же есть самки.
— Не знаю, — пожал плечами тот.
— Ты же ученый механикус, — скривил губы Даррел.
— Был.
Даррел вздохнул и посмотрел на суетящихся в отдалении арахноидов. Вот же твари, ставят какие-то эксперименты над ними.
— Как над крысами, — сказал он вслух.
— Как земляне над своими рабами, — сказал Карсторс.
— Какими еще рабами, проклятый имперец? — вскинулся Даррел.
— Как это — какими? У вас же целая каста рабов. Для обслуги и ублажения, — ухмыльнулся тот.
— Это просто малообразованные слои общества, — процедил Даррел.
— Рабы, — припечатал Карсторс с внезапной надменностью. — Вам просто нравится иметь рабов, иначе вы бы заменили свою обслугу на андроидов. Как мы. Дешевле и надежнее.
Даррел отлип от симбионта, собираясь дать проклятому имперцу в рожу, но отвлекся внезапными воплями. Он обернулся и увидел голого извивающегося Хагена, которого тащили за ноги два арахноида.
***
— Даррел! Вот ты где, — Хаген перестал вырываться и позволил мерзким паучищам тащить себя дальше. Его поволокли по мягкому влажному полу прямо к бассейну слизи и отпустили. Рядом с бассейном стоял голый Даррел, а в руке у него было блестящее ведро. — Я так и знал, что ты не сдох, даже пробовал тебя искать.
Все люди вокруг тоже были голые и заторможенные, явно под воздействием симбиотического экстракта. Хаген бросился к Даррелу и прижал его к себе.
— Надо работать, а то всех накажут, — прошелестел кто-то рядом с ними, и они с сожалением разлепились. И тогда Хаген увидел симбионта.
— Гигантский симбионт, глазам не верю, — прошептал он, невольно потянувшись рукой в его сторону. — Красавец какой. Интересно, это мутант или выращен из обычного? По виду обычный, но какой огромный, фантастика...
Верхняя часть симбионта гордо возвышалась посреди зала. По ним должен быть еще один бассейн с питательной жидкостью, подумал Хаген. Вероятно, симбионт разросся до таких размеров, что заполнил собой этот второй бассейн полностью.
— Велено поливать его перламутровыми соплями и протирать мочалкой, — сказал Даррел.
— А ложноножки у него есть?
В выстроенной им еще на третьем курсе модели симбионт, достигая определенного размера, отращивал несколько ложноножек. Конечно, если при этом не имел внешнего носителя.
— Пососать не терпится? Лучше у меня возьми, — оживился Даррел, и Хаген вдруг покраснел. Несколько голых людей, которые обмывали и увлажняли симбионта, припадали между делом к его ложноножкам и старательно посасывали их.
— Это съедобно, — шепнул ему Даррел, вызывая привычную дрожь внизу живота.
— А ты уже пробовал, что ли, — Хаген резко выдернул ведро у него из рук и двинулся к бассейну с жижей, но по пути поскользнулся и грохнулся, приложившись об пол.
— Не разбей свою прекрасную задницу, — заржал Даррел, не проявляя ни капли сочувствия.
— Если разобью, придется твоей за двоих отдуваться, — буркнул Хаген, а симбионт вдруг потянулся к нему длинной ложноножкой и скользнул по ушибленному месту. Невероятно! Похоже, что зачатки эмпатии, которыми обладали обычные симбионты, были неплохо развиты у этого гиганта.
Хаген поймал рукой ложноножку и сунул в рот, высасывая жидкость. Вкусно, особенно с голодухи, чем-то похоже на манную кашу, которой кормил его Грегори в детстве. Он позволил воспоминаниям овладеть собой: солнечный свет полосами, Грегори тискает его щеки и пихает в рот ложку за ложкой, и все вокруг наполнено простым незамутненным счастьем. Интересно, сможет ли симбионт считать его состояние, или Хагену всего лишь показалось, что тот обладает разумом.
По нежно-розовому телу симбионта прошла дрожь, и ложноножка во рту Хагена дернулась и вонзилась глубоко в горло. Хаген захрипел и замахал рукой, пытаясь вытолкнуть ее, а сзади взвыл от смеха Даррел.
— Сволочь, — прокашлял Хаген, когда ложноножка убралась из его рта.
— Учись сосать, пригодится, — пожал плечами Даррел.
Хаген хотел на него обидеться, а потом передумал. Ведь они могут погибнуть в любой момент, так стоит ли тратить бесценные минуты на ругань, Даррела все равно не переделаешь.
Он молча принялся таскать жидкость из бассейна и бережно смазывать симбионта. А когда совсем проголодался, выбрал один из отростков и с опаской лизнул его, присев на корточки. Отросток выделил белую каплю, а рядом уже стоял Даррел и пялился на него. Это неожиданно сильно взволновало Хагена, и он предложил:
— Давай вместе.
И они начали лизать мягкий сладковатый отросток, присасываясь по очереди и целуясь. Люди вокруг не обращали на них никакого внимания. Хаген, выделываясь, заглотил отросток глубже и провел по нему губами, почти выпуская, а потом снова вобрал. Даррел тут же вскочил на ноги и ткнулся стоящим членом ему в рот. Член у него был солоноватый и твердый, такой необычный контраст с мягкой ложноножкой симбионта, и Хаген по очереди засасывал их, не успевая сглатывать сладкую питательную жидкость.
— Ну, вот тебе и групповуха, — прохрипел Даррел, толкаясь сильнее и шлепая его по щеке. — Нравится?
И Хаген больше не выпускал его изо рта, старательно отсасывая, пока в рот ему не брызнуло терпко и горячо. Ложноножка, так и не обретшая твердости, лениво извивалась в его руке, а член был как камень и почти болезненно ныл.
— У меня вкуснее, а? — подмигнул ему Даррел.
— Вкуснее, — облизнулся Хаген. — Становись раком.
— В другой раз, — Даррел повалил его на спину и поцеловал в живот. Ответная услуга, значит, Хаген расслабился и закрыл глаза.
И тут же открыл их от возмущенного возгласа Даррела — пронырливый симбионт попытался запустить отросток в его выставленную задницу.
Позже они забились в одну из ниш на краю зала, чтобы поспать. Сюда приставучий симбионт не доставал своими ложноножками, и можно было не опасаться, что тебя накачают питательной жидкостью по самые уши.
— Не могу уснуть, — Даррел погладил его по спине и по заднице.
— Это все от гормонов симбионта, — зевнул Хаген, — так и будет, пока не привыкнешь. И, дрочи — не дрочи, все равно стояк не спадет, я-то знаю.
— Как же ты обходился?
— Никак. Думал о тебе, — Хаген провел по его лицу. Жесткая линия подбородка, щетина, ухо, мягкие волосы. Все как в детстве. — Надо валить отсюда, пока мозги еще работают. Как думаешь, мы сможем угнать челнок?
— Ты видел здесь челнок?
— Нет. Но мне почти удалось выбраться из этих чертовых сот. Я так боялся за тебя, — Хаген не смог подавить очередной зевок, и Даррел успел ткнуть ему пальцем в язык. А потом поприставал еще немного и куда-то свалил.
И Хаген остался лежать в их импровизированном логове один, размышляя сквозь сон, зачем арахноидам этот ксенопарк с симбионтом и людьми. Будут водить сюда экскурсии маленьких арахнят? Из общего курса Хаген помнил, что арахноиды чрезвычайно трепетно относятся к своему потомству. Примерно как человечество к детям, выращенным внутри маток.
Он проснулся по-прежнему в одиночестве, взял ведро и пошел к симбионту, пошатываясь со сна. Надо помыть его и погладить, Хаген даже наметил себе небольшой участок, как вдруг через несколько отверстий в зал вползли сразу четыре арахноида. Симбионт завибрировал и втянул все до одной ложноножки. Как жаль, вдруг со злостью подумал Хаген, что это не мутант, а всего лишь выращенный до огромных размеров обычный симбионт. Мутант бы не стал трястись, а просто пожрал бы мерзких арахноидов, правда, и людям пришлось бы несладко. А этот такой беззащитный и так явно боится, бедняжка.
Арахноиды подобрались к симбионту с противоположной стороны, и Хаген, затесавшийся среди других людей, не видел, что там происходит. Зато он видел Даррела, беседующего с темноволосым имперцем немного поодаль от остальных. Симбионт продолжал дрожать, а потом вдруг исторг из себя с десяток серых некрупных пауков. Те резво пробежали по залу и скрылись в приоткрывшихся ходах.
Взрослые особи имеют черный окрас, а это молодняк, тупо подумал Хаген. Причем подрощенный уже, вылупляющиеся из яиц арахноиды были белыми, почти прозрачными, и гораздо мельче. Но как они вырастают до таких размеров внутри симбионта? Жрут его изнутри, отщипывая кусочки? Бесчеловечно. Впрочем, арахноиды и не должны быть человечными, одернул себя Хаген, криво усмехаясь, и подошел к симбионту. Даррел махнул ему рукой и тоже приблизился.
— Ты видел это, Хаген? Они его просто вскрыли и выпустили этих, бррр.
— Бедняжка, уже все закончилось, — Хаген погладил симбионта по округлому боку и скосил глаза на Даррела. Член у того припух и был явно натерт.
— Поговори и с ней тоже, — Даррел со смехом повернулся к нему спиной и хлопнул себя по заднице.
Хаген вжал его в симбионта, раздвинул ягодицы и провел пальцем по входу:
— А жопа у тебя не натерта, в отличие от члена. Я ценю это, дорогой.
Название: "Инкубатор"
Слэш, НЦ-17, предполагается миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: юст, фантастика, приключения, романс, ХЭ.
Авторы: ankh976 и Le Baiser Du Dragon
Саммари: Мир без женщин. Юного студента-оппозиционера приговаривают к участи быть безмозглым озабоченным инкубатором. Но его выручает старый друг семьи и увозит на другую планету.
Предупреждения: маленькие тентакли и ксенофилия
читать дальше
Даррел распахнул глаза и обнаружил себя, голого и скрюченного, в замкнутом белесом пространстве. "Додекаэдр", подумал Даррел и со стоном закопошился, переворачиваясь. Кому понадобилось засовывать его в тускло светящийся тесный додекаэдр, так похожий на соты? Он стиснул виски костяшками кулаков. Голова трещала и раскалывалась, все тело ломило. Мысли ворочались тяжелыми жерновами.
"Арахноиды", наконец понял Даррел. Это их характерная архитектура. Лучше было бы подохнуть в космосе, чем попасть к арахноидам. Может быть, хоть Хагену повезло...
Он снова отключился и очнулся через неизвестное количество времени — оттого, что его тащил за ногу арахноид.
— Отпусти, сука, — задергался Даррел, с трудом соображая со сна, — дай поссать хотя бы, — он извернулся и пнул арахноида в педипальп, — и посрать тоже, я с говном невкусный.
Арахноид остановился и зловеще зашевелил хелицерами на морде. Раздались скрежещущие звуки, в которых Даррел неожиданно различил на космолингве:
— Ну, посри.
— Здесь, что ли?
Арахноид больно укусил его за бедро (метился явно в жопу, но Даррел увернулся) и снова заскрежетал, кажется, с издевкой.
— Не дергайся, раб, а то ступни откушу, будешь на коленях матку обслуживать.
— Ладно, не буду дергаться, не тащи меня только, я сам, — сказал Даррел.
И арахноид не стал настаивать, позволил ему идти.
Даррел с некоторым трудом встал и пошатнулся, голова кружилась, а тело было как ватное.
— Кра-кра, — сказал арахноид.
— Ржешь что ли, сволочь, — пробормотал Даррел.
— Да, смеюсь. А сволочь — это оскорбление?
— Нет, — поспешно уверил его Даррел и взмок: арахноид задумчиво пошевелил хелицерами в районе его паха.
— Люди такие мягкие, вкусные, — сообщил арахноид.
Даррел решил воздержаться от дальнейшей дискуссии, хотя у него были вопросы, например, про загадочную матку, которую его хотели заставить обслуживать. Арахноиды к своим самкам относились с необыкновенным пиететом и ухаживали сами. Во всяком случае, никто ни разу не слышал, чтобы для их обслуживания нужны были рабы. А может, этих рабов потом съедали, поэтому никто и не слышал.
Они немного покружились по спиральному коридору, отчего Даррела вырвало желчью.
"Грязный человек, кра-кра", — сказал арахноид на это.
"Сами же меня и отравили, твари", — ответил ему Даррел. Мир вокруг него слегка прояснился, и он почувствовал нездоровую бодрость. Наверное, от вышедшего из организма паучьего яда.
А потом они оказались в большом зале с кучей входов. Посредине зала шевелил ложноножками огромный симбионт, вокруг него ползало с десяток голых людей.
"Тентаклесосы", подумал о них Даррел, это слово как само всплыло из глубин подсознания, из прочитанных в детстве книжек.
По периметру зала время от времени пробегали черные арахноиды.
— Матка, — объяснил арахноид, показав на симбионта, а потом загнал Даррела в какую-то бочку: — Теперь мойся, грязный человек.
На Даррела полилась холодная вода, которую он с жадностью принялся глотать, размышляя о том, почему арахноид называет гигантского симбионта маткой. Плохо владеет космолингвой, или в оговорке кроется некий смысл?
Из бочки его вытащили совершенно околевшего. Арахноид снова поржал над ним, а потом протянул лапу в сторону бассейна с каким-то склизким дерьмом:
— Иди, покорми и почисть матку.
Даррел послушно подошел к бассейну. Слизь в нем переливалась перламутром, мягко колыхалась, пахла пряностью и чуть-чуть ацетоном. Рядом стояло несколько блестящих ведер. Даррел зачерпнул немного слизи и направился к симбионту.
Голые люди оставили свои занятия и таращились на него. Хагена среди них не было.
— Ну, — сказал Даррел, со значением покачивая ведром, — кто тут у вас главный?
План был простой: врезать главному по уху этим самым ведром и сместить. Самая эффектная стратегия действий в примитивном обществе — а каким могло еще быть общество рабов-тентаклесосов?
Но что-то пошло не так. Люди растерянно переглядывались и мялись, никто не спешил выступать вожаком стаи. Даррел нахмурился и посмотрел на пускающего ложноножки симбионта. Вдруг тот поработил этих людей, забрался им через задницу в мозг?
— У нас нет главного, мы просто... ухаживаем за маткой и заботимся. Хочешь, научим тебя всему? — наконец разродился один.
Он был темноволосым, мускулистым и высоким, с резкими чертами лица, как у всех имперцев. И говорил с имперским акцентом, но без этой их обычной агрессивно-лающей интонации.
Остальные люди закивали, нерешительно улыбаясь и пятясь. Даррел тоже изобразил самую любезную улыбку и обнял имперца за плечи:
— Конечно, покажи мне все, дружище.
Имперец слегка вздрогнул, но не отстранился. И этот жест стоил тысячи слов: ведь легендарно злобные имперцы терпеть не могли прикосновений и более всего ценили свое личное пространство. Он был изменен симбионтом, как и все здешние рабы, точнее гормонами симбионта. А может быть, симбионт пустил в них и свои... метастазы?
Даррел на мгновение почувствовал себя в Центре продолжения рода, среди стайки маток. Только теперь ему самому предстояло стать одним из них. Если не удастся сбежать.
Имперец, которого звали Карсторс, показал ему, как заботиться о симбионте: его надо было протирать мягкими губками и смазывать слизью из бассейна.
— А кормят когда? — спросил Даррел.
— Матка кормит, когда захочешь, — сказал Карсторс и с дегенеративной нежностью погладил симбиотическую ложноножку.
На ложноножке выступила капля чего-то белого, и Карстос засунул ее кончик себе в рот и слегка пососал: "попробуй, вкусно, как сладкое молоко".
Даррел заржал, таким нелепым был вид заносчивого имперца, отсасывающего симбионту. Стало ясно, каким образом рабов обкормили гормонами.
— А в задницу вы это себе не пихаете? — спросил он.
— Ночью иногда само лезет, — ответил Карсторс, пристально в него вглядываясь.
— Ясно, — Даррел попробовал на вкус слизь из ведра, и его чуть не вывернуло.
— Это есть нельзя, многие пробовали, — усмехнулся Карсторс.
— А кем ты был в Империи? — спросил его Даррел.
— Механикусом третьего ранга, — ответил Карсторс после короткой паузы. — А ты, землянин?
— А я пилот.
Даррел прислонился спиной к симбионту, чувствуя расползающееся от него умиротворение и тепло. "В конце концов, можно будет утопиться в слизи", подумал он.
— Интересно, зачем все же арахноидам симбионт, а, Карсторс? У них же есть самки.
— Не знаю, — пожал плечами тот.
— Ты же ученый механикус, — скривил губы Даррел.
— Был.
Даррел вздохнул и посмотрел на суетящихся в отдалении арахноидов. Вот же твари, ставят какие-то эксперименты над ними.
— Как над крысами, — сказал он вслух.
— Как земляне над своими рабами, — сказал Карсторс.
— Какими еще рабами, проклятый имперец? — вскинулся Даррел.
— Как это — какими? У вас же целая каста рабов. Для обслуги и ублажения, — ухмыльнулся тот.
— Это просто малообразованные слои общества, — процедил Даррел.
— Рабы, — припечатал Карсторс с внезапной надменностью. — Вам просто нравится иметь рабов, иначе вы бы заменили свою обслугу на андроидов. Как мы. Дешевле и надежнее.
Даррел отлип от симбионта, собираясь дать проклятому имперцу в рожу, но отвлекся внезапными воплями. Он обернулся и увидел голого извивающегося Хагена, которого тащили за ноги два арахноида.
***
— Даррел! Вот ты где, — Хаген перестал вырываться и позволил мерзким паучищам тащить себя дальше. Его поволокли по мягкому влажному полу прямо к бассейну слизи и отпустили. Рядом с бассейном стоял голый Даррел, а в руке у него было блестящее ведро. — Я так и знал, что ты не сдох, даже пробовал тебя искать.
Все люди вокруг тоже были голые и заторможенные, явно под воздействием симбиотического экстракта. Хаген бросился к Даррелу и прижал его к себе.
— Надо работать, а то всех накажут, — прошелестел кто-то рядом с ними, и они с сожалением разлепились. И тогда Хаген увидел симбионта.
— Гигантский симбионт, глазам не верю, — прошептал он, невольно потянувшись рукой в его сторону. — Красавец какой. Интересно, это мутант или выращен из обычного? По виду обычный, но какой огромный, фантастика...
Верхняя часть симбионта гордо возвышалась посреди зала. По ним должен быть еще один бассейн с питательной жидкостью, подумал Хаген. Вероятно, симбионт разросся до таких размеров, что заполнил собой этот второй бассейн полностью.
— Велено поливать его перламутровыми соплями и протирать мочалкой, — сказал Даррел.
— А ложноножки у него есть?
В выстроенной им еще на третьем курсе модели симбионт, достигая определенного размера, отращивал несколько ложноножек. Конечно, если при этом не имел внешнего носителя.
— Пососать не терпится? Лучше у меня возьми, — оживился Даррел, и Хаген вдруг покраснел. Несколько голых людей, которые обмывали и увлажняли симбионта, припадали между делом к его ложноножкам и старательно посасывали их.
— Это съедобно, — шепнул ему Даррел, вызывая привычную дрожь внизу живота.
— А ты уже пробовал, что ли, — Хаген резко выдернул ведро у него из рук и двинулся к бассейну с жижей, но по пути поскользнулся и грохнулся, приложившись об пол.
— Не разбей свою прекрасную задницу, — заржал Даррел, не проявляя ни капли сочувствия.
— Если разобью, придется твоей за двоих отдуваться, — буркнул Хаген, а симбионт вдруг потянулся к нему длинной ложноножкой и скользнул по ушибленному месту. Невероятно! Похоже, что зачатки эмпатии, которыми обладали обычные симбионты, были неплохо развиты у этого гиганта.
Хаген поймал рукой ложноножку и сунул в рот, высасывая жидкость. Вкусно, особенно с голодухи, чем-то похоже на манную кашу, которой кормил его Грегори в детстве. Он позволил воспоминаниям овладеть собой: солнечный свет полосами, Грегори тискает его щеки и пихает в рот ложку за ложкой, и все вокруг наполнено простым незамутненным счастьем. Интересно, сможет ли симбионт считать его состояние, или Хагену всего лишь показалось, что тот обладает разумом.
По нежно-розовому телу симбионта прошла дрожь, и ложноножка во рту Хагена дернулась и вонзилась глубоко в горло. Хаген захрипел и замахал рукой, пытаясь вытолкнуть ее, а сзади взвыл от смеха Даррел.
— Сволочь, — прокашлял Хаген, когда ложноножка убралась из его рта.
— Учись сосать, пригодится, — пожал плечами Даррел.
Хаген хотел на него обидеться, а потом передумал. Ведь они могут погибнуть в любой момент, так стоит ли тратить бесценные минуты на ругань, Даррела все равно не переделаешь.
Он молча принялся таскать жидкость из бассейна и бережно смазывать симбионта. А когда совсем проголодался, выбрал один из отростков и с опаской лизнул его, присев на корточки. Отросток выделил белую каплю, а рядом уже стоял Даррел и пялился на него. Это неожиданно сильно взволновало Хагена, и он предложил:
— Давай вместе.
И они начали лизать мягкий сладковатый отросток, присасываясь по очереди и целуясь. Люди вокруг не обращали на них никакого внимания. Хаген, выделываясь, заглотил отросток глубже и провел по нему губами, почти выпуская, а потом снова вобрал. Даррел тут же вскочил на ноги и ткнулся стоящим членом ему в рот. Член у него был солоноватый и твердый, такой необычный контраст с мягкой ложноножкой симбионта, и Хаген по очереди засасывал их, не успевая сглатывать сладкую питательную жидкость.
— Ну, вот тебе и групповуха, — прохрипел Даррел, толкаясь сильнее и шлепая его по щеке. — Нравится?
И Хаген больше не выпускал его изо рта, старательно отсасывая, пока в рот ему не брызнуло терпко и горячо. Ложноножка, так и не обретшая твердости, лениво извивалась в его руке, а член был как камень и почти болезненно ныл.
— У меня вкуснее, а? — подмигнул ему Даррел.
— Вкуснее, — облизнулся Хаген. — Становись раком.
— В другой раз, — Даррел повалил его на спину и поцеловал в живот. Ответная услуга, значит, Хаген расслабился и закрыл глаза.
И тут же открыл их от возмущенного возгласа Даррела — пронырливый симбионт попытался запустить отросток в его выставленную задницу.
Позже они забились в одну из ниш на краю зала, чтобы поспать. Сюда приставучий симбионт не доставал своими ложноножками, и можно было не опасаться, что тебя накачают питательной жидкостью по самые уши.
— Не могу уснуть, — Даррел погладил его по спине и по заднице.
— Это все от гормонов симбионта, — зевнул Хаген, — так и будет, пока не привыкнешь. И, дрочи — не дрочи, все равно стояк не спадет, я-то знаю.
— Как же ты обходился?
— Никак. Думал о тебе, — Хаген провел по его лицу. Жесткая линия подбородка, щетина, ухо, мягкие волосы. Все как в детстве. — Надо валить отсюда, пока мозги еще работают. Как думаешь, мы сможем угнать челнок?
— Ты видел здесь челнок?
— Нет. Но мне почти удалось выбраться из этих чертовых сот. Я так боялся за тебя, — Хаген не смог подавить очередной зевок, и Даррел успел ткнуть ему пальцем в язык. А потом поприставал еще немного и куда-то свалил.
И Хаген остался лежать в их импровизированном логове один, размышляя сквозь сон, зачем арахноидам этот ксенопарк с симбионтом и людьми. Будут водить сюда экскурсии маленьких арахнят? Из общего курса Хаген помнил, что арахноиды чрезвычайно трепетно относятся к своему потомству. Примерно как человечество к детям, выращенным внутри маток.
Он проснулся по-прежнему в одиночестве, взял ведро и пошел к симбионту, пошатываясь со сна. Надо помыть его и погладить, Хаген даже наметил себе небольшой участок, как вдруг через несколько отверстий в зал вползли сразу четыре арахноида. Симбионт завибрировал и втянул все до одной ложноножки. Как жаль, вдруг со злостью подумал Хаген, что это не мутант, а всего лишь выращенный до огромных размеров обычный симбионт. Мутант бы не стал трястись, а просто пожрал бы мерзких арахноидов, правда, и людям пришлось бы несладко. А этот такой беззащитный и так явно боится, бедняжка.
Арахноиды подобрались к симбионту с противоположной стороны, и Хаген, затесавшийся среди других людей, не видел, что там происходит. Зато он видел Даррела, беседующего с темноволосым имперцем немного поодаль от остальных. Симбионт продолжал дрожать, а потом вдруг исторг из себя с десяток серых некрупных пауков. Те резво пробежали по залу и скрылись в приоткрывшихся ходах.
Взрослые особи имеют черный окрас, а это молодняк, тупо подумал Хаген. Причем подрощенный уже, вылупляющиеся из яиц арахноиды были белыми, почти прозрачными, и гораздо мельче. Но как они вырастают до таких размеров внутри симбионта? Жрут его изнутри, отщипывая кусочки? Бесчеловечно. Впрочем, арахноиды и не должны быть человечными, одернул себя Хаген, криво усмехаясь, и подошел к симбионту. Даррел махнул ему рукой и тоже приблизился.
— Ты видел это, Хаген? Они его просто вскрыли и выпустили этих, бррр.
— Бедняжка, уже все закончилось, — Хаген погладил симбионта по округлому боку и скосил глаза на Даррела. Член у того припух и был явно натерт.
— Поговори и с ней тоже, — Даррел со смехом повернулся к нему спиной и хлопнул себя по заднице.
Хаген вжал его в симбионта, раздвинул ягодицы и провел пальцем по входу:
— А жопа у тебя не натерта, в отличие от члена. Я ценю это, дорогой.
@темы: слэш, космос, "Инкубатор"
-
-
11.04.2013 в 18:52-
-
11.04.2013 в 19:05жуткого монстра-симбионта жалко как любую животинку, которую мучают? Мы и сами к няшечке-симбионту ужасно прониклись!
-
-
11.04.2013 в 19:10Даешь ХЭ и для этой няшечки!
Ну и няшечки у вас - одна другой краше
-
-
11.04.2013 в 19:54-
-
11.04.2013 в 20:46-
-
11.04.2013 в 21:52-
-
11.04.2013 в 23:11-
-
12.04.2013 в 02:13-
-
12.04.2013 в 09:35-
-
12.04.2013 в 14:14-
-
12.04.2013 в 15:39-
-
12.04.2013 в 15:58-
-
12.04.2013 в 16:48грудьюпитательной жидкостью из тентаклика)))-
-
12.04.2013 в 16:53-
-
12.04.2013 в 16:55-
-
12.04.2013 в 17:02-
-
12.04.2013 в 21:57-
-
12.04.2013 в 22:24Леля с книгой, пожалуйста )))
-
-
12.04.2013 в 22:56Самое интересное ближе к концу
-
-
13.04.2013 в 10:45-
-
17.04.2013 в 17:00Касторс - молодец, во как правду резанул! И это несмотря на одурманенность гормонами!
Хаген на удивление крутой мужик. Учитывая, что врожденные проблемы Даррела его миновали, да + инъекции, он просто злюка какой-то!))
-
-
17.04.2013 в 18:18Касторс - молодец, во как правду резанул! Он вообще ядовитая зараза
он просто злюка какой-то! Другие в революционеры и не идут