сраные ксеноморфы
Название: "Инкубатор"
Слэш, НЦ-17, предполагается миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: юст, фантастика, приключения, романс, ХЭ.
Авторы: ankh976 и Le Baiser Du Dragon
Саммари: Мир без женщин. Юного студента-оппозиционера приговаривают к участи быть безмозглым озабоченным инкубатором. Но его выручает старый друг семьи и увозит на другую планету.
читать дальшеДаррел похлопал по теплому боку флаера, отпуская водителя на парковку. Чертов Институт продолжения рода щеголял красивыми остроконечными луковками, золотистыми куполами и прочими архитектурными излишествами. Вместо того чтобы обзавестись парковками на крышах, как все нормальные учреждения.
— Красиво тут у вас, — процедил Даррел, пожав руку встречающему его медику. А потом любезно улыбнулся. Несколько месяцев в космосе — и он опять забыл, как быть "милым, сочувствующим и готовым помочь".
Медик понимающе покивал:
— Оно само отрастает, капитан. Каждый месяц планируем парковки на крышах, а через несколько дней оно начинает вырождаться вот в это, — он обвел рукой окружающие их пряничные домики. — Вот если бы вы прилетели на неделю раньше...
— Увы, — ухмыльнулся Даррел, — мои мечты приехать раньше были повержены жестокой реальностью.
Врач засмеялся, и Даррел решил, что светскую беседу уже можно свернуть. Не рассказывать же доктору подробности их славного вояжа по окраинам Вселенной.
— Как наша партия маток? – спросил он.
— О, отлично, все пятеро симбионтов успешно прижились, а носители прекрасно адаптировались, как физически, так и психологически, — расцвел медик.
— Замечательная работа, док, — сказал Даррел и привычно отключился от потока маловажной информации, которую тут же принялся вываливать на него медик.
Конечно, Даррел приехал на Землю не только за матками, но в колонии считали эту часть миссии особо важной. Как же, "мы будем настоящей большой колонией, у нас будут настоящие детишки из маток, умные и милые, не то, что эти бедняжки из инкубаторов". По мнению Даррела, они вполне могли обойтись пришлыми специалистами и не тратить чертову тучу денег на безмозглых маток. Но все полагали, что без маток и "натуральных детишек" поселение остается "эмоционально мертвым", а Даррел не считал себя экспертом в эмоциональном, потому и оставил свое мнение при себе.
Дело в том, что Даррел сам был инкубаторским, но его происхождение повлияло не на интеллектуальную сферу, как обычно, а на эмоциональную — в нем было так мало требуемого обществом "сочувствия, поддержки и желания помочь". Но зато он легко смог закончить не только начальную школу, как все инкубаторские, но и среднюю, а потом успешно поступить в Высшую Школу Колонизаторов. И почти забыть бесконечные унижения детства, все эти удивленные взгляды, все это сочувствие к "бедняжке из инкубатора" и смешки ровесников за спиной. И свой постоянный и позорный стыд за родителей, таких милых, но таких недалеких. Один из них работал водителем, а второй привратником.
Даррел осмотрел будущих маток и даже погладил каждого по украшенному шрамами животу, когда их раздели. Голые матки выглядели смущенными и испуганными. И очень привлекательными с этими своими мягкими линиями худеньких тел и поджавшимися безволосыми яичками. Наверное, здорово было бы взять себе такого на целый год и переть во все дыры, подумал Даррел и привычно прикрыл глаза, скрывая их выражение. Никакой матки на год ему не светило, так как у него не было постоянного партнера из образованных.
Последние лет десять Даррел предпочитал для секса пользоваться обслугой. Все три партнера, с которыми он когда-то пытался "выстроить глубокие чувственные отношения", через год-другой подобных отношений покидали его, оправдываясь тем, что не могут жить с "непонимающим их мудаком".
— Когда их можно забирать, док? У меня не так уж много времени на Земле.
— Хоть завтра, капитан, хоть завтра, — благостно заулыбался медик и тоже потрогал одного из маток за живот — в месте сращения с симбионтом. Матка щекотливо поежился и нерешительно улыбнулся, блеснув влажным взглядом. Член его слегка увеличился, как и должно быть от прикосновения знакомого.
— Да, вижу, симбионты уже прижились, — усмехнулся Даррел.
Приживаясь, симбионт испускает в тело носителя гормоны, действующие как афродизиак и подавляющие умственную деятельность. Впрочем, инкубаторские работяги, из которых и создавали маток, мало что теряли в смысле умственной деятельности.
Даррел еще полюбовался на одевающихся маток, поправил ремень и любезно улыбнулся доктору, прощаясь. Обратно его провожал уже санитар, и Даррел лениво размышлял — есть ли шанс склонить его к непритязательному отсосу где-нибудь в подсобке. Или придется терпеть до гостиницы.
— Послушай, любезный, а не хочешь... — обратился он было к санитару и вдруг замер.
Навстречу ему вели Генриха, его самую первую и самую сильную любовь. Генрих был с голыми ногами и наряжен в больничный халат, белые тапочки и наручники. У Даррела пересохло в горле. Что Генрих натворил?
— Дядя Даррел? — сказал Генрих нерешительно, и Даррел сморгнул, отгоняя наваждение.
Конечно же это был не Генрих, ведь Генрих погиб три года назад, да и не был он давным-давно тем тонким ясноглазым школьником, каким Даррел его запомнил на всю жизнь. Это его сын, Хаген, кажется.
— Как ты здесь оказался... Хаген?
— Вот... — бледно улыбнулся Хаген, — приговорили. Маткой теперь буду, — он хотел сказать что-то еще, но его толкнули в спину:
— Пошли давай, нельзя, — добродушно пробасил сопровождающий его санитар и добавил в сторону Даррела: — Простите, сэр.
Даррел долго смотрел им вслед и чувствовал смутную тесноту в груди. Наверное, это неприятное ощущение и было хваленым состраданием и желанием помочь. С детства он боялся, что его дурная инкубаторская наследственность проявится и лишит его мозга. А теперь его страх стал реальностью для сына Генриха, об успехах которого тот рассказывал каждый раз с такой гордостью. Скоро Хаген станет безмозглым маткой, думающем лишь о трахе.
***
— Неблагонадежность и преступные наклонности, — сказал помощник прокурора с искренним сожалением, — увы, Даррел, сыну твоей первой любви не помочь уже ничем, кроме радикального перевоспитания.
— Но, возможно... — Даррел нервно побарабанил пальцами по столу, — у него еще есть шанс стать достойным членом общества, не теряя квалификации?
— Быть маткой — очень почетно и достойно, — сказал помощник прокурора с осуждением. — И приносит очень много пользы обществу.
"Что ж ты сам маткой не станешь", злобно подумал Даррел и ухмыльнулся, представив собеседника с брюхом.
— Ты только полюбуйся на его послужной список, — продолжал меж тем помощник прокурора, — приводы за хулиганские акции, кощунственные деяния, подпольные издания, сопротивление при аресте... этот мальчик совершенно испорчен и потерян для нас.
— У нас в колонии, — медленно сказал Даррел, — есть много вещей, которыми не хотят заниматься образованные, а инку... низкоквалифицированный персонал не может. Я состою в правлении и имею право инициировать программу реабилитации ненадежных. К тому же, — он пристально посмотрел в глаза своему давнему приятелю, — врач сказал, что контрольные образцы к нему не приживаются. Он отторгает симбионтов, и, возможно, так и погибнет без пользы обществу. А нашей колонии нужны дешевые и безотказные специалисты.
— Безотказные, — усмехнулся помощник прокурора.
— Я буду тебе должен, Сэм, — Даррел еле заметно улыбнулся.
Ему отдали мальчишку на двадцатилетнюю реабилитацию, предписав только ежедневные инъекции экстракта с гормонами симбионтов — "для смягчения характера и преступных наклонностей".
***
— Пересмотрели приговор, — неверяще повторил Хаген, и куратор с готовностью протянул ему планшет:
— А ты не согласен, хочешь маткой заделаться?
Развешанные по стенам кураторского кабинета портреты членов Совета как будто укоряли, что Хаген не желает приносить пользу обществу.
Он сглотнул и торопливо прижал большой и указательный палец к экрану:
— Я согласен, согласен на добровольное сотрудничество. А что это за поселение, куда меня направят?
Куратор забрал у него планшет и принялся там копаться, подтверждая подлинность согласия и отправляя данные в прокуратуру. Хаген усмехнулся всей этой лицемерной возне.
Черт, целых двадцать лет в какой-то неизвестной жопе мира. Но это в тысячу раз лучше, чем стать безмозглой утробой и анальным рабом. Именно так некоторые называли маток в их Лиге освобождения, а теперь их самих сделают матками, всех, кому еще тридцать не стукнуло, и они будут "служить обществу и искупать вину за свои кощунственные деяния". Так сказал судья, а потом это неоднократно повторили в новостях. В столовой, где Хаген питался с будущими плановыми матками, был визор в полстены, и там постоянно крутили новости или сериалы.
— Хирвиз, новое поселение, планета земного типа, — наконец-то разродился куратор и добавил с притворным сочувствием: — Н-да, не курорт.
Хаген пожал плечами. Ну, он ведь хотел когда-то отправиться на одну из малоизученных планет, не зря же поступил на факультет ксенобиологии. А потом зачем-то выбрал специализацию по симбионтам и увлекся их изучением. Даже выстроил модель приживления симбионта в особь коровы, ведь это было бы так здорово — не использовать людей в качестве маток. Модель, естественно, оказалась нежизнеспособной, но его статьи вызвали некоторый резонанс. Тогда его чуть не отчислили и отстранили от практических занятий в Институте продолжения рода. И Хаген вступил в Лигу освобождения, мечтая о справедливости для всех членов общества. Ведь будущих маток обманом убеждали дать согласие на приживление симбионта.
— Твой новый куратор — Даррел Лэнс, будешь отчитываться ему в установленном порядке, — куратор пошевелил бровью: — Тебе даже предоставят ограниченную свободу, мера предосторожности — ошейник.
— Дядя Даррел?!
Неужели решил помочь после того, как увидел его здесь?
— Родственник?
— Нет-нет, — Хаген незаметно вытер вспотевшие ладони, — просто давний приятель отца. Школьный друг.
— Инкубаторский?
Хаген кивнул.
Он хорошо помнил дядю Даррела из своего детства, лет до восьми. А потом они мало общались, отец почему-то запретил им играть. Хагену особенно ярко запомнилось: дядя Даррел сжимает его запястья одной рукой, а второй бьет по заднице. Именно так допрашивают пленников космические бандиты, Хаген сам его научил и попросил поиграть с ним. Больше никто из взрослых на такие игры не соглашался. А еще дядя Даррел был здоровенный, на полголовы выше отца, и всегда заросший щетиной. Хаген, когда был маленький, любил ее трогать и сравнивать с волосами на голове. Щетина была колючая и рыжеватая, а волосы мягкие и гораздо светлее. Так интересно и странно.
С Хагена сняли наручники и выдали серый арестантский комбинезон и ботинки. А потом в кабинет вошел дядя Даррел, поздоровался за руку с бывшим уже куратором и коротко кивнул Хагену.
— Меня прямо сейчас заберут? — робко улыбнулся ему Хаген, но Даррел ничего не ответил.
— Да, — бывший куратор устало потер глаза. Их беседа длилась не меньше часа, наверное. — И помни, что в случае возникновения проблем твой новый куратор вправе применить специальные меры воздействия. Переодевайся.
— Прямо здесь?
— А ты стесняешься, что ли? — спросил вдруг Дарелл, и усмешка его была какой-то чужой, а глаза не выражали ничего. Хаген помнил его совсем не таким.
Он стащил через голову больничную рубашку, стараясь не смотреть на Даррела. Для удобства белье никому из пациентов не полагалось, и это было сейчас по-особому унизительно. Как в тот самый первый раз, когда его насильно раздели. Хагену тогда удалось заехать по яйцам одному из санитаров и поцарапать лицо медику, прежде чем его смогли запихать в диагност, обездвижив парализатором.
— Подойди, — сказал Даррел, и от его голоса Хаген запутался в рукавах комбинезона. Вот придурок. Это все гормоны симбионтов так действуют, Хагену кололи их каждый день вместе с препаратами, подавляющими иммунитет. Но контрольные образцы не приживались, а вот гормоны действовали вовсю. Из-за них он стал каким-то тормозом и все время хотел дрочить. Трахаться тут все равно было не с кем, не с санитарами же.
Хаген несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь, застегнул комбинезон и только тогда сделал шаг в сторону Даррела. В руках у того был ошейник с сиреневой полосой — для особо опасных преступников. "Чего он ждет, — подумал Хаген, член его предательски начинал твердеть под тонкой тканью комбинезона. — Пока я на колени встану, что ли". Но Даррел ничего такого не ждал, конечно же, он просто обошел его и застегнул сзади ошейник. Неприятно заныло в затылке, это настраивалась система контроля, а потом Даррел вывел его из главного корпуса института, прямо к лужайке, на которой ждал флаер.
Слэш, НЦ-17, предполагается миди
Статус: в процессе
Жанр и теги: юст, фантастика, приключения, романс, ХЭ.
Авторы: ankh976 и Le Baiser Du Dragon
Саммари: Мир без женщин. Юного студента-оппозиционера приговаривают к участи быть безмозглым озабоченным инкубатором. Но его выручает старый друг семьи и увозит на другую планету.
читать дальшеДаррел похлопал по теплому боку флаера, отпуская водителя на парковку. Чертов Институт продолжения рода щеголял красивыми остроконечными луковками, золотистыми куполами и прочими архитектурными излишествами. Вместо того чтобы обзавестись парковками на крышах, как все нормальные учреждения.
— Красиво тут у вас, — процедил Даррел, пожав руку встречающему его медику. А потом любезно улыбнулся. Несколько месяцев в космосе — и он опять забыл, как быть "милым, сочувствующим и готовым помочь".
Медик понимающе покивал:
— Оно само отрастает, капитан. Каждый месяц планируем парковки на крышах, а через несколько дней оно начинает вырождаться вот в это, — он обвел рукой окружающие их пряничные домики. — Вот если бы вы прилетели на неделю раньше...
— Увы, — ухмыльнулся Даррел, — мои мечты приехать раньше были повержены жестокой реальностью.
Врач засмеялся, и Даррел решил, что светскую беседу уже можно свернуть. Не рассказывать же доктору подробности их славного вояжа по окраинам Вселенной.
— Как наша партия маток? – спросил он.
— О, отлично, все пятеро симбионтов успешно прижились, а носители прекрасно адаптировались, как физически, так и психологически, — расцвел медик.
— Замечательная работа, док, — сказал Даррел и привычно отключился от потока маловажной информации, которую тут же принялся вываливать на него медик.
Конечно, Даррел приехал на Землю не только за матками, но в колонии считали эту часть миссии особо важной. Как же, "мы будем настоящей большой колонией, у нас будут настоящие детишки из маток, умные и милые, не то, что эти бедняжки из инкубаторов". По мнению Даррела, они вполне могли обойтись пришлыми специалистами и не тратить чертову тучу денег на безмозглых маток. Но все полагали, что без маток и "натуральных детишек" поселение остается "эмоционально мертвым", а Даррел не считал себя экспертом в эмоциональном, потому и оставил свое мнение при себе.
Дело в том, что Даррел сам был инкубаторским, но его происхождение повлияло не на интеллектуальную сферу, как обычно, а на эмоциональную — в нем было так мало требуемого обществом "сочувствия, поддержки и желания помочь". Но зато он легко смог закончить не только начальную школу, как все инкубаторские, но и среднюю, а потом успешно поступить в Высшую Школу Колонизаторов. И почти забыть бесконечные унижения детства, все эти удивленные взгляды, все это сочувствие к "бедняжке из инкубатора" и смешки ровесников за спиной. И свой постоянный и позорный стыд за родителей, таких милых, но таких недалеких. Один из них работал водителем, а второй привратником.
Даррел осмотрел будущих маток и даже погладил каждого по украшенному шрамами животу, когда их раздели. Голые матки выглядели смущенными и испуганными. И очень привлекательными с этими своими мягкими линиями худеньких тел и поджавшимися безволосыми яичками. Наверное, здорово было бы взять себе такого на целый год и переть во все дыры, подумал Даррел и привычно прикрыл глаза, скрывая их выражение. Никакой матки на год ему не светило, так как у него не было постоянного партнера из образованных.
Последние лет десять Даррел предпочитал для секса пользоваться обслугой. Все три партнера, с которыми он когда-то пытался "выстроить глубокие чувственные отношения", через год-другой подобных отношений покидали его, оправдываясь тем, что не могут жить с "непонимающим их мудаком".
— Когда их можно забирать, док? У меня не так уж много времени на Земле.
— Хоть завтра, капитан, хоть завтра, — благостно заулыбался медик и тоже потрогал одного из маток за живот — в месте сращения с симбионтом. Матка щекотливо поежился и нерешительно улыбнулся, блеснув влажным взглядом. Член его слегка увеличился, как и должно быть от прикосновения знакомого.
— Да, вижу, симбионты уже прижились, — усмехнулся Даррел.
Приживаясь, симбионт испускает в тело носителя гормоны, действующие как афродизиак и подавляющие умственную деятельность. Впрочем, инкубаторские работяги, из которых и создавали маток, мало что теряли в смысле умственной деятельности.
Даррел еще полюбовался на одевающихся маток, поправил ремень и любезно улыбнулся доктору, прощаясь. Обратно его провожал уже санитар, и Даррел лениво размышлял — есть ли шанс склонить его к непритязательному отсосу где-нибудь в подсобке. Или придется терпеть до гостиницы.
— Послушай, любезный, а не хочешь... — обратился он было к санитару и вдруг замер.
Навстречу ему вели Генриха, его самую первую и самую сильную любовь. Генрих был с голыми ногами и наряжен в больничный халат, белые тапочки и наручники. У Даррела пересохло в горле. Что Генрих натворил?
— Дядя Даррел? — сказал Генрих нерешительно, и Даррел сморгнул, отгоняя наваждение.
Конечно же это был не Генрих, ведь Генрих погиб три года назад, да и не был он давным-давно тем тонким ясноглазым школьником, каким Даррел его запомнил на всю жизнь. Это его сын, Хаген, кажется.
— Как ты здесь оказался... Хаген?
— Вот... — бледно улыбнулся Хаген, — приговорили. Маткой теперь буду, — он хотел сказать что-то еще, но его толкнули в спину:
— Пошли давай, нельзя, — добродушно пробасил сопровождающий его санитар и добавил в сторону Даррела: — Простите, сэр.
Даррел долго смотрел им вслед и чувствовал смутную тесноту в груди. Наверное, это неприятное ощущение и было хваленым состраданием и желанием помочь. С детства он боялся, что его дурная инкубаторская наследственность проявится и лишит его мозга. А теперь его страх стал реальностью для сына Генриха, об успехах которого тот рассказывал каждый раз с такой гордостью. Скоро Хаген станет безмозглым маткой, думающем лишь о трахе.
***
— Неблагонадежность и преступные наклонности, — сказал помощник прокурора с искренним сожалением, — увы, Даррел, сыну твоей первой любви не помочь уже ничем, кроме радикального перевоспитания.
— Но, возможно... — Даррел нервно побарабанил пальцами по столу, — у него еще есть шанс стать достойным членом общества, не теряя квалификации?
— Быть маткой — очень почетно и достойно, — сказал помощник прокурора с осуждением. — И приносит очень много пользы обществу.
"Что ж ты сам маткой не станешь", злобно подумал Даррел и ухмыльнулся, представив собеседника с брюхом.
— Ты только полюбуйся на его послужной список, — продолжал меж тем помощник прокурора, — приводы за хулиганские акции, кощунственные деяния, подпольные издания, сопротивление при аресте... этот мальчик совершенно испорчен и потерян для нас.
— У нас в колонии, — медленно сказал Даррел, — есть много вещей, которыми не хотят заниматься образованные, а инку... низкоквалифицированный персонал не может. Я состою в правлении и имею право инициировать программу реабилитации ненадежных. К тому же, — он пристально посмотрел в глаза своему давнему приятелю, — врач сказал, что контрольные образцы к нему не приживаются. Он отторгает симбионтов, и, возможно, так и погибнет без пользы обществу. А нашей колонии нужны дешевые и безотказные специалисты.
— Безотказные, — усмехнулся помощник прокурора.
— Я буду тебе должен, Сэм, — Даррел еле заметно улыбнулся.
Ему отдали мальчишку на двадцатилетнюю реабилитацию, предписав только ежедневные инъекции экстракта с гормонами симбионтов — "для смягчения характера и преступных наклонностей".
***
— Пересмотрели приговор, — неверяще повторил Хаген, и куратор с готовностью протянул ему планшет:
— А ты не согласен, хочешь маткой заделаться?
Развешанные по стенам кураторского кабинета портреты членов Совета как будто укоряли, что Хаген не желает приносить пользу обществу.
Он сглотнул и торопливо прижал большой и указательный палец к экрану:
— Я согласен, согласен на добровольное сотрудничество. А что это за поселение, куда меня направят?
Куратор забрал у него планшет и принялся там копаться, подтверждая подлинность согласия и отправляя данные в прокуратуру. Хаген усмехнулся всей этой лицемерной возне.
Черт, целых двадцать лет в какой-то неизвестной жопе мира. Но это в тысячу раз лучше, чем стать безмозглой утробой и анальным рабом. Именно так некоторые называли маток в их Лиге освобождения, а теперь их самих сделают матками, всех, кому еще тридцать не стукнуло, и они будут "служить обществу и искупать вину за свои кощунственные деяния". Так сказал судья, а потом это неоднократно повторили в новостях. В столовой, где Хаген питался с будущими плановыми матками, был визор в полстены, и там постоянно крутили новости или сериалы.
— Хирвиз, новое поселение, планета земного типа, — наконец-то разродился куратор и добавил с притворным сочувствием: — Н-да, не курорт.
Хаген пожал плечами. Ну, он ведь хотел когда-то отправиться на одну из малоизученных планет, не зря же поступил на факультет ксенобиологии. А потом зачем-то выбрал специализацию по симбионтам и увлекся их изучением. Даже выстроил модель приживления симбионта в особь коровы, ведь это было бы так здорово — не использовать людей в качестве маток. Модель, естественно, оказалась нежизнеспособной, но его статьи вызвали некоторый резонанс. Тогда его чуть не отчислили и отстранили от практических занятий в Институте продолжения рода. И Хаген вступил в Лигу освобождения, мечтая о справедливости для всех членов общества. Ведь будущих маток обманом убеждали дать согласие на приживление симбионта.
— Твой новый куратор — Даррел Лэнс, будешь отчитываться ему в установленном порядке, — куратор пошевелил бровью: — Тебе даже предоставят ограниченную свободу, мера предосторожности — ошейник.
— Дядя Даррел?!
Неужели решил помочь после того, как увидел его здесь?
— Родственник?
— Нет-нет, — Хаген незаметно вытер вспотевшие ладони, — просто давний приятель отца. Школьный друг.
— Инкубаторский?
Хаген кивнул.
Он хорошо помнил дядю Даррела из своего детства, лет до восьми. А потом они мало общались, отец почему-то запретил им играть. Хагену особенно ярко запомнилось: дядя Даррел сжимает его запястья одной рукой, а второй бьет по заднице. Именно так допрашивают пленников космические бандиты, Хаген сам его научил и попросил поиграть с ним. Больше никто из взрослых на такие игры не соглашался. А еще дядя Даррел был здоровенный, на полголовы выше отца, и всегда заросший щетиной. Хаген, когда был маленький, любил ее трогать и сравнивать с волосами на голове. Щетина была колючая и рыжеватая, а волосы мягкие и гораздо светлее. Так интересно и странно.
С Хагена сняли наручники и выдали серый арестантский комбинезон и ботинки. А потом в кабинет вошел дядя Даррел, поздоровался за руку с бывшим уже куратором и коротко кивнул Хагену.
— Меня прямо сейчас заберут? — робко улыбнулся ему Хаген, но Даррел ничего не ответил.
— Да, — бывший куратор устало потер глаза. Их беседа длилась не меньше часа, наверное. — И помни, что в случае возникновения проблем твой новый куратор вправе применить специальные меры воздействия. Переодевайся.
— Прямо здесь?
— А ты стесняешься, что ли? — спросил вдруг Дарелл, и усмешка его была какой-то чужой, а глаза не выражали ничего. Хаген помнил его совсем не таким.
Он стащил через голову больничную рубашку, стараясь не смотреть на Даррела. Для удобства белье никому из пациентов не полагалось, и это было сейчас по-особому унизительно. Как в тот самый первый раз, когда его насильно раздели. Хагену тогда удалось заехать по яйцам одному из санитаров и поцарапать лицо медику, прежде чем его смогли запихать в диагност, обездвижив парализатором.
— Подойди, — сказал Даррел, и от его голоса Хаген запутался в рукавах комбинезона. Вот придурок. Это все гормоны симбионтов так действуют, Хагену кололи их каждый день вместе с препаратами, подавляющими иммунитет. Но контрольные образцы не приживались, а вот гормоны действовали вовсю. Из-за них он стал каким-то тормозом и все время хотел дрочить. Трахаться тут все равно было не с кем, не с санитарами же.
Хаген несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь, застегнул комбинезон и только тогда сделал шаг в сторону Даррела. В руках у того был ошейник с сиреневой полосой — для особо опасных преступников. "Чего он ждет, — подумал Хаген, член его предательски начинал твердеть под тонкой тканью комбинезона. — Пока я на колени встану, что ли". Но Даррел ничего такого не ждал, конечно же, он просто обошел его и застегнул сзади ошейник. Неприятно заныло в затылке, это настраивалась система контроля, а потом Даррел вывел его из главного корпуса института, прямо к лужайке, на которой ждал флаер.
@темы: слэш, космос, "Инкубатор"
-
-
01.04.2013 в 22:00-
-
01.04.2013 в 22:05-
-
01.04.2013 в 22:09-
-
01.04.2013 в 22:11-
-
01.04.2013 в 22:14Tenso, спасибо, очень рады, что начало заинтересовало!
-
-
01.04.2013 в 22:14Ыыыы))))))
-
-
01.04.2013 в 22:15С нетерпением жду продолжения!
-
-
01.04.2013 в 22:16-
-
01.04.2013 в 22:19-
-
01.04.2013 в 22:23-
-
01.04.2013 в 22:25ankh976, спасибо большое
-
-
01.04.2013 в 22:30ankh976, спасибо большое
-
-
01.04.2013 в 22:30Хаген по ходу попал, из одной беды выпутался, и тут же вляпался в другую
не верю я в дядюшкин альтруизм...
что там еще за нравы в этой колонии, неизвестно...
хочу скорее продолжение!
-
-
01.04.2013 в 22:41-
-
01.04.2013 в 23:15Идею с матками оценила! И ошейник с фиолетовой полосой! Автор на высоте! Еще!
-
-
01.04.2013 в 23:28-
-
01.04.2013 в 23:50-
-
02.04.2013 в 00:04Интересно!
-
-
02.04.2013 в 00:26— Как наша партия маток? – спросил он. Хых, в первый момент решила, что он о политической партии
Спасибо за новую историю, дорогие авторы!
-
-
02.04.2013 в 00:36-
-
02.04.2013 в 07:16а Хаген та еще злоняха! Как он в пиратов играл)))))
-
-
02.04.2013 в 09:39-
-
02.04.2013 в 11:50Жменька Я, пожалуйста, очень рады, что затравка понравилась!
tatiana- tiana, Спасибо, очень рады, что интересно!
не верю я в дядюшкин альтруизм... Дядюшка вообще бедняжка, мучается со своей бесчуственностью, и никто ему не верит
*Eltarra, спасибо!
Marron78, Lynx58, спасибо, очень рады, что история заинтересовала!
-
-
02.04.2013 в 12:09Интересно, куда они женщин подевали. Симбионты прилетели из космоса, внедрились в женщин (в поиске человечьей любви) и всех извели под корень.
в первый момент решила, что он о политической партии Удивилась прям, что за объединение такое Ы, отличное партийное название
Rani-el, мимими, спасибо!
feoseros, мифическая польза для общества)) Все ради счастья человечества, да-да
Хаген та еще злоняха! Как он в пиратов играл)) Ага, соблазнил взрослого дядю своими пиратами
Meyvbrin, рады, что неожиданно
Огм, неожиданный сюжет. И что-то он мне напоминает.)) Ооо, а что? )))
-
-
02.04.2013 в 12:52-
-
02.04.2013 в 12:57-
-
02.04.2013 в 18:10-
-
02.04.2013 в 18:49-
-
02.04.2013 в 19:00-
-
02.04.2013 в 19:21