Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Маша и Дракон, слэш: конец

Название: "Маша и Дракон, слэш"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено
Пэйринг: дракон/человек
Жанр: страшная сказка, фэнтези, слейв, попаданцы, черный юмор, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Однажды могут исполниться мечты, о которых тебе и не приходило в голову мечтать: девочка попадает в тело парня и в мир, населенный драконами.
Предупреждения: это реально страшная сказка и трешняк, несмотря на ХЭ ))))) Если вам было не смешно смотреть фильмы, подобные "Бесславным ублюдкам" или "Убить Билла", то и здесь может быть не весело )))

Маша и Дракон, слэш

Эпизод 16: дракон
Ларх потащил Мурия в старую секретную лабораторию и заодно отшлепал слегка по пути, приговаривая:
- Не смей драки устраивать в доме. И цепи не смей грызть, раз посадили.

Лабораторию Ларх забросил - развлечений и в департаменте хватало. Просторная комната с одним зарешеченным окном находилась теперь в полном запустении. Еще с тех пор, как была разгромлена во время нажора желтой пылью с товарищами по службе. В тот раз веселье почему-то закончилось у Ларха дома, и под утро ему пришлось запереть гостей в самом укрепленном помещении, а именно в лаборатории. Стены, решетка и дверь, конечно, выдержали, а вот остальное являло собой весьма печальную картину.

- Все убрать. Быстро, - Ларх пожалел даже, что пришлось избавиться от прошлых слуг, которые Мурку в человечьем теле видели.
Новые бескрылые ворвались внутрь и зашуршали, тучу пыли подняли, неумехи. Висевший на плече Муреночек тут же расчихался, нежная еще детка, маленькая, Ларх его поставил перед собой и вдруг заметил, как тот неловко держит левую руку, сломал что ли.
- Болит?
- Очень, - Мурка горестно прикрыл глаза.
Один из бескрылых с поклоном поднес накидку и прикрыл Муркино нагое тело, а Ларх его тут же притиснул, по-отцовски так:
- Пошли, посидим в целебном источнике, и пройдет.

Читать дальше

В тепле источника Мурка расслабился вроде, откинув голову на гладкий бортик, и так и сидел по грудь в зеркально-черной воде. Под потолком медленно болтались несколько светильников, лениво помахивали крылышками и сталкивались изредка, вспыхивая поярче. Ларх тщательно ощупал Мурку, но больше повреждений не нашел, уже хорошо. В лапу ткнулся стоящий как всегда член.
- О руке думай, заживет быстрее, - учить и учить еще, Ларх аж умилился и возбудился одновременно.
- Господин...
- Не отвлекайся, - повторил он, переключившись на Муркину задницу, и начал проталкивать внутрь сразу два пальца. Без когтей, естественно. - Там, где перелом, тепло должно возникать приятное, волнами так.
- А потом? - заерзал дыркой на пальцах бесстыжий Мурка.
- Жжение. Как прекратится - зажило значит, - Ларх прислушался, - если сюда придет Лейхе, при нем будешь называть меня папой, понятно? Да и при всех остальных тоже.

- А Лейхе - он кто? - встрепенулся Мурка.
- Мой сын. И наследник.
- А я?
- Ты тоже сын. Младший, - Ларх усмехнулся довольно, разводя пальцы в таком податливом нутре. - И любовник. Только знать об этом никому нельзя.
Мурка закивал и покраснел, видно, старался на больной руке сосредоточиться. А потом захныкал:
- Сильно жечь начало... папа!
Ларх хмыкнул и насадил на себя Мурочку, тот приник лицом к подмышечной шерсти и затих, ну точно, как маленький. Надо, надо поскорее трансформацию завершить, обратить полностью, а то вдруг с Лархом случится что, Мурку точно разоблачат и убьют, или чего похуже. А если до своих доберется, завалят его людишки, они драконов не любят.

Во входном проеме показалась рогатая башка Лейхе, а потом и все его тусклое золотистое тело, Ларх едва успел погрузиться под воду, макнув любовника с головой. Не снимая с члена, само собой, Мурка тут же начал тихонько двигаться и волнительно сжимать задницу.
- Отец, принесли приглашение от госпожи Тиххе. Тебе плохо?
- Мне хорошо. Вон отсюда.
- А рабы? Новых рабов надо купить, отец, этот твой Мурх даже прислужника испортил.
- Вот и займись, - прорычал Ларх, его накрыло как раз, затрясло в невыносимом удовольствии, до чего же хорошо...
- С тобой точно все в порядке?
Мурка под водой задергался, пустил бульбочки и вынырнул, жадно хватая воздух посиневшим ртом.
- Нырять учится, - пояснил Ларх, - ты иди, сынок, а то рынок закроют, останешься до завтра без рабов.

Когда Лейхе ушел, он подтащил любовника к теплым черным струям источника, бьющим из трещины между камней. Поставил Мурку раком над этим фонтанчиком и принялся облизывать раскрытую задницу, иногда пропуская язык глубоко внутрь. Мурка не продержался долго, закричал и обкончал священный источник, совершив невольное святотатство. И уснул прямо там, обмякнув в Ларховых лапах.
Пришлось завернуть его в накидку и отнести в бывшую лабораторию, там как раз закончили уборку. Ларх уложил его в гнездо из шкур и затряс:
- Мурх! Меня не будет несколько дней, запрись изнутри и не выходи отсюда, понял?
Мурка закивал, распахнув глаза бессмысленно, и снова задрых.

Проклятие, как все не вовремя... Тиххе еще эта со своей нетерпячкой, и ведь не откажешь. С ее поддержкой можно будет спокойно довести ритуал трансформации до конца, превратив Мурку в настоящего дракона. Никто и не пикнет, все драконихи Высокого совета - сестры Тиххе, а королеве нет дела до забав своих подданных. Ларх еще раз перечитал приглашение, его просили явиться в малой форме, "изысканной и прекрасной", и внутри что-то противно зашевелилось.

Эпизод 17: Маша
Мурка двое суток только спал и ел. И за это время отрастил все когти на правой руке, два на левой и три клыка. Обслуживали его бескрылые: таскали бесконечные подносы с мясом и уносили наполненные горшки, им все время приходилось отпирать и запирать двери, как отец велел. А еще три раза приносили деревянную кадушку с черной водой, Мурка в ней тоже дрых, а его никто не мыл, так обидно. Но возмущаться было лень, он видел бесконечные сны с господином Лархом. Папа... Бывшая Маша уже с трудом помнила лица своих родных из другого мира, да и зачем, собственно говоря. Он теперь Мурка... Мурх... и отец у него дракон... любимый...

Но когда ему принесли кадушку в четвертый раз - вдруг как в задницу клюнуло: да сколько же можно! Почему о нем никто не заботится?! Где в конце концов Лерка?
- Господин Лейхе его поел, - угодливо сообщил один из бескрылых.
- Что?!?!? - Мурку аж затрясло от ярости. - Это мой, мой слуга! Как он посмел?!
Но бескрылые сбежали, Мурка запустил им вслед кадушкой, а потом горько заплакал, вспоминая, как человек о нем заботился. А он... он...

А он укусил Лерку за руку и сломал ему кость, да, он помнил тот ужасный хруст. Наверно и господин Лейхе, этот его обгаженый братец, потому и поел Лерку, из-за сломанной руки, кому нужен попорченный слуга. Мурка взвыл и принялся биться о дверь, пытаясь разодрать ее когтями (на правой руке они были особо крепкие и аж зудели). Но дверь не поддавалась ни на грош, опять эти тщетные душевные порывы, Мурка даже клыками грыз, но не помогло.

Он, всхлипывая, заснул у порога, а проснулся, когда в дверь постучались: принесли очередную порцию еды, а еще... Лерку. У того была откушена рука и покорежен бок, все обмотано в заскорузлые от крови шкуры, и сам он был без сознания. Но дышал еще, и Мурка утащил его на свое ложе, закутал в чистый мягкий мех и осторожно обнял, принялся раны вылизывать.
- Сожрете меня, господин? - прошептал Лерка, очнувшись через часик где-то.
- Нет-нет, - горячо заговорил Мурка, - что ты, прости меня... я не хотел тогда укусить...
- Кто ж знал, что вы потерянный дракон, - едва слышно ответил Лерка, снова проваливаясь в забытье. - А так и не скажешь, на племяша моего похожи... были...
У Мурки сдавило горло, он, поскуливая, снова принялся вылизывать умирающего человека, все надеялся вылечить. Но Лерка все равно отошел под утро, только сказал незадолго до этого: "да вы не убивайтесь так... кому нужна она... такая жизнь". А Мурка снова выл и носился по залу и ломился, как говорится, в запертые двери.

- Так покушаете или поджарить вам? - спросил с утра у него бескрылый, указывая на леркино тело.
И Мурку вырвало, он как раз бараний окорочок обгладывал, а тут такое предложение.
- Сволочи! - визжал он на ультразвуке практически и пытался разодрать бескрылое тараканище когтями, тот вяло отбивался, особого урона жалкие муркины нападки ему не причиняли.
- Ну, а что, господин?
- Сожгите. Дотла, - всхлипнул Мурка, внезапно успокоившись.
Бескрылые положили Лерку на возвышение типа алтаря, скопились кружком и принялись испускать тонкие огненные струйки. Сначала черный дым повалил, а потом вдруг вспыхнуло белое пламя, и от Лерки осталась горстка пепла. Мурка позже перетаскал его по горсточке к зарешеченному окну - развеивал по ветру.

А вечером того же дня его выпустили из заточения, сводили в бассейн умыться и отвели в башню: "папенька прибыл". Мурка весь дрожал изнутри от волнения: очень хотелось увидеть черного дракона, прижаться к горячему боку, в крепкие родительские объятия. Как же он соскучился. Все в нем пело от звонкой радости, когда он проворно карабкался по стене, в высокий покой господина влетел на крыльях любви буквально.

Однако никто его не встретил. У окон с рыком метался братец, Лейхе. А дорогой отец, весь изодранный и окровавленный, возлежал на большом каменном ложе. Одежда на нем повисла несколькими клочками, а еще он был в человечьем обличье, "развратная малая форма". Мурка сглотнул, ноги стали как ватные, и вспомнился мертвый Лерка, нет, только не это, только не его любимый дракон. Почему его не лечат? Мурка хотел было подойти, но отец вдруг издал такой злобный рык, что он чуть не грохнулся но колени от страха.
- Никого к себе не подпускает, трех слуг порвал, - зашипел Лейхе. - Старших родичей звать надо, они справятся.
- Так позовем?
- Так никто не придет! - крикнул Лейхе. - Он со всеми в ссоре! Что, думал, наплевать тебе на род, никто не нужен? - обратился он к Ларху. - Дождался теперь, доблядовался с бабами? Дохни теперь!

Мурка хотел было сказать, что если уж не родичи, так друзья папины точно должны помочь, но Лейхе в гневе выпрыгнул в окно и улетел. Что делать теперь? Он принялся снова подкрадываться к ложу, Ларх рыкнул и опасно напрягся. "Сейчас бросится", подумал Мурка, жмурясь и сопя от страха.
- Папа, папочка... - он робко дотронулся до искалеченной руки Ларха, три когтя на ней были выломаны, один даже с пальцем, а оставшиеся не втягивались, видимо.
А в следующий момент Мурка оказался в позе лежа на спине, лапки вверх, папины когти на горле. Он жалобно скульнул и погладил дракона по уцелевшей половине лица, и тот не стал его рвать, сказал: "Мурчик", и лег рядом.

Мурку медленно отпускала трясучка, и через некоторое время он позвал папочку к целебному источнику, тот не возражал, заснул, по правде говоря. Мурка не мог бы спустить его на руках, только не по стене, пришлось запрягать слуг. Те ужасно трусили и не хотели подходить, Мурка чуть голос не сорвал от ругани.

В бассейне черная вода смешалась с красной драконьей кровью, но не растворилась, а как бы слоями, очень красиво. Мурка умиротворенно гонял эти слои, поливал своему дракону лицо и волосы, а еще целовал и гладил уцелевшие местечки. Ларх казался сейчас таким маленьким (всего лишь на голову выше Мурки) и милым. Член встал. Мурка погладил дракона между ног, там было все мягко, ну да, он прекрасно помнил, в каком истерзанном состоянии пребывал важнейший драконий орган, наверно, нехорошо сейчас приставать...

Он все возился и ерзал, а потом не выдержал-таки, пристроился между драконьих ног и потерся стояком об его живот. Ларх уперся было ему в грудь рукой, но потом безвольно уронил ее. А Мурка удивленно тыкал в него когтем, но в конце концов догадался: все силы отца сейчас ушли на излечение.
- Любимый, - прошептал он, слабость могучего дракона отзывалась в нем горечью и какой-то сладкой болью, он притиснулся еще ближе, задрал поудобнее тяжелую ногу господина, лизнул в шею, какая пьянящая кровь, какая нежная кожа...

Ларх еле заметно вздрогнул, когда Мурка присунул, внутри он оказался таким горячим, просто пылал. Мурка застонал и спустил очень быстро, буквально с трех тычков, прекрасная пора отрочества, все такое яркое, на скорости и драйве, что и говорить.

Он еще долго сидел со своим драконом, обнимая, и даже кормил с рук, когда тот очнулся. Ларх так волнительно тыкался ему губами в ладони, эта щекотка отзывалось бабочками в животе, да-да, теми самыми, хоть раз в жизни, но затрепещут они у любого, как в сказке.

Ложе Мурка приказал устроить прямо рядом с источником, туда и перетащил снова заснувшего Ларха, уложил на живот, чтоб не тревожить поломанные крылья. И как бедняга только долетел на них... Мурка ласково их гладил, они были тонкие в этой форме и покрыты короткой мягкой шерстью, так приятно. Ларх сквозь сон пробормотал:
- Много яиц будет... две драконихи... больно...
И в Мурке что-то дрогнуло от этих слов, любовь наверное, он с жадностью набросился на трогательно бесхвостый копчик господина, принялся целовать и вылизывать прекрасную задницу, пораненное совершенство, да, оно еще притягательнее нетронутого. А потом снова вошел в него, Ларх был не возбужден и, наверно, не получал особого удовольствия. Но вряд ли слабый дискомфорт от проникновения был вообще заметен на фоне ужасных ран, успокаивал себя Мурка, овладевая в четвертый раз (за последние пару часов) лихорадочно полыхающим телом. Как говорится: вам все равно, а нам приятно.

Эпизод 18: дракон
Ларх мучился и умирал от яда, которым его накачали несдержанные принцессы, Тиххе с сестренкой... как ее там... И внезапно пришел в себя в источнике, целебная вода вымыла отраву из ран, сделав возможным излечение. Рядом с ним был Мурка, прижимался и терся, Ларх ему хотел рассказать про яд, но не смог, сил не хватило, и оттолкнуть не получилось, он опять провалился в забытье.

А очнулся нескоро, рядом с загаженным источником, Мурка под боком свернулся калачиком и подвывал.
- Сколько дней прошло? - Ларх грубо его затряс, вот же бестолковое дитя, да и сам он хорош, не предупредил, не уберег самое дорогое. Если б знал, что Мурка к нему кинется, не побоится яда... точно, как в легендах.
- Три, с тех пор как ты вернулся, - картаво прошептал Мурка, из пасти у него там и сям торчали клычки, не давая закрыть рот.
Ларх поднялся осторожно, боли он не чувствовал, только слабость, и жрать хотелось.

Мурчик зашевелился и блеванул вдруг кровью, как бы подтверждая худшие опасения. Во рту у него все распухло, и запах такой ужасный, бедняжка, вылизывал раны небось, лечить пытался. На белесой коже тут и там проступили синюшние прожилки, сильнее всего на члене. Яд глубоко успел проникнуть, понял Ларх, уже ничем не помочь. Если только полную трансформацию провести, влить свежую драконью кровь. Он бережно поднял Мурку, стараясь не прижимать сильно, неизвестно ведь, как сильно повреждены внутренности, и отнес в лабораторию.
- Больно, очень больно, - плакал возлюбленный, а Ларх ничего не мог сделать, и это было ужасно.
Он с трудом подавил приступ бессильной злобищи, но она превратилась вдруг в глухую тоску, и стало еще хуже.

В департамент Мурку нести было нельзя, мог издохнуть в дороге. Ларх приказал бескрылым притащить пожрать и вернуть оборудование в лабораторию, надеясь, что соединительные трубки уцелели. Ритуал он и здесь проведет, оставалось самое сложное - раздобыть дракона, и чем скорее, тем лучше. Пригласить кого-нибудь в гости? Так ведь откроется все, и принцессы не помогут. На меховом ложе в очередной раз зашелся кровавым кашлем Мурка, и Ларх вдруг подумал о своем старшем, такой простой и заманчивый выход, и он бы определенно смог им воспользоваться.
- Потерпи, маленький, скоро полегчает, - тихонько погладил он Мурку, - станешь драконом, настоящим.
- Таким как ты, с крыльями?
- Непременно с крыльями, душа моя, - Ларх набросился на мясо, а вошедший слуга протрещал:
- Господин, там пришли к вам, но не заходят, желают только господина Ларха видеть.
- Кто? - неужели, неужели спасение, Ларх бросился к двери и вцепился в бескрылую тварь от избытка чувств.
- Дракон вроде... но странный, - просипело убожество.

Ларх мигом спустился вниз, принимая обычную свою форму (сейчас только это и было под силу), и не поверил глазам: по ту сторону двери стоял Нейко с откушенными крыльями, в обносках каких-то, заскорузлых тряпках.
- Заходи, заходи скорее, я думал, ты давно мертв, - Ларх благодарил судьбу, хоть выверт ее и был ужасен, но лишь одно имело значение - Мурка будет жить.
- Лучше бы мертв. Мне некуда больше пойти, - Нейко мягко осел на пол, едва переступив порог. - Прости меня.
- Нет, что ты, все правильно, молодец, что пришел.
- Ты хоть понимаешь, Ларх, я ведь сбежал, не мог больше терпеть, это так страшно, - синий дракон затрясся от бесслезного плача. - Почему меня сразу не убили, как остальных...
- Понравился, значит, - Ларх помог ему подняться, - не тебе судить о поступках королевы.
- Помоги, ради нашей дружбы, умоляю тебя, - заговорил вновь Нейко, и слушать его было сущим мучением, но это все ради Мурки, напомнил себе Ларх. Надо просто перетерпеть.

Уже в лаборатории Ларх опомнился и тщательно обнюхал Нейко. Яда не было, видимо, королевского фаворита сразу лечили, чтобы опять отправить на растерзание. До чего же тот жалко смотрелся, растянутый на раме, такой изуродованный, еще и эти обрубки вместо крыльев. Синий с удивлением наблюдал за ним и не сопротивлялся, совсем умом тронулся или так доверял? Только под конец приготовлений спросил:
- Зачем это, что ты собираешься делать?
- Лечить, - ответил Ларх. - Ты меня тоже прости.

Он подключал трубки и настраивал оборудование, пока Нейко обалдело смотрел на него, а потом вдруг зарычал и забился.
- Прости меня, - еще раз повторил Ларх, - я никогда бы не причинил тебе зла, если бы... если бы мог.
- Ты чудовище! Тебя поймают обязательно и казнят!
Ларх слышал это много раз и впервые не хотел отвечать, просто смотрел, как жизнь медленно покидает Нейко. И слушал, как выравнивается Муркино дыхание, тот начал порыкивать даже и втянул наполовину когти на руках.

Через два часа все закончилось, Мурка, то есть Мурх, подскочил и забегал по комнате, а потом повалился и принялся вертеться на спине и выть. Ларх его пнул, приводя в чувство.
- Папа, - зарычал тот, - распирает изнутри, печет, не могу!
- Выдыхай, Мурчик, в сторону рамы вон дыхни.
Мурх встал на четвереньки и напрягся, и изо рта у него вырвалась тугая струя истинного драконьего пламени, а с другой стороны повалил дымок от натуги. Висящие на раме останки вспыхнули, обращаясь в пепел.
- Нравится?
- Это пиздец, папа...
- Почтительнее к отцу надо быть, - Ларх заржал и в шутку шлепнул Мурочку по выставленной заднице, тот аж головой в пол ткнулся от неожиданности.
Как тут удержаться, Ларх прижался сверху, потерся немного (на любимого член вставал как по команде) и вставил. Мурх под ним порывался ползти куда-то, а именно - к свиной туше, лежавшей у стены на большом золотом подносе.
- Сейчас, детка, сейчас, я так люблю тебя и так соскучился, - порыкивал он, засаживая, а Мурх дотянулся-таки до туши и впился зубами, отгрызая здоровенный кусок.

Эпизод 19: Маша
Мурх вытягивал шею и заполошно трепыхал недавно отросшими крылышками. Те были слабые еще, даже чешуей не покрылись, только мехом, черным, как у папы. Впрочем, он еще нигде не порос чешуей, лишь шерстью, пушистой и немножко лохматой (у папы-то короткая и гладкая), гривка с крыльями черные, остальное - белое, а мордочка так вообще на шарик похожа, без смеха мимо зеркала не пройдешь. Мурх перекувырнулся в воздухе и вошел в пике, хвостом вниз. И упал прямо в родительские объятия, они покружились в воздухе, перплетясь и покусываясь, а потом Ларх снова подбросил его высоко-высоко, и Мурх замахал крыльями и загоготал от счастья.

Он совсем недавно научился летать, вот только вчера, а сегодня уже упросил папочку на Королевских Горках прогуляться, ну, тех, в центре города, туда весь молодняк приносят, а Мурх - прилетит. И зависть, зависть, естественно.
- Папочка, крылья отваливаются, - он жалобно изогнулся и замельтешил перед ларховой мордой, до чего ж тот был красивый, в любом обличии, хищный и сильный.
- Спиногрыз, - с деланным равнодушием откликнулся черный дракон, и Мурх поднырнул под него и быстро-быстро облизал брюхо, куда дотянулся между легким доспехом и пластинами чешуи.
Ларх щекотливо передернулся и поддал ему под хвост, закидывая себе на спину:
- Подлиза.
- Спасибо, папочка, - Мурх обнял старшего дракона за шею и принялся благодарно лизаться и кусаться.
Ларх некоторое время летел молча, лишь с сопением испускал клубы дыма, а потом перевернулся брюхом вверх, и Мурх, радостно подпрыгнув, освободил его змею из доспехов, чтоб пососать, естественно. Ларх кончил очень быстро - минут за пять, дело-то предосудительное, не дай предки, заметит кто... И остаток пути они проделали обнявшись, солнце светило Мурху прямо в морду, белые лучи пронзали насквозь, выжигая все мысли и чувства, кроме огромной, как звезда, любви.

Неподалеку от королевского дворца они расцепились, и с неба Мурх спустился на своих, под завистливые взгляды драконят и умильные - взрослых. Последним очень нравилось, что он такой пушистый, обычно растущие дракончики были забавно неловкими и облезлыми, а Мурху повезло, как с картинки сошел. Он играл и грызся, нахально пользуясь своим преимуществом (заход с воздуха), пока ему пребольно не подпалили крыло.

А потом они с отцом поднялись на пик, к Синему-Храму-на-Крови, было в этом названии что-то тревожно зовущее в глубины памяти, но вообще-то оно пошло от водопада, красного на закате, именно на нем и стоял Храм. Они сидели в высокой башне, Ларх сурово глядел в небо, как бы с осуждением. А Мурх рассматривал фрески на стенах: лазурные драконы переплетались в воде и в воздухе, вокруг парили цветы, и птицы, и рыбы. Драконы были длинные, словно в боевой форме, но при этом удивительно изящные, украшенные развевающимися гривами и усами, да, кстати, шипов и щитов возмутительно мало.
- Папа, разве такие бывают?
- Это рай.
- В который после смерти попадают? - медленно спросил Мурх, в груди вдруг что-то заболело, как будто новый шип расти начал.
- Да, все драконы попадают в рай, - ответил Ларх, переводя взгляд на синих, как небо, нарисованных драконов, и сощурился так, как не щурился на ослепительное небо.

А Мурх вдруг подумал: как же, знаем, новая жизнь - рождение, садик, школа, дети, работа, гроб. И здравствуй, рай: рождение, рабство, работа, гроб... Он встряхнул гривой и растопырил крылья, прогоняя страшные мысли, ведь если на них задерживаться, то начинаешь замечать ненужное и вспоминать странное: подозрительные взгляды и внезапное молчание знакомых, особое напряжение вернувшегося со службы отца.

- Папа, а давай улетим далеко-далеко! - предлагал Мурх уже дома, на их ложе, он дышал паром на человеческое лицо своего любимого. О, эти тонкие прекрасные черты, иногда ему хотелось укусить отца посильнее, когда тот был в изысканной малой форме, чтобы видеть, как отражение боли делает их еще совершеннее, но облом, увы. Что называется: мы кусали-кусали, а вам посрать, такие как мы танцуют танго, а хрена ли нам не танцевать... Мурх рыкнул, прервав поток дурацкого сознания, и лизнул Ларха в живот, захватывая розовые возбужденные соски, а тот так сладостно выгнулся, у Мурха аж шерсть дыбом встала. Сегодня впервые ему было позволено взять отца, и он весь трепетал от восторга, так хотелось засадить, чтоб звезды под веками, чтоб до конца вечности помнил его Ларх, и за ее гранью, так же, как Мурх - будет помнить его.

Правда, кое-что папочка забыл, а именно, как Мурх отодрал его на смертном одре можно сказать, но тут уж слава предкам, и не надо. В эти дни они так часто предавались своей постыдной, но такой невыносимо восхитительной страсти, переплетались двумя змеями и в обычной форме, и в малой, и перекрестно (дракон плюс человекоподобное). И даже пару раз Ларх оборачивался в боевую, и членище у него было тогда размером почти с Мурха в форме малой, и его можно было обнимать, и тереться всем телом, и елозить по яйцам, и татуированная змеиная морда немигающе смотрела на истекающего желанием Мурха своими черными глазами.

Мурх во время отцовских служебных отлучек улетал все дальше и дальше, ему казалось, что весь мир принадлежит ему, мчаться бы и мчаться прямо на горизонт, свобода и ветер. Но Ларх не мог улететь с ним, говорил: сейчас нельзя, расследование важное. И потому Мурх, хлопотливо взмахивая крыльями и вытягивая пушистую шею, спешил назад к его приходу и сидел на башне, обзирая окрестности, ждал.

И однажды отец прилетел очень рано, сел рядом, прижал к себе крепко-крепко, у Мурха аж встало. Но вместо любви ему велели взять все яйца из кладки и лететь в родовой замок клана, далеко на юг: немедленно. И Мурх не посмел ослушаться родительского приказа, хоть и не понял ничего. Яиц было целых пять штук, три от одной принцессы, две от другой, они переливались, словно драгоценности на дне источника. Мурх их благоговейно собрал в меховой мешок и переложил шкурами. Он вспоминал свое удивление: как это их так быстро снесли, через пять дней буквально, Ларх еще и оправиться не успел как следует, а их уже принесли. Яйца уже на подходе были, малыш, только оплодотворения и ждали, сказал тогда папочка, задумчиво перебирая его едва отросшую гривку.

Уже в нескольких километрах от дома Мурх обернулся, услышав далекий рев, и увидел, как в небо взвилось пять драконов в боевой форме, так красиво, все в клубах огня и сверкании чешуи. Мурх вспомнил великолепную папину боевую форму и гордо испустил маленький огненный шарик. А потом полетел в вотчину клана, в первый раз и один, такая ответственность.

Его встретило несколько драконов еще на подступах к замку, и Мурх опасливо прижал мешок к брюху. Но среди них оказался Лейхе, золотистый братик, и Мурх радостно бросился к нему, хоть и не особо хорошо они в прошлый раз расстались, а все ж родная кровь.
- Не по дням, а по часам растешь, мелкий, - сказал Лейхе, улыбаясь во всю зубастую пасть.
- Я яйца принес, королевские. Сам, - гордо ответил Мурх.
И у него с почтением (к яйцам, естественно) забрали мешок, огромный красный дракон протянул две лапы. А самого Мурха трепали по гривке и тискали, хвалили за удачный перелет и восхищались его красотой.

Мурх вспомнил что-то, оказавшись в родовом замке, кажется, у него здесь был еще брат, не Лейхе, еще один...
- Рецхе, наверно, - заржал красный дракон и махнул на северную башню, - да ты его и не видел, пушистик, лети, познакомься.
По крыше северной башни носился и подпрыгивал красный дракончик чуть помладше Мурха, летать еще не умеет. Мурх преисполнился достоинства и красиво спланировал к братишке.

