сраные ксеноморфы
Название: "Второй лорд Белого замка"
Слэш, НЦ-17, маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: мир магии с омегаверсом, романс, элементы домашней дисциплины. ХЭ
Авторы: Le Baiser Du Dragon и ankh976
Саммари: Мир магического омегаверса, викторианские нравы, отважные маги-альфы, гордые и неприступные омеги... Любовь заставляет благородных дворян нарушать правила.
читать дальше
В тот день Лаки приземлился на знакомую галерею Лебединого замка тихо, не возвещая рогом. Лорд Найрис всегда был в кабинете в обычное время его прилета. И Лаки нравилось воображать, что тот ждет его не из-за обязанностей младшего из мужей владыки (принимать официальных лиц нетитулованного дворянского сословия), а... просто преданно ждет.
Кроме того, лорд Найрис так забавно пугался, если подкрасться к нему со спины: сильно вздрагивал, а потом пару минут изо всех сил старался изобразить непринужденность, успокаиваясь. Лаки восхищала такая чувствительная нервность, а в голове копошились непристойности, о которых и сказать стыдно, например: так ли он чувствителен и в постели? Лаки не злоупотреблял этой шуточкой с пуганием, конечно же, но иногда... не было сил удержаться.
В этот раз лорд Найрис сидел у секретера и усердно подписывал золотистые карточки приглашений. Владыка, должно быть, устраивал Осенний бал. Лаки бесшумно двинулся в его сторону, когда вдруг услышал звук кованых каблуков по камню.
Кто сюда идет, и что делать?! Он метнулся в будуар и забился за портьеру. Место оказалось весьма удобным: сквозь щель можно было видеть весь кабинет. Лаки уставился на склоненный профиль лорда, тот, очевидно, ничего не заметил — ни его маневров, ни приближающихся шагов.
Но вот он поднял голову, прислушиваясь, поправил выбившуюся из прически светлую прядь и встал. В кабинет без стука зашел пламенно-рыжий омега с тонким и надменным лицом. Первый лорд Белого замка, догадался Лаки.
— Владыка требует тебя, — первый лорд криво усмехнулся.
— Да, — Найрис медленно поправил шейный платок, — да, я сейчас.
— Поспеши уж, сделай милость.
— Да... — Найрис не трогался с места, лицо его побледнело и застыло.
У Лаки свело желудок от этой сцены, его прекрасный лорд так очевидно боялся, и это не была благонравная покорность омеги своему альфе, это было чересчур. Неужели с Найрисом дурно обращаются? Или тот провинился и просто боится справедливого наказания? "Второе", решил для себя Лаки, ведь первое было бы слишком невыносимо знать.
Он почувствовал приближение сильного мага, и сам замер чуть ли не в ужасе. Владыка! О, нет, только не это. Лаки постарался слиться всем своим существом со стеной, гася магию, вдруг владыка примет его присутствие за кого-нибудь из стражи. В замке же полно слабых магов.
— Не стоит спешить, мои дорогие супруги, я пришел сам, — владыка ласково улыбался, а на его юном лице прозрачно светились почти мертвые глаза: он был невообразимо стар.
— Владыка, — оба омеги склонили головы.
— Найрис, ты знаешь, зачем я хотел видеть тебя?
— Да, владыка, я не оправдал ваши ожидания...
— Руки, Найрис, ты опять держишь себя недостойно.
Найрис судорожно вздохнул и разжал кулаки, руки он держал и до этого по швам, а теперь Лаки увидел, что пальцы его заметно подрагивают.
— Разве так трудно вести себя как следует и быть послушным? Продолжай.
— Простите, владыка... я не знаю... я был недостаточно усерден...
— Мой бог, за что ты наградил меня столь неразумным и порочным супругом? — владыка возвел очи горе. — Неужто для того, чтобы каждый мой день был заполнен неблагодарным трудом наставления и вразумления? Ты помнишь, что тебе запрещено подниматься на северо-восточную башню?
— Да, владыка... я не ожидал, простите, первый лорд позвал меня...
— У тебя всегда и на все найдутся тысячи жалких оправданий, Найрис. Просто непрерывный позор. Надеюсь, трость вольет в тебя хоть каплю благонравия, — владыка кивнул первому лорду, и тот отмер, принимая из его рук короткую тонкую трость.
Если бы Лаки не сосредотачивался все это время на медленном, очень медленном дыхании, то сейчас бы точно забыл, как дышать: первый лорд опустился перед Найрисом на одно колено, расстегнул ему штаны, а затем сдернул их вместе с подштанниками, обнажая стройные светлые бедра. Была видна даже нижняя часть прелестных округлостей.
— Пожалуйста, — Найрис затравленно оглянулся на окно, — мой господин, пожалуйста, не здесь... ведь увидят...
Владыка щелкнул пальцами, и окна замутились. Первый лорд надавил Найрису на шею, заставляя наклониться над резным креслом, а потом задрал на нем верхнюю одежду.
"Вдох, выдох", подумал Лаки, ему была прекрасно видна обнаженная задница второго лорда, во всем совершенстве округлых форм и изяществе напряженных мускулов. Да, ее не портили даже темные длинные следы предыдущих наказаний. Так же, как и все новые и новые полосы — сначала белые, потом краснеющие, и постепенно наливающиеся бордовым и синевой. Найрис не произнес ни звука, пока первый лорд охаживал его тростью, только вздрагивал и зажимался, бедра его начинали дрожать.
— Раздвинь ноги и прогнись, — велел Владыка, беря в свою очередь трость, а Лаки открылось самое сокровенное, то, что он и не чаял никогда увидеть иначе, чем в своих мечтах: пушистый и трогательно подрагивающий мешочек с яичками, украшенный серебристым колечком, сжатая бледная дырка, покачивающийся кончик члена...
Владыка размахнулся и впечатал трость точно посередине, прямо по дырке. Найрис громко замычал, ноги его подогнулись, он бы упал, если бы первый лорд не подхватил его под живот. Следующий удар пришелся по мошонке. Найрис закричал и забился в объятиях первого лорда, а тот держал его, стоя на коленях. Глаза первого лорда были закрыты. И Лаки тоже зажмурился было, не в силах больше выносить подобное без гнева, но снова распахнул глаза, услышав ласковое:
— Молись, Найрис, мальчик мой, — владыка нежно ласкал супруга между ног, а тот, задыхаясь, зачастил:
— Спаси и помилуй... Великий Отец... отпусти прегрешения... — голос его прерывался свистом трости и собственными криками, но наказание длилось все то время, что он читал молитву, а Лаки смотрел, больше не отворачиваясь: святые слова волшебным образом помогли усмирить его ярость.
Владыка ушел, а Найрис упал на колени, закрывая лицо обеими ладонями, он был в белых перчатках, как всегда.
— Надень штаны, — сказал первый лорд, поправляя манжеты. — Или, может, исполним супружеский долг вместе?
— Проваливай.
— Договоришься, Найрис, — обронил первый лорд, выходя.
Найрис тщательно и как-то привычно привел в себя в порядок, застыл надолго посреди кабинета, а потом прошел в красный угол и опустился на колени. Лаки краем уха зацепил слова горячей молитвы, но прислушиваться не стал, выскользнул из своего укрытия на свежий воздух. Его тошнило и потряхивало от увиденного. Так нельзя, нельзя было поступать, как это делал владыка, нельзя воспитание превращать в истязание, даже если и правда, что Найрис вел себя не совсем достойно... Лаки всегда считал, что его поведение — самое достойное, скромное и безупречное из всех знакомых благородных омег, но его мужу, конечно, виднее... Нет! Все равно — так нельзя.
Он минут пять сидел около своего планера, а потом протрубил в серебряный рог, и Найрис, второй лорд Белого замка, серьезный и строгий, как всегда, вышел его встречать.
— Не желаете остаться на чай, — спросил он уже в своем кабинете, с легкой улыбкой.
— Если вас не затруднит, я с удовольствием, милорд, — ответил Лаки, рассеянно поглаживая резную спинку дубового кресла. Он вспоминал, как судорожно цеплялся за нее Найрис, стараясь не кричать и теряя над собой власть.
— Ваше общество меня никогда не затруднит, господин королевский гонец.
А позже Лаки подносил тонкостенную чашку к губам, вдыхая аромат далеких горных лугов и топленого молока. Он смотрел на лорда Найриса, непринужденного и прямого, и думал, что этот гордый омега должен принадлежать ему, только ему, и никому больше, он сделает ради этого что угодно.
— У вас перчатка испачкалась милорд. Опять порез?
— Да, — он стянул перчатку и положил ее на стол, — эти ножи для бумаг такие острые.
— Мне пора, милорд, — Лаки встал за его спиной, так близко, что ощутил горьковато-свежий запах его духов, — позвольте вашу руку.
— Вы... совсем стыд потеряли, господин гонец, — кончик его уха заалел, и Лаки довольно улыбнулся:
— Но вам это нравится, милорд, не так ли? — он осторожно приподнял его обнаженную, все еще подрагивающую руку и невесомо прикоснулся к ней губами.
Лорд Найрис не сопротивлялся, так и сидел, глядя прямо перед собой.
***
— Какое похвальное радение об общественном благе, господин Лакейн, — глава отдела одобрительно покивал.
— Кто-то же должен делать это, господин Меден. Служить Отечеству, — Лаки прижал ладонь к груди. — Ведь некроманты трудятся на благо и расширение Объединенного королевства и короля лично, и долг каждого альфы...
— Расширение короля лично? — господин глава отдела поднял брови, ухмыляясь. — Помилуйте, что за богопротивная и нелепая крамола.
Лаки нервно усмехнулся в ответ.
Дополнительный договор с некромантами, на который Лаки так удачно получил разрешение, приносил не только глубокое удовлетворение верноподданнических чувств, но и приличную материальную компенсацию. А еще он открывал доступ к зловещей тайной власти, которая давала надежду обыграть владыку Белого замка — и похитить его второго мужа... У Лаки совсем не было плана осуществления этой безумной идеи, но он не собирался упускать ни единой возможности завладеть прекрасным лордом Найрисом.
***
Наступила зима, и лорд Найрис все так же протягивал ему руку в приветствии или прощании, и Лаки склонялся, замирая на мгновение над тонкой белой лайкой или замшей его перчатки.
Да, уже было холодно, и мягкая кожа сменила шелк в гардеробе второго лорда. И голова у Лаки слегка кружилась при встречах, а нетерпение сжигало сердце — он все никак не мог придумать, как похитить возлюбленного.
— Мне кажется, я живу только рядом с вами, — сказал однажды лорд Найрис.
Они стояли, глядя на горы, Лаки только что рассказывал о скальных козлах, удивительных тварях, карабкающихся по отвесным стенам, и последней его фразой было: "Не слушайте тех, кто уверяет, что они ради еды, милорд, нет, наверное, это в своем роде божий промысел — жить на стене над пропастью".
"Я живу только рядом с вами", сказал он, стискивая каменные перила и глядя в никуда, и Лаки задохнулся от восторга. Восхитительно быть для кого-то светом в окне, восхитительно, когда на твою любовь отвечают взаимностью.
Он осторожно дотронулся до локтя лорда Найриса, подходя поближе, вновь ощутил горький запах его туалетной воды и наклонился слегка вперед, а лорд обернулся, и их дыхание на миг слилось.
Лорд Найрис не открывал глаз, его ресницы были такими черными, а губы горячими и твердыми, и лихорадочный румянец на всегда бледных щеках, и дрожь их тел, разделенная на двоих — все это длилось лишь короткий миг, а потом он оттолкнул Лаки и сам отступил назад.
— Простите, милорд, — Лаки судорожно вдохнул, прижал два пальца к губам, перед глазами плавали белые звездочки... нет, снежинки. — Посмотрите, идет снег! Лет десять его не видел.
— Да, эта зима удивительно холодная... — Найрис поймал огромную снежинку, и она сверкала и переливалась на его рукаве под вспыхнувшими светильниками: сгущались сумерки.
— Как в стране драконов, — Лаки посмотрел на север и представил себя в глубоком пике, среди зловещих льдов и полярного сияния, в атаке на дракона.
***
— На границе с драконьими землями ослаблен барьер, и это более походит на чей то злой умысел, чем на случайность, — владыка быстро просматривал свитки, а Креван сворачивал их, сортируя что взять, а что оставить.
Иногда ему дозволяли помочь или просто посидеть в кабинете. Здесь была какая-то особая атмосфера, все вокруг пропитано мощной магией, такой же древней, как и сам владыка. И тяжелые портьеры всегда задернуты, Креван украдкой смотрит из-под ресниц на супруга, как тот сосредоточенно изучает непонятные надписи и хмурится, глаза его застывают, как лед, и тогда кажется, что они светлее волос. Как же прекрасен владыка Белого замка, как больно от его ледяной красоты...
Креван очень старался запоминать магические руны, но путал их все равно. Руны невозможно запомнить, их надо чувствовать, а омеге не дано управлять магией ни в каком виде, лишь быть сосудом, передавая магический дар своим потомкам. Именно поэтому владыка желал завести наследника с Найрисом, омегой королевского дома, а Креван каждый четвертый месяц принимал горькое зелье после того, как ложился с владыкой. Несправедливо.
— Ты опять витаешь в облаках, — мягко укорил владыка и погладил его по щеке, а потом указал на свитки: — Эти я не возьму, зачем мне заклятья попутного ветра.
— Простите, владыка, — Креван потянулся невольно за его ладонью и скользнул на пол с низкой софы. — Я не подумал... на севере нет моря.
— Прощаю, — владыка погладил его по волосам и задумался. Может, все же решил взять его с собой? Вчера Креван осмелился попросить об этом, даже выбрал подходящий момент. Владыка наматывал на руку его волосы, любуясь сиянием изумрудов в них, и был в весьма благодушном настроении.
— Надолго ли вы покидаете нас? — Креван подобрал с ковра упавший свиток.
— До следующей высокой луны. Принеси мне ларец.
Креван поспешно поднялся и достал из секретера тяжелую шкатулку с зельями.
— Вот это, — владыка указал на флакон с белесой жидкостью, — дашь Найрису, если в мое отсутствие он почувствует... недомогание. И непременно запри его, чтобы даже никаких прогулок.
— Да, владыка, — Креван покраснел, но не от стыда, как можно было бы подумать, а от негодования. — Неужели Найрис не справится сам.
— Почему ты все время перечишь мне, — вздохнул владыка. — Мое терпение не безгранично.
— Простите, — прошептал Креван, холодея от странного чувства, названия которому он не знал. В груди предвкушающе заныло, когда владыка потянулся за тростью.
Он сбросил накидку и оперся о стол, приспустив штаны вместе с бельем. И вздрогнул от первого удара, расслабившись, в этот раз владыка больше ласкал перед разлукой, чем наказывал. Креван прогибался и раздвигал ноги, боль горячо разливалась по ягодицам, собираясь в паху нестерпимым желанием. И очень скоро владыка отбросил трость, прощая своего неразумного мужа, и наконец-то распустил завязки на штанах:
— Не молчи, Креван, или ты позабыл о молитве.
— Великий отец возлюбил нас... Любовь долготерпит, милосердствует... любовь не завидует... не превозносится, — шептал Креван на каждый толчок, внутрь и наружу, удовольствие каталось в нем расплавленным золотым шаром, — да будут слова сии в сердце моем...
— Побереги Найриса для меня, — мягко сказал владыка, дыхание его даже не сбилось, но звездный огонь его магии полыхал вокруг них, сейчас это было так явственно видно.
И тогда Креван зажал себе рот ладонью, не давая вырваться греховным словам, до чего же порочен он был и слаб, подобно всем прочим омегам.
Через три дня после отъезда владыки он отправился к Найрису, воображая, как сталкивает того с башни или топит во рву.
Найрис что-то писал, неловко сидя на краешке высокого стула, и обернулся, когда первый лорд вошел в кабинет. Что можно находить в таком омеге, кроме происхождения, конечно, раздраженно подумал Креван, тихая омежья прелесть злила безмерно. Эти глаза, как у мучеников со священных картин, по ним и не скажешь, сколь Найрис строптив и злонравен.
— Что тебе нужно, — тот обернулся, не соизволив встать.
В комнате тонко пахло приближающимся омежьим недомоганием.
— Пришел проведать, — Креван дернул плечом и заметил, как тревожно смотрит Найрис в окно, как будто кого-то ждет.
Наверняка завел себе воздыхателя среди местных дворянчиков, как это принято у благородных омег. У самого Кревана тоже было такое, и он даже позволил одному юному альфе прикоснуться устами к устам, цепенея от мысли, что владыке станет об этом известно. Это случилось на прошлом Весеннем балу, так волнующе.
— Что тебе нужно, — повторил Найрис.
— Позволь тебе помочь, — начал было Креван и вдруг замер, пораженный такой ясной и простой мыслью: ведь если у Найриса есть сердечная привязанность, она легко может перерасти в любовную связь, когда старшего мужа нет дома, а двери и окна распахнуты настежь.
— Уходи, — Найрис поднялся, блеснув брачным браслетом из сплетенных золотых нитей.
— Хорошо, — Креван поставил на столик причудливую коробочку с конфетами. Вообще-то, он их собирался на обратном пути съесть. Флакон с зельем остался в кармане его накидки. — Это тебе. Угощение в знак нашей будущей дружбы.
— С чего это вдруг?
— Ну, я подумал, мы все же оба супруги владыки и должны жить в любви и согласии.
Найрис хотел подойти к нему, но вместо этого схватился за тесно застегнутый ворот накидки.
— Спокойных снов, — Креван церемонно поклонился и покинул покои второго лорда.
Слэш, НЦ-17, маленькое миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: мир магии с омегаверсом, романс, элементы домашней дисциплины. ХЭ
Авторы: Le Baiser Du Dragon и ankh976
Саммари: Мир магического омегаверса, викторианские нравы, отважные маги-альфы, гордые и неприступные омеги... Любовь заставляет благородных дворян нарушать правила.
читать дальше
В тот день Лаки приземлился на знакомую галерею Лебединого замка тихо, не возвещая рогом. Лорд Найрис всегда был в кабинете в обычное время его прилета. И Лаки нравилось воображать, что тот ждет его не из-за обязанностей младшего из мужей владыки (принимать официальных лиц нетитулованного дворянского сословия), а... просто преданно ждет.
Кроме того, лорд Найрис так забавно пугался, если подкрасться к нему со спины: сильно вздрагивал, а потом пару минут изо всех сил старался изобразить непринужденность, успокаиваясь. Лаки восхищала такая чувствительная нервность, а в голове копошились непристойности, о которых и сказать стыдно, например: так ли он чувствителен и в постели? Лаки не злоупотреблял этой шуточкой с пуганием, конечно же, но иногда... не было сил удержаться.
В этот раз лорд Найрис сидел у секретера и усердно подписывал золотистые карточки приглашений. Владыка, должно быть, устраивал Осенний бал. Лаки бесшумно двинулся в его сторону, когда вдруг услышал звук кованых каблуков по камню.
Кто сюда идет, и что делать?! Он метнулся в будуар и забился за портьеру. Место оказалось весьма удобным: сквозь щель можно было видеть весь кабинет. Лаки уставился на склоненный профиль лорда, тот, очевидно, ничего не заметил — ни его маневров, ни приближающихся шагов.
Но вот он поднял голову, прислушиваясь, поправил выбившуюся из прически светлую прядь и встал. В кабинет без стука зашел пламенно-рыжий омега с тонким и надменным лицом. Первый лорд Белого замка, догадался Лаки.
— Владыка требует тебя, — первый лорд криво усмехнулся.
— Да, — Найрис медленно поправил шейный платок, — да, я сейчас.
— Поспеши уж, сделай милость.
— Да... — Найрис не трогался с места, лицо его побледнело и застыло.
У Лаки свело желудок от этой сцены, его прекрасный лорд так очевидно боялся, и это не была благонравная покорность омеги своему альфе, это было чересчур. Неужели с Найрисом дурно обращаются? Или тот провинился и просто боится справедливого наказания? "Второе", решил для себя Лаки, ведь первое было бы слишком невыносимо знать.
Он почувствовал приближение сильного мага, и сам замер чуть ли не в ужасе. Владыка! О, нет, только не это. Лаки постарался слиться всем своим существом со стеной, гася магию, вдруг владыка примет его присутствие за кого-нибудь из стражи. В замке же полно слабых магов.
— Не стоит спешить, мои дорогие супруги, я пришел сам, — владыка ласково улыбался, а на его юном лице прозрачно светились почти мертвые глаза: он был невообразимо стар.
— Владыка, — оба омеги склонили головы.
— Найрис, ты знаешь, зачем я хотел видеть тебя?
— Да, владыка, я не оправдал ваши ожидания...
— Руки, Найрис, ты опять держишь себя недостойно.
Найрис судорожно вздохнул и разжал кулаки, руки он держал и до этого по швам, а теперь Лаки увидел, что пальцы его заметно подрагивают.
— Разве так трудно вести себя как следует и быть послушным? Продолжай.
— Простите, владыка... я не знаю... я был недостаточно усерден...
— Мой бог, за что ты наградил меня столь неразумным и порочным супругом? — владыка возвел очи горе. — Неужто для того, чтобы каждый мой день был заполнен неблагодарным трудом наставления и вразумления? Ты помнишь, что тебе запрещено подниматься на северо-восточную башню?
— Да, владыка... я не ожидал, простите, первый лорд позвал меня...
— У тебя всегда и на все найдутся тысячи жалких оправданий, Найрис. Просто непрерывный позор. Надеюсь, трость вольет в тебя хоть каплю благонравия, — владыка кивнул первому лорду, и тот отмер, принимая из его рук короткую тонкую трость.
Если бы Лаки не сосредотачивался все это время на медленном, очень медленном дыхании, то сейчас бы точно забыл, как дышать: первый лорд опустился перед Найрисом на одно колено, расстегнул ему штаны, а затем сдернул их вместе с подштанниками, обнажая стройные светлые бедра. Была видна даже нижняя часть прелестных округлостей.
— Пожалуйста, — Найрис затравленно оглянулся на окно, — мой господин, пожалуйста, не здесь... ведь увидят...
Владыка щелкнул пальцами, и окна замутились. Первый лорд надавил Найрису на шею, заставляя наклониться над резным креслом, а потом задрал на нем верхнюю одежду.
"Вдох, выдох", подумал Лаки, ему была прекрасно видна обнаженная задница второго лорда, во всем совершенстве округлых форм и изяществе напряженных мускулов. Да, ее не портили даже темные длинные следы предыдущих наказаний. Так же, как и все новые и новые полосы — сначала белые, потом краснеющие, и постепенно наливающиеся бордовым и синевой. Найрис не произнес ни звука, пока первый лорд охаживал его тростью, только вздрагивал и зажимался, бедра его начинали дрожать.
— Раздвинь ноги и прогнись, — велел Владыка, беря в свою очередь трость, а Лаки открылось самое сокровенное, то, что он и не чаял никогда увидеть иначе, чем в своих мечтах: пушистый и трогательно подрагивающий мешочек с яичками, украшенный серебристым колечком, сжатая бледная дырка, покачивающийся кончик члена...
Владыка размахнулся и впечатал трость точно посередине, прямо по дырке. Найрис громко замычал, ноги его подогнулись, он бы упал, если бы первый лорд не подхватил его под живот. Следующий удар пришелся по мошонке. Найрис закричал и забился в объятиях первого лорда, а тот держал его, стоя на коленях. Глаза первого лорда были закрыты. И Лаки тоже зажмурился было, не в силах больше выносить подобное без гнева, но снова распахнул глаза, услышав ласковое:
— Молись, Найрис, мальчик мой, — владыка нежно ласкал супруга между ног, а тот, задыхаясь, зачастил:
— Спаси и помилуй... Великий Отец... отпусти прегрешения... — голос его прерывался свистом трости и собственными криками, но наказание длилось все то время, что он читал молитву, а Лаки смотрел, больше не отворачиваясь: святые слова волшебным образом помогли усмирить его ярость.
Владыка ушел, а Найрис упал на колени, закрывая лицо обеими ладонями, он был в белых перчатках, как всегда.
— Надень штаны, — сказал первый лорд, поправляя манжеты. — Или, может, исполним супружеский долг вместе?
— Проваливай.
— Договоришься, Найрис, — обронил первый лорд, выходя.
Найрис тщательно и как-то привычно привел в себя в порядок, застыл надолго посреди кабинета, а потом прошел в красный угол и опустился на колени. Лаки краем уха зацепил слова горячей молитвы, но прислушиваться не стал, выскользнул из своего укрытия на свежий воздух. Его тошнило и потряхивало от увиденного. Так нельзя, нельзя было поступать, как это делал владыка, нельзя воспитание превращать в истязание, даже если и правда, что Найрис вел себя не совсем достойно... Лаки всегда считал, что его поведение — самое достойное, скромное и безупречное из всех знакомых благородных омег, но его мужу, конечно, виднее... Нет! Все равно — так нельзя.
Он минут пять сидел около своего планера, а потом протрубил в серебряный рог, и Найрис, второй лорд Белого замка, серьезный и строгий, как всегда, вышел его встречать.
— Не желаете остаться на чай, — спросил он уже в своем кабинете, с легкой улыбкой.
— Если вас не затруднит, я с удовольствием, милорд, — ответил Лаки, рассеянно поглаживая резную спинку дубового кресла. Он вспоминал, как судорожно цеплялся за нее Найрис, стараясь не кричать и теряя над собой власть.
— Ваше общество меня никогда не затруднит, господин королевский гонец.
А позже Лаки подносил тонкостенную чашку к губам, вдыхая аромат далеких горных лугов и топленого молока. Он смотрел на лорда Найриса, непринужденного и прямого, и думал, что этот гордый омега должен принадлежать ему, только ему, и никому больше, он сделает ради этого что угодно.
— У вас перчатка испачкалась милорд. Опять порез?
— Да, — он стянул перчатку и положил ее на стол, — эти ножи для бумаг такие острые.
— Мне пора, милорд, — Лаки встал за его спиной, так близко, что ощутил горьковато-свежий запах его духов, — позвольте вашу руку.
— Вы... совсем стыд потеряли, господин гонец, — кончик его уха заалел, и Лаки довольно улыбнулся:
— Но вам это нравится, милорд, не так ли? — он осторожно приподнял его обнаженную, все еще подрагивающую руку и невесомо прикоснулся к ней губами.
Лорд Найрис не сопротивлялся, так и сидел, глядя прямо перед собой.
***
— Какое похвальное радение об общественном благе, господин Лакейн, — глава отдела одобрительно покивал.
— Кто-то же должен делать это, господин Меден. Служить Отечеству, — Лаки прижал ладонь к груди. — Ведь некроманты трудятся на благо и расширение Объединенного королевства и короля лично, и долг каждого альфы...
— Расширение короля лично? — господин глава отдела поднял брови, ухмыляясь. — Помилуйте, что за богопротивная и нелепая крамола.
Лаки нервно усмехнулся в ответ.
Дополнительный договор с некромантами, на который Лаки так удачно получил разрешение, приносил не только глубокое удовлетворение верноподданнических чувств, но и приличную материальную компенсацию. А еще он открывал доступ к зловещей тайной власти, которая давала надежду обыграть владыку Белого замка — и похитить его второго мужа... У Лаки совсем не было плана осуществления этой безумной идеи, но он не собирался упускать ни единой возможности завладеть прекрасным лордом Найрисом.
***
Наступила зима, и лорд Найрис все так же протягивал ему руку в приветствии или прощании, и Лаки склонялся, замирая на мгновение над тонкой белой лайкой или замшей его перчатки.
Да, уже было холодно, и мягкая кожа сменила шелк в гардеробе второго лорда. И голова у Лаки слегка кружилась при встречах, а нетерпение сжигало сердце — он все никак не мог придумать, как похитить возлюбленного.
— Мне кажется, я живу только рядом с вами, — сказал однажды лорд Найрис.
Они стояли, глядя на горы, Лаки только что рассказывал о скальных козлах, удивительных тварях, карабкающихся по отвесным стенам, и последней его фразой было: "Не слушайте тех, кто уверяет, что они ради еды, милорд, нет, наверное, это в своем роде божий промысел — жить на стене над пропастью".
"Я живу только рядом с вами", сказал он, стискивая каменные перила и глядя в никуда, и Лаки задохнулся от восторга. Восхитительно быть для кого-то светом в окне, восхитительно, когда на твою любовь отвечают взаимностью.
Он осторожно дотронулся до локтя лорда Найриса, подходя поближе, вновь ощутил горький запах его туалетной воды и наклонился слегка вперед, а лорд обернулся, и их дыхание на миг слилось.
Лорд Найрис не открывал глаз, его ресницы были такими черными, а губы горячими и твердыми, и лихорадочный румянец на всегда бледных щеках, и дрожь их тел, разделенная на двоих — все это длилось лишь короткий миг, а потом он оттолкнул Лаки и сам отступил назад.
— Простите, милорд, — Лаки судорожно вдохнул, прижал два пальца к губам, перед глазами плавали белые звездочки... нет, снежинки. — Посмотрите, идет снег! Лет десять его не видел.
— Да, эта зима удивительно холодная... — Найрис поймал огромную снежинку, и она сверкала и переливалась на его рукаве под вспыхнувшими светильниками: сгущались сумерки.
— Как в стране драконов, — Лаки посмотрел на север и представил себя в глубоком пике, среди зловещих льдов и полярного сияния, в атаке на дракона.
***
— На границе с драконьими землями ослаблен барьер, и это более походит на чей то злой умысел, чем на случайность, — владыка быстро просматривал свитки, а Креван сворачивал их, сортируя что взять, а что оставить.
Иногда ему дозволяли помочь или просто посидеть в кабинете. Здесь была какая-то особая атмосфера, все вокруг пропитано мощной магией, такой же древней, как и сам владыка. И тяжелые портьеры всегда задернуты, Креван украдкой смотрит из-под ресниц на супруга, как тот сосредоточенно изучает непонятные надписи и хмурится, глаза его застывают, как лед, и тогда кажется, что они светлее волос. Как же прекрасен владыка Белого замка, как больно от его ледяной красоты...
Креван очень старался запоминать магические руны, но путал их все равно. Руны невозможно запомнить, их надо чувствовать, а омеге не дано управлять магией ни в каком виде, лишь быть сосудом, передавая магический дар своим потомкам. Именно поэтому владыка желал завести наследника с Найрисом, омегой королевского дома, а Креван каждый четвертый месяц принимал горькое зелье после того, как ложился с владыкой. Несправедливо.
— Ты опять витаешь в облаках, — мягко укорил владыка и погладил его по щеке, а потом указал на свитки: — Эти я не возьму, зачем мне заклятья попутного ветра.
— Простите, владыка, — Креван потянулся невольно за его ладонью и скользнул на пол с низкой софы. — Я не подумал... на севере нет моря.
— Прощаю, — владыка погладил его по волосам и задумался. Может, все же решил взять его с собой? Вчера Креван осмелился попросить об этом, даже выбрал подходящий момент. Владыка наматывал на руку его волосы, любуясь сиянием изумрудов в них, и был в весьма благодушном настроении.
— Надолго ли вы покидаете нас? — Креван подобрал с ковра упавший свиток.
— До следующей высокой луны. Принеси мне ларец.
Креван поспешно поднялся и достал из секретера тяжелую шкатулку с зельями.
— Вот это, — владыка указал на флакон с белесой жидкостью, — дашь Найрису, если в мое отсутствие он почувствует... недомогание. И непременно запри его, чтобы даже никаких прогулок.
— Да, владыка, — Креван покраснел, но не от стыда, как можно было бы подумать, а от негодования. — Неужели Найрис не справится сам.
— Почему ты все время перечишь мне, — вздохнул владыка. — Мое терпение не безгранично.
— Простите, — прошептал Креван, холодея от странного чувства, названия которому он не знал. В груди предвкушающе заныло, когда владыка потянулся за тростью.
Он сбросил накидку и оперся о стол, приспустив штаны вместе с бельем. И вздрогнул от первого удара, расслабившись, в этот раз владыка больше ласкал перед разлукой, чем наказывал. Креван прогибался и раздвигал ноги, боль горячо разливалась по ягодицам, собираясь в паху нестерпимым желанием. И очень скоро владыка отбросил трость, прощая своего неразумного мужа, и наконец-то распустил завязки на штанах:
— Не молчи, Креван, или ты позабыл о молитве.
— Великий отец возлюбил нас... Любовь долготерпит, милосердствует... любовь не завидует... не превозносится, — шептал Креван на каждый толчок, внутрь и наружу, удовольствие каталось в нем расплавленным золотым шаром, — да будут слова сии в сердце моем...
— Побереги Найриса для меня, — мягко сказал владыка, дыхание его даже не сбилось, но звездный огонь его магии полыхал вокруг них, сейчас это было так явственно видно.
И тогда Креван зажал себе рот ладонью, не давая вырваться греховным словам, до чего же порочен он был и слаб, подобно всем прочим омегам.
Через три дня после отъезда владыки он отправился к Найрису, воображая, как сталкивает того с башни или топит во рву.
Найрис что-то писал, неловко сидя на краешке высокого стула, и обернулся, когда первый лорд вошел в кабинет. Что можно находить в таком омеге, кроме происхождения, конечно, раздраженно подумал Креван, тихая омежья прелесть злила безмерно. Эти глаза, как у мучеников со священных картин, по ним и не скажешь, сколь Найрис строптив и злонравен.
— Что тебе нужно, — тот обернулся, не соизволив встать.
В комнате тонко пахло приближающимся омежьим недомоганием.
— Пришел проведать, — Креван дернул плечом и заметил, как тревожно смотрит Найрис в окно, как будто кого-то ждет.
Наверняка завел себе воздыхателя среди местных дворянчиков, как это принято у благородных омег. У самого Кревана тоже было такое, и он даже позволил одному юному альфе прикоснуться устами к устам, цепенея от мысли, что владыке станет об этом известно. Это случилось на прошлом Весеннем балу, так волнующе.
— Что тебе нужно, — повторил Найрис.
— Позволь тебе помочь, — начал было Креван и вдруг замер, пораженный такой ясной и простой мыслью: ведь если у Найриса есть сердечная привязанность, она легко может перерасти в любовную связь, когда старшего мужа нет дома, а двери и окна распахнуты настежь.
— Уходи, — Найрис поднялся, блеснув брачным браслетом из сплетенных золотых нитей.
— Хорошо, — Креван поставил на столик причудливую коробочку с конфетами. Вообще-то, он их собирался на обратном пути съесть. Флакон с зельем остался в кармане его накидки. — Это тебе. Угощение в знак нашей будущей дружбы.
— С чего это вдруг?
— Ну, я подумал, мы все же оба супруги владыки и должны жить в любви и согласии.
Найрис хотел подойти к нему, но вместо этого схватился за тесно застегнутый ворот накидки.
— Спокойных снов, — Креван церемонно поклонился и покинул покои второго лорда.
@темы: слэш, омегаверс, "Второй лорд Белого замка", магический омегаверс
-
-
17.01.2013 в 12:29-
-
17.01.2013 в 12:34-
-
17.01.2013 в 13:07Вчера забегала и ничего не было! уже и 3-я глава есть, если забежите
Осенний~ день,