И они играли и ползали по окрестностям целый вечер и следующий день, ловили горных козлов и жрали их прямо так, сырыми: прелести деревенской жизни. К ночи только вернулись, родичи как раз ужинали, и Мурх был счастлив, он грыз барашка среди болтающих и гогочущих взрослых и мечтал, чтобы папа поскорее освободился от дел и прилетел, был с ними.
- Ларха казнят завтра на закате, - вдруг сказал кто-то в дальнем конце замка.
- Наконец-то избавимся от бешеной твари, слава предкам... - отозвался зеленый дракон совсем рядом, а у Мурха в груди медленно растекались огонь и боль: он вдруг понял, почему его отослали, и кто были те боевые драконы...
Он незаметно пробирался к выходу, в голове было пусто, лишь одна мысль стучала молотом по черепу - в столицу, в столицу, в столицу... (в Москву, в Москву, в Москву, билось также на краю сознания, извечный глумливый шепоток).

Мурх выскользнул из обеденного зала, услышав напоследок:
"Говорят, он совсем спятил, черные ритуалы прямо в королевском дворце творил."
Он со всех лап бросился вверх, на стартовую площадку, все тело дрожало, хотелось реветь, рыдать и жечь, жечь...
- Мурх, ты куда? - из коридора выглянул Рецхе.
- Полетаю перед сном.
- Везет тебе, - вздохнул красный дракончик. - Завтра пойдем за голубями охотиться?
- Конечно, пойдем, - отозвался Мурх, - до свидания, Рецхе.
Ледяной ветер плеснул ему в морду снежной бурей, даря желанную прохладу, он сорвался с крыши прямо в белый водоворот, держа курс в столицу. Память о прошлом мире разгоралась в бывшей Маше подобно пламени, и теперь она уже яснее ясного понимала, что такое Москва. А еще было важно, очень важно успеть к любимому, увидеть его перед смертью, это знание пришло ниоткуда, но оно было огромным и яростным, снова как звезда, да, как их любовь.

Эпизод 20: дракон
Ларх впервые был так запредельно счастлив. То есть, он и до этого неплохо жил, но последние две недели были наполнены восторгом и светом, и Мурхом, его младшим сыном и тайным любовником. Грозный скандал, разразившийся было в Департаменте Дознания, Ларху удалось замять без потерь, ну почти. Те драконы, которых он для Мурховой трансформации использовал, оказались как на грех из непростого и дружного семейства, и дело аж до Высокого Совета дошло. Но тут спасибо Тиххе-покровительнице, его признали невиновным, наоборот, даже похвалили за рвение в борьбе со скверной. А дома ждал Мурчик, можно было вздохнуть и расслабиться, и предаться взаимной любви.

Вскоре Ларху принесли вызовы на дуэль, как и ожидалось, целых два. Тогда он и решил Мурочку отправить в родовой замок, да не просто так, а с важным поручением. От греха подальше, пока мстительная родня убитых не угомонится.

Но беда пришла совсем с другой стороны. Сам начальник городской стражи смущенно зачитывал ему приказ об аресте, а Ларх только и думал о том, как вовремя возлюбленного отослал. Не обидели бы Муреночка родичи, хотя с Лейхе старшие всегда были ласковы, успокаивал он сам себя. А Мурха точно полюбят всей душой - вон тот какой красавчик и умница.

Стражей было целых пятеро, и все в боевой форме, даже Эрх. И обвинения такие серьезные – измена отечеству и королеве. Синий дракон смотрел на него как-то странно, будто впервые в малой форме видел, и вдруг спросил:
- Ты же не имеешь к этому отношения, правда?
- Конечно нет, о чем ты, - Ларх улыбнулся как можно беспечнее, в голове предательски зашумело. – Разве я похож на изменника?
- Вы с Нейко были друзьями, - Эрх подошел совсем близко, обвился вокруг кольцами. – Скажи, мой брат жив?
- Понятия не имею.
- Ларх! – зашипел синий дракон ему в ухо. – Есть сведения, что Нейко нашел убежище в твоем доме как раз в ту ночь, когда сбежал из дворца. Так что думай хорошенько над ответами, королева в бешенстве и намерена найти его.
- Кто? – побелев лицом, спросил Ларх.
- Лейхе, твой старший.

Значит, его предали, вот так же, как и он сам предал Нейко. Как это ужасно, оказывается, получить когтем в спину. Все это крутилось в голове, пока на него надевали оковы и ошейник, мешающий принять боевую форму. Так вот что испытываешь при аресте - страх, огромный и липкий, отнимающий силы. Его ведь будут допрашивать, а значит - пытать, Ларх хорошо знал методы родного департамента, и он не сможет, не сможет выдержать, расскажет, куда делся Нейко. И выдаст секрет своего любимого. Ларх судорожно оглянулся, словно помощь могла придти неизвестно откуда, но все было тихо вокруг – мирное послеобеденное время.

В камере Ларх заметался, о великие предки, что же делать… Удавиться может, не дожидаясь пыток? Он дернул пару раз за ошейник, не снять и не перекинуться, даже когти не выпустить, проклятый ограничитель. В маленькое окошко был виден кусочек закатного неба, и где-то в этом небе был Мурх сейчас, наверняка не успел еще долететь. Ларх улегся на кучу тряпья и вдруг успокоился. Так или иначе, он уже мертв, обвинение в измене предполагает только один приговор – смертную казнь. Оставались формальности.

На первом же допросе он сознался, что да, видел Нейко, укрывал в своем доме до утра, пока тот не скончался от ран. А потом сжег тело.
- Господин Ларх, вы же понимаете... - сконфузился дознаватель, матерый драконище, бывший его заместитель, - подтвердить все равно надо.

А дальше начался ад. Точно, это он и был, настоящий драконий ад, только боль и безысходность, и страх смерти, иногда сменяющийся ее ожиданием. Дважды Ларха оставляли в покое, он лежал на чем-то холодном и вспоминал последние счастливые дни, это ведь все, что у него осталось. Единственное, что имеет истинную ценность, думал Ларх в перерывах между пытками, сворачиваясь почти клубком в тщетной надежде улечься поудобнее. А потом мучения начинались снова, и никаких мыслей уже не было, просто боль, ослепительная, как небесный свет, и невозможная, как его любовь.

Наконец его надолго оставили одного, Ларх уже решил, что так и умрет здесь, в камере. Свет за окошком постепенно угасал, вот бы также угаснуть, или лучше уснуть и проснуться свободным, было бы так здорово. А еще интересно, как там Мурчик, совсем освоился в драконьем мире наверное, скачет по горам да по лесам в родовом поместье.

На заходе солнца Ларха вывели из камеры, а он все надеялся на что-то. Может быть, госпожа Тиххе ему поможет, или королева объявит помилование, и можно будет просто жить дальше, забывая потихоньку этот кошмар. Даже на эшафоте, когда приговор зачитывали, Ларх все ждал чуда, смотрел в небеса, будто спасение могло придти оттуда. Дворцовая площадь затихла в ожидании, пока его привязывали к столбу, а когда внизу вокруг него вспыхнули первые языки пламени, Ларх рванулся из пут бесполезно и жалко, последняя так сказать попытка.

А потом он увидел в небе дракона, и сразу узнал его. Тот приземлился так близко, сквозь дым было видно всполошившихся стражей и Эрха, приказывающего им не двигаться с места. Ларх кричал что-то вроде "чего же вы ждете, оттащите его", но никто и не пошевелился. Мурх бесился на эшафоте, сунулся было в огонь и отскочил, лишь пушистая шерсть на крыле слегка обгорела.
- Улетай, - прошептал ему Ларх, становилось так больно, а еще умирать было гадко и страшно, не хотелось, чтобы возлюбленный видел.
Мурх замотал головой упрямо и прыгнул, оказавшись вдруг рядом, в смертельных объятиях пламени. И что-то успел сказать, прижимаясь к искалеченному его телу, а Ларху казалось, что они вместе горят и плавятся в этом огне, становясь одним существом, как в легендах.

Эпизод последний: Маша и дракон
- Мурка, тебя не задело? - дракон с совсем человеческим лицом взволнованно отряхивал от пыли ее кожаную тужурку, уделяя особенное внимание груди (четвертый размер, все дела).
- Нет, спасибо, товарищ комиссар, - Мурка решительно поднялась с пола и оглядела разгромленный ресторан, жмущихся по углам обывателей... - А бандиты?
- Всех убил, - ухмыльнулся комиссар, и Мурка послала ему шалую улыбку в ответ.
А потом вдруг как холодом окатило: стоп! Комиссар?!? Грудь?! О, нет, только не это, Мурка (бывшая Маша) прекрасно знала этот расклад: НЭП, террор, бандитизм, 37-й год, расстрел и десять лет без права переписки, какой-то там съезд, поручики и некрофилия, нет, спасибо, проходили, еще в школе учили-блевали... На миг ее охватила паника, а потом вспомнились драконы, и она подумала: умирать не страшно, что нам теперь эти комиссары!

Впереди вечность, вся жизнь - театр.

Она покрепче сжала наган и бдительно уставилась во тьму за разбитым стеклом, как бы в поисках белогвардейской мрази, бандитской сволочи и прочих человеческих отбросов. Дракон... то есть, товарищ комиссар бдил рядом, положив руку ей на задницу.

@темы: слэш, попаданцы, драконы, "Маша и Дракон, слэш"

---

Маша и Дракон, слэш: #5

Название: "Маша и Дракон, слэш"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено в процессе редактирования и выкладки.
Пэйринг: дракон/человек
Жанр: страшная сказка, фэнтези, слейв, попаданцы, черный юмор, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Однажды могут исполниться мечты, о которых тебе и не приходило в голову мечтать: девочка попадает в тело парня и в мир, населенный драконами.
Предупреждения: это реально страшная сказка и трешняк, несмотря на ХЭ ))))) Если вам было не смешно смотреть фильмы, подобные "Бесславным ублюдкам" или "Убить Билла", то и здесь может быть не весело )))

Маша и Дракон, слэш

Эпизод 13: Маша
Мурка впервые за все это время, пожалуй, ощутил, что попал в сказку. Волшебную сказку со сверкающими драгоценным убранством замками, с небом, почти белым от бесчисленных звезд, с синими лунами, с огромными снежинками (как в мультике про Лебединое озеро) и... И с драконами, да. Он забрался на перила ледяной крепости и оглянулся на свое чудовище, а тот усмехнулся ему в ответ, на мгновение отвлекшись от беседы с двумя толстыми красными ящерами.

Мурка, смеясь, скатился с горочки, холодный острый снег набился в задницу, накидка задралась, но так весело!
- Как предосудительно, - заметил какой-то дракон, качая на него головой.
- Молодежь совсем стыд потеряла, - поддакнул кто-то.
Мурка покраснел и испугался, господин Ларх же предупреждал не развратничать, а он тут голыми ляжками сверкает. Он поспешно отряхнулся, молча прижал руки к животу и поклонился окружающим (те тревожаще собирались в круг), как его хозяин учил. А потом со всех ног бросился в просвет, наверх, к хозяину.

Читать дальше

Господин погладил его легонько по голове, а у Мурки внезапно встало от этой небрежной ласки, захотелось прижаться к своему дракону всем телом, и чтоб тот драл его сильно и яростно, да-да, и кусал еще, и шипами... Но надо было вести себя прилично, и Мурка посмотрел чуть ли не с завистью на человека, сидящего рядом с одним из драконов: тому-то можно было сколько угодно ластиться к синему хвосту своего хозяина, и никто не обращал на него внимания.

- Смотри-ка, Ларх, твой мальчишка из молодых да ранних, уже на людишек не только зубы точит, - заржал вдруг синий дракон и повел лапой в сторону муркиного стояка: - Хочешь с человечком поиграть, малыш?
Мурка замотал головой, поклонился на всякий случай и спрятался за спиной господина Ларха.
- Извращенцы, - хохотнула красная дракониха (Мурка сам не понял, как вычислил ее женскую натуру), - может мальчонку девушки внизу взбодрили.
- В таком возрасте, - хмыкнул господин Ларх, - бодрит все. Помнится, напал я в юности на стадо коров в человечьих землях, треть сожрал...
- Две трети - выебал! - радостно загоготал синий, народный юмор, видать.
- А пастуха? - с интересом спросила баба (Мурка к ней ревновал тихо).
- Не помню, к сожалению.
- Да... грехи, грехи...
Драконы еще посмеялись, вспоминая грехи молодости, а потом заиграла музыка, и Муркина ревность получила новую пищу: дракониха пригласила его господина на танцы! И тот согласился, склонил вежливо голову и протянул руку.

Подлая самка расправила крылья и закружила кажущуюся тонкой в человечьем обличии фигуру, очевидно хотела задрать ветром накидку и продемонстрировать всем желающим белую задницу господина Ларха. Мурка кусал губы и гневно сжимал кулаки, глядя на них.
- Да, малыш, - фыркнул синий дракон, - рисковый у тебя родич, в таком виде на празднество придти. Принцессе-то не откажешь в танцах теперь, хоть даже и седьмой в списке... Не смотри лучше на разврат, вон, сходи, с человечками поиграй.
Дракон указал ему на хрустальный домик, в котором горел огонь. Мурка снова поклонился и грустно поплелся куда послали.

Впрочем, по дороге тоска почти выветрилась, уступив место восхитительной радости жизни, постоянно переполнявшей его после ритуала. Как хорошо быть почти драконом! Только жрать постоянно хочется. Вот и сейчас уже снова подводит живот, несмотря на плотный перекус (молочный поросенок целиком) перед вылетом. Поэтому, зайдя в хрустальный домик, Мурка первым делом бросился к очагу, учуяв божественный запах мяса с кровью, схватил баранью ногу и принялся трескать без ножа и вилки, все равно их не было, драконы так обходились.

- Молодой господин... позвольте ручки, - прорычали у него над ухом, когда пресыщенный Мурка бросил раздробленную кость в огонь и принялся в подробностях вспоминать подлую бабищу, седьмую принцессу эту.
Бескрылый, показавшийся Мурке каким-то особенно уродливым после десятков увиденных полноценных драконов, склонился перед ним с серебряным тазиком и полотенцем.

Мурка своротил надменно от страшилища морду, но вытереть себя позволил. А потом заметил тех самых человечков, с которыми ему играть посоветовали. Они сидели в загончике около камина, все голые, украшенные цепочками, колечками и анальными пробками. Пол в загоне был устелен шкурами, и еще пушистые хвосты типа песцовых горкой лежали сверху. Наложники в них зарывались, греясь, но хвосты были слишком маленькими, чтоб в них закутаться, специально, видимо.

Мурка подался к ним, принюхиваясь зачем-то. Сладкий запах, вкусный...
- Это не для еды, молодой господин, нельзя! - всполошился бескрылый и замаячил перед ним, мотая куцым хвостом.
Мурка топнул на него ногой (говорить же не велено, как неудобно) и попытался обойти.
- Нельзя!
Бескрылый тараканище вопил и топырил перед ним семь конечностей, не пуская, люди сбились в угол и принялись громко выть, а Мурка разнервничался: скандал какой-то. Сейчас набегут драконы и побьют, да-да, запихают в котел и там отмесят... Он присел на корточки и зашипел от страха.

- Это же мелкий Зойкенх, - сказал кто-то. - Экий бандит однако.
Мурка обернулся - в домик, тряся снежными гривами и крыльями, зашла компания драконов.
- Зато хорошенький такой, маленький, - оскалилась молодая дракониха.
- Еще слишком маленький, - с явным сожалением заметила другая. - Пусти его к человечкам, любезный, он не будет кусаться. Не будешь ведь, малыш?
Мурка с облегчением помотал головой, поняв, что ругать его не станут.

Люди были теплые и мягкие, и играть с ними оказалось весело: они пугливо от Мурки уползали, а тот их догонял и щипал. Некоторые были особенно трогательно беспомощны: скованы или даже с откусанными кистями или ступнями. Последних было очень жалко, и Мурка их ласково гладил вместо щипков. Драконы жрали и с гоготом его подбадривали. А потом вдруг замолчали.

Мурка, поймавший как раз рыжеватого ампутантика и жалостливо (да, широка женская душа, все же он был Машей в прошлой жизни) тискающий его за яички, напрягся и поднял голову. В домик зашел господин Ларх с синим товарищем. Мурка выбрался из загона и бочком-бочком, не сводя взгляда с господина, принялся к нему подбираться. Хотелось пристроиться рядом, пока тот есть будет. Малая форма господина Ларха внушала ему особый, эстетический какой-то трепет: видеть беспредельную и застывшую жестокость на человеческом почти лице, притом красивом, как в японском мультике... это просто с ума сводило, пугало и волновало до дрожи в поджилках...

Эпизод 14: дракон
Ларх кружился в танце и слегка волновался - не позарился бы кто на Мурия. Тот хоть и выглядел птенцом, но ляжками сверкал зазывно, вполне в человечьем похабном стиле, да и хорош, до чего же хорош...
- Ты всегда так ломаешься, Ларх? - дракониха игриво задела его когтем по щеке, и на снег успела брызнуть пара алых капель, прежде чем порез закрылся.
- Я сейчас не в форме, - отмазывался Ларх, загадочно улыбаясь. Принцесса, хоть и седьмая в списке, хорошая партия, и возможно скоро он воспользуется ее предложением, особенно, если канцлер раздует скандал насчет запытанных до смерти драконов.
- Этот Мурх, он ведь не просто родич?
- Как вы проницательны, госпожа Тиххе, - Ларх предпочитал не спорить с особами королевской крови.
- Все уже догадались, милый, вон как трясешься над ним. Признайся, кто его мать.
- Это большой секрет, просто огромный...
- Греховодник, - дохнула ему в ухо прекрасная Тиххе, седьмая принцесса, и музыка наконец-то закончилась.

Довольный Эрх дожидался неподалеку, сжимая в лапах коробочку с желтой пылью, Ларх ему сразу вручил выигрыш, все, как уговорено. Восьми из десяти шариков в коробке уже не было.
- Будешь? - Эрх покачнулся и протянул ему оставшиеся.
- Спасибо, но не могу, еще Мурха домой тащить.
- Придумал ты, друг, ребенка да на взрослый праздник... в логово разврата, - хохотнул Эрх, - хотя он у тебя шустрый.

Вместе они направились перекусить в ледовый домик, и там Ларх чуть-чуть не сорвался, увидев своего человека среди рабов. Мурий, не обращая ни на кого внимания, собирался заняться своим любимым делом, а именно развратом. Еще и выбрал конченное уродство, Ларх не понимал эту последнюю моду на жалобных страдающих людишек, то ли дело Мурка, сильный и выносливый, почти дракон. И пороть он его дома будет вовсе не от постыдной ревности, а как нашкодившего драконьего детеныша, чтобы отучить от блуда.

К счастью, Мурий бросил свое недостойное занятие и подошел поближе, видно, почуял вину свою. Ларх, не глядя на развратника, поднял рукав накидки выше локтя и полез в котел, выуживая самый большой кусок. А потом злобно впился, сгрызая мясо со здоровенной кости, вокруг возобновились разговоры и смех, драконихи поглядывали на его вызывающую малую форму, но не более, все видели, как он с госпожой Тиххе зажигал.
- Скоро домой, Мурх, тебе спать пора, - процедил Ларх, дожевывая.
Эрх, пытаясь достать себе кусок, свалился в котел.
- Наседка, - булькал он оттуда и пытался вылезти.

Мурка придвинулся еще ближе, незаметно для всех прикасаясь к Ларховой обнаженной руке, и дерзость эта заводила похлеще прежней покорности. Он доел и треснул нахала костью по лбу, с того аж маска слетела, и тут же подхватил на руки. Их разделяла всего лишь ткань теперь, и это так остро ощущалось во всем теле, невыносимо почти. Ларх догадался: с ним случилось то, о чем говорилось в некоторых легендах, только на месте королевы драконов оказался человечек, раб для развлечений, какая тонкая насмешка судьбы...

- Всего наилучшего, дамы и господа, - он перехватил Мурку поудобнее и на выходе из ледяного домика внезапно столкнулся с единственным своим бледно-золотым отпрыском.
Ларх даже не знал, что тот вернулся в столицу, если честно, вообще забыл о нем с тех пор, как повзрослевший Лейхе покинул отчий дом в поисках развлечений. Так поступало большинство молодых драконов, сам Ларх тоже куролесил в свое время, коровы там, пастухи...

- Папа!
- Здравствуй, Лейхе, я очень устал. Завтра побеседуем, - ответил ему Ларх, прикрывая бесчувственным телом свой стояк, нужно было срочно попасть домой. И выпороть, о да... Он не стал перекидываться полностью, просто выпустил тонкие черные крылья сквозь специальные прорези в накидке, как всегда рисуясь перед почтенным драконьим обществом. Это умение было доступно лишь тем, кто обладал боевой формой, так что Ларх покрасовался немного и взлетел, прижимая к груди свою бесценную ношу.

Мурка очнулся во время полета, когда на голову ему шлепнулась большая снежинка. И тут же прижался к Ларховой шее, открыв рот, отчего в крыльях возникла вдруг шальная слабость.
- Прекрати, - строго сказал Ларх, - лучше вспомни, что я тебе обещал.
- Наказать?
- Да. Так что не зли меня.
- Не буду, не буду, - зашептал Мурка ему в шею, поганец, как специально нарывался.

Ларх притащил растерявшего последний страх наложника в зал послушания и бросил на пол, бескрылые вокруг суетились и зажигали огненные светильники на стенах. А потом незаметно убрались, оставив на столике любимые плетки и шлепалки, он чаще всего ими пользовался.
- Поднимись и разденься, Мурий.
Мурка принялся стаскивать накидку, путаясь в ней, дразня и обнажаясь постепенно. Член его напряженно покачивался, так что Ларх недолго думал, куда ударить. Выбрал средних размеров прут и слегка пошлепал, не задевая головку.
- Ай!.. ай!.. ай!.. - повторял Мурка и крутил бедрами, пытаясь увернуться.
- Обхвати себя за щиколотки и ноги раздвинь, - о таком способе Ларху рассказывал Нейко, говорил, что его в детстве так отучали от разврата. Приятное волнение охватывало Ларха во время этих рассказов, однажды он даже уговорил друга показать ему эту позу и шлепнул по заду, когда тот нагнулся. Нейко с ним два месяца не разговаривал потом, такой обидчивый был.

Мурка возмущенно сопел, согнувшись и выставив свои прелести напоказ. Точно, как строптивый дракончик. Ларх размахнулся и ударил прямо по дырке, а Мурка завопил и принялся уползать куда-то. Пришлось привязать к станку непокорного, тот еще отбиваться посмел, но Ларх легко его скрутил, до крови укусив за задницу. А потом отшлепал, как хотел, и по яйцам, и по округлым ягодицам, а больше всего вратам наслаждений досталось.
- Я больше не буду, не буду! - подвывал Мурка, а когда Ларх всадил ему во вспухшую дырку, сорвался на крик.

Была б его воля, он никогда бы не вынимал из Мурки, жрал желтую пыль и так и носил его на члене. Ларх кончил давно уже, а сам все сжимал и сжимал привязанного к станку любовника, и вдруг испугался. А что, если Мурка, превращаясь в дракона все больше и больше, отвергнет его. Ведь у драконов такие связи считались постыдными. Ларх облил стонущего Мурку холодной водичкой, тот живо пришел в себя, и отвязал, уложив на каменный пол. А потом лизнул живот, спускаясь все ниже, но Мурий, вопреки опасениям, не охладел, напротив даже, сделался невозможно отзывчив. И все норовил задать свой темп, Ларх придавил его к полу, слегка задев зубами, и острее почувствовал на языке Муркин вкус. Тот смешно вякнул, кончая, развратный такой, а пахнет совсем детенышем.

А потом он отнес Мурку в тайные покои и посадил на цепь, пока дурная сила не перебродит. Трансформация, хоть и частичная, занимает больше недели, Ларх это вычитал в одном свитке, давно еще. Когда все закончится, можно будет выдавать Мурия за своего младшего отпрыска, тем более, после карнавала такие слухи уже ходили в драконьем обществе.

Эпизод 15: Маша
Мурка долго обиженно выл и бесился на цепи, пытаясь ее вырвать с корнем (металлическое кольцо и плита, вплавленная в камень). Однако гадостная конструкция гремела, скрежетала, но не поддавалась, а Мурка устал, да и проголодался изрядно. Поэтому он затих и печально сел задницей на кольцо, вздохнул, притерся посильнее... В паху все еще горело после порки и отдера, правда, начинало уже проходить, он сопел и елозил, пытаясь продлить ощущение, но все это уже было не то, естественно, никакого сравнения с господином драконом.

Вспомнив о хозяине, Мурка снова затрясся от гнева и обиды (член немедленно встал): что там тот втирал про скромное и достойное поведение в обществе? Негодяй, а сам?! С бабой тискался! Тогда как Мурка просто играл с наложниками, ничего такого не имея ввиду, но разве его оправдания слушали?! Мурка подскочил и в ярости забегал кругами, в результате намотавшись цепью на кольцо, прямо мордой уткнулся, тогда только попустило.

- Господин, как вы? Сейчас припарочки поставим...
Лерка! Мурка незаметно распустил один виток цепи, принюхиваясь. Пахло мясом, какой-то травянистой дрянью и самим Леркой: сладко, немножко пряно и остро, как от того ампутантика, ну, да, Лерке же тоже кое-что откусили. На французский сыр с белой плесенью похож запах, подумал он с внезапным восторгом (бывшая Маша его очень любила).

Лерка поставил поднос, но Мурка не кинулся сразу жрать, а затаился, следя за слугой из-под ресниц. Вот тот взял плошку с какой-то мазью, потянулся к муркиной заднице... И в этот момент Мурка бросился и с хрустом впился ему в руку, даже засмеялся с набитым ртом от такой своей шутки: слуга смешно закричал, а потом замер, выражая полную покорность на побелевшем лице, и эти дрожащие губы, восхитительно.
- Господин, пожалуйста...
"Боже, что я творю", подумал Мурка, аккуратно разжал челюсти и отстранился. Потряс головой, мысли в ней были какие-то короткие и редкие, но зато яркие и очень веселые.
- Прости, Лер, сам не знаю, что на меня нашло. А припарочек не надо, лучше еще жратвы принеси, и без этой дряни, - Мурка раскидал по полу тошнотворные засахаренные фрукты и впился в кусок мяса.
Лерка поклонился, уходя, он неловко прижимал к груди пострадавшую руку, и Мурке стало стыдно за свою выходку. Он, вздыхая, догрыз все, размотал цепь и нагадил на максимальном отдалении. Потом выжрал вторую порцию, клонило в сон. Лерка в это время убрал дерьмище и принес ему поближе горшок, с намеком как бы. Мурка, прогневавшись на намек, хотел было запустить в слугу этим самым горшком, но передумал, заснул.

Проснулся он снова от голода, слава богу, рядом стоял поднос с новой едой. Он подмел буквально все, до последней капельки жира, и только потом обнаружил страшное: на двух пальцах правой руки выросли когти! На большом подлиннее, на указательном покороче и потоньше. Мурка растерянно пощелкал ими, а потом попытался втянуть, как господин дракон делал. Безуспешно естественно. Неужели он превращается в бескрылую тварь?! Скоро совсем перекосит, будет таким уродищем бегать, господин больше его не захочет. Мурка горестно взвыл и шибанул когтями куда попало, словно сломать желал.

На полу и цепи остались глубокие царапины. Мурка на мгновение задумался над ними, а потом принялся терзать цепь, та поддалась очень быстро, и он захихикал, представив, что вот зайдет сюда господин - а Мурки-то нет! Он прихватил с собой горшок и забрался на потолок, где затаился за балкой какой-то. Господин все не приходил, и Мурка дремал, сны снились про секс. Проснулся, услышав приглушенное рычание вдалеке. Пришел! Мурка поспешно навалил в горшок и изготовился: вот смешно будет бросить это самое прямо в центр, на оборванную цепь.

Однако в зал зашел незнакомый золотистый дракон, к которому Мурка сразу проникся неприязнью: неужто тот его трахать пришел? Уебище! Ни за что! Дракон вышел на середину зала, принюхался и задрал морду:
- А ты что там делаешь, мелкий?
Мурка сначала молча метнул в него горшком, а потом злобно крикнул:
- Тебя не спросил!
От снаряда дракон ловко увернулся, однако забрызгался и с гневным ревом взлетел. Мурка, испугавшись, припустил от него по балке, но куда там! Дракон в мгновение ока оказался прямо под ним, протягивая загребущие лапы. И тогда Мурка, тоненько взвизгнув от страха, прыгнул прямо на него, целясь когтями в глаз, деваться-то некуда.

Они клубком полетели вниз, дракон в воздухе схватил его за шею и с силой швырнул о пол. Руку пронзило острой болью.
- Что здесь происходит?
Мурка испуганно присел от хозяйского голоса. И он собирался еще шутить над господином Лархом с этим горшком? И как только в голову пришло...
- Отец! Мелкий поганец пробрался к твоим рабам, - ябедным тоном заявил золотистый. - Я пришел поразвлечься, а тут никого нет, только этот. Голый.
- А зачем ты к нему лез? - рявкнул хозяин.
Мурка, почуяв, куда ветер дует, поднял сломанную руку и обиженно заскулил, намекая.
- Он сам бросился! - возмутился золотистый. - Бешеный, как девчонка прямо.
- Я не девчонка! - крикнула бывшая Машка, испугавшись чего-то.
- Чтоб больше к нему не приближался, - сказал господин Ларх, перебросил Мурку через плечо и потащил куда-то.
Мурка нашел у господина между ребер шерстистое местечко и укусил туда, а потом попробовал проковырять своим новым когтем. Господин не обратил внимания.
- Папа! А где рабы-то? - подал голос противный сыночек.
- Мурх сожрал, - заржал господин Ларх и пребольно врезал Мурке по заднице.

@темы: слэш, попаданцы, драконы, "Маша и Дракон, слэш"

---

Маша и Дракон, слэш: #4

Название: "Маша и Дракон, слэш"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено в процессе редактирования и выкладки.
Пэйринг: дракон/человек
Жанр: страшная сказка, фэнтези, слейв, попаданцы, черный юмор, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Однажды могут исполниться мечты, о которых тебе и не приходило в голову мечтать: девочка попадает в тело парня и в мир, населенный драконами.
Предупреждения: это реально страшная сказка и трешняк, несмотря на ХЭ ))))) Если вам было не смешно смотреть фильмы, подобные "Бесславным ублюдкам" или "Убить Билла", то и здесь может быть не весело )))

Маша и Дракон, слэш

Эпизод 10: дракон
Утро было на удивление добрым. Ларх потянулся, откатившись в сторону от охнувшего Мурочки, тот задрожал и попытался отползти. А потом заплакал, прижав руки к раскрытой красным цветком дырке. Дракон осторожно прижал к себе Мурку, поглаживая и утешая, как если бы тот был не наложником, а… кем? Он не знал. Человечек цеплялся руками за его шерсть, точно, как только что вылупившийся детеныш. Ларх сомлел:
- Ты хорошо себя вел, доставил мне удовольствие. Можешь попросить о милости.
- Хочу, - провыл Мурка, - чтобы мне больше не было больно.

Такой рисковой хитрожопости в человечке он не ожидал. Надо же, создание с жидкими мозгами, а соображает, как... как дракон. Ларх-то думал, что наложник попросит украшений или сладостей, или позволения приказывать бескрылым и кидать в них посудой...

Читать дальше

- Хорошо, так и будет. Приготовься, сегодня со мной пойдешь.
Мурка закивал и прижался, и так приятно с ним было, что Ларх еще посидел немного, подложив ему под спинку мягкую шкуру с длинным мехом северного белого зверя.

Лярвий, явившийся на зов, увел Мурку на омовение, и сам Ларх тоже отправился поплавать в нижний бассейн, вода там была приятная, холодненькая, небольшие ее затвердевшие кусочки так здорово было рассасывать. Ларх принялся раздумывать, что ему сотворить с Мурием. "Не было больно..." Средней трансформации будет достаточно в конце концов решил дракон, а то человечек загнется еще. Оставалась самая малость - раздобыть двух драконов-доноров. Он задумался немного, а потом выскочил из воды и помчался наверх, цепляясь за острые камни и белесые наросты. Остановился только, добежав до кухни.

Ларх любил жрать прямо там, из котла или чана. Умытый и украшенный Мурка сидел рядом и ел из маленькой золотой тарелочки, изящно отправляя в рот небольшие кусочки, и даже не испачкался нигде-нигде. После трапезы дракон подставил ему морду, чтобы тот целовал черный мех, пока бескрылые отчищали чешуйки и когти от прилипшей еды.

- Мурий, снимай побрякушки и лезь в мешок, нам пора.
- Нет, умоляю вас, господин, - заголосил вдруг Мурка и опять вцепился.
- Считаю до одного, - сказал Ларх беззлобно, он не сердился почему-то на трусливого человечка.
Мурий проворно разоблачился и залез в новый мешок с мехом внутри и снаружи. Так-то лучше. Дракон подхватил его аккуратно и отправился в Департамент Дознания, служить отечеству и совершать должностное преступление. Чего не сделаешь ради низменной страстишки к любимому наложнику.

Не выпуская драгоценную ношу из лап, Ларх первым делом отправился к приговоренному бескрылому, Кайсу-бунтовщику. Тот лежал в углу камеры, обхватив себя оставшимися двумя лапами, и выл.
- Наконец-то... не могу больше, - смутьян, видно, решил, что его поведут на казнь, не мог видеть, кто пришел, глаз-то не было.
- Еще не все, - сказал Ларх и подождал, пока тот перестанет вопить. - Кто вложил преступные мысли в твою тупую голову? Не иначе, это был дракон... или может быть ДВА дракона?
- Никто, - зашептал Кайс, - я сам догадался, это ведь так просто.
- Плохо, что ты упрямишься, очень плохо...

Через час Ларх уже подписывал приказ на арест, тут же, в допросном зале.
- Это гениально, господин Ларх, - исполнительница, раздувшаяся в ожидании скорой кладки дракониха, как-то сально на него поглядывала, и Ларха передернуло от такого распутства. Хорошо, что его должность позволяет легко отклонять подобные... предложения.
- Искоренение смуты - мой долг. Оповестите меня, когда преступники будут задержаны, - он подхватил лежавший рядом мешок с Муркой и отправился в лабораторию, готовить человечка и оборудование.

Мурий выполз из мешка, рассевшись прямо на столе, и лупал заинтересованно синими как небо глазами. И сам он был как нежное сокровище, Ларх все время отвлекался и тискал его, воодушевляясь больше и больше. Уже к вечеру Мурка потеряет свою прелестную хрупкость, зато можно будет без опаски засаживать, не боясь повредить что-то в слабом человеческом теле. И шипы можно будет не контролировать, размечтался Ларх, они все равно не проколют измененную кожу. Наложник ерзал и выминался, глядя на приготовления.

- Говори, - дракон проверял прочность креплений на второй раме.
- Что со мной будет, господин?
- Трансформация, - коротко ответил Ларх, а потом подошел и, сжав Муркин подбородок, пояснил: - Станешь прочным и сильным, и сможешь быстро лечить свои раны. С виду будешь такой же, как раньше. Любой, кому ты расскажешь об этом, умрет.
Мурий опять заикал, а дракон подтянул его поближе, разводя ноги, все было готово, оставалось только дождаться, пока схватят преступников. Почему бы не провести время с пользой, Ларх потрогал растянутый вход, проведя по припухшему вывернутому краешку. Как рана, даже жаль, что такого больше не будет.
- Раком встань, - проникновенно сказал Ларх, и тут же в дверь постучали. Эх, не успел напоследок!
Пришлось спрятать Мурку в мешок, пока охрана пристегивала не понимающих в чем дело драконов к рамам. Оба преступника были из одного рода, какая удача.

- Мне нужна кровь и сила одного из вас. Сами решайте, чья она будет, второго я отпущу, - он ликовал в душе, все пройдет гораздо проще, и Мурке не будет больно, все, как и обещано.
Человечка Ларх уложил посередине на низкий длинный столик, подстелив мех.
- Вы... Вы впали в ересь, господин главный дознаватель! - один из драконов дергался в путах. - Хотите отдать человеку!.. За это полагается смертная казнь.
- Я в курсе, - усмехнулся Ларх, досадуя, что схваченный был знаком с темными ритуалами. Теперь поймет, что живыми им не уйти. Но к счастью он ошибся, драконы посовещались и потребовали с него слово чести, что одного из них он отпустит на свободу.

Человечек зажмурился, когда Ларх начал подсоединять к нему прозрачные трубки, а второй дракон отвернулся и сник.
- Это быстро, - успокоил Ларх сразу всех, получилось и правда быстро. Драконьи силы легко истекали из донора, не встречая сопротивления, Мурка самозабвенно рыдал. Ларх зажал ему нос и рот, чтобы тот быстрее вырубился, и умертвил второго дракона, мертвая кровь необходима, чтобы закончить трансформацию.
- Вы обещали... отпустить на свободу... - прошептал другой, все еще живший преступник, и Ларх пояснил неразумному, прежде чем прикончить:
- Лишь закончивший путь дракон истинно свободен.
Мурка за его спиной очнулся и закашлялся.


Эпизод 11: Маша
Мурка возился на столе и харкал кровью, уже порядочная лужа натекла, да вообще все в крови!!! Он в ужасе заелозил, подскользнулся и навернулся со стола, на полу тоже было все в кровище. Конечности разъехались, совсем не держали, как у котенка новорожденного, и он бессильно копошился на полу, задирал дрожащую задницу кверху, нет, не привычка, просто встать хотел. Дракон заинтересовался видом, подошел поближе и выпустил горячий пар из пасти. Мурку одновременно скрутило страхом и болью: его дракон оказался настоящим чудовищем, палачом и убийцей, даже среди своих, а больно еще с ритуала было, в теле медленно шевелились и пульсировали какие-то спирали, иногда отпускали, а потом снова ломать начинали.

Рядом оказался черный хвостище, и Мурка обхватил его, ранясь о шипы и щитки, подполз, цепляясь, повыше, нашел шерстистое местечко около основания, вжался в него лицом и тихонько заскулил прямо туда, еще и укусить пытался. Хотелось, чтобы дракон хоть немного ощутил его прикосновения.

Дракон мотнул хвостом и вздернул его за кольцо на ошейнике. Мурка задохнулся, перед глазами все потемнело, а потом он увидел прямо перед собой хищную морду и обнял ее руками, принялся целовать влажный нос. Совсем уже ничего не соображал, на одних инстинктах подлизывался, и откуда что взялось. Дракон заржал и снова запихал его в мешок. Там Мурка трясся и корчился, ему казалось, что внутренности горят и плавятся, даже не заметил очередного тошнотворного путешествия. Только под конец вдруг что-то в нем переключилось, ранки и ссадины перестали болеть, внутри все тоже успокоилось, но зато прикосновения внутримешочных шерстинок ощущались особенно, каждая шерстинка в отдельности. Мурка завыл и забился, показалось, что он сейчас точно с ума сойдет.

Но его снова вытащили и повесили куда-то. Мурка вопил и изгибался, переживая особенно сильный приступ боли. А когда немного попустило, то оглянулся и обнаружил себя в приснопамятном спортзале, распятым на станке том самом. Дракон рядом стоял, причем успел уже присунуть и потрахивал с явным удовольствием.
- Больно, - пожаловался ему Мурка: мол, как же так, ты же обещал...
- Ничего, скоро пройдет, - ответило чудовище, имея ввиду, наверно, скорую муркину смерть.

Дракон вынул и ушел куда-то, а Мурка снова задрожал, боль начинала возвращаться. Дракон тоже вернулся, успокаивающе облизал ему лицо и член, запустил язык далеко в растраханную дырень, но это почему-то приносило облегчение, в самой глубине что-то щекотало и давило, а еще дракон ему фыркал в яйца и прижимал их тихонько клыками, так приятно.
- Не уходи... - попросил Мурка очень жалобно, когда дракон в очередной раз отвалил.
Но тот не обратил внимания, естественно, принялся настраивать что-то на пульте управления и в результате выгнул и завязал Мурку совершеннейшим узлом на адской машинке этой. Мурка дрожал и плакал, и от обиды тоже, хотя, как ни странно, в такой позе ему стало полегче, а уж когда дракон снова засадил ему и везде вылизывать начал - так и вовсе хорошо, боль смешалась с извращенным удовольствием. И Мурка подумал, что так и подохнет, наверно, с членом в заднице, стояком и на станке, хорошо хоть родителям не достанется такой позорный труп, бабушкам-дедушкам там...

***
Очнулся Мурка непонятно где, заваленный чем-то теплым, живым и тяжелым. Он принялся елозить и тыкаться, но выбрался, наконец. Вокруг был огромный круглый зал, сплошные окна, знакомая обстановочка: башня. А спал он, оказывается, завернувшись в кольца огромного драконьего тела, тварюга метров десять-двадцать навскидку, это какой же у него должен быть членище?! Мурка осторожно пополз в сторону головы, заглянуть в бесстыжие глаза своего нового хозяина, тоже черного, кстати... Предыдущий, видимо, натешился им и продал... Но как же так, ведь он убил ради Мурки двух драконов и еще угрожал, что рассказывать никому нельзя... А сам... Мурка представил свое будущее: эти бесконечные перепродажи, огромные драконьи члены, собственная развороченная задница, кошмар какой, он даже горько всхлипнул и чуть не разрыдался вообще. Но в этот момент огромный драконище пошевелился всем телом и с жутким рычанием повернул свою чудовищную голову. Он был страшенный.

Мурка кубарем скатился с его спины, упал на четвереньки и лбом прижался к каменному полу, не в силах видеть раскрывающуюся зубастую пасть размером с микроавтобус.
- Мурий! - проревел дракон, и в этот момент Мурка то ли обоссался, то ли обгадился, сам не понял, по бедрам потекло теплое...
Дракон снова взревел, покрылся вдруг сполохом пламени и уменьшился, превратившись в господина Ларха, уж его хищную черную рожу Мурка среди сотен узнал бы, такая милая после только что виденного кошмарища...
- Чтоб больше такого не было, - строго заметил дракон, подняв его за волосы и похлопав по обгаженной промежности.
- Я... я... - заикался от страха Мурка, - я не специально!
Стыдобища-то какая... Щеки его горели от позора, а яйца - от шлепков, да и на волосне своей висеть не очень-то приятно...
- Ну, как? - ухмыльнулся дракон. - Не больно? Нравится?
И тут до Мурки дошло. Ему было не холодно на открытом воздухе в ледяных горах, прохладный ветерок приятно обвевал кожу, драконьи грубые ухватки не ранили, лишь легкий дискомфорт... Да что там, он замечательно выспался, задавленный многотонной тушей!
- Не больно, - прошептал он, блаженно улыбаясь и покачиваясь, а потом обнял своего дракона за морду, принялся счастливо целовать куда попало и тянуться к мягким пушистым ушам, все повторяя: "не больно, не больно, спасибо..."

Он все так же глупо улыбался, подмываясь, пока прибежавший бескрылый окатывал его теплой водичкой, и лишь радостно закивал, когда господин предложил ему полетать.
- Лети! - загоготал дракон, выбрасывая его из окна, и Мурка отчаянно вопил и барахтался, падая с безумной высоты.
Ну, это конечно, известные драконьи шуточки, тот обожал его ронять в мешке, а потом ловить, однако без мешка это оказалось еще страшнее, Мурка бы точно обгадился, если б не успел облегчиться как раз недавно.

Дракон, снова став гигантским, поймал его чуть не у самой земли. Мурка оказался распят весь в горячем, мягком и влажном: только ладони и ступни торчат по бокам из зубастой пасти, и голова спереди. Дракон взмыл в воздух, и Мурка снова завопил, но уже от восторга, огромные небеса вокруг и величественные горы и замки снизу, а он летит, летит! Хотя и страшно тоже было, дракон дышал паром, и стоило ему только прибавить слегка огня или чуть посильнее сомкнуть зубы... О, да, муркин живот подводило от волнения, а под ним и в паху шевелился огромный язык, Мурка застонал, крутя задницей, притираясь все сильнее. А потом вдруг кончил прямо дракону в рот, и испугался тут же. Дракон его выплюнул (гневно, как показалось Мурке), но потом снова поймал, и они еще долго носились в воздухе, вот оно, счастье.

Эпизод 12: дракон
Задница у Мурки стала что надо. То есть она и была прелестная, но уж больно растянутая за какие-то несколько раз. Теперь же, после трансформации, в нее можно было засаживать хоть постоянно, умелая Муркина дырка сжималась как ни в чем не бывало. Ларх об этом думал все время, и, даже наблюдая за казнью, размышлял, возможно ли натянуть человечка, пребывая в боевой форме. А уж в какой трепет впал Мурка, когда узрел величие... Член под парадным доспехом закаменел и норовил высунуть наружу змеиную голову. Стоящие рядом драконы - господин главный канцлер и господин начальник городской стражи - подозрительно на него косились. Наверно извращенцем его считают, у которого встает от вида казни. Ларх похабно им улыбнулся в ответ, как раз вынесли останки двух преступников-драконов.

- Перестарались вы, господин дознаватель, - сказал канцлер, по-стариковски качая головой. Зеленоватые чешуйки переливались под ярчайшим из светил, кое-где их заменяли драгоценные камни, все по последней моде.
- Отечество в опасности, нельзя расслабляться, - Ларх скорчил серьезную морду. Мурка в его мыслях извивался и стонал на огромном члене, шипы оставляли на его заднице красные царапины, и пах он драконом, полетом и ветром.
- Совет не одобрит, не одобрит... - бухтел старый пердун.
- Придешь на первоснежный карнавал, Ларх? - прошипел ему в другое ухо начальник стражи. - Оракул предсказал, что зима наступит сегодня.
Ларх вдохнул глубоко пару раз, воздух был морозным и влажным. Сейчас над ними ослепительно сияло солнце, но к вечеру точно будет снег, если ветер не сменится. Он задрал морду, не закрывая глаз, и так и стоял, пока режущий свет не стал нестерпимым. Начальник стражи, Эрх, был из одной кладки с Нейко и отливал такой же небесной синевой, как ушедший друг и Муркины бесстыжие зенки.
- Я приду не один, - под закрытыми веками все еще сияло, - с новеньким из своего рода, молоденьким совсем. Если узнаешь нас, угощу желтой пылью.
- Драконам нельзя смотреть на солнце, господин Ларх, - не смог удержаться от нравоучений канцлер, - оно лишает разума.
- Перевертышем придешь, в малой форме? - Эрх заинтересовался явно, все стражники обожали желтую пыль, - Нечестно, я ни разу тебя не видел перевертышем.

Раздался сигнал окончания казни, наконец-то. Ларх откланялся чинно, осведомился у канцлера о здоровье королевы и улетел домой, сказавшись утомленным тяжелой ношей государственных дел.

Любимый его наложник дрых в тайных покоях, обожравшись мяса.
- Подозрительно это, господин, - докладывал бескрылый, тот самый, что мыл Мурия в башне.
- Плохо, что подозрительно, - ответил Ларх и столкнул его с крыши. Надо быть осторожнее, а еще лучше купить безголосых рабов, точно, пусть они Мурке и служат.

Он подкрался к человечку, не нарушив чуткий сон, и рыкнул в ухо. Мурий взвизгнул и пополз на четвереньках куда-то, наткнулся на стену и ловко взобрался по ней почти до самого свода. Анальная пробка заманчиво поблескивала из-под потолка, приковывая взгляд. Дракон залез вслед за Муркой, и теперь медленно покручивал затычку и облизывал чувствительные человечьи местечки. Тот почти на потолок переполз, цепляясь пальцами за выступающие камни, до чего красиво. Ларх любовался изяществом и неповторимостью каждого пальчика, Мурочка не разжал их, даже когда пробка в его заду сменилась могучим драконьим орудием, только застонал и выгнулся, потираясь о Лархову шкуру.
- Сжимайся и разжимайся, - командовал Ларх, и плоть вокруг его члена пульсировала и обхватывала плотнее.

Он готов был бесконечно это делать, но Мурка вдруг задрожал особенно сильно, разжал пальцы и рухнул вниз. И занялся там натуральным развратом - принялся сам дергать себя за член, Ларх чуть не обкончался, глядя на это. А потом спрыгнул тоже, оборачиваясь в малую изящную форму, его человечек сел и вытер руку о мех, устилавший пол, и еще облизнулся призывно. Дракон поманил его лапой, ставшей белой и гладкой, почти как у Мурки, намотал блестящие волосы наложника на кулак и притянул голову, засаживая в послушно открытый рот.

Чтобы не кончить сразу, Ларх считал тычки, не выходя из Муркиного горла, тот еще умудрялся лизать ему яйца. Кроме того, надо было знать предел, а то можно забыться случайно и придушить. На счет девятьсот семьдесят шесть член восхитительно сжало, дракон толкнулся еще пару раз и вытащил, давая наложнику передышку. Мурий самозабвенно присосался к головке, шумно втягивая носом воздух, и от движений его языка Ларх потерял над собой контроль и повалился на спину, кончая.

- Мурка!
Тот поднял голову, перестав вылизывать его член.
- Пойдешь на карнавал со мной сегодня ночью, - дракон притянул его за волосы поближе и стал облизывать испачканное лицо. Мурка вдруг приник к его губам, опять эти человеческие извращенские штучки, но было приятно, и почему-то весело. - Оденешься, как младший рода, - Ларх ржал, все больше радуясь своей рискованной шутке, выдать раба за свободного, - никто и не отличит.
- А вдруг узнают, господин, что тогда будет, - волновался Мурка, заглядывая ему в глаза.
Проклятье, а ведь глаза могут выдать. У Мурки они были по-человечьи распахнутые, и зрачок круглый, да еще и этот небесный цвет...
- Не снимай маску и не разговаривай с драконами. В знак приветствия просто наклоняй голову. Меня будешь называть Ларх, все понял?
- Да... Ларх...
- Не здесь, тупица, на карнавале! - дракон перевернулся и подмял человечка под себя. - Как вернемся - выпорю. Я ведь тебя еще не порол, такой ты был послушный.
- Господин, простите, - прошептал Мурка и опять принялся лизаться.
- И самое главное - никаких твоих извращенских фокусов в обществе. И еще, - продолжил Ларх, оторвавшись от Муркиного рта, - бескрылым в этом доме запрещено приближаться к тебе, ты пахнешь как дракон.

Ларх выбрал для себя черное, а для Мурки темно-синее одеяние, такое же гладкое, как его волосы, и маску с завесой, чтобы не было видно глаз. Мурий, до пят укрытый тяжелой тканью, выглядел соблазнительнее чем всегда и был так похож на дракона, принявшего самую малую форму, которая в глухих провинциях считалась постыдной. Ларх задрал ему подол и лапал за задницу, вставив в дырку мизинцы, наложник же извивался и подставлял губы, пытаясь опять втянуть в разврат, ну кто тут удержится. Так что на украшенную огнями и сияющими гирляндами площадь они прибыли последними, привлекая к себе ненужное и такое приятное внимание. Вцепившийся в его локоть Мурка трясся, но держался прямо, кивая встреченным драконам и пялясь на коченеющих на поводках человечков, укутанных в мех. На Мурке меховыми были только башмаки, как и на самом Лархе, так неприятно, если что-то прилипнет к голой пятке. А так легких накидок было им вполне достаточно.

- Зима в этом году ранняя, - переговаривались драконы, - вот-вот начнется.

- Смотри, Мурка, сейчас начнется, - говорил Ларх тихонько и смеялся, - то есть Мурх, ты же дракон теперь.
- Что начнется, - тупил Мурка.
- Зима. Началась уже.
С неба на них посыпались белые резные снежинки, сначала мелкие, с ладонь, а потом все крупнее и крупнее, Мурка носился вокруг и ловил их руками, а Ларх стоял, придавленный искристым как снег счастьем.

@темы: слэш, попаданцы, драконы, "Маша и Дракон, слэш"

---

Маша и Дракон, слэш: #3

Название: "Маша и Дракон, слэш"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено в процессе редактирования и выкладки.
Пэйринг: дракон/человек
Жанр: страшная сказка, фэнтези, слейв, попаданцы, черный юмор, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Однажды могут исполниться мечты, о которых тебе и не приходило в голову мечтать: девочка попадает в тело парня и в мир, населенный драконами.
Предупреждения: это реально страшная сказка и трешняк, несмотря на ХЭ ))))) Если вам было не смешно смотреть фильмы, подобные "Бесславным ублюдкам" или "Убить Билла", то и здесь может быть не весело )))

Маша и Дракон, слэш

Эпизод 8: дракон
Со службы Ларх пораньше ушел, хотелось поскорее припасть к прекрасному своему наложнику. Удивительно, но Мурка не надоел за несколько раз, хоть его попа и растянулась изрядно.
Ларх уже собирался взлететь, как его внезапно окликнули. Он обернулся к стоящему на ступенях департамента темно-синему дракону:
- О, Нейко… чем обязан?
Тот отвернулся и молчал, так что Ларх сам подошел к нему и предложил полетать вместе. Они не виделись с тех пор, как Ларх стал дознавателем, Нейко делал вид, что не узнает его, когда они сталкивались на дворцовых приемах или в гостях. И вот теперь этот неверный друг сам приперся, интересно, что ему надо.
- Давай полетаем… - Нейко улыбнулся, но как-то печально, и вдруг стал чем-то похож на его человечка.

Читать дальше

Черный и синий драконы одновременно взмыли в небо, Ларх даже отстал сначала, а все потому, что устал на службе. Утомился долгой беседой с бескрылым бунтовщиком, который считал себя драконом, точно таким же, как сам Ларх, или даже, страшно подумать, как сама королева. Под конец беседы все же удалось переубедить бескрылого, сделать готовым к завтрашней казни.

Воздух вокруг становился холоднее, а потом и вовсе стал обжигать. Ларх развернулся и саданул огнем, специально чуть-чуть промазал, приглашая Нейко разделить его радость и силу. Они долго еще бесились, взмывая и спускаясь к облакам, пока Ларх нечаянно не поджег Нейко крыло, и тот спикировал в небольшое горное озеро, подняв тучу брызг. Ларх так смеялся, а потом вдруг подумал о Мурке, вот бы показать ему все это… Человечек бы гордился своим господином и с восторгом ублажил бы его прямо здесь, на скалистом озерном берегу. Резко захотелось домой.

- Нейко, так что тебе от меня надо?
Они сидели на нагретой скале и ждали, пока у синего регенерирует крыло.
- Ничего. Я пришел сказать, что меня выбрала королева.
- Это большая честь, - ответил Ларх и с содроганием вспомнил, как отлеживался после случки с Риххой, а ведь та была гораздо слабее его.
Настолько слабее, что породила двоих бескрылых от этой связи. Королева же наверняка наградит род Нейко пятью или шестью яйцами, из которых вылупятся только настоящие драконы, способные вырастить крылья. Только сам Нейко вряд ли останется в живых. Даже если каким-то образом доберется до своих после свидания, яд королевы остановит регенерацию и убьет его.
- Твой род станет очень сильным, Нейко.
- Я знаю.
- Тогда пока, - Ларх расправил крылья и взлетел, не оборачиваясь.
- Прощай, - тихо сказал Нейко ему вслед.
И вот от этого «прощай» необычайно захотелось нахаваться шариков желтой пыли, выкинуть все из головы.

Ларх именно так и сделал, как только добрался до города. Сожрал сразу пятнадцать штук в первом попавшемся доме фантазий, и теперь чешуя по бокам его тела встала торчком, а крылья никак не желали сворачиваться.
- Господин Ларх, осторожно, тут дверь, - говорил чей-то голос услужливо, а потом раздался грохот, и он оказался наконец-то на улице. Небо было темным, и вокруг струились прекрасные золотые потоки, медленно огибая дома и самого Ларха. «Приду домой и выебу Мурку», - подумал дракон.

Сонный Мурий был мягкий, разнеженный и необычайно гибкий какой-то. Ларх его гнул по-всякому, не до криков, до стонов только. А потом вошел во врата наслаждений и уснул, член дракона при этом оставался твердым, ну, от желтой пыли всегда так. Завтра дотрахается.

Эпизод 9: Маша
Бескрылые драконы, которых Мурка заметил в коридоре, были страшные какие-то, перекошенные. Нет, то есть, его дракон был тоже еще тем чудовищем, но он был хищным и красивым в своем роде чудовищем, как с иллюстрации в книжке прямо. А эти - точь-в-точь уродцы из банки, непропорциональные и нелепые. Мурка следил из-за угла за двумя бескрылыми уборщикам, хотел узнать, как выбраться из замка. Те носились по стенам и потолку подобно гигантским (метра три) тараканам, быстро-быстро перебирая лапами, а потом просто открыли колоссальную металлическую дверь с запором в виде чугунного бревна и свалили. Запор мягко скользнул в пазухи, а Мурка стоял как баран у новых ворот и понимал, что самому отсюда не выбраться, никак.

- Человек! - на него таращился бескрылый таракан болотного цвета. - Иди за мной.
И припустил куда-то, хорошо, не по стене. Мурка, слегка дрожа от страха, послушно потрусил вслед.

Они пришли (кое-кто прибежал) в круглый зал, похожий на спортивный: по периметру шла дорожка, а в середине находились подозрительные снаряды с кольцами и креплениями. "Выебут", подумал Мурка, взглянув на это. В животе образовалась гадостная пустота, а яйца трусливо поджались.
- Бегай! - приказал дракон.
- Что?
- Беги, человек, по кругу, - рыкнула тварюга и пустила вниз тонкую огненную струю.
Язычки пламени поползли по каменному полу в сторону босых муркиных ног. Тот испуганно подпрыгнул и с максимальной скоростью ломанулся по дорожке.
- Потише! - командовал дракон недоделанный. - Держи темп!
Все-таки это была тренировка, с персональным тренером даже, прямо счастье привалило неожиданно.

Мурка, подгоняемый струйками пламени, бегал ужасно долго (тряся мошной, так сказать), под конец стал даже задыхаться и шататься. Поэтому, заслышав команду "Шагом!", чуть не повалился от радости, подстегнул его только злобный рык и блуждающие по полу огоньки. В зал пришел Лерка, притащив с собой поднос с кувшинчиком и бутылочками, на которые Мурка с жадностью косился.
- Можно попить, - разрешил бескрылый.

На подносе в чаше с маслом лежала знакомая анальная пробка. Мурка чуть водой не подавился, заметив ее.
- Зачем это? - прошипел он, делая большие глаза.
- В попу, че... - уныло проинформировал его слуга и, подумав, добавил: - господин.
- Наклонись и ноги расставь, - рыкнул гадкий недодракон, а Муркину задницу прямо судорога свела от страха, о, господи, снова!

Но он послушно встал раком, а Лерка принялся пихать ему здоровенный шар.
- Пустите же, ну, пустите, - монотонно бухтел слуга, он аккуратно ввинчивал и подрачивал ему яйца слегка, а Мурки аж слезы на глазах выступили, проход подергивало болью. Да, у его дракона эта процедура в разы приятнее проходила...
Наконец в него запихнули, а потом велели снова бегать: "Потеряешь - накажу!", - гоготнул бескрылый, и Мурка изо всех сил зажимал попу, так наказания боялся, хотя и понимал, что эдакая здоровенная пробка так просто не выскочит.

"Хорошо, хоть у основания эта гадость узкая, - думал он, шмыгая носом, - а то бы я так скоро на ходу гадить начал, если каждый день с ней и спать и тренироваться..." Гадость шевелилась, раздражая проход и перекатываясь томной тяжестью, муркин член слегка возбудился. Позорный отросток.

- Теперь давай, легкий летящий шаг, как будто тебя господин Ларх на прием взял, - велел бескрылый после того, как муркины кольца на щиколотках сковали короткой цепью.
Мурка изо всех сил старался, семенил и подпрыгивал, но какое изящество в такой позе, помилуйте? Бескрылый орал на него и обзывал телящейся коровой, даже поддавал широкой кожаной шлепалкой на палочке, которая оставляла на коже лишь легкую красноту, но обжигала-то будь здоров!

Мурка уже глотал слезы от боли и обиды, однако на этом его унижения не кончились. Лерка (бескрылому, судя по всему, было запрещено близко подходить к наложнику) приковал его руки к ногам, знакомая поза раком, и теперь следовало проявлять изящество в новых условиях: бегать, задрав задницу, потом на корточках, на коленках опять же (к ним привязали подушечки), и снова раком... Недодракон несколько раз попадал (нарочно) шлепалкой по яйцам, и Мурка уже в голос ревел, спасибо, не нужен нам такой фитнесс!

Впрочем, все когда-либо кончается, и наконец его расковали и снова напоили.
- Туда, господин, - пробасил Леррка, подталкивая его в середину зала, к бдсмным станкам явно.
- Нет, пожалуйста! - закричал Мурка, рванув в сторону, сколько же можно, он ведь думал, что все.
Но перед ним снова зазмеились пламенные язычки, бежать было некуда.

И Мурка смирился, покорно совал руки ноги в крепления и петли. Лерка принялся его мять и растирать с маслом, после беготни это даже приятно было, не виси он на такой страшной штуке. А потом бескрылый подошел к чему-то вроде пульта, рычаги и зубчатые колеса какие-то, и начал сосредоточенно там подкручивать и тянуть. Держащие Мурку механизмы пришли в движение и стали медленно разводить его ноги. Мурка заорал, когда связки натянулись, так, что лопнуть готовы кажется.
- Не визжи, - рыкнул недодракон, пристально вглядываясь в его промежность, украшенную золотой пробкой, - господин знаешь, как на дыбе гнуть любит? Еще поблагодаришь потом.
Мурка уже икал от плача, и бескрылый оставил его висеть на растяжке, отошел в строну и там нагнул Лерку. "У-у-ух! У-у-ух! У-у-ух!" - пыхтел и тонко вскрикивал слуга, елозя пальцами по полу, здоровенный член бескрылого поршнем ходил в его заднице, а Мурка скулил, проседая под своей тяжестью все глубже.

- Ну-ну, нежный какой, - ржал бескрылый, отпуская его измученные ноги, - спинку тебе теперь погнем.
И принялся складывать Мурку пополам, в обе стороны по-очереди, а в перерывах Лерку драл, тот все также жалобно и высоко вскрикивал.

Позже Лерка (утерев сопли и слегка враскорячку) оттащил его на руках в теплый бурлящий бассейн типа джакузи. Мурка жалобно стонал, растекшись на приступочке, пока ему тщательно массировали ноги.
- Это целебный источник, - успокаивающе гудел ему Лерка, - чуете пузырики? Это такие газы, магические, прямо из сердца земли, значит, очень полезно для вашей красоты... вот посидите пару часиков - и как новенький, все драконы от вас без ума будут...
"Вот же счастье, драконы, чтоб им пусто было, - думал Мурка, проваливаясь в сон от перенесенных терзаний. - Бассейн Клеопатры, бля..." Ему вспоминалась другая жизнь, и как он, будучи Машей, ездил в автобусную экскурсию по Турции, было жарко и утомительно, но бассейн Клеопатры Маше понравился тогда, такая приятная водичка, как теплая газировка, очень похоже на местный "целебный источник". А потом он заснул и увидел дракона, медленно грызущего его за причинное место.

Проснулся Мурка на своем ложе уже, долго валялся, грызя фрукты и сладости с подноса, снова задрых, опять проснулся, Лерка ему снова массаж делал, при этом воркуя:
- Клизмочку надо бы, скоро-скоро хозяин прилетит...
- Не хочу клизмочку, уйди, - капризничал Мурка.
Но Лерка, продолжая гулко уговаривать ("хозяин чистенько любит"), потащил его куда-то. "Как же, чистенько... - лениво размышлял Мурка, пока его укладывали на бочок и пихали в попу трубку, - знаем, знаем, отодрать в котле с бараниной..."

Живот медленно наполнялся "особым травяным настоем", тяжелел и побулькивал, а Мурка вздыхал и елозил от смутного желания, и вспоминал твердые драконьи лапы, его мягкую шерстку, здоровенный член и (особенно) гибкий язык...
- Хватит уже, сейчас лопну, Лер, - прошептал он, блаженно закатывая глаза, слуга гладил его по животу, помогая распространению настоя, и убеждал:
- Еще капелюшечку, обязательно надо...
Мурка стонал, он немного опасался обгадиться прямо на туалетном столе (специальный, наверно, для процедур таких) и в то же время... хотелось чтобы его разорвало на тысячу кусочков!!!
- Ну, вот и все, - Лерка ласково погладил его по налившимся яичкам, - вы раком постойте чуток, а потом и облегчимся.
Облегчаться было ужасно приятно, он даже больше не стеснялся настырно-бесстыжего Лерки, продолжавшего ему и во время этого дела массировать живот "для вспомоществования".

Лерка снова отнес его на ложе, где принялся уговаривать съесть пирожок. Мурка, почувствовав легкий голод, умял тройку, а на четвертом утомился, выронил и прилег. Лерка вложил ему надкушенный пирожок в ладонь и принялся пропихивать что-то больше и скользкое в попу.
- Отстань...
- Это масляная свечка, подготовит вас для хозяина, так надо, она полезная, попу вам расслабит, расширит, хозяин-то не маленький... и травки в ней лечебные.
Лерка наконец ушел со своими заботами, нет, ну замучил уже, а Мурка задремал, свечка в его заднице подтекала и таяла, а дракон все не приходил и не приходил, только снился.

А потом дракон вдруг пришел, словно из сна, принялся мять и покусывать, больно, но не до крови, а еще, например, хватал за ноги, поднимая в воздух, широко-широко разводил их, так что Мурка начинал стонать и дергаться от боли, а потом чуть ослаблял натяжение и лизал промежность, всасывал безвольно болтающийся член, и тот пульсировал, а Мурка подвывал уже от удовольствия. А еще дракон его чуть не узлом сворачивал, вот когда вспомнились слова о дыбе, выгибал его так, что Мурка чуть со своей задницей не целовался, и снова ласкал. А Мурке хотелось крикнуть: "да засади ж ты наконец!" Но горло вдруг перехватывало от страха, и он лишь жалобно скулил.

Но наконец дракон засадил, большое и горячее скользнуло в готовую муркину дырку, он весь изогнулся от тянущей боли и накатывающего удовольствия, полноты... Но дракон больше не двигался, застыл. Мурка поелозил, недоуменно обернулся... Скотина спал! Насадив его на член и прижав к себе! Мурка чуть не заплакал от обиды, попробовал соскочить, но тяжелые лапы держали крепко. Мурка еще подергался, словно муха в альбоме энтомолога, а потом утих, решил подождать, пока само упадет и выскользнет.

Однако здоровенный член все стоял и стоял, распирая муркину задницу, ту начали сводить судороги, о, да, она хотела закрыться, но не могла. Мурка снова задергался и опять тщетно, живот его дрожал, он тяжело дышал и потел, пытаясь расслабиться, привыкнуть как-то. Но это было трудно, он забывался на минуту-другую, потом в попе болезненно стреляло, он дергался, начинал дрожать сильнее и тихонько скулить, кусая дракона за черные лапы, потом снова забывался... Ближе к утру дракон полупроснулся и принялся его трахать, сложив в три погибели. Мурка глухо вскрикивал в шкуры, натертая за ночь задница болела и саднила, а еще хотелось гадить от этого всего, хотя с чего бы, ведь ему делали клизму... Поскорее бы все закончилось.

Мурка с облегчением почувствовал, что дракон спустил в него, попробовал отползти было, но его прижали к постели в позе раздавленной лягушки, хорошо хоть анус освободили, тот теперь ощутимо подергивался, пытаясь сжаться. Очень скоро муркино тело начало кое-где затекать, а кое-где - трястись от вымученного положения, пиздец, просто пиздец, в бытность свою Машей он часто мечтал о крепких мужских объятиях и сказочных героях, мечты, что называется, сбываются.

@темы: слэш, попаданцы, драконы, "Маша и Дракон, слэш"

---

Маша и Дракон, слэш: #2

Название: "Маша и Дракон, слэш"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено в процессе редактирования и выкладки.
Пэйринг: дракон/человек
Жанр: страшная сказка, фэнтези, слейв, попаданцы, черный юмор, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Однажды могут исполниться мечты, о которых тебе и не приходило в голову мечтать: девочка попадает в тело парня и в мир, населенный драконами.
Предупреждения: это реально страшная сказка и трешняк, несмотря на ХЭ ))))) Если вам было не смешно смотреть фильмы, подобные "Бесславным ублюдкам" или "Убить Билла", то и здесь может быть не весело )))

Маша и Дракон, слэш

Эпизод 5: Маша
Дракон фыркал и чавкал, брызгаясь супом из зубастой пасти, но жрать Мурку не спешил, наверно, и правда решил оставить себе в качестве подстилки. Мурка согрелся в теплом супчике и даже немножко смирился со своей участью, а может, просто устал плакать. Дракон в очередной раз ткнул ему мордой в живот и лизнул, язык у него вовсе не наждачный, как казалось раньше, наверно просто в раздраконенной заднице было так больно. А по ребрам когда - щекотно. Он почувствовал голод, поймал баранью кость и с трудом дотянул ее до рта: привязанные к рукам ноги мешали, растяжка все же не та...

Он даже успел откусить два раза, а потом дракон отобрал у него кость, сжевал, ущипнул за яйца и заржал, когда Мурка подпрыгнул от боли.
- Ешь-ешь, - снисходительно рыкнуло чудовище, даже сунуло ему в лицо горсть с супчиком.
Мурка осторожно прихлебнул. Дракон давал ему погрызть другие кости, а потом снова отбирал, неизменно веселясь. На пятый раз Мурка наелся уже, а потому недовольно отвернулся от очередного угощения: не надо, мол, нам ваших поганых объедков.

Читать дальше

И совершенно зря: дракон страшно зарычал, схватил его за волосы и долго возил мордой в супе, изредка приподнимая, чтобы вздохнуть дать. Мурка булькал, елозил связанными конечностями и жалобно вопил "не надо!" в перерывах, а потом обмяк и лишь безвольно хлебал, когда опускали, и судорожно глотал воздух, когда приподнимали.

- Вылезай давай, - велел дракон и очень смеялся снова, наблюдая, как связанный Мурка враскорячку пытается выбраться, срывается и скользит, весь в застывающем бараньем жире.
Мурка снова расплакался, от бессильной злости и унижения, а дракон вытащил его из котла и положил на стол посреди обрезков и воткнутых ножей. Мурка попытался свернуться в комочек, на кухне было не так холодно, как в башне, но он впал в какую-то апатию, да делайте что хотите, сколько можно уже. Но и этого ему не позволили, поймали за пятки, развели в стороны и принялись с урчанием вылизывать от супа начисто. И сейчас драконий язык казался совсем мягким, как у собаки, и такой горячий на прохладном воздухе. Мурка покорно висел, пока его умывали подобным образом, и внезапно ему стало так хорошо и расслабленно, хотелось, чтобы эти мгновения длились и длились, тепло, сыто, не бьют и не трахают, только яйца лижут, да, все познается в сравнении.

Дракон закончил с ним, взял под мышку и оттранспортировал в ту самую комнату, где Мурка появился на этот свет, так сказать к родне.
- Как ты, братишка? - Шурка тревожно склонился над ним, погладил по влажным от драконьей слюны волосам.
- Нормально, - Мурка шмыгнул носом и уселся на колени.
Вся комната была завалена шкурами, под потолком парил светильник. Мурка присмотрелся: это было действительно какое-то насекомое с отвратительно прозрачным, сияющим брюшком, сквозь натянутую кожицу смутно виднелись внутренние органы.
- Не повезло тебе, - меж тем говорил Шурка, что-то старательно тачая из шкур, - господину дракону Ларху приглянуться, самый злющий он из господ, как я слышал, но ты терпи, Мурка, вдруг и угодить удастся, полюбишься ему... В столице жить будешь, золото носить... колечки с синими камешками, помнишь, мама говорила, тебе синее идет?
- Не нужны мне колечки, - горестно прошептал Мурка, представив себя с этим колечком в носу почему-то, - не хочу я с драконом жить, убежать бы, Шур...
- Молчи, дурень! - шикнул на него брат. - Вот безмозглый, одно в тебе достоинство - смазливый, так пользуйся, пока есть, выкинет тебя дракон, не убьет придурка - придешь домой героем, с кольцами и подарками.
"Боже, пародия какая-то", подумал Мурка, бывшая Маша, но говорить про то не стал, а тихо попросил:
- Развяжи меня, пожалуйста...
- Нельзя, братишка, - Шурка снова сочувственно погладил его по голове. - Пока господин не позволит, так и будешь раком ползать...
- Мне... по одному делу надо, - выдавил совершенно раздавленный этой новостью Мурка.
Шурка принес ему горшок, и он принялся приспосабливаться раком, привычное уже почти унижение.
Потом отполз (на коленках) в угол и свернулся на мягкой шкуре.

Сон был тревожный (про дракона) и совсем короткий, только глаза закрыл, и вот его растолкали снова.
- Пошли, Мурчик, искупаться надо, - Шурка настойчиво тряс его за плечо, - скоро улетать.
Посредине комнаты стояло деревянное корыто и распространяло теплый банный аромат. Мурка покорно пополз к нему, конечности затекли и болели, попу слегка саднило, но терпимо уже. Брат помог ему забраться, а потом долго тер мочалкой, массировал пеной голову. Мурка испуганно вздрогнул и сжался, когда ему запустили руку в промежность, он чувствовал себя таким жалким и беззащитным... Голый и связанный.
- Тихо, дурачок, не бойся, я просто помою там.

Мохнатым наручникам-наножникам намедни сильно досталось от супа и драконьей слюны, мех на них слипся, и Шурка, вытащив и вытерев брата, уделил им такое же внимание, как и его волосам: тщательно просушил и расчесал. А потом заплел Мурке косички: на висках и лобке, сказал, так красиво.
- Ползи сюда, - Шурка принес большой кожаный мешок, мехом внутрь.
- Зачем, - испугался Мурка, но потелепал куда сказано.
- Скоро за тобой дракон придет, дурачок. Смотри, здесь дырочки, будешь зырить из поднебесья, ну, и дышать.
Шурка запихал ему в мешок еще одеяло, прошипел: "будь хорошим мальчиком", и затих. Мурка неловко обнял это одеялко и стал ждать дракона.


Эпизод 6: дракон
Лететь осторожно пришлось, Ларх только разочек забыл о мешке с человечком, но успел перехватить, пока ноша не шмякнулась на каменистый бережок. А так не полет, а скукотища. Дракон очень обрадовался, когда наконец-то увидел вдали мощные стены, острые башенки и сияющие крыши столицы, расцвеченные самоцветами и золотом.

Дома его радостно встречали. Выбежавшие на крыльцо бескрылые дружно повалились на колени, приветствуя господина, Ларх не обратил на них внимания, бережно прижимая к себе мешок с Муркой. Человечка он сразу отнес в тайные покои, выкинув своих четырех шлюшек. Людишки - коварные создания, могут легко навредить новенькому из одной лишь поганой зависти.

- Этих четверых отведешь на рынок и продашь, - сказал Ларх вошедшему за ним слуге, - не торгуясь.
Мурочку он вытряхнул из мешка, но перепутал немного, и человечек выпал вниз головой, да так и остался торчать кверху попой, намекая, что не прочь отведать ласк господина. Оковы послушания подействовали, не иначе. Дракон полизал подобострастно подставленную дырку и немного позасаживал в нее кончик члена и позасовывал пальцы, все время контролируя когти. Мурий открыл рот и задышал часто-часто, как на дыбе, прелесть, а не наложник. А отросточек между ног у него все увеличивался с каждым движением драконьего языка, и временно покинутая членом дырка приоткрывалась призывно и снова сжималась в тугой розовый бутончик нежнейшей плоти, которую даже языком ободрать можно, если неаккуратно. Но Ларх решил быть аккуратным. Он снял с Мурия оковы и уложил его на мягкие меховые подстилки около камина. Огонь был необходим мерзлявым человечкам даже летом и в тайных покоях господина Ларха горел круглосуточно.

- Болит все... - прошептал вдруг Мурка, поводя мутными глазками, а Ларху показалось, будто у него снова вылупились детеныши, в брюхе переплетались счастье и боль. Из трех мелких дракошек двое были бескрылыми, сказалась дурная кровь их матери. Ларх не мог допустить, чтобы отпрыски его знатного рода пошли в услужение, пришлось удавить, и остался лишь один...
- Пройдет сейчас, Мурчик, - прорычал дракон ласково, рядом со шкурами уже стоял поднос с едой и украшениями для человечка. Ларх напоил его сладким гжихом, прочим наложникам напиток этот очень нравился, даруя выносливость и похотливость. Мурий послушно все вылакал, под тонкой кожей горла забавно двигались жилки и косточки, и вся эта конструкция была такой прелестной и хрупкой.

На члене и Мурки выступила прозрачная капелька, пока дракон разминал ему руки и ноги, даже сейчас, без украшений, тот был диво как хорош. Просто куколка. Закончив, Ларх улегся на спину, приглашающе выставив свое торчащее орудие, а Мурка, развратник, вместо того, чтобы насадиться, вдруг склонился и начал лизать навершие маленьким розовым языком. Никогда его не продам, думал Ларх, любуясь вспыхнувшим небесным светом под веками и вцепившись когтями в постеленные шкуры.
- Шипы не трогай, - прохрипел он, стараясь сосредоточиться и втянуть их, при таком стояке это не просто сделать.
Мурочка что-то ответил с набитым ртом, и Ларх шутливо ткнул ему членом в горло, изнутри оно было совсем ранимое, мягкое...
- Садись сверху, - приказал дракон и оттрахал своего любимого наложника так, что тот под конец аж кричать перестал, и белые фонтанчики больше не били из обмякшего члена.

Ларх устроился поудобнее, намереваясь задрыхнуть, но все же дотянулся до шкатулочки. Пусть его наложник чувствует заботу и любовь господина. Он надел на Мурия почти все, что было, сверкающие цепочки обвивали белое нагое тело, на это зрелище можно было смотреть бесконечно. Дракон выбрал из ошейников самый дорогой и подал человечку, чтобы тот сам его надел и застегнул. Мурий послушался, и Ларх протянул ему браслеты и кольца, драгоценные камни переливались в отблесках каминного пламени. Завершающим штрихом стала изящная створка для медовых врат, работа древнего мастера, между прочим. Мурочка сладко застонал, когда дракон вставил ему в попу эту изящную вещицу, гладкий золотой шар мягко вошел, раздвинув розовое и вспухшее. Снаружи осталась небольшая статуэтка дракона с фамильным гербом Лархова дома. Чтобы все видели, кому принадлежит этот чудесный человечек.
А потом Ларх уложил Мурочку рядом, завернув в одеяло и шкуры, и подвинул поближе, чтобы можно было трогать лапами, так ему было приятнее.

Эпизод 7: Маша
Мурка так околел и намучился во время перелета (какие там красоты поднебесья, и не напоминайте), что до сих пор наслаждался теплом и свободой рук-ног, дремля у горячего драконьего бока. В тех местах, где у дракона не росли твердые пластины, на сгибах там, сочленениях, он был покрыт черной шерстью, приятной и мягкой на ощупь. И Мурка рассеянно поглаживал эту шерсть, прислушиваясь к своим ощущениям. Подумать только, он был так благодарен дракону за ласку, что даже поцеловал пушистое местечко на драконьей морде, проснувшись среди ночи. В попе снова тянуло и саднило, в горле тоже, все тело болело, но... какой-то приятной, томной болью. И в голове так шумит от вина. Мурка закрыл глаза, тьма крутилась и засасывала в блаженный сон.

Проснулся он уже один. Камин в комнате все еще горел, было тепло, Мурка во сне даже разметался, высунул ноги из-под шкур. Вылезать из мехового гнезда не хотелось, но... Во рту все пересохло, живот подводило от голода, да и отлить не помешает. Он со стоном поднялся на четвереньки, в заднице торчало нечто огромное и неудобное. Анальная пробка! Глупо хихикнув, Мурка потянул ее, мышцы неохотно приоткрылись, но пробку не выпустили. Господи, как же дракон умудрился в него запихать это?!

Он оглянулся и увидел большое зеркало. Наконец-то можно рассмотреть себя! Мурка, покачивая пробкой, поспешил туда. В зеркале отразился тоненький мальчишка лет пятнадцати, действительно, очень красивый, синеглазый и черноволосый. "Ну, ничего, - подумал Мурка, - на самом-то деле мне уже двадцать три, еще повоюем... я так просто не сдамся... где наша не пропадала..." Он вспомнил наставления брата Шурки, боже, какая ирония, вернуться с колечками к родичам. Как же, слышали, что случилось с его предшественниками, тех просто продали и никакого триумфального возвращения, нет, надо осмотреться и бежать, захватив колечки эти. Он повернулся к зеркалу задом и снова попытался выдернуть проклятую пробку. На этот раз дело пошло бодрее, он то расслаблялся, то тужился (как бы не обгадиться) и наконец вытащил - большущий золотой шар, увенчанный драконом. Без него в попе стало как-то пусто, исчезло это особое томление, но ходить все ж гораздо удобнее.

- Господин!
Мурка испуганно подскочил, отвлекшись от завороженного созерцания статуэтки дракона, и поспешно спрятал ее за спину. У дверей стоял высокий голый мужчина с подносом еды в руках.
- Эм... вы кто? - выдавил Мурка, испугавшись вдруг, что кроме дракона его будут трахать все подряд, ну, а что такого, естественный расклад.
- Я Лярвий, ваш слуга, - голый мужик поставил поднос на столик и поклонился, прижимая руки к животу.
Он был не совсем голый: на шее кожаный ошейник с медальончиками, браслеты с кольцами на запястьях и щиколотках. Как у Мурки почти, но без украшений, а у Мурки - все в золоте и самоцветах, кстати.

Тоже шлюшка, но рангом пониже? Не похож, конечно, мужик был не особо красивый, здоровенный и хмурый, но драконам с их рожами, по правде говоря, все равно должно быть, хоть козла трахать, без разницы. Тем не менее Мурка почувствовал иррациональную ревность к своему дракону, вроде чудовище, но свое уже родное...
- Дайте мне это, господин - Лярвий протянул руку.
- Что? - прикинулся Мурка валенком, продолжая прятать пробку за спиной, неизвестно зачем.
- Створку к воротам наслаждений, - угрюмое лицо слуги на мгновение осветилось улыбкой, став симпатичным, - я о ней позабочусь.

Мурка покраснел, отдал ему пробку и спер с подноса кусок хлеба с недожаренным мясом.
- Лярвий - это Лялька что ли? - спросил он неловко, наблюдая, как мужик приносит кувшинчик с водой и купает злосчастную пробку в нескольких чашах.
- Лерка, господин.
- А... а Лялькой лучше был бы, - развязно заметил Мурка, шутка юмора такая, для налаживания контакта.
- Как вам будет угодно, - кисло отозвался мужик.
- Ссать хочу, - заявил Мурка, было так приятно хоть с кем-то покапризничать, а тебе в ответ не станут читать морали о правилах поведения с драконами или возить мордой по котлу.

Лерка принес ему горшок, прямо к самому члену приставил.
- Что, так и будешь держать? - нервно спросил Мурка, которому от смущения все заперло, никакого уединения и интимности, что за жизнь.
А потом он вдруг увидел и даже передернулся от ужаса и жалости: вместо яиц и головки у Лерки были уродливые красные шрамы.
- За что... кто тебя так?
- Дракон откусил, - Лерка спрятал свой искалеченный член в кулак, - если вам противно, я прикрою, предыдущим господам наложникам нравилось смотреть...
- А за что? - во рту пересохло, не то что б бывшая Маша так уж сильно боялась потерять свое недавно приобретенное мужское хозяйство (никакой от него радости в этих условиях), но... страшно и больно, наверно... жуть.
- Чтоб в услужение наняться, - терпеливо пояснил ему Лерка, - драконы людям всем откусывают, кто у них в тайных покоях служит.
- И ты сам... захотел?
- Нет, семья в услужение продала... - хмуро вздохнул Лерка. - Вы делишки-то свои будете? Или мне потом поднести?
- Сам подержу, - сердито заявил Мурка, забирая горшок. А потом ему в голову пришел зловещий образ, он нервно облизнулся: - Неужто господин дракон прямо зубами?..

И тогда Лерка громко засмеялся, хлопая себя по бедрам и аж сгибаясь.
- Чего ржешь!
- Ох, простите... только это не господин дракон был, а бескрылый... - слуга вдруг перестал смеяться и зло прибавил: - тварюга.
- Что, - заинтересовался Мурка, - обижают тебя?
- Дерут, че... - сумрачно отозвался мужчина.

@темы: слэш, попаданцы, драконы, "Маша и Дракон, слэш"

---

Маша и Дракон, слэш: #1

Название: "Маша и Дракон, слэш"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено в процессе редактирования и выкладки.
Пэйринг: дракон/человек
Жанр: страшная сказка, фэнтези, слейв, попаданцы, черный юмор, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Однажды могут исполниться мечты, о которых тебе и не приходило в голову мечтать: девочка попадает в тело парня и в мир, населенный драконами.
Предупреждения: это реально страшная сказка и трешняк, несмотря на ХЭ ))))) Если вам было не смешно смотреть фильмы, подобные "Бесславным ублюдкам" или "Убить Билла", то и здесь может быть не весело )))

Маша и Дракон, слэш

Эпизод 1: Маша
Маша захлопнула маленький видеоплеер, который до этого старательно отворачивала экраном к темному окну метро. Дело было в том, что смотрела она яойные мультики и вовсе не горела желанием, чтобы об этом узнала баба по соседству или, например, толстый мужик напротив. Нет уж, спасибо, бывали прецеденты. Она засунула плеер в сумочку (Луи Виттон, если кто понимает, японская мода) и принялась пробираться к выходу, прижимая Луи к груди (четвертый натуральный размер, ну, это уж все понимают). По дороге какой-то козел облапал ее за обтянутую модной юбочкой попу, и Маша наугад отомстила: ввинтила острый каблук в кроссовок первого попавшегося негодяя и поспешно выскочила из вагона.

Читать дальше

И тут у нее сломался каблук. Она пошатнулась, неловко захромала, закрутилась и потеряла ориентацию. На пару мгновений всего, но толпа успела неведомым образом отнести ее на другой конец перрона, к противоположным линиям. Маша запрыгала на одной ноге, наклоняясь к туфле, здесь было посвободнее, как вдруг из-за мраморной колонны выскочила бабка со здоровенной тележкой и снесла хрупкую Машеньку в сторону прибывающего поезда.

Маша замахала руками, перекошенные лица, чьи-то визги, дьявольский вой поезда, пульсирующие огни - все слилось в единый жуткий образ, разрывающий ее просто-таки на части. А потом все закончилось - хрустом, болью и темнотой.

"Я умерла, - подумала Маша в темноте и пошевелила руками, - но я мыслю и имею руки, значит я существую. Но где... В аду?!?!?" Маша была атеисткой, хоть и православной в некотором роде (в семь лет бабушка отвела в церковь, и там Машу помазали водичкой и дали крестик, потом он потерялся). А потому мысль о наличии жизни после смерти привела ее в ужас и досаду - надо ж было так лохануться с верой...

Она села, глаза привыкли к темноте боле-менее, пространство вокруг приобрело черты комнаты, под ней была вроде кровать... "Может, я в больнице? Отдельная палата, туда-сюда..." С какой стати ей было находиться в отдельной палате, и почему ничего не болело - об этом она подумать не успела. Потому что была настигнута очередным ударом судьбы - ее прекрасная грудь (четвертый размер, как все разумеется помнят) отсутствовала! Отрезали?! Маша даже тихо заплакала по своим пропавшим сиськам: сколь многие на них зарились, пускали слюни, но не доставались они никому, Маша была не из таковских, чтоб всяким там доставаться... И кто ж знал, что так они никому и не достанутся, увянут бесплодно под ножом хирурга... Рыдая, она обняла себя за плечи, попыталась свернуться в комочек и почувствовала нечто между ног. Совершенно ошалев, она запустила руку себе в мягкие штанишки и цапнула саму себя за... яйца!?!?

"Я попала, - подумала она с восхищением, - это же другой мир, мечты сбываются... А вдруг я теперь эльф!" Она пощупала себя за уши, но они были обычные круглые, щетины на лице, кстати, не наблюдалось, наверно она совсем молодой мальчик теперь... Или все-таки эльф! Если кто понимает. Маша снова залезла в штаны, но там волосы росли, мягкие такие, в прошлой жизни были гораздо жестче. И яички тоже были мягкие, приятные на ощупь, и член, такая теплая колбаска... Маша с умилением теребила и поглаживала свое новое мужское достоинство и вспоминала недавно просмотренный мультик. Достоинство теплело, наливалось и очень скоро встало торчком. В прошлой жизни она ни разу не занималась самоудовлетворением, но теперь вдруг так захотелось. Она принялась неумело дергать себя за член. Впрочем, умение очень быстро приходило, Маша постепенно приноровилась, поняла, где приятнее поднадавить, где провести быстрее и нежнее, а когда - стиснуть и замедлиться... Дрочила она прекрасно долго, зажмурившись, перед глазами плыли звездные туманности и логотипы Луи Виттона почему-то. Маша отвлеклась, подумала о ценах и вот тут-то сладкая судорога сжала ее таз и позвоночник и восхитительно выплеснулась в оргазме, она громко застонала.

Внезапно вспыхнул свет, и Маша в ужасе подскочил(а).
- Мурка, ты совсем оборзел, драконы тебя раздери!
На соседней кровати сидел белобрысый лохматый парень, Шурка, его брат, как понял вдруг Мурка (бывш. Маша). Шурка - от Шурий. А самого его звали Мурий.

Мурий (бывш. Маша) ужасно покраснел и поспешно натянул на себя испачканное одеяло. Какая стыдобища!

Эпизод 2: дракон
Ларх Зойкенх был так рад попасть в родной замок после долгого отсутствия. Целых пять лет он трудился в столице на благо драконьего отечества, глубоко в душе скучая по прежней вольной жизни и одновременно гордясь солидной должностью. Не каждому повезет стать главой Департамента Дознания в столь юном возрасте (каких-то 200 лет). Внезапно ему подвернулась редчайшая удача: командировка в солнечные провинции, где срочно требовалось устроить несколько показательных казней. А там и до дома ночь перелета.

- Братик, братик, у нас есть два человека! Целых. Пошли, покажу, - мелкий выбежал встречать его на площадку на крыше замка, неловко растопырив крыло и руку. Малыш еще совсем, не все конечности выросли. Длинный хвост с острыми красными шипами волочился сзади, умора. Ларх подхватил его на руки, предусмотрительно втянув черные когти, кожица мелкого было еще совсем тонкой, почти человеческой, и без единого волоса.
- Покажешь, и будем ужинать.
- Эти люди не для еды, - наставительно сказал малыш, - мне запрещено к ним ходить, но с тобой можно.
Ларх поморщился. Кое-где в провинциях еще остались эти дикие нравы, человекопоедательство, фу, бескультурье. Хотя в столице этот обычай перерос в тонкое извращение, Ларх и сам был ему не чужд...
- Так где вы их держите, ты сказал?
Мелкое недоросшее чудовище задергало хвостом и зашептало:
- В комнате без окон, около кухни. Чтобы не замерзли, там теплее всего.
Шипы у основания члена у Ларха шевельнулись.
- А где все взрослые?
- Улетели по делам, как только ты сообщил, что прибудешь.

Ларх учуял этот запах через два этажа. Ошибки быть не могло, пахло из той комнатки, где заперли людей. Он сломя голову ринулся по коридорам, от радости сшибая крыльями портреты почтенных предков со стен. Аккуратно подцепил когтем замок, все равно ключ не у кого попросить, и остолбенел. Запах шибанул в ноздри со страшной силой, пряный, с острыми сладковатыми нотками, тот человечек, что поменьше, умудрился пропитать им все помещение. Ларх вытащил его вместе с кроватью, на которой тот скукожился, завернувшись в одеяло, еще раз понюхал и потащил в свою комнату. Она находилась высоко, под самой крышей, и из окон было видно все четыре стороны света. По пути Ларх хотел набрать специальных одеял и прочих тряпок, в которых держали людей, но ничего, кроме звериных шкур, не нашел.

Ларх поставил кровать посередине комнаты и рыкнул:
- Вылезай. Сам, а то хуже будет.
Из одеяла показалась черная макушка, а потом и голова, и плечи, и дальше все как положено. Очень красивый человечек. И цвет гривки так подходит к драконьим чешуйчатым пластинам и короткому черному меху. Мальчишка меж тем вдруг тонко пискнул и обмяк, раскинув ножки, как бы приглашая. Ларх задумался. Судя по дивному запаху, человечек был нетронутый, а вот поведение... как у развратной сучки. Еще и обкончаться без спроса успел, негодник, надо будет заняться его воспитанием. От этой мысли член Ларха подскочил, ударившись о доспехи, пришлось их стащить поскорее, выпуская на свободу толстую подрагивающую змеищу. Ларх очень гордился размерами своего члена, даже сделал татуировку на кончике - в виде змеиной морды.

Длинный раздвоенный язык прошелся по нежной человечьей промежности, осторожно, чтобы не свести кожу, и проник в крепко сжатую дырку, раздвигая шелковою плоть. Мальчишка завозился и выгнулся, его маленький отросток тоже торчал напряженно, дракон и его приласкал немножко. Дивное создание вдруг тяжело задышало и исторгло жемчужный фонтанчик, придя в себя.
- Кто здесь? - человечек хлопал пушистыми ресницами.
- Твой господин и повелитель, - ответил ему Ларх, засаживая.
Дракон все-таки не рассчитал, был слишком резок, и дотрахивать пришлось бесчувственное уже тело. Но все равно, это было прекрасно, прекрасно и восхитительно, ощущать хрупкое и живое вокруг своего члена. Натянешь сильнее - и жизнь покинет это нежное создание. Ларх кончил с грозным рыком и упал рядом. Потом осмотрел маленького притворщика, тот все еще не пришел в себя. Крови почти не было, Ларх полизал немного подраненный, распустившийся бутон, чтобы заживало скорее. Укутал человечка в пушистые шкуры, а сам пошел на кухню - отдать распоряжения об ужине.


Эпизод 3: Маша
Здесь было холодно, жутко холодно, окна не застекленные, и вообще не окна, а арки на четыре стороны в круглой башне. Мурку всего трясло от пережитого ужаса и боли. Нет, не так, совсем не так виделись бывшей Маше радости яойной любви с драконами. Увы, это был дракон, загадочное знание этого мира снова дало кусочек себя... Как жаль, что он не мог вспомнить ничего другого - ни как он сюда попал, ни где его родные... кроме того брата Шурки. Надо бежать... бежать к людям... пока чудовища нет рядом...

Мурка осторожно выглянул из-под шкур, ледяной ветер обжег мокрое от слез лицо, и он завернулся поплотнее. В заднице болело и стреляло, он неловко подобрал колени, устроился на боку. Величественная картина окрестных земель развернулась за проемами так сказать окон: высокие пики и плато, увенчанные шапками буйной зелени, сверкающие в лучах солнца водопады, переливающиеся золотом облака ползут где-то внизу, но до красот ли в таком положении?.. А далеко-далеко у горизонта вились темные точки. Похожи на птиц, но какую птицу можно различить на таком расстоянии? Это твари, драконы.

Мурка снова заплакал, в попе стрельнуло особенно больно, но он все же собрался с силами и сполз с кровати, кутаясь в шкуру, штаны ему дракон разорвал в клочья. Необработанный камень пронизывал холодом и царапал ноги. Он подошел к широкой дыре в полу и заглянул. По краям ее были какие-то скобы, а дальше - пропасть. То есть натурально пропасть, сквозной проем по длине всей башни, аж голова кружилась. И плавают светящиеся пузыри с крылышками, типа светляки гигантские.

Мурка все смотрел и смотрел в этот проем, а потом вдруг увидел, как далеко внизу из бокового хода выползло что-то черное и стремительно помчалось вверх по стене, помахивая кожистыми крыльями. Мурка оцепенел от ужаса, как во сне, вот вроде хочешь бежать, а не можешь, не двигается ничего, а ОНИ все настигают, настигают... Прямо перед ним возникла драконья морда, покрытая гладкой шерстью и пластинами, ну, чешуйчатый доберман огромный, и тогда Мурка отмер, заорал и бросился, не глядя, к окну. Намеревался, наверно (сам не понял), выкинуться в арку и лететь подобно птице, весь такой красивый и голый, а потом об острые скалы - шмяк! Ну, да не привыкать, после метро-то, там он(а) вообще как Анна Каренина был(а).

Однако дракон напрыгнул на него сзади, и трех шагов не успел сделать, только расшибся весь об пол и жесткую драконью шкуру, ударился лбом, локтем и вообще всем. Дракон, рыча, швырнул его на кровать и придавил лапищей в районе лопаток, Мурка же орал и извивался, не помня себя от страха. И так, видимо достал этим дракона, что тот запихал ему кусок меха в рот, еще и ремнем сверху обмотал, а потом перевернул на спину и такими же ремнями пристегнул каждое запястье к щиколотке, стандартная поза для любителей пожестче, если кто понимает.

Мурка в бытность свою Машей прекрасно это понимала, сто тысяч раз такие расклады видела и даже читала (и три раза написала, но получилась как-то не очень), так что теперь принялся выть в меховушку, поджимать задницу и мотать головой, протестуя против дальнейшего сценария.

Но все пошло по естественному плану, дракон развел в стороны его руки-ноги, уткнулся мокрым носом в жалко съежившуюся мошонку, а потом шершавый (как у льва) язык поскреб многострадальный анус. Мурку всего передернуло, но делать было нечего, только терпеть, когда же это все кончится, извечная женская доля даже в иных мирах и телах: такова жизнь.


Эпизод 4: дракон
Регенерация у людей слабая, Ларх уже знал, и лечить даже незначительные повреждения надо сразу, в тот же день, а то были прецеденты… дохли. Так что он решил еще раз вылизать пострадавшего мальчишку и подождать до завтра, чтобы Мурий (так звали новенького человечка) окреп. Шурий услужливо подал ему человеческие браслеты послушания, богато украшенные мехом, того самого в них держали сначала, пока не приручили.

Встретили Ларха не ласково, за такую дерзость следовало бы убить конечно, но никто же не видел. Он тщательно зализал повреждения, погладил успокаивающе Мурочку, тот посинел и дрожал, бедняжка. Ларх вытащил кляп и запоздало сообразил, что использовал совсем неподобающую штуковину, "трусы" какие-то. Кажется так их Шурий назвал. В столице человечки никаких трусов не носили, только затычки, причудливо выглядывающие из врат наслаждений, украшенные драгоценными камнями, сияющие и вычурные. Мурке надо будет заказать покрасивее, самую большую.

Ларх подхватил его под мягкий животик (ах, какое это место у людей, даже если случайно проткнуть - смерть) и сиганул в северное окно, свое любимое, а крылья расправил только перед самой посадкой на сверкающую крышу нижнего замка. Тельце, зажатое в лапах, задергалось, послышался визг. На кухне еще остался недоеденный суп из барашка в огромном котле, тепленький, и Ларх засунул туда человечка, чтобы согреть. Неблагодарный начал биться и чуть не выскочил, хоть был в оковах послушания.

- Залезь в котел! Это приказ.
- Выкинь меня лучше в окно, чудовище, - заверещал Мурий.
- Я не дарую легкую смерть, учти на будущее. Но пока я хочу, чтобы ты жил.

Ларх поставил у котла парочку бескрылых, охранять человечка, и пнул их пару раз, чтобы не дрыхли на посту. Он бы давил этих никчемных при рождении, из них не слуги получались, а позорище, они еще и смели считать себя драконами, недоделки. Для Шурия тоже нашлась работа, надо было сшить меховой мешок для Муркиного перелета, чтобы тот не покрылся ледком по дороге. Умрет еще. А Ларху этого совсем не хотелось, такой раб стоил в столице не меньше пятидесяти самоцветов, а тут - в подарок достался от родственников. Дракон засмеялся, и Шурка, копавшийся в шкурах, неловко шарахнулся в сторону.
- Времени тебе - до утра, - наставительно сказал ему Ларх и пошел на кухню, опять проголодался. В котле сидел испуганный Муреночек, таращил свои припухшие глазки и всхлипывал. Не привык еще к хозяину, подумал дракон и принялся доедать остатки супа из котла, ловко орудуя языком и не упуская случая погладить нежного человечка по гладкой манящей коже.

@темы: слэш, попаданцы, драконы, "Маша и Дракон, слэш"

---

Дыбрики

Последние новости, дорогие товарищи ))))) чувствую себя какашкой! Ведь честно я хотела писать проду про фееныша, но внезапно на волю стал рваться такой треш, угар и содомия, что... Что теперь мы с соавтором ваяем зловещий слейвик (гыгы) с попаданцами и драконами. Но! Как всегда - ХЭ

Ну, и чтоб два раза не вставать: кликайте плиииз все сюда (rsya-vote.diary.ru/p167942052.htm) в "Офицер и джентльмен", даже если не читали!!! Голосование читательское на РСИЯ открыто (вдруг кто еще не слышал, хех)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Говнопост номер 3: Мери Сью и стыд

Любите ли вы мерисьюх, дорогие товарищи, так, как люблю их я? Оооо, этот сладкий дроч души...
Но говнопостик не совсем о сьюшках, он о прекрасном, о стыде.

Ведь каждый из нас, дорогие товарищи, перечитывая тихими вечерами русскую классику, неоднократно испытывал этот стыд. Ну, вот например, когда внезапно узнавал в героях Достоевского свою подленькую страстишку. Или в героях Чехова - свою постыдную импотенцию души. Или умирал от стыда, закрывая пылающий фейс обеими палмами, перечитывая позорные философствавания Толстого о жизни и, не скроем, бабах... Господи, какбе думаем мы, внимая философии, а ведь и мне!! и мне случалось вот так вот вставать в позу и учить жизни... И снова, снова нам стыдно, но уже не так, как от Достоевского с Чеховым, уже не только за себя, но и за автора, что гораздо сильнее воспитывает душеньку, без сомнения.

Вот какой великий писатель был Лев Толстой.

Так вот и бывает, что прочитывая вальяжно фленту, наткнемся мы вдруг на сьюшку, и тогда настает катарсис: и стыдно нам и сладко... Закрываем мы лицо, видя как наши мечтишки об успехе и любви выставляют на обозрение, и сладко сжимается сердечко, когда школьмый лошок вдруг всех делает, и все его хотят, а он такой: не дам! (Да, я о слеше))))) И драконы падают к ногам, и глупые модельки в горе рыдают, потрясая силиконовыми сиськаме, узрев величие МС...

И стыдно нам за авторара вот так доверчиво и виктимно обнажающего своей сьюшкей перед нами все темные закоулочки своей души... Совпадут мечтишки или, там... зависть к силиконовым моделькам - и сладко и горько и больно даже иногда нам от камингаута этого. Не совпадут - и думаем - ну зачем, автор, зачем же прилюдно...

Ну!! И чтоб дв раза не вставать, поделюсь ка я своим чувством, возникшим от прочтения марты-августиного сиквела к "Крыльям"! читаю, я значит, и как вживую встает передо мной сцена:
Как некоторых девок надо уламывать-уламывать!!! Пиздеть по душам до 4-х ночи! Наконец, она у томилась, и ей все равно - что дать, что не дать... Парень уже тоже больше спать хочет... Но оне ебуццо! Ибо зря чтоле все было....
А тут оба девко-парни, и уговаривают и уговариваюццо сами...

Вот такая стыдная сценка возникла при прочтении )))) А сами "Крылья" - оридж хороший очень

@темы: хуета, говнопост, за чашечкой жасминного чая и пледик

---

"Память питается болью" 9: конец

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 9: Конец

Павел нервно метался по комнате. Надо было увидеть Максима... как-то вывести на чистую воду... Неужто жирюга и вправду стоял за всем этим? Но Андрей признался... значит правда, значит надо сообщить в полицию. Но тогда и темные делишки самого Андрея выйдут наружу. Павел растерянно остановился, закусил губу, а потом вдруг довольно улыбнулся: наконец-то ему доверились, рассказали. Это самое главное.
- Андрей! Ты что там, в толчок провалился?
Ему не ответили, и он дернул дверь - незаперто. Андрей стоял, вцепившись в раковину, и смотрел на него в зеркале, серые глаза его стали темными и испуганными. Наверно, снова вспомнил то... Павел тоже вспомнил, в паху заныло, мучительно отдаваясь в сердце, ведь он так любил Андрея, а эти ублюдки смели касаться и осквернять его тело.

Он подошел к Андрею, обвел ладонями его плечи, близко-близко, чувствуя тепло его кожи, но не касаясь, тот следил за отражениями его рук.
- Ты такой красивый, Андрюш. Просто с ума меня сводишь, все время тебя хочу.
Андрей улыбнулся как-то жалобно, Павел аж задохнулся от желания, это было что-то невероятное, никого он так не хотел, чтоб до дрожи, до внутреннего тоскливого чувства, словно душу вытягивало.

Читать дальше

- Наклонись пониже.
Андрей послушно положил голову на сложенные на раковине руки, выставил поблескивающую после секса задницу, у него тоже стояло.
- Нет, в зеркало смотри...
Павел погладил темный завиток на копчике, хлопнул легонько по ягодице, с жадностью ловя мельчайшие отражения чувств на лице любовника: вот тот слегка поморщился, покраснел, приоткрыл губы... раскрыл широко глаза в ожидании нового шлепка... Павел запустил руку ему под живот, стиснул член и хлопнул посильнее по поджавшейся смуглой попе. На ней было три родинки, две на правой половинке, одна на левой, точно посередине, и Павел целился по ним, призывно темнеющим на начинающей розоветь коже, он обожал их прямо... Андрей тихо вздыхал и толкался ему в кулак, руки его каждый раз вздрагивали, словно от подавленного желания защититься.
- Не опускай лицо, Андрюш, не опускай.
Павел сжал его яйца, не позволяя кончить, когда тот громко застонал, и притянул к себе, жадно смял губы. Андрей почти не отвечал на поцелуи, и это было так прекрасно, так безответно-покорно... Им невозможно было насытиться. "Люблю тебя". А Максима надо наказать все равно, даже если в полицию нельзя... за Андрея.

- Максим с тобой прямо говорил? О вредительстве?
- Нет...
- А как?
- Через Мышкина... а потом по закрытому каналу была переписка. И вы тогда еще...
- Как же ты его вычислил?
Андрей судорожно всхлипнул и уткнулся ему в плечо, и Павел испугался, что у него опять срыв будет, вон, уже дрожит весь.
- Ну тихо, тихо, успокойся, тебя больше никто не обидит, мы же не позволим им, правда?
- Не позволишь? - он вдруг нервно рассмеялся: - А если заставят, Пашенька, снова? Что ты сделаешь, дорогой?
- В полицию пойдем тогда, ясно? Лучше сдаться властям, чем эти гады снова, - он встряхнул Андрея за плечо, и тот вскрикнул и вдруг кончил ему в кулак.

Павел посмотрел на свою руку:
- Оближи...
Интересно, послушается или нет, он даже замер в ожидании реакции Андрея. Тот зажмурился, медля невыносимо долго, а потом лизнул, и в тот момент, когда язык коснулся его пальцев, Павел обкончался, даже не притронувшись к себе.

- Господи, мы два придурка, - смеялся он, затаскивая Андрея в узкую душевую кабинку, - спустили, даже не поебавшись. Черт... отлить надо.
- На меня не ссы только... - тихо отозвался Андрей.
- Ты что, я в душе не ссу, - соврал Павел, окончательно развеселившись, и вылез.
Ему казалось сейчас, что все в мире по плечу, вместе они справятся со всеми злодеями.

Вернувшись, он увидел, что Андрей так и стоит в углу, не включив воду, и обнимает себя за плечи.
- Кончай киснуть, сейчас пожрем и пойдем дадим Максику пизды, - размечтался Павел, бодро мыля мочалку, - надо выбить из него заказчиков.
Впрочем, никуда они сразу не пошли, натащили невкусной еды и жрали прямо в постели, все равно скоро улетать, можно и не заботиться о чистоте. А потом утомленно заснули, переплетясь конечностями.

***
Максима уже выпустили из клиники, а Женечка все еще была там.
- Перелом бедра, господин Озкулов, - радостно сообщил врач, - можете навестить уже.
- Еще б не переломиться, с эдакой тушей трахаться, - фыркнул Павел Андрею на ухо, а потом неожиданно для самого себя добавил: - Хотя раком он бы занятно смотрелся...
Андрей недовольно повел плечом, не оценив пошлости:
- Я к Женьке зайду, ты как?
- Не, я схожу в столовку, наверняка все ребята там тусуются, приходи тоже. И ты это... - Павел оглянулся, вроде никого нет, доктор ушел.
Он толкнул Андрея к стене, погладил между ног, тот их раздвинул слегка и вцепился ему в плечи:
- Ты что, Пашка... совсем охуел... не надо тут...
- Не вздумай к Женьке яйца подкатывать, - он пару раз чувствительно похлопал Андрея по этим самым яйцам, и тот встал на цыпочки, глотая воздух, в паху у него взбугрилось.
"Плюнуть на все и нагнуть его прямо в коридоре". Павел с трудом подавил похабную мысль, погладил Андрея по голове, еще раз шлепнул по члену и, пробормотав "пока", смылся.

Беженцы из Москвы-11 и правда скучковались в столовке. Вечером это помещение превращалось в бар, так что там была весьма удобная стойка. Павел потолкался среди ребят, настроение было унылое: слишком много погибших. Геныч тоже не выжил. "Сколько раз из жопы вылазил, а тут не смог", сказал ему один из работяг той самой смены.

Павел выпил сто грамм буриловки, поминая, и не почувствовал ни вкуса, ни опьянения. Максима не было, и он снова проверил список выживших. Всех четверых насильников он помнил по фамилиям, засек по бейджикам, когда на станции сталкивались. Никого из них в списке не появилось за ночь. Слава богу, хоть здесь повезло... Гадко так думать, но трагедия затирала следы их ошибок и преступлений, позволяя жить дальше.

А потом он услышал легкое оживление и смешки. Да, приход Максима нельзя было не заметить. Тот стоял у стойки, принимая поздравления своей сказочной везучести. "И на бабу влез, и от слизней улез", ржали ребята. Павел решил подождать, пока ажиотаж схлынет. Да и Андрей оторвется от Женьки, придет сюда, вдвоем-то легче расколоть будет.

Максим уже сожрал двойную обеденную порцию, изрядно выпил и пообщался. И явно намеревался свалить, а Андрея все не было. Сосется, небось, прямо в палате и обо всем позабыл, мудачина. Павел злился, понимая, что глупо ревнует, но не мог справиться с собой.
- Здорово, Паш, - Максим подошел к нему сам, и Павел сильно стиснул его мягкую лапу в приветствии. - Эй, ты что?
- Да так... Привет, Макс. Уже решил, чем на Земле займешься?
- Отдыхать буду! Полгода, - Макс заколыхался в утробном смехе.
- Пойдем, разговор есть. Подальше от народа.

Максим удивился, а потом понимающе как-то усмехнулся и пошел за ним следом. Павел вел его в сторону машинного отделения, все размышляя о том, как бы потоньше к делу подойти. В Москве-7 совершенно не соблюдалась производственная безопасность, к кондиционерным установкам кто угодно мог выйти. Внизу, под решетчатыми полами переходов, что-то шумело, вращались спирали, шевелились гигантские компрессоры.
- Харе ныкаться, выкладывай, что у тебя, - нагло заявил бывший зам и остановился прямо на мостике.
- На кого работаешь, с-сука? - рявкнул в ответ Павел, наплевав на дипломатию.
- На Корпорацию, как и ты, уебок, - Макс его оттолкнул и сам отступил к низкому бортику, что-то угрожающе заскрипело.
- Значит, Андрея тебе в Корпорации заказали? - не растерялся Павел.
- Давай, давай, чего он тебе еще в постельке напиздел, выкладывай, - Максим шарился у себя под брюхом, словно искал что-то. - Блядь твой Андрей, ебался со всей охраной, а тебе, небось, жаловался, мол, изнасиловали его? А он, бедняжка, и сообщить боялся?
Про изнасилование знает, а про меня нет, подумал Павел и зарядил ему в морду. На пол покатился плазменный резак, а Максим зашатался и смешно замахал руками.

Как птица, точно, птица, пингвин, Павел отскочил и завороженно наблюдал за тем, как Максим пытается за что-то схватиться, но ловит лишь воздух.

***
Белобрысый лаборантик не сразу нашел в компьютере его номер, все причитал, что не готово еще наверное. Андрей весь изъерзался рядом на стуле, когда услышал наконец:
- Отрицательно. Результат распечатать?
- Нет, - как гора с плеч свалилась, хоть тут ему повезло, не придется объясняться с Пашей, хотя... за такое тот бы точно разозлился и наказал. Андрей шел к Женькиной палате и представлял себя наказанным. Стало немного страшно, как сегодня утром, когда он почти себя не контролировал, а только слушался, удовольствие на грани, и Андрей был готов все позволить... Ну, или почти все, такой восторг накатил. Интересно, как далеко смог бы Пашка зайти, яйца до сих пор приятно поджимались от шлепков, не сильно ведь его ударили, но так чувствительно.

Женечка лежала на кровати и делала вид, что не замечает его, в ее руке была зажата надкусанная плитка шоколада, из тех, что Андрей передал. Он подошел аккуратно, стараясь не задеть подвешенную ногу.
- Ты как, Жень?
- Кверху каком, - ответила она и посмотрела на свою задранную и отведенную в сторону конечность, а потом заржала. - Я уже думала, пришел мой смертный час.
- Под Максом? - не удержался Андрей, все-таки она поразительно быстро замену нашла.
- Дурак, под завалом! Да еще с этим... Решили вот, в последний раз перед смертью, - от смеха у Женьки чуть слезы не брызнули. - А потом спасатели нас нашли, а мы думали, слизень ползет, шебуршится за стеной... ой, никогда не забуду! Андрей, а ты раньше... ну, с мужиками...
- Нет, Жень, внезапно чувства вспыхнули.
- Ага, чувства... - Женечка отвернулась, и Андрей устыдился вдруг, он ведь всем говорил о любви, выбирая простой путь, и ей вот наплел...

- А это? – он кивнул в сторону ее загипсованной конечности.
- А это уже под Максом, - Женька вздохнула. - Нас на кровать не перекладывали, так и оставили на каталке. Я, когда почувствовала, что расцепились уже, стала слезать, ну и Макс зашевелился. Короче грохнулись мы, он сверху, еще и каталкой припечатало. Я так заорала, сразу врач прибежал.
- Бедная, - посочувствовал Андрей для порядка.
- Зато будет, что вспомнить… Ладно, иди уже.
- Спасибо, что полицию тогда вызвала, - сказал он от двери, и, выходя, обернулся. Женька опять веселилась, откусывая маленькие кусочки от шоколадки:
- Дурку надо было, не догадалась.

Андрей заглянул в столовку, Пашки не было, и он прошел к ободранной стойке. На пару секунд воцарилась тишина, а потом все опять загалдели, стали здороваться с ним, спрашивать, правда ли, что сегодня отправка.
- Да, - отвечал Андрей, криво усмехаясь, - через десять часов. Стоп-алкоголь у всех есть? Транспорт не российский, не пустят.
- Да, Андрей Петрович, - ему ответили сразу несколько человек, - нам еще спасатели раздали.
Поминки погибших товарищей набирали силу.

Черт, где же Паша... и Максима нет. Он повертел головой, выпил предложенную рюмку гадостного пойла, оглядывая столовку. На стойке рядом пытался поспать прораб, Андрей его растолкал и спросил про Пашку. Тот поднял голову:
- Пошли с Максиком секретничать, туда, - прораб махнул рукой куда-то вправо и сбил рукой пустой стакан.
- В машинное поперлись, мы видели, как раз сюда шли, - подтвердили еще несколько человек, и Андрей едва сдержался, чтобы не сорваться на бег.

И не успел. Увидел только, как Паша бьет Максима и как тот падает, размахивая руками. Там, где они стояли, даже ограждений не было, решетчатые переходы и все. Андрей окинул взглядом вентиляционный отсек, камер не было, а скрытые вряд ли тут ставили. Уже хорошо. Он невольно залюбовался Пашкой, его жесткой сильной фигурой, и помахал любовнику, но тот не замечал его, все смотрел вниз. Андрей подбежал и тоже глянул, огромный вентилятор под ними вращался натужно, забрызганный красным, вот-вот должен был замереть.

- Я полицию вызову, - быстро заговорил Андрей, - все равно аварийка сработала.
- Это несчастный случай, - Пашка столкнул валяющийся резак следом за Максимом.
- Хотел рассмотреть, что внизу, - хихикнул Андрей, доставая коммуникатор, было совсем не жалко Максима и так приятно, что тот сдох. – Брюхо перевесило. Он пьяный был?
Паша кивнул, а ему наконец-то ответили, бравая полиция на связи.
- В машином несчастный случай, третий сектор, - он постарался придать лицу суровое выражение, - падение с неогражденного перехода.
- Опять, бля… Бухой был?
- Тут все бухие, кто с Москвы-11.
- Ожидайте на месте, - ответили ему.
Андрей заметил, что у него трясутся руки, и запоздало подумал, что это же его Пашка своими руками человека убил, а он еще не поверил ему утром.
- Ты же не хотел полицию, - тот отмер вдруг и ухватил его за плечи, - Андрей, совсем сдурел, да?
- Паш, вся столовка видела, как вы уходили с Максом. Заявим как несчастный случай, хер кто докажет, - на последних словах Павел его уже обнимал. Ну и что, что тот убийца, это ничего, ничего не меняет. Андрей ведь так любит его.

***
Павел все прижимал и прижимал к себе что-то втирающего ему Андрея, цеплялся за его твердое теплое тело, как за якорь, в голове было пусто, лишь гулко стучало сердце. Ведь он убил.. убил...
- Прости, Андрей, что ты сказал?
- Я говорю, что надо согласовать историю о несчастном случае, чтоб не прицепились...
Андрей его расспрашивал о происшедшем, потом составил откорректированную историю для полиции и раза три заставил повторить, что надо говорить. Павел послушно внимал и повторял, потом растерянно потер лоб и улыбнулся:
- Ты такой умный... Спасибо.
- У тебя рука разбита.
- Да, - Павел уставился на свою руку и почувствовал, что она здорово болит, - это я об Максову рожу.
- Бля... это вызовет подозрения, прицепятся, что вы дрались.
- Нет! - Павел очнулся. - Это я его спасти хотел!
Он подошел к тому месту, откуда Максим сверзился и пару раз врезал по краю мостка, острая боль привела в чувство.

Почти все оставшееся до транспорта время они провели в отделении: писали объяснительные, чего-то ждали, ругались, оформляли... Андрей все хорошо придумал, и к ним у полиции не возникло никаких претензий. По правде говоря, от них вообще рады были избавиться: Андрей закатил такой скандалище на тему несоблюдения техники безопасности, любо-дорого посмотреть. Орал, что этого так не оставит, что все местное начальство под статью пойдет...
"Мы потеряли столько людей из-за прорыва слизней, вырвались из настоящего ада, чтобы подохнуть в ваших гнилых коммуникациях?" - разорялся он перед взъерошенным начальником Москвы-7 и его свитой, те срочно примчались к скандалу.
- Разберемся, Андрей Петрович, накажем, не волнуйтесь, - уверял его начальник, - вы совершенно правы, это возмутительно.
- Вы, господин Скобяков, лично, понимаете это, лично ответите мне за смерть моего заместителя... - заедался на него Андрей, и все начиналось по кругу.

- Андрей Петрович, - Павел осторожно прикоснулся к его плечу.
- Что?!
- У нас транспорт скоро, на орбиту...
Андрей поморщился, как будто вспомнил нечто неуместное. И после этого все засуетились и стали ужасно предупредительно избавлять их от излишних формальностей, как же, вдруг опоздаете, господин Озкулов, транспорт-то не наш, мало ли какой казус...
- Да подождут, не переломятся, - вальяжно отвечал Андрей, вчитываясь по третьему разу в какие-то параграфы.

Павел поставил очередную подпись под формой свидетельства и покосился на любовника. Андрей развеселил его своим циничным концертом, а уж этот суровый вид... Аж яйца поджимались.
- Господин Озкулов - ваш... ээ... гражданский муж? - вдруг спросил его молоденький сержант, глядя с каким-то священным ужасом.
Павел фыркнул, а потом, заметив, что Андрей прислушивается, понизил голос до страшного шепота:
- Да... представляете, офицер, в постели по имени-отчеству... В ежовых рукавицах!
Кончик уха Андрея запылал.

- Так и не узнали, на кого Максик работал, - с сожалением заметил Павел, выйдя из участка.
- Да... - Андрей поежился и засунул руки в карманы. - Не дай бог, докопаются его хозяева...
- Наверняка, американцы! - зловеще обронил Павел, и Андрей засмеялся:
- Во, мудак...

А позже, уже на американском транспорте Андрей сказал:
- Зачем ты там... про гражданский брак.
Они обнимались голышом на прощанье перед бурлящими анабиозными камерами, Павел кусал и тискал его, пытаясь запомнить перед долгими месяцами беспамятства. Примета такая, чтоб снился все это время.
- А что, все равно ведь известно станет, что мы живем вместе, я сразу и указал.
- А мы, - Андрей напряженно посмотрел ему в глаза, - разве живем вместе?
- Конечно, нам скрывать нечего, - отозвался Павел и погладил его по заднице, - и живем и отдыхаем. Ты, кстати, куда хотел поехать, ну, помнишь, утром? Давай в Турцию!
- В Турцию? - растерялся как-то Андрей. - Тебе что, здесь пустыни не хватило? Там же и нет ничего приличного.
- Конечно, - засмеялся Павел, - все приличное только в Бразилии или в Лунных семизвездочных отелях, да?
- Да, - насмешливо улыбнулся Андрей, - и это не снобизм, а элементарная любовь к комфорту...
- Там хорошо, Андрюш, - зашептал Павел ему на ухо, - горы, море, развалины... совсем мало людей. Мы с ребятами в конный поход туда собирались, поедешь с нами? А потом и на Луну твою можно, расслабиться...
- Ладно, попробуем, - согласился Андрей и потерся о его щеку носом: - Мне пришло предложение на Ганимед, через полгода Корпорация закладывает там шахты... Поедешь тоже?
- Ганимед, - восхищенно присвистнул Павел. Дальний, совсем дальний космос, хрустальная мечта его детства... И с Андреем вместе. - Конечно поеду. Как тебе удалось их развести на такое? После Москвы-11...
- Откупились, - засмеялся Андрей, - чтоб судиться не вздумал.
И Павел тоже рассмеялся: да, Андрюша кого хочешь раком поставит, он совсем не удивится, если лет через пять тот в правлении окажется. Они собирались еще поцеловаться, но пришел техник, и принялся на ломанном русском разгонять их по камерам, и Павел лишь разок шлепнул Андрея, когда тот заползал к себе. Зато звонко, от души, даже отпечаток оставил - на удачу, чтоб и Андрей помнил его в долгих снах.

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 8

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 8

Павел возвращался на станцию, он как раз принимал консервацию третьего участка, тот был таким крепким и благополучным, никаких сдвигов и слизней, даже жалко оставлять. Когда увидел, как сложился прозрачный купол зоны отдыха.
- Еб твою... - прошептал кто-то рядом, транспортер остановился, ошалелый водитель выскочил в салон.
- Что встал? - заорал на него Павел. - Пиздуй на место аварийной приписки!
- Там слизни, Паш, - подал голос прораб. - Расплавит же. Может сразу съебемся в Москву-7?
- Слизни - они медленные, от них пешком уйти можно, - ответил он и хотел добавить: " а по Марсу пешком не уйдешь", но промолчал. И так ясно.
- Лишь бы не засосало, - едва слышно заметил прораб.

Читать дальше

Они были приписаны к аварийному шлюзу номер 23, это около жилой зоны. Павел терзал телефон, пытаясь дозвониться до Андрея. Сигнал не проходил, а потом вдруг пробился, но практически сразу оборвался. От этого замершего гудка Павла окатило холодным липким страхом: что случилось?

По эвакуационному плану им следовало подобрать людей до полной загрузки и ехать к космопорту. Или в Москву-7, если космопорт разрушен. Он вспомнил как они ржали над всеми этими инструкциями безопасников: "Если на тебя падает Фобос, проверь, не раздавило ли космопорт Деймосом". И резались в "Десант смерти IV" по внутренней сети во время учебных тревог, очень забавно, бежишь по коридору в виртуальных очках, а на тебя выскакивают монстры... Интересно... слизни пробрались в жилую зону? Как там Андрей...

Вместо их шлюза было шевелящееся месиво, оно поспешно сдали назад.
- Едем по периметру, - сказал Павел и обвел взглядом подчиненных: вот если сейчас кто-нибудь скажет, что по инструкции теперь надо в космопорт и в Москву-7...
Но все молчали, их было всего четверо, он сам, прораб, технолог и водитель, а транспортер рассчитан на десять человек, при желании можно и пятнадцать набить, все это понимали.
- Вдоль жилой зоны сначала или сразу по производственным? - деловито осведомился водитель.
- Вдоль жилой, - отозвался Павел, ведь Андрей должен быть там... Или в районе клиники? Почему же телефон не отвечает. Он снова набрал номер, и гудок оборвался.

У двадцать второго шлюза никого не было, хоть тот был и цел. Они его вскрыли, прошли вдвоем с прорабом внутрь, за кессон, а потом выжгли позывные их транспортера лазерным резаком на стене, около встроенного передатчика. Вдруг кто придет. У следующего шлюза была та же самая картина, а с двадцатого они сняли четверых.

Дальше пошли разрушенные участки, никого нет.
- Вторая станция спасателей откликнулась, Павел Юрьич, - сказал водитель, - космопорт разрушен.
Павел бросился к переговорнику.

Пиздец был всеобъемлющ, Москва-11 оказалась разрушена полностью, но сохранилась одна спасательная станция и семнадцать различных транспортеров. И им сказали двигаться в том же направлении, как раз непрочесанные области. "Снимайте канистры и баллоны с воздухом, если встретите".

В жилом отсеке люди после смены спали, наверно, так и не проснулись, думал Павел, они отъезжали от очередного шлюза с мародерскими трофеями. Но ведь Андрей не должен был спать, с чего ему. Он обязательно должен выжить. Павел сидел теперь в кабине, наблюдая за экранами и держа связь с центром спасателей, а потому первым заметил три фигурки в красных камнях.
- Люди! - он ткнул водителя кулаком в плечо, и тот радостно улыбнулся в ответ, наверно, тоже думал о погибших в собственной постели товарищах.

И одним из этих спасенных был Андрей, Павел почувствовал, что его сердце готово прямо лопнуть от счастья, когда увидел его. Андрей тоже наткнулся на него взглядом, и вдруг лицо у него заледенело, а улыбку словно стерло.
"Вспомнил", обреченно подумал Павел и отступил обратно в кабину. Что ж, когда-то это должно было случиться, он всегда знал, что однажды обман раскроется, и останется лишь вожделение и насилие, как прежде - до того, как Андрей счастливо забыл все плохое. "Зажать тебя в уголке и трахнуть", думал он, невидяще таращась на бурый экран. Но этого больше не хотелось... так убого после того счастья, что было несколько дней.

***
Андрей не ожидал увидеть Павла в транспортере, что подобрал их, он дернулся и нервно стащил шлем, как только закрылись внешние двери. Подлый любовник сделал вид, что не заметил его, и Андрею стало все окончательно ясно. Станция Москва-11 перестала существовать и без его вредительства, так что до главного инженера Озкулова никому больше нет дела. И Паше он на хер не нужен.

- Полная загрузка, курс - Москва-7, - водитель переключил управление на автопилот, - будем на месте через шесть часов.
Транспортер удалялся от жилой зоны разрушенной станции, а Андрей все смотрел на Пашины рыжие волосы и широкие плечи, и от этого становилось так больно. Он даже представил вдруг, а что если попросить любовника не бросать его, и тут же устыдился своих мыслей, и снова начал злиться, не ощущая никакой радости от спасения. Почему вместо насилия и грязи он помнит последние их дни, пронизанные насквозь притворством и ложью, а еще его жалкой любовью...
- Что с космопортом? - Андрей сам не понял, зачем поперся в кабину.
- Только спасательная станция уцелела, Андрей Петрович, - сказал технолог ему в спину.

Паша обернулся, привставая с кресла, а еще протянул руку, и Андрей не выдержал, зарядил ему с правой. Транспортер вдруг тряхнуло, и они повалились на пол, Андрей теперь лежал на Паше и пытался ударить еще раз, но тот вдруг извернулся и подмял его под себя.
- Ну вы тут... это... - водитель аккуратно перешагнул через них и вышел, прикрыв за собой дверь.

- Успокойся, - Павел крепко прижал его руки к полу, такой сильный, еще и эта кровища из носа...
- А ты меня успокой, - он издавал нервные какие-то смешки, ерзал и пытался пнуть его хотя бы, - у тебя хорошо получается, дорогой.
- Ну, если ты так просишь, - Паша наклонился и укусил его за ухо, и вместо отвращения и ненависти где-то в груди раскручивалось тугой пружиной ликование, значит, он все-таки нужен.
Андрей почувствовал, что у него встает, и снова стал вырываться, но только больше терся об Пашу.
- Что тут... случилось что? - дверь в кабину резко открылась, Андрей запрокинул голову, видны были только ноги, прораб, кажется.
- Дверь нахуй с той стороны закрыл, - зло сказал Павел, и его послушались, дверь скользнула на место, отгораживая их от нормальных людей. - Андрюш, я тебе все объясню.

Хватка ну руках ослабла, и Андрей потянулся к Пашиному лицу, пытаясь стереть кровь и еще больше ее размазывая.
- Ты очень красивый, когда в кровище... и без нее тоже... - Андрей вспомнил о девятерых мужчинах в салоне, они ведь догадываются, что происходит в кабине, и от этого возбуждение только усилилось. Какой же он гадкий, конченный извращенец, Андрей опять принялся ругать себя, а потом вдруг подумал - на Марсе можно. Какая разница, вернется домой и выкинет все из головы.

Паша целовал его лицо, а потом уткнул в кресло и трахнул, откуда-то у него с собой оказались презервативы, и к удовольствию и остаткам стыда примешалось еще одно чувство, Андрей не сразу понял, какое. Зачем Паше презервативы, они же без них всегда были, неужели этот гад ебется с кем-то еще...

- Транспорт 15-27, подтвердите курс, - ожил вдруг передатчик, Паша как раз вытирал Андрею задницу дезинфицирующей салфеткой, немного щипало, но других здесь не было.
- Москва-7, - ответил Андрей хрипло, - на борту одиннадцать человек.
- Почему на связь не вышли по графику? - недовольно сказал голос из передатчика.
- Еблись! - крикнул Паша, - контроль через сорок минут, конец связи.
Андрей покраснел и отвернулся, застегиваясь. Он старался думать о чем-то постороннем, например, выплатят ли им страховку в связи с прерванным контрактом, появление слизней - явный форс-мажор.

***
Андрей отошел от него, и Павел подумал - неужели тот собирается сразу свалить?
- Куда? - он поймал мужчину поперек живота и притянул к себе. - А поговорить?
- Разговаривать еще с тобой... подлый изменщик... - насмешливо фыркнул Андрей, делая вид, что сопротивляется, а потом вдруг поглядел ему прямо в глаза, без улыбки, словно сказать что-то хотел.
Но отвернулся, передумал. Павел нервно сглотнул:
- Андрей... - но не решился начать, вместо этого прижался губами к его виску, закрыл глаза...

Андрей простил его за обман и насилие, снова пришел к нему, сам... Хоть и дал по морде, ну так за дело ведь, Павел бы за такие дела и вовсе уебал. И вместо всего, о чем хотел поговорить, он вдруг брякнул:
- А почему изменщик-то? Я очень верный, ты знаешь?
- Откуда мне... - Андрей снова нахмурился.
- Прости, - зашептал Павел, страстно тиская напряженное тело, - прости, что не рассказал тебе всего, но я так тебя люблю. Хочу, чтобы все было как с чистого листа.
- И тогда... когда впятером... тоже любил?
- Меня заставили, - убежденно сказал ему Павел.
И правда ведь - заставили его, а то, что сам хотел, так ведь... полюбил.

- Заставили? - Андрей быстро взглянул на него, осторожно улыбнулся...
- Да. Веришь? - он поймал любовника за уши, на давая отвести взгляд, и слегка потискал их. Такие теплые, приятно.
Андрей долго медлил с ответом, и Павел тянул его за уши назад, заставлял закидывать голову, пока тот не зашипел:
- Верю, верю, отпусти...
Но Павел лишь слегка ослабил давление, наклонился над беззащитно выставленной шеей и впился в нее жестким поцелуем, оставляя засос:
- Мой теперь...
Он не понимал, почему Андрей ему подчиняется, что заставляет этого сильного мужчину терпеть его садистские (да, садистские, уж с собой-то стоит быть честным) заебы сейчас, когда он здоров и больше никто не шантажирует его, все шантажисты наверняка сдохли. Но это сводило с ума, его покорность.
- Любишь меня? Скажи, что любишь.
- А ты? - Андрей попытался вдруг вывернуться, мотнул головой.
- Люблю, конечно.
- Тогда для кого презики таскаешь?
- Для тебя, конечно, - удивился Павел. - Думал, встречу тебя в офисе, и все аккуратно будет, даже труселя не испачкаешь...
- Ты!.. - Андрей возмущенно его оттолкнул, заливаясь краской. - Какие труселя нахуй!
- Твои, - смеялся Павел, снова пытаясь его поймать, - я кидал в машинку, видел, что испачкались, вот, думаю, нехорошо будет, если на работе подтечет, брюки-то белые...
- Ты бы еще их полизал и понюхал, - негодовал Андрей, а Павел целовал его горячие от смущения щеки и губы:
- Не, нюхать не стал, чего я там не нюхивал еще...
Так весело было его доводить, они сидели на полу, в кресле тесно было, сосались и тискались, как подростки, и говорили то о всякой ерунде типа машин и снова труселей, то обсуждали слизней... Было немного страшно, словно на вершине горы перед головокружительным спуском. А еще весело, и это было как-то неправильно, неправильный восторг на развалинах.
"Как пир во время чумы", сказал Андрей, а Павел не догнал, при чем здесь чума, но понял, что тот имеет ввиду, и укусил его за губу:
- Мы-то выжили... я уже и не надеялся.

До точки встречи было четыре с половиной часа езды, и они даже еще разок трахнуться успели, в пашиной любимой позе, раком. А еще Павел держал Андрея при этом за шею и чувствовал, как ходит под его ладонью кадык, как бьется жилка. Андрей начинал задыхаться слегка, если ему сжимать горло, и от этого попа его тоже сжималась, почти до боли. А Павел чувствовал, что любит его - так особенно остро...

А потом они догнали станцию спасателей, и им велели переходить на нее, а транспортер забрали: собирались снова возвращаться на нем в поисках выживших. На них с Андреем смотрели с ухмылками, когда они из кабины вылезли.
- Как, мужики, не тесно вам было? - спросил Павел перед тем как шлем застегнуть.
- Ох, и красавец ты, Паш, - хохотнул в ответ прораб, - сразу видно - на слизней голыми руками.
Все тоже засмеялись, а Павел вспомнил, что так и не вытер рожу от крови как следует, вот же ж герой... Андрей уже одел шлем и теперь делал вид, что его тут нет. Павел сжал его плечо и гордо заявил:
- Не подкатывайся, Семен, я ведь верный чтопиздец.

На станции им обрадовались:
- Ну, хоть кто из гражданского начальства, - полковник безопасности энергично пожал руку Андрею, - и даже с заместителем.
- А Максим?.. - подал голос Павел, услышав про заместителя.
- Жив ваш Максим, - заржал безопасник, - но не трудоспособен.
- Очень смешно, - разозлился Андрей.
- Тут понимаете, такое дело... Защемило ему важнейший орган, - полковник все еще веселился. - От ужаса. В бабе. А врачи не хотят их лечить, говорят, медикаменты изводить только, сами расцепятся со временем.
- В бабе?.. Ну, мужик... Это кого ж ему завалить удалось... - загомонили вокруг.

***
Спасательная станция медленно ползла в сторону Москвы-7, Андрей стащил с головы шлем и решил поспать, совсем разморило. Наглый Пашка тут же уложил его голову к себе на колени, ничуть не стесняясь ребят. А ведь до этого скрывался, Андрей никогда бы не подумал, что Паша любит мужчин. С кем же тот спал на станции... или целый год на Андрея хуй точил... Мысли путались, он почти засыпал, и его тихонько гладили по вискам и за ушами, было так хорошо и немного тревожно, вдруг это странное счастье возьмет и опять закончится, и все станет обычным, как раньше.
- Паш... - он разлепил глаза и передумал спрашивать. Как ему убедить любовника, что надо завязывать со всеми этими темными делишками, Павел говорил, что его тогда заставили, но могут и снова заставить, или арестовать. Андрей не знал, чего боится больше.
- Спи.
И Андрей проспал все несколько часов пути, отлежал ухо и руку, а в щеку ему упирался стоящий Пашин член. Хорошо, хоть сквозь брюки.

Москва-7 была гораздо меньше их станции, ее построили одной из первых, но место выбрали не совсем удачно. Разработки еще велись, но иридия было маловато, однако станцию не закрывали, поговаривали даже, что туристическую зону откроют. Пока же там все было, как двести лет назад, коридоры из тусклого пластика и никаких веселых окошек с земными пейзажами. Эта станция тоже принадлежала корпорации, и встретивший их заспанный небритый мужик выразил горячее желание побеседовать о постигшем Москву-11 кошмаре, еле отвязались.

Им с Павлом досталась небольшая, захламленная вещами предыдущих жильцов квартира. "Полгода назад задавило у нас пятерых человек с прорабом вместе, царство небесное", - смешно пробормотал их сонный провожатый и удалился. Андрей, выдрыхшись в дороге, пошел проверить, как разместили остальных, заодно и рассмотреть получше Москву-7. Здесь был только один купол, все находилось в нем, жилая зона, сплошной коридор с кучей дверей, офис, закрытый ночью, клиника и несколько магазинов.

На коммуникатор Андрею пришло сообщение со списком пострадавших, как мало осталось выживших, а потом он наткнулся на Женькину фамилию. Накупил местных вкусняшек, собираясь навестить ее, нехорошо все-таки с ней поступил, навешал лапши и прокинул.
- Нет-нет, жизнь Топазовой Евгении вне опасности, - врач, встретивший его, откровенно ржал, - но навестить нельзя.
- Почему? Скажите хотя бы, что с ней.
Доктор замотал головой.

- Андрей Петрович, - позвали его из коридора, и он узнал одного из санитаров из их психушки, - ужас какой!
Андрей вопросительно на него взглянул и отпил мерзейший кофе из баночки, купил в здешнем магазине.
- Ну, слизни эти... А пострадавшая, про которую вы спрашивали, - парень хихикнул неприлично, и Андрей вспомнил, как его зовут - Саша, - Топазова... Она как раз с мужиком трахалась, когда слизни выползли, ну и случился спазм. Там еще мужик пузатый такой...
Он вспомнил разговоры о Максиме и поперхнулся кофе.
- На его месте мог бы быть я, - вдруг пизданул Андрей, не смог сдержаться.
- И я. А вы это... подлечились уже? - открыто засмеялся Саша, но, видя его замешательство, вдруг посерьезнел и добавил: - Процедурная там.
- Разве в клинике вы у меня анализы не брали?
- Такие не берут без согласия пациента. Да там фигня, три укольчика всего.

Ну Женька...

Процедурная работала и ночью, из-за аврала в клинике. У Андрея сразу зачесалось в паху и в заднице, и мысли заметались, как бешеные. А вдруг кто-то из насильников заразил его? А он потом Женечку... Ужас! Точно, если завтра выяснится, что он болен, так и скажет Паше, свалит все на тот случай. Андрей удивился, он так спокойно думал об изнасиловании, как будто это дерьмо случилось не с ним, и психом себя совсем не чувствовал, разве что самую капельку. Он оставил гостинцы для Женечки в регистратуре и отправился спать.

А проснулся уже с ощущением члена в заднице. Андрей дернулся, но соскочить не удалось.
- Не пущу, - Пашка прижал его крепче, наваливаясь сверху и продолжая двигаться, - свяжу в следующий раз.
Андрея аж скрутило от восторга, от этого чувства подчиненности и защищенности, но он продолжал вырываться. От сильных толчков внутри медленно расходилось удовольствие, это счастье с горчинкой грозило вот-вот оборваться, послезавтра их должен был забрать межпланетный транспорт. Любовник выкрутил ему руку за спину, не переставая трахать, и Андрей привычно приподнялся, упираясь коленями в кровать, но, кончая, не выдержал, ткнулся обратно головой в подушку.
- Ты куда это ходил ночью? - Паша лежал на нем, даже не вытащив.
- В магазин и клинику местную, - он вдруг осекся, вспомнив про анализы, черт, надо забрать потихоньку. – Максима в Женечке защемило, жесть. Я им гостинцев передал, не чужие все же.
Павел заржал.
- Паш… Давай на Земле съездим куда-нибудь вместе… отдохнем…
- Я к своим собирался, в Питер, не виделись больше года, - ответил Павел, и Андрей тут же пожалел, что вообще завел этот разговор. Конечно же, Пашу кто-то ждет на Земле, нормальный любовник, а не псих, который его чуть не убил. Вдруг вспомнились слова Максима, откуда тот мог знать об этом? Блядь, как он мог догадаться… Андрея внезапно осенило:
- Паш, а Максим заодно с вами?
- С кем с нами? – Паша сделал вид, что не понял, о чем речь, но Андрей уже не мог остановиться:
- С теми, кто собирался организовать саботаж на станции, кто меня… ну, в общем, кто стоит за всем этим.
Паша за его спиной подозрительно молчал, и страх накатил липко и противно. С чего он вообще взял, что его так просто отпустят, Андрей осторожно высвободился и направился в ванную, здесь она, к счастью, была, хоть и маленькая.

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 7

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 7

- Так ты, Паш, что... пидор? - с многозначительной ухмылкой спросил его Максим, когда они остались наедине после совещания.
Павел ощутил короткий приступ злости - за его спиной сегодня целое утро шептались. "А вот хуй вам!", подумал он и наклонился к Максиму совсем близко, даже руку плечо положил и слегка стиснул жиры:
- Конечно, а ты?
- Ээ... я нет, - занервничал тот и попытался отодвинуться, но не смог, оказавшись в ловушке кресла, стола и собственного брюха.
- Я имел ввиду, - тут Павел сделал драматическую паузу и похабно пошевелил бровями, - а ты что, имеешь что-то против нас, пидоров?
- Что ты, - Максим еще раз дернулся в кресле, - я очень толерантно отношусь к людям нетрадиционной ориентации.
- Это хорошо, что ты такой толерантный, - Павел сел на свое место, - я сам такой. И так, знаешь, бесят меня нетолерантные товарищи. Вот прям взял бы - и уебал!
Максим засмеялся:
- Слушай, а помнишь, ты на годовщине втирал Женьке про свою любовь и верность к невесте? Так ты это Петровича - невестой?
- Нет, тогда у меня была невеста в Питере, а теперь я с ней расстался. Тебе Женька про все свои любовные неудачи докладывает?
- Ладно, ладно, не намекай... - Макс горделиво подмигнул. - Вернемся к нашим слизням.

Читать дальше

В столовке, где Павел сидел с документацией, к нему подвалили работяги из его последней смены. Вперед выступил Геныч:
- Вы, эта... Пал Юрич... - он замялся.
- Что? - тяжело произнес Павел, догадываясь, о чем разговор пойдет.
- Вы, правду говорят - пидор?
- А в морду? - он встал, чувствуя, как пылают щеки, вся столовка с интересом наблюдала за представлением.
- Мы, Пал Юрич, нам все равно! Хоть вы с кем ебститесь, - Геныч сел к нему за стол, остальные неловко подтянулись поближе, - а мужик вы наш, нормальный.
- А... ну, спасибо, мужики, - растерялся Павел.
Так ребята оказали ему поддержку и покровительство. Это было здорово, Павел даже простил им неуместную в головном офисе фамильярность и то, что они отвлекли его от работы. Пожалуй, надо сделать перерыв...
- Только у нас с Андреем не ебля, - строго сказал он. - А любовь.
Мужики закивали и заухмылялись, разговор непринужденно зашел о слизнях и бабах.

В больницу вечером Павел бежал с нетерпением и страхом. Но все обошлось, Андрей все так же любил его. И возвращаясь домой, Павел опять обнимал и прижимал его к себе, не обращая внимания на любопытные взгляды, как жаль, что совершенно нет времени завалить любовника прямо сейчас. Надо было снова тащиться на совещание, внеочередная трансляция с Земли, как же плохо без Андрея на работе, Макс мечется и тупит, генеральный бесится...

***
Андрей подергал входную дверь и убедился, что Паша его все-таки запер, как и обещал. Он осмотрел небольшую квартирку, в прошлый раз не до того было, включил везде свет и отправился в душ. Там все было стандартно: душевая кабинка, ванна, гигиенический набор на все случаи жизни, хранящийся в шкафчике над раковиной. Андрей быстро нашел нужную ему вещь, округлую и черную, слегонца похожую на Инкин вибратор. "Плотно прижать передним концом к подлежащей эпиляции поверхности и включить" - прочел он сбоку штуковины, хихикнул и повернулся задом к зеркалу. Рассмотрел еще раз эпилятор, борясь с искушением, и приложил точнехонько к анусу и окрестностям, активируя.
- Блядь! - вякнул он в следующую секунду, отбрасывая адское приспособление куда-то в угол.
Андрей аж запрыгал, прижимая руки к пострадавшему месту, припухшему и гладкому. Черт, вот если бы Паша это с ним сделал... привязал для надежности и поводил там...

Он снова стал думать о любимом, о том, как тот вчера его шлепал, попа предвкушающе заныла, и вдруг противно отдались в груди слова Максима, что он "чуть не отправил любовника на тот свет". Андрей застыл, соображая, он же не контролировал себя во время приступа, нет, невозможно... Неужели он кидался на Пашу с ножом, надо будет попросить прощения, когда он придет, да, Андрей так и скажет: "Прости меня, любимый, я был не в себе", и тот простит обязательно, он ведь такой добрый и понимающий. Андрей намазал задницу успокаивающим кремом, вымылся и намазал еще раз. Уже не болело почти, но проделать то же самое с яйцами он не решился.

Чтобы отвлечься от побаливающей части тела и грустных мыслей, Андрей решил разобраться, что произошло за время его отсутствия на работе, и правда ли, что нашли каких-то слизней. Паша не запаролил свой домашний терминал, и Андрей некоторое время боролся с соблазном - порыскать по папочкам. Потом все же победил себя, зашел во внутреннюю сеть корпорации, в свой офис. Там была куча новых писем и отчетов, он долго изучал следы пагубной жизнедеятельности слизней. А потом открыл старые документы, касающиеся восьмого участка, того, где Пашу завалило. На вид все гладко, но... Глаз зацепился за несоответствия...

Он перечитал еще раз заключение исследовательской группы, что за бред, не мог он при таких результатах принять решение о разработке участка. Неудивительно, что случился обвал. Сердце колотилось где-то в горле, ужасно, и Максим тогда говорил о четверых погибших, и о Паше... он просматривал документацию, не веря своим глазам, Пашу он сам назначил в восьмую секцию, чертов свихнувшийся урод, ведь знал же наверняка об опасности, так зачем?.. Его бил озноб, и он залез в кровать и закутался в одеяло, чтобы согреться. Ничего, он расскажет все Паше, и пусть тот отведет его обратно в клинику, чтобы Андрей не мог ему опять навредить.

- Паша, - он услышал, что кто-то пришел, так хотелось прижаться и вдохнуть родной запах, но нельзя, Андрей должен все ему рассказать. - Надо поговорить.
- Ты что-то вспомнил, да? - тот вошел в спальню, не разувшись даже.
Андрей собирался с силами, накрывшись одеялом почти с головой:
- Это все из-за меня... ты чуть не погиб... я знал, что восьмая секция нестабильна, и сам тебя туда отправил...
- Откуда ты мог знать, - Паша смеялся и пытался выпутать его из одеяла, - тут куда ни плюнь, везде обвалы, да еще слизни эти.
- Сам посмотри, на персоналке своей, - скорее бы закончился этот разговор, и Паша прогнал его, или сдал полиции, никаких сил не было находиться так близко. - По предварительному заключению нельзя было там бурить.

Павел поймал его за уши, заглядывая теперь прямо в глаза:
- Андрей, тебя же заставили, да? Вспомни...
Он замотал головой.
- Не помню... не заставляли, я сам... ну кто бы меня смог заставить и главное как?... - последние слова он прошептал с трудом, Паша зря ищет оправдания такому конченому психу.

***
Им удалось разделаться с совещанием в рекордные просто сроки, всего за час, и Павел, застегивая китель, стремительно миновал проходную, когда его окликнули.
- Господин Безлапчук? - перед ним, как из табакерки, возник смутно знакомый мужик в серой полицейской форме.
Спину окатило липким холодом.
- Да...
- Майор Чернов, у вас есть свободные пять минут?
Павел подавил неожиданно дурацкое "извините, не покупаю", вместо этого лишь кивнул, побоялся выдать волнение голосом. Они направились в комнату охраны.

Он уже ожидал там увидеть давешних коррумпированных охранничков-насильников или вообще черти что, но комната была пуста.
- Вы, Павел Юрьевич, забрали из больницы господина Озкулова, на том основании, что жили с ним якобы в гражданском браке?
- Да...
- Тогда, как гражданский муж господина Озкулова... или жена? - вдруг ухмыльнулся майор.
- Что вы себе позволяете, - разозлился Павел.
- О, простите, не хотел ранить ваши чувства, - заулыбался тот еще гаже.
- Еще одно подобное замечание, и я отказываюсь с вами разговаривать без адвоката, - полез в бутылку Павел, его аж затрясло, как же все сегодня достали.
- Хорошо, господин Безлапчук, - майор перестал скалиться. - Так вот, как сожитель господина Озкулова, вы наверняка имеете что сказать относительно десантного ножа, найденного в его квартире? Производство Тульского оружейного завода, изделие номер тридцать пять, незарегистрированное холодное оружие.
"Правду, надо говорить только правду", стучала в голове Павла мысль, почерпнутая из какого-то детектива, но что сказать? Он облизнул пересохшие губы:
- Это я нашел нож, в главном офисе корпорации... Возможно, потерял кто из охранников.
- Почему немедленно не сдали? Вы в курсе, что это является серьезным административным нарушением?
- Не успел, замотался и забыл. Очень много работы.
- Отлично. А что вы скажете относительно найденной у вашего сожителя разорванной одежды? Со следами крови и спермы господина Озкулова?
- Мы... с моим сожителем иногда любим... игры, - выдавил Павел, мысли его метались.
- Кроме того, там были обнаружены следы спермы еще пяти человек. Что же вы молчите?
- Мне нечего сказать...
- Вы дадите разрешение на их сверку с вашим генетическим материалом?
- Не знаю. Мне надо поговорить с адвокатом.
- Вы знаете остальных четверых?
- Я не буду с вами разговаривать! - заорал Павел. - Вы вот так спокойно сообщили, что Андрей мне изменяет! А теперь эти отвратительные инсинуации! Только в присутствии адвоката!

Он выскочил из дежурки, остро сожалея, что не может хлопнуть автоматической дверью, пнул вместо этого вертушку. Что же делать, что делать, если Андрей не вспомнит ничего, то его могут продавить и заставить согласиться на расследование... а потом охранники с их пленками... Нет, на пленках ничего нет, кроме их с Андреем траха, можно сказать, что у них такие игры. Если Андрей поддержит... Но из четырех недоумков-охранников хоть одного - да расколют. И тогда... выплывут наружу неизвестные темные делишки, из-за которых Андрей боялся идти в полицию... вдруг его шантажировали кем-то дорогим, и злодеи потом отомстят? А Павла так точно посадят за участие в групповом изнасиловании, охранники еще скажут, что он у них вообще за главного был. И все, жизнь сломана.

Надо поговорить с Андреем. Но как, как ему вылить всю эту грязь... Впрочем, все, судя по всему, решилось за него. Андрей позвал его из спальни, его изменившийся отстраненный голос больно резанул по нервам. Вспомнил. Павел зашел в комнату как на эшафот.

Но Андрей ничего не вспомнил, наоборот что-то придумал о своем вредительстве. Или не придумал... Он был такой несчастный и жалкий, так хотелось его успокоить, сказать, что ни в чем он не виноват, и любить, валять всю ночь. Павел вытащил его из кокона одеял и одежды, принялся тискать, почти срываясь на грубость, и ставить засосы по всему телу, выискивая особо нежные места. "Мой, мой..." - говорил он с каждым новым засосом, а Андрей не сопротивлялся, только повторял тихо и обреченно: "Не надо, Паш... не надо... посмотри на документы сначала..." Это так заводило, аж в глазах темнело. Павел поставил его раком, ему особенно нравилась эта поза, такая подчиненная, и увидел вдруг ЭТО. Слегка припухшая розовая дырка поблескивает от мази... И совершенно лысая, начисто выбритая. У него аж в горле что-то сжалось, завороженный, он наклонился и приник к ней губами, награждая за ожидание и подготовку. Андрей громко вздохнул, почти всхлипнул, а Павел слегка всосал тонкую кожицу и поласкал ее языком. Мазь была невкусная, с химической горчинкой, но он почти не замечал этого, такой восторг одолел от покорности и открытости Андрея. И засаживать в такую безволосую дырку было так восхитительно. Павел был совершенно очарован этим зрелищем и кончил очень быстро. Потом запустил пальцы Андрею в задницу, принялся поглаживать бугорок простаты внутри, второй рукой надрачивая его член. Андрей стонал и кусал кулаки, а когда Павел добавил к двум пальцам третий, а затем и четвертый, то изогнулся, закричал и кончил ему в кулак.

Павел лег рядом с ним на бок, обнял сзади, размазывая по его животу его же сперму, и принялся нашептывать разные глупости про любовь. Как хорошо. Глаза слипались.
- Документы-то будешь смотреть? - спросил Андрей минут через пять.
- Дай отдохнуть, изверг.
- Ты сейчас заснешь, - Андрей пихнул его локтем в грудь, вывернулся и сел. - А я хочу, чтоб ты все увидел.
- Вот зануда, - Павел вздохнул и, зевая, поплелся к терминалу.

Он некоторое время рассматривал скопированную для него документацию. Ну, и что здесь такого ужасного? А потом вдруг как стукнуло что-то. А вдруг Андрей видел его переписку с Наташей? Проклятье. Он принялся ставить пароли на личные папочки, за этим занятием его и застал вошедший любовник.
- Ну, как... понял?..
- Да что понимать-то, - нервно отозвался Павел.
- Вот тупица! Сюда смотри, - Андрей склонился над ним, развернул окошко с результатами исследований и принялся тыкать в разные места: - И сюда вот...
Павел улыбнулся: рассердившись, его любовник снова стал похож на себя прежнего, такого уверенного и холодного, вот бы его... Он поспешно отвлекся и уставился в экран. Совсем мозги проебал, только об одном и может думать.

После того, как в слабые места его практические тыкнули мордой, Павел и сам увидел. Да... восьмой участок разрабатывать надо было не так, Андрей конкретно саботировал строительство.
- Зачем, - спросил он, - ты помнишь?
- Просто я ебнутый псих, вот зачем, - тихо отозвался Андрей, он снова выглядел потерянным и несчастным, - еще и тебя туда направил... Меня надо изолировать.
- Нет! - Павел прижал его к себе. - Если б не слизни, ничего бы этого не произошло, просто постоянные бы мелкие аварии и все, никаких жертв, ты не виноват. А еще... тебя заставили.
- Кто? - вскинулся Андрей.
- Я не знаю, ты мне не признался, - заизвивался Павел. - Все скрывал, на вопросы не отвечал... Но я видел, тебя что-то мучило... - "Четыре здоровенных мужика и я в придачу...", он чувствовал, что плюет сам себе в душу, но было просто невозможно сказать все и лишиться этой любви и доверия.
- Меня шантажировали чем-то? - нахмурился Андрей, а потом с тревогой заглянул ему в глаза: - Тобой?
- Нет, вряд ли, мы же скрывали наши отношения, дорогой, - Павел поцеловал его в уголок губ, и взгляд у того стал доверчивым и немного растерянным, словно он забыл нечто очень важное и все пытался вспомнить. Так, впрочем, и было. - А ты помнишь доктора Мышкина? Археолога? Мне кажется, он как-то связан с этим.

***
Костика Мышкина Андрей помнил... То есть как помнил, он его еще с Земли знал... Стоп! Андрея как прошибло - чертов Костик втравил его в авантюру с шахтой, когда задержали ввод в эксплуатацию нового объекта. А еще Костик был мертв, это тоже всплыло в памяти, напугав почему-то.
- А ты откуда про Мышкина знаешь, Паш? - он отстранился немного от любовника, ужасное подозрение возникло на миг, но Андрей тут же прогнал эти мысли, любимый не мог поступить с ним плохо. - Он погиб вместе со всей экспедицией, точнее, его убили... Только я не знаю, кто.
- Ты сам говорил, - Паша смотрел своими ясными глазами и продолжал тихонько целовать его, - про Мышкина.

Андрей замер. Черт, что он мог еще наболтать, неужели он настолько доверял своему любовнику, что рассказывал про свои не совсем законные делишки. Паша мягко, но настойчиво оттаскивал его от терминала, и Андрей послушался, решив потом все хорошенько обдумать, отправился в кровать. Паша совсем не рассердился на него, может, не понял до конца, что чуть не погиб. Или сразу простил? Андрей почувствовал прилив самой настоящей любви и решил признаться ему и в другом, все равно все выплывет рано или поздно, лучше он сам скажет.

- Ко мне следователь доебывался, насчет ножа и остального, - начал он издалека.
- А, знаю… Я с ним говорил уже, сказал, что это развлекались мы так, а нож я притащил, - Паша ненавязчиво подталкивал его вниз, к своему члену. – Не бери в голову.
- Тогда расскажи мне, что было, - Андрей целовал его плоский живот, спускаясь все ниже.
- Мы один раз… попробовали… ты сам хотел, упрашивал меня, - Павел сжимал его шею слегка, - вот я и согласился, но это было в первый и последний раз, учти.
Стало так стыдно, как Паша вообще его терпел со всеми этими заскоками, еще и на групповуху согласился.
- Прости, прости меня, любимый, - сказал он, поднимая глаза, но на него точно не сердились. Паша смотрел ласково и выжидающе, и Андрей принялся старательно сосать, как будто пытаясь этим заслужить прощение.

***
- Поразительно, Озкулов, как быстро вы поправились, - Антон Михайлович улыбался как всегда, - вот что значит должный уход и внимание близких. Выписываем прямо сейчас.
- Теперь мне космос заказан? - спросил Андрей.
- Ну, что вы, рано или поздно нервный срыв случается с каждым. Вдали от Земли, вы же понимаете, - хохотнул доктор. - Справившись, вы стали только крепче. А вот если будет повторный... это уже профнепригодность.
- Спасибо, спасибо вам за все, доктор, - Андрей пожал ему руку, и доктор все ее не отпускал, пока разорялся насчет режима и полноценного питания, странный какой-то.

Андрей радостно помчался в бассейн, он так давно не плавал, а завтра на работу выходить, там после его отсутствия такие завалы... В раздевалке он столкнулся с давешним следователем, майором Черновым. Тот резво отскочил, пропуская Андрея, а потом опять принялся выспрашивать, вытаращившись на него:
- Опять по согласию, господин Озкулов?
- Я должен перед вами отчитываться? - Андрей вдруг разозлился, регенераторы применять ему еще нельзя было, и почти все его тело покрывали синячки и засосы, Паше они так нравились.
- У вас в квартире оружие холодное было найдено. Пришли бы уже в отделение, оформили штраф, - примирительно сказал майор, - и еще от вас объяснение нужно письменное.
- Завтра утром зайду, непременно, - Андрей такое облегчение испытал. Хотя денег на штраф было жалко и с административным нарушением не хотелось светиться, вот бы удалось по-хорошему решить.

Он занырнул с бортика в холодноватую воду, кроме него, больше никого не было, конец рабочего дня. Андрей пару раз крутанулся под водой, такая его одолела вдруг радость, и почувствовал странную вибрацию, вода покрылась мелкой рябью, а где-то далеко включилась сирена. Жилой сектор, отметил он про себя, что там могло произойти, самая безопасная зона. Андрей выскочил из воды, ни вибрации, ни толчков больше не было, в раздевалке он натянул одежду на мокрое тело, пытаясь подавить беспокойство.

Под ногами содрогнулось еще раз, Андрей остановился посреди прозрачного тоннеля, ведущего к жилой зоне, как раз чтобы увидеть, как левая часть ее проседает, словно в замедленной съемке, купол трескается и срабатывает аварийная система. Из ступора его вывел еще один толчок, Андрей развернулся и побежал обратно, на ходу вспоминая все то, что он узнал о слизнях. Плавят и жрут, что попадется, а когда нажрутся, уползают обратно в свои норы. Пиздец. Обратно он не успел, вибрации вдруг слились в новый яростный толчок, и Андрей очнулся лежа на полу, спорткомплекса не было видно в клубах красной пыли, он видел, как закрываются воздухосберегающие шлюзы, отрезая его от той части станции. Теперь у него был только один путь - в жилую зону, и Андрей припустил туда рысью, надеясь, что Паша все еще в офисе, не успел вернуться домой.

Теперь их ждет экстренная эвакуация, на стенах и на полу загорелись указатели, и опять включилась сирена. Людей вокруг не было видно, Андрей шел по коридорам как в дурном сне, черные псевдоокна покрылись кое-где трещинами, освещение стало тусклым – аварийный режим. Может, все уже мертвы на станции, один он остался в живых. Андрей ругал себя за трусость, стараясь не сбиваться с шага, ерунда, нет тут никаких слизней, просто тряхнуло немного… или есть… Он вдруг подумал о людях в черных масках, вот от кого нет спасения, и вспомнил. Это были никакие не игры, его просто изнасиловали, ощущение кошмара стало таким реальным, и Андрей свернул направо, прочь от стрелок. По ним его сразу бы нашли, а он спрячется, и будет сидеть тихо-тихо.

В квартире царил кавардак, все разбросано, Андрей заполз под кровать аккуратно, стараясь не пораниться об осколки зеркала. Не удалось. Новая порция воспоминаний обрушилась на него, какое же он уебище, уже размечтался о жизни вместе с Пашей, переживал, вдруг у того есть семья на Земле. А все оказалось так просто – его использовали, как хотели, а он сам, сам подставлялся и выпрашивал еще, в последний их раз бесстыдство перешло все границы. Андрей невольно закрыл глаза, вспоминая, Паша обвязал ему член и яички эластичным поясом от форменных брюк и мучил весь вечер, перемежая ласку и грубость, и говорил, что не даст ему кончить... Так хорошо ни с кем больше не было, Андрей даже решил, что это любовь и есть. Коммуникатор запищал, и он его выключил, а потом не удержался, глянул на последний вызов – Паша. Андрея накрыла такая злобища, нет уж, он выберется и обязательно начистит рожу этому гандону.

Надо было пробираться на верхние этажи, подземные чудовища туда вряд ли полезут, а спасшихся должны подобрать... если от остальной станции еще что-то осталось. Он глубоко вдохнул несколько раз, как учил его доктор, все в порядке, опасности нет. Андрей захихикал, в таком бедламе точно никто не кинется его насиловать. Через три секции он встретил двоих смутно знакомых мужчин, кажется, шахтеры из второй смены, и, пока они надевали защитные костюмы, стрелки погасли, и пол вдруг стал проседать. В образовавшейся за ними дыре вспенилось что-то черное, замедлилось, видимо, жрало перегородки нижнего этажа.
- К шлюзу, - крикнул Андрей, на поверхности у них были шансы, слизни ведь медлительны на открытом пространстве. Некстати вспомнилось, как Паша медленно его трахал, и Андрей умолял срывающимся голосом быстрее, тогда любовник и рассказал ему про неповоротливых слизней. Он вдруг понял, что был незатейливо счастлив в эти несколько дней, повелся на ласку и секс, как придурок.
- Андрей Петрович, - его потянули за рукав, - скорее...

Они выбрались на поверхность, включив спасательный радио-маяк, скрежет за ними все приближался и нарастал, и Андрей подумал, что у него есть еще несколько часов, на большее защитного костюма не хватит. В груди тоскливо и страшно сжалось, он по-прежнему боялся и не хотел умирать, и все думал о Павле, почему-то представляя их совместную жизнь на Земле.

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 6

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 6

У Павла просто дыхание перехватило, когда он увидел Андрея. Такой исхудавший, в серой робе на голое тело, а на руках кандалы какие-то... Из широкого выреза видны сильно выпирающие ключицы, и этот затравленный взгляд - Андрей никогда не смотрел так на людях, только наедине, в их три с половиной раза. Павел облизнулся, в паху заныло.
- Привет... Андрей. Узнаешь меня?
Андрей настороженно помотал головой.
- Я Паша, твой любовник.
Санитар рядом хмыкнул, но Павел не обратил на него внимания, подошел к Андрею поближе и положил руку на загривок. Андрей дернулся было, а потом замер, испуганно распахнув глаза. Павел легонько погладил большим пальцем выступающие позвонки, сжал посильнее шею:
- Узнаешь, Андрей? Помнишь, как мы любили друг друга?
- Да, - прошептал Андрей, - Помню. Забери меня отсюда... Паша...
- Можно? - Павел обернулся к доктору.

- Сложный вопрос, - отозвался тот, - даже если вы с ним справитесь во время приступов ("он кусается", заржал санитар), вряд ли вы сможете обеспечить должный уход больному. Будете оставлять его одного, уходя на работу?
- Но хотя бы на вечер! И ночь, - окончательно распоясался Павел, погружаясь в пучины пидорасятины.
Он притянул к себе Андрея поближе, тот не сопротивлялся, хотя и не расслабился.

Читать дальше

Потом они еще долго препирались с доктором и обсуждали условия и режим. Но Павел больше не злился, он кормил Андрея яблоком, тот тянулся за угощением ртом, забинтованные руки не позволяли взять. Теперь точно на жеребца похож, и ест так же. Павел нарочно задевал его губы, они были потрескавшиеся и теплые, и по телу разливался предвкушающий жар.

***
Андрей сидел на краешке кровати и ждал, сегодня вечером его должны забрать домой. Паша обещал. Кто бы мог подумать, у него, оказывается, есть постоянный любовник, да еще красивый такой. И нормальный. Он отчаянно пытался вспомнить хоть что-нибудь, хоть мелочь какую, и вдруг в памяти всплыл яростный трах с Женечкой прямо в кабинете. Паша, конечно же, не знает, а то бы не стал его забирать… или знает, может, они допускали такое… Андрей совсем запутался. Наверняка, когда он окажется в их жилище, вспомнит постепенно, и Паша ему расскажет, и займется с ним любовью, обязательно… Если ему не противно.
- Смотри, не откуси там ничего, - весело напутствовали его санитары, переодевая в мягкие брюки и куртку. Все было велико, брюки ему заботливо подвернули, причесали волосы. - Готово, полюбуйся!
Лучше бы он на себя не смотрел, такое страшилище. И руки еще изрезаны, сегодня как раз сняли повязки, стали видны уродские розовые шрамы, по три на каждой ладони и один на левом запястье. Доктор точно рассказал его любовнику, что он сам это сделал, да и про все остальное... Андрей не выдержал и опять забился в угол, обхватив себя руками.

Паша, когда пришел, сразу принялся его тискать, поставив рядом кейс с медикаментами, увесистый такой. Внутренняя дрожь, охватившая его с самой их встречи, только усиливалась, и Андрей изо всех сил старался, чтобы это не стало заметным.
- Ты готов? - от Паши пахло чем-то родным, приятно, - поднимайся, пойдем.
Андрей послушно шел рядом с ним, тот обхватил его одной рукой за плечи и прижимал к себе. Ему захотелось спросить, давно ли они вместе, например, и как вообще все у них срослось. Понятно, он-то извращенец, но неужели Паша не смог никого лучше найти, такой красивый и уверенный… Андрей не решался начать разговор, боясь обидеть его своей забывчивостью. Он даже не знал, куда идти, то есть понятно куда, в жилую зону, но вот где жил его любовник, Андрей не помнил совершенно.

- Паш! О, Андрей Петрович, добрый вечер…
Они шли через центральную площадь с фонтанчиком, Андрей обернулся и узнал окликнувшего их человека – Максим, его зам. И вспомнил, что с Пашей они тоже работали вместе, там наверняка и познакомились, где же еще. Максим вытаращил глаза и сказал сдавленно:
- Паш, четверых еще нашли, но они все… того... Андрей Петрович...
Может быть, с ним Андрей тоже трахался, фу... санитары в клинике вон намекали на прошлые оргии, он прижался к Паше посильнее и вдруг спросил нормальным и ровным голосом, без всякой дрожи:
- Что произошло, опять обвал?
- Там… марсиане, Андрей Петрович, - Максим продолжал ошарашено коситься на них, - вроде бы.
«Какие блять марсиане!» - хотел крикнуть Андрей, но Паша его опередил, сказал на ушко, что ему нельзя волноваться, и правда, он ведь сейчас на больничном, пусть сами разбираются. Вот выйдет, устроит тогда этим тупицам веселую жизнь.

- Не устал? - спрашивал его Паша. - Тут недалеко уже. Твоя квартира опечатана, я разберусь завтра-послезавтра, вещи захвачу.
Какой у него заботливый любовник все-таки, думал Андрей, ощущая твердую ладонь на своей ягодице, жар расползался внутри тела. А Паша, интересно, хочет его?

***
Паша закрывал как раз дверь в квартиру, когда Андрей не выдержал, сам к нему прижался, дотронулся слегка до уха и провел рукой по рыжеватым волосам. Мягкие какие, а на вид колючие.
- Сейчас, сейчас, тебе еще процедуры вечерние надо сделать, - любовник притиснул его к стене, легонько сжав шею. В паху скрутило нетерпеливо и мучительно, Андрей закрыл глаза и опустил руки.
- Какие процедуры, Паша? Не надо...
- Уколы, там аппаратик специальный, только к попе приложить, и оно само, не страшно совсем, Андрюша...
- Хорошо, - Андрей прошел в комнату и нагнулся над креслом, упершись коленями и приспустив штаны. За спиной звякнули инструменты, и Паша сказал:
- Все снимай.
Андрей послушался, и в этом тоже было особое удовольствие, выполнять Пашины приказания. Тот гладил его ягодицы, сжимая, иногда проводил пальцем между ними, Андрей вздрагивал и похабно вилял задницей. Член его почти прижимался к животу, Паша и его приласкал немного, и пришлось упереться головой в спинку кресла, чтобы не упасть.

К попе прижалось что-то холодное, он почувствовал нарастающую боль и застонал больше от страха.
- Потерпи, сейчас все закончится, считай до десяти, - его поддерживали под живот, и на счет восемь боль действительно прекратилась, Паша легонько поглаживал его, а потом вдруг спросил:
- Хочешь, сделаю, как тебе нравится?
- Да, да...

Сначала Андрей даже не понял, что его шлепнули, ощущение было обжигающим и таким прекрасным, он невольно вскрикнул и прогнулся, открываясь. Паша обошел его и ударил ладонью несколько раз по другой ягодице, боль становилась все сильнее, Андрей мог только стонать и подставляться.
- Подрочи себе, - услышал он и с радостью схватился за свой член, размазывая выступившую смазку. Как хорошо, Паша знает, что ему нужно, значит, они делали это и раньше. Хотелось еще и еще, он ведь заслужил, пусть его накажут как следует...
Любовник вдруг перестал его шлепать и теперь ласкал подрагивающий анус, разминая.
- Пожалуйста, еще, Паша... ну пожалуйста... - не выдержал он, оставалось совсем чуть-чуть.
Тот хмыкнул и ударил еще несколько раз, по спине прошли горячие волны, и Андрей совсем забылся от удовольствия, кончив себе в руку. Он тяжело дышал, сползая на пол, но упасть ему не дали. Паша притянул его к себе, успокаивая, но Андрей все равно чувствовал отвращение к себе, как ужасно, обкончался от порки...

***
Павел чувствовал себя, как плохой мальчик, неожиданно получивший гигантский подарок на рождество. Андрей так его любил и слушался. Нет, раньше, в их предыдущие встречи, он тоже был послушным, но разве тогда Павел мог представить этот его взгляд, полный обожания и преданности. Тогда Андрей смотрел на него со страхом и отвращением, а в последний раз, когда попросил остаться с ним на ночь - был таким отчаявшимся и грустным.

Он усадил Андрея на постель, устроился рядом и принялся чистить его гигиеническим салфетками. Полувозбужденный еще член казался ему ужасно трогательным, а еще Андрей раздвинул для удобства ноги пошире, и Павел тщательно вытер головку, а потом, фыркнув, приподнял мягкий орган за шкурку на кончике, чтобы добраться да яиц. Андрей робко ему улыбнулся, в груди екнуло от такой нерешительности. Потом очередь дошла до живота, такой худой... Павел не удержался, принялся сильно мять его, прижимая любовника к себе за плечи. Но Андрею нравились эти грубоватые ласки, он уткнулся Павлу в шею и щекотно засопел, только испачканную руку неловко держал на отлете.
- Ты такой красивый, хороший мой, - шептал Павел, с обманчиво влюбленным в него мужчиной было легко и стыдно-сладко говорить эти глупости, ведь можно быть уверенным, что тот радуется ласке.

Он поймал правую руку Андрея, вытер и ее, ладонь была исполосована шрамами, и Андрей стыдливо поджимал пальцы, прикрывая их. Павел заставил его выгнуть кисть наружу, погладил розовые полоски, а потом прижался к ним губами и принялся целовать. Причем испытал в этот момент примерно такое же волнительное возбуждение, как когда был впервые допущен лизнуть Наташеньку в нижние губки. "Я ебнутый извращенец... Интересно, а если Андрея... там..." Он даже сам не понимал, что это "там" собирается полизать - яйца, член или может даже задницу, но от собственной разнузданности аж голова кружилась.

Он толкнул Андрея на спину, а сам опустился на колени и уставился ему в промежность. Тут возникла некоторая трудность. У Наташеньки там не было ни единого волоска, Паша еще всегда завидовал эдакой гладкости, самому ему так морду выбрить ни разу не удалось... Задница же и яйца Андрея были вполне себе волосатыми, и поэтому он решил ограничиться на первый раз членом. Он поласкал и полизал головку, та налилась, выглянула навстречу, Андрей застонал и раздвинул ноги еще шире. Павла прямо скрутило от возбуждения, так захотелось ему засадить в доверчиво подставленную дырку. Но он помнил суровые предупреждения доктора: "Никаких физических повреждений, следите за этим, да и сами будьте предельно аккуратны. Ему еще долго будут регенераторы противопоказаны." Поэтому он просто уткнулся носом ему в яйца и потерся щетинистым подбородком. Этот запах секса... с ума сводит.

Андрей извивался, подхватив себя под коленки, какой развратный, прямо сучка в течке. Павел раздвинул ему ягодицы, проклятье, поцарапал дырку щетиной, она порозовела и даже припухла слегка. Он достал припасенный специально для этого дела интимный гель и щедро смазал ее. А потом, не отрываясь, смотрел, как его собственный член заныривает и снова выныривает в поблескивающую глубину. Он не решался заходить по полной, игрался на полшишечки, но ему и этого хватило, чтобы кончить и упасть.

- Слипнемся, - сказал Андрей, когда он с удобством подгреб его под себя и обнял со спины, намереваясь заснуть.
- Похуй... - Паша фыркнул ему в затылок и пропихнул еще неопавший член промеж его ягодиц.
По телу Андрея пробежала дрожь.
- Паш... я вспомнил, что Женьку трахал... ты знал?
- Нет... Плохо, Андрей, - он на самом деле расстроился, от мысли, что скоро Андрей вспомнит все и разлюбит его.... вот бы он так и остался навсегда безобидным психом... Какие позорные мечты, он и сам - позорище, с самого начала. Не то, что Женечка, вот кто верный друг и порядочный гражданин, увидела, что у человека проблемы и сразу обратилась за помощью, не посмотрела на то, что любовники... А могла бы ведь тоже... воспользоваться... Глаза слипались.
- Накажешь меня?
- Мммм... а какое наказание ты заслужил? - Павел улыбался, легонько касаясь губами его шеи, и так и заснул, не услышав ответа.

Под утро они и правду слиплись, и даже слегка эпилировались, разлепляясь.
- Так не хочется с тобой расставаться, любимый, аж рву на жопе волосы, - хихикнул Андрей.
Правда, тут же его улыбка стала неуверенной, а в глазах мелькнуло недоуменно-растерянное выражение. Павел его затащил в ванную и там аккуратненько оттрахал, даже не повредил ничего, чем был ужасно горд.

Он достал из камеры глубоко замороженные земные продукты, последняя посылка от Наташи. Цинично, конечно, тратить подарки бывшей невесты на нового любовника, но... Не выбрасывать же в конце-концов такую ценность. Он положил стеклянно твердые пакетики с кубическими яйцами и помидорами в отморозку, через десять секунд они стали как свежие, а Павел, сглатывая слюну, принялся готовить.

Они ели голышом и пересмеивались, иногда соприкасаясь бедрами и плечами. А потом Паше приспичило поссать, и он сбежал, попросив Андрея сделать еще кофе.
- Та-а-ак, и кто это у нас набздел?
Андрей, только что подпустивший газов и не заметивший его появления, подпрыгнул и ужасно покраснел.
- Ты что, - засмеялся Павел, - пернуть стесняешься?
- Нет... - Андрей, все еще красный, отвернулся.
- Тогда давай, повтори, - Павел подхватил его под коленки и усадил на стол.
- Не хочу, - сердито ответил Андрей.
- Пожалуйста, Андрюша, пожалуйста, аромат кофе это не испортит, - Павел хихикнул, приставив вставший член к его дырке.
И Андрей тоже засмеялся, а потом сделал это. Член приятно обдуло ветерком, и Павел ткнулся слегка, но вставлять не стал, просто обнял Андрея.
- Давай, допьем и пора...
- А ты заберешь меня вечером оттуда?
- Конечно, - сердце слегка защемило, а вдруг Андрей все вспомнит к вечеру, ведь доктор говорил, что его амнезия вызвана стрессом и должна скоро пройти... Павел попытался вспомнить сложное название этих амнезий, но слово уплыло из сознания оставив после себя какой-то обрубок.

***
В клинике только и говорили про марсианских слизней. Андрей слушал все эти россказни, улыбался и жевал бутерброд с резинистой колбаской, больничная еда совсем невкусная, не то, что у Паши. Он посмотрел на электронное табло над головой и занервничал, осталось совсем немного времени до вечера, а потом чуть не подавился от радости, подумав о любовнике. Паше он нужен даже такой вот... со съехавшей крышей, больной. Хотя он уже выздоравливает, его даже в палате не стали запирать после утреннего осмотра.

За ненастоящими окнами шел снег, так хорошо было смотреть на него и вспоминать. Андрей помнил, как хотел поджечь в детстве школу и почти получилось, помнил свою работу здесь, на Марсе, но последние несколько дней перед срывом ускользали, как он ни старался, и, самое обидное, совсем ничего о любимом. Да еще эта хрень с ножом... Надо попасть к себе, может там найдутся недостающие кусочки, и захватить кое-что из вещей. Он так и был в Пашином, в больничное его переодевать не стали.

Все было почти прекрасно, а потом опять не приперлись из полиции, а с ними Максим еще, но Андрей спрятался, залез под стол и сидел там, пока вошедший следом доктор не увел инспектора с собой. Максим заглянул под стол, ухмыляясь:
- Что же вы, Андрей Петрович, полюбовничка своего чуть на тот свет не отправили, надоел?
- Что?..
- На опасный участок поставили, еле ведь откопали... а так ничего, лечитесь, отдыхайте... - пропыхтел Максим, распрямляясь, и видно стало только ноги и кусочек пузени.

- Помощь не нужна, Озкулов? - нагнувшийся санитар подмигнул ему. - A то помыть может надо.
Андрей его послал и отполз подальше на всякий случай. А потом пришел Паша, прямо с работы, в серебристой форме корпорации, и, пока он оглядывал больничную столовую, Андрей любовался им из-под стола, позабыв про все на свете. Вот бы Паша подошел поближе, можно будет неожиданно схватить его за ноги и крикнуть "слизень!", сегодня он так двоих уже напугал, было смешно. Но сейчас не решился почему-то.

- Андрюш, запарка на работе, я тебя сейчас отведу домой и опять убегу, - Паша залез к нему под стол, и Андрей обхватил его ногами и руками, прижимаясь и тыкаясь губами в рыжую щетину. Он так соскучился, что вдруг сказал неожиданно:
- Я тебя весь день ждал... и так люблю, Паш...
- Через минуту запускаем уборщиков, - сверху по столу им постучали и захихикали сдавленно, - покиньте столовую.
- Уходим уже, - ответил Павел недовольно и поставил ему засос на шее.

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 5

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 5

Хотелось пить. Андрей лежал на кровати и не сразу понял, что привязан. Вокруг царил полумрак, белые стены, ни одного окна, дверь... похоже на больницу. Он приподнялся на локтях, с удивлением глядя на свои забинтованные руки, пристегнутые к невысоким хромированным бортикам. Если это больница, почему его привязали к кровати? Андрей попытался вывернуться как-то, освободить хоть одну руку, но ничего не получалось, и он испугался всерьез. Даже попробовал грызть фиксирующие ленты, отсюда надо выбираться любой ценой. Андрей так увлекся своим занятием, что не заметил распахнувшуюся дверь вовремя и замер, прикусив краешек белого пластика.

- Не нужно, не нужно этого делать, больной, - один из вошедших приветливо смотрел на Андрея, пока двое других осторожно укладывали его обратно. Значит, этот у них главный, в голубой форме с эмблемой. Он вдруг узнал символику, у него тоже была такая на кителе из серебристой ткани.
- А вы... кто?
- Доктор Морозов.
- Развяжите меня, - попросил Андрей, и его освободили от удерживающих ремней, взяв обещание не буянить.
Потом ему дали воды и отвели в туалет, и он долго сидел там, пытаясь вспомнить, что же все-таки произошло. Стены, пол, даже раковина и унитаз, все было сделано из какого-то странного пластика, Андрей уперся лбом в стену, и там осталась небольшая вмятина, которая выровнялась через некоторое время. Ногтями поцарапать тоже не удалось, после нескольких упорных попыток из-под бинтов начала сочиться кровь, совсем не страшная, напомнил себе Андрей.

Читать дальше

- В перевязочную его, - доктор кивнул двум своим помощникам и повернулся к Андрею: - У вас, Озкулов, передозировка препаратов, ускоряющих регенерацию, пришлось по старинке вас лечить.
- От чего лечить? Я здоров, - Андрей понял, что сказал лишнее. Он-то знает, что его насильно тут держат, сразу догадался. Он присел на краешек кровати, раздавленный вдруг пониманием происходящего, эти только притворяются, что лечат его…

В перевязочной было много полезных вещей, любая пригодилась бы для побега. Андрей осматривал светлую комнатку, вытянутые яркие лампы на потолке и юную медсестричку. В руках у нее были прекрасные ножницы с зазубренными краешками, Андрею они сразу очень понравились.
- Фиксировать будем? – строго спросил один из сопровождающих.
- Не надо, - прошептал Андрей, зачем его хотят связать, неужели опять началось…
- Не надо, - согласилась медсестра, - вон он смирный какой, бедняжка.
Санитары заржали:
- Он из группы захвата двоих покусал, бедняжка наш, вы же сами, Любочка, обрабатывали.
- Тогда надо, - Любочка тоже засмеялась, гадина.
Андрей задергался, когда его пристегнули к креслу, и зажмурился. Но больно не было, прикосновения были деликатны и даже нежны, он рассматривал красные полоски на ладонях и запястьях, их смазали чем-то прозрачным, а потом вновь наложили повязки.

Дни в этом месте, так похожем на обычную больницу, были совсем одинаковыми. Андрей не знал, сколько он здесь находится, и не помнил толком, как сюда попал. Сначала надо спастись, а потом уж разбираться. Его палата находилась в конце коридора, через два поворота – перевязочная и там же кабинет доктора, Антона Михайловича. Кормили Андрея отдельно от всех, сказали, буйный потому что.

На завтрак он как обычно пил какую-то сладковатую смесь через трубочку, наклонившись над столом, невкусно, но терпимо. Пластбинты покрывали его руки, которые он сам и изрезал, надо же, какая чушь. Он покосился на санитаров и продолжил глотать неприятную жидкую кашицу. Завтра будет последняя перевязка, Андрей все думал о ножницах, как бы их стащить незаметно. Тогда уж он всем покажет и этим двоим в первую очередь. Эти тихонько переговаривались:
- Помыть его сначала? Или так вести?
- Нафига? Обделается еще со страху, и опять мыть…
- Я никуда не пойду, - Андрей завертел головой, и над ним опять заржали:
- Следователь ждет не дождется, да он не страшный, поговорить хочет.
Внутри все оборвалось. Нельзя идти в полицию, откуда-то Андрей это знал, нутром чуял. Он выждал момент и почти вырвался по пути, но его быстро догнали и опять скрутили.
- Черт, осторожно, руки его…

Очнулся он опять привязанным, рядом стоял доктор и мужик какой-то незнакомый, Антон Михайлович ругался с ним, говорил, что не отдаст Андрея, рано еще.
- Опросить я все равно обязан, это необходимая формальность, может, он и заявлять не будет, - от этого громкого голоса в голове что-то лопалось.
- Не буду, - пробормотал Андрей, и его переспросили еще раз, что мол, неужели по согласию все было. У него в квартире, оказывается, нашли одежду в его, Андрея, кровище и в сперме, анализатор сходу определил пять различных образцов, и нож еще. Санитары начали хихикать, и Антон Михайлович глянул на них укоризненно.
- Да разве он соображает сейчас, инспектор, - доктор ласково погладил Андрея по коленке. – Придет в себя через месячишко, тогда и расскажет вам все.

- Бля, придется дело заводить, - искренне огорчился инспектор, - доиграются, извращенцы хреновы, а нам разгребай... - и он вышел из палаты, сетуя на свою тяжелую работу.
- Помойте его, ребята, и пусть поспит, - доктор махнул рукой, прежде чем последовать за полицейским.

- Че за запах, а? - возмущенно спросил у Андрея один из оставшихся санитаров, кажется, Саша. - Обосрался?
- Нет, нет... - он чувствовал, что да, сам не заметил, как это случилось. Что теперь будет...
- Придется помыть, как доктор прописал!
Его затолкали в душевую и раздели там, Андрей стоял голый и такой грязный, и эту грязь нельзя было скрыть. Вода стекала по его телу, слишком холодная, он весь покрылся мурашками и все пытался прикрыться руками.
- Руки не суй под душ, размокнет пластбинт, - его развернули лицом к стене, - повыше их подними и упрись.
В зад ему ударила тугая струя воды, очищая, Андрей переступил с ноги на ногу и с ужасом понял, что возбуждается. Конечно же это заметили, его ведь так тщательно мыли. Оглаживающие движения губки напоминали о чем-то важном, настоящем, из той, прежней его жизни. Он опять попытался закрыться, стал просить сделать воду теплее.
- И так кипяток почти, терпи уже, - беззлобно сказали ему и увеличили напор, - давай смоем все быстренько, и спать пойдешь.
Андрею удалось забиться в угол душевой и съежиться там, присев и обхватив себя кое-как руками, прикрывая стояк.

- Брось, Саш, замерзнет, сам вылезет, пошли по кофейку, - услышал он. И удаляющиеся шаги.
Из крана над ним капало, Андрей дрожал, вода с волос текла прямо в глаза, а он не мог ее стереть своими никчемными руками. И сам он был никчемный, грязный извращенец, к нему даже прикасаться лишний раз противно.

Из душевой его забрали только перед вечерним обходом, натянули через голову серую рубаху до колен и уложили в кровать. Андрей согрелся и лежал, перевернувшись на живот, в голове крутилось одно и то же, наверное, он выродок какой-то, поэтому и попал сюда. Стоял под душем, еще и ноги раздвинул, чтобы вода лучше попадала. Он начал ерзать, было приятно и мерзко одновременно, вот если бы его нагнули прямо там, вставили посильнее... Член наливался и твердел, и Андрей обнаружил, что не может помочь себе руками, пластбинт делал это совершенно невозможным. Он опять улегся на живот, представляя, как его дерут и говорят, что он хороший, и велят молчать и не двигаться. Андрей весь измучился, пока возился, но оргазм был коротким и сильным, и опять накатило знакомое уже ощущение, как он так может, извращенец чертов... лучше бы сдох.

***
...Проход все уже и уже и извилистей, а потом кончился тупиком. Возвращаться казалось невыносимым, но они вернулись, свернули, заползли в еще более узкое место, там все было в какой-то мелкой черной пыли, а еще ошметки, словно каменная паутина. И каменные потеки. И тупик. Они вернулись снова, нашли широкий проход и через несколько часов уткнулись в расплавленную стену. Этот лабиринт был бесконечным.
- Мы похожи на глистов в слоновьих кишках, - сказал Павел.
- Надеюсь, жопа у этого слона все же сверху, - ответил Геныч, и они истерически засмеялись.
"Поход за жопой Грааля", повторял Павел, красивое название "Грааль" запал ему в душу еще со школьной скамьи и напоминал теперь о чем-то смутно великом.

Прошло тринадцать часов и двадцать шесть минут с начала их похода (они засекали), и, вымотавшись безнадежностью, они сидели в очередном тупике, бессмысленно изучая сканер.
- Прикинь, Пал Юрич, когда мы сдохнем, мои ноги еще недели две ползти смогут, я им автомат поставлю, во пиздец будет?
- Заткнись, - тихо ржал Павел, он закрывал глаза и вспоминал Андрея и думал о том, что, наверно, любит его, раз только и видит его смуглую жопу перед смертью. - Заткнись, Геныч, мы выползем.
- Выползень, бля...
И это слово тоже казалось им ужасно смешным - выползень. "Выползу и приду к Андрею, а с Наташенькой расстанусь, отошлю ей все же то письмо, что уж там, раз изменил и полюбил другого..."

Павел подхватил сканер и на четвереньках пополз обратно, метрах в двадцати был узкий лаз, и он принялся протискиваться в него.
- Куда блядь... - окликнул его Геныч, а потом пополз следом, не прекращая материться на предмет того, что его железная жопа не сжимается и обязательно застрянет.
- Так она у тебя ферроорганическая же, как это не сжимается, - откликался Павел, упорно углубляясь в проход, вот тот как раз замечательно сжимался и сужался.

А потом он увидел на сканере, что спереди пещера и стальные сплавы, но дырка, ведущая туда, была совсем узкая, даже голова не пролезет.
- А счастье было так близко, - прошептал Павел и снова вспомнил Андрея почему-то, как тот просил его остаться на ночь.
- Меня вперед пропусти, - сказал Геныч, взглянув на сканер, и они поползли обратно, к месту пошире, чтобы поменяться очередностью.

И Геныч пробил своими чудесными ногами дырку, они вывалились в широкую пещеру, оказавшуюся фрагментом раздавленного перехода шахты. И снова пошли по направлению вверх. А в конце перехода увидели тусклый свет шахтерских лампочек: там сидели трое ребят из их смены. Они зашевелились и вскочили, увидев их, а Павел с Генычем радостно прибавили шаг - как же хорошо было встретить людей.
- Что сидим, указаний ждем? - спросил Павел, подходя.
- А куда идти, везде тупики или вниз, Пал Юрич, пусть нас тут найдут...
Они присели рядом и поделились галетами и шоколадом. "Надо отдохнуть, и верно", подумал Павел и прислонился к стене и увидел короткий сон про Андрея и четверых насильников.

- Паш, - окликнул его Николай, наладчик, - ты в радио разбираешься?
- Ага, все сраные модельки из "Юного техника" вот этими самыми руками...
- Может, попробуем собрать из двух маячков один?
- Мечтатель ты, Коль, - отозвался Павел, смешно даже - пробовать в космической технике разбираться, но он все же склонился над полурастерзанным приборчиком, и они принялись терзать его уже вдвоем.

А потом тьма вокруг зашевелилась, они вскочили и замерли, как сковало непонятным ужасом, и на свет выползло нечто черное и блестящее, похожее на гигантского слизня, камень тек и пузырился под его брюхом.
- Нахуй! - скомандовал Павел, рванув в сторону, и все очнулись и побежали за ним.
Только Николай не двинулся, он медленно пятился, прижимая к груди детальки передатчика, и Павел оглянулся, блики света чертили резкие линии на темной фигуре наладчика и на жуткой массе слизня. А потом Николай закричал, страшно и очень коротко, и Павел оглянулся еще раз и увидел, что шлем его упал и осветил пузырящееся брюхо слизня, теперь окрашенное красным. А потом лампочка Николая погасла.

Они забились в очередной проход, теперь понятно, что их слизни прожигали, выползли по нему в пещеру попросторнее, остановились там.
- Надо дальше, дальше идти, - говорили ему ребята.
- Нет, будем ждать спасателей на одном месте, мы уже недалеко от поверхности. Если это опять попрет - здесь несколько проходов, уйдем. А из узкого места не уйти. Все будет хорошо, - объяснил им Павел, и его послушались.

Они сидели и ждали, а потом снова выполз слизень, они побежали и напоролись в проходе на нового.
- Назад! - крикнул Павел, и его снова послушались, побежали за ним в пещеру обратно к предыдущему слизню.
Слизни ползали медленно, вот в чем дело. На большом пространстве от них можно было убегать. Они и убегали, носились по еще не расплавленным местам. И Геныч упал на своих неловких железных ногах, на него наползло и начало есть, но они оттащили его, как хорошо, что полуандроид не чувствовал боли в железной заднице.

А потом слизни уползли, пещера начала застывать отеками, а они сидели на твердом пятачке, прижавшись друг к другу и ждали, все ждали.
- Нас спасут, - сказал Павел и подумал: если наверху все живы. И еще: выберусь, пойду к Андрею.

И их и правда спасли, бур-разведчик прорылся к ним и доставил на передвижную станцию спасателей.

***
Павел оттолкнул кислородную маску, которую заботливый медбрат все норовил запихнуть ему в морду.
- Что со станцией, Максим?
Заместитель главного инженера мрачно сожрал витаминный пирожок из контейнера.
- Со станцией все в порядке, Паш, пиздец носит локальный характер...
- Максим Николаич, - возмущенно перебил его медбрат, - пирожки - для пострадавших!
- А, ну, цыц! - вызверился на него зам. - И брысь отсюда.
- Я при исполнении, - оскорбленно заметил тот, ловко напялил на отвлекшегося Павла маску и принялся что-то измерять.
Павел закатил глаза, а Максим заржал:
- Ладно, хуй с тобой, при-исполнении. Так вот, Паш, - он снова спер пирожок, - это аномалия какая-то, по предварительным данным картина такая, будто бы этот участок что-то огромное из глубины пожевало. Все перемешано... и шахта наша пиздой накрылась, естественно.

Так это не марсотрясение, тупо подумал Павел, кутаясь в одеяло. Медбрат, наконец, оставил его в покое и пошел мучить других пострадавших.
- Вся шахта или только этот участок?
- Строительство везде заморожено, сам понимаешь.
- А... люди?
- Ну, что люди... сидим ждем...
- Я про свою смену спрашиваю, придурок!
- Кроме вас никого пока не нашли, - Максим поморщился и отвернулся к иллюминатору.
Павел тоже уставился на красный песок. Их ведь тридцать семь человек было... За прозрачным пластиком виднелись обломки внешних строений шахты.

- Что снизу-то было, докладывай, - прервал тяжелое молчание Максим.
- Слизни там были, - Павла передернуло от воспоминания. Да уж, теперь в шахту до конца жизни будет ссать при входе... - Марсиане.
- Допустим, я только что посмеялся над твоей смешной шуткой.
- А я не шучу! Видел круглые ходы на сканере? Так вот, они меняли свои направления. Только что не было, а потом раз - появилось. Мы их видели - черные блестящие твари. Откусили Козенко ногу, хорошо, он полуандроид. А Фомякова... Николая... на наших глазах расплавило. Они ведь камень плавят...
- Паш... на Марсе нет органики.
- А я сказал, что они органические?!

Максим встал и нервно прошелся, потряхивая пузенью.
- Кстати, в курсе, что с главным?
- Что? Генеральный вставляет пиздюлей? - Павел хмыкнул: - Спорим, Петрович заявит, что это я лично сжевал шахту...
- У него срыв Паш, в клинику упекли.
- Срыв?..
- Да, психика не выдержала, Женечка... ну, Топазова, сметчица. Так вот, она трепалась, будто нож у него видела, весь в крови. Она, естественно, в полицию, а там уж все и выяснилось. Ну, ты ж помнишь, какой он в последнее время был.

Павел сглотнул, вспоминая. Сильное тело, послушно, замирающее под ним... Надо будет навестить его в клинике... Стоп! Срыв, полиция? Проклятье, если Андрей расскажет о нем... Об изнасиловании, и еще охранники те... Все равно надо навестить. Он нервно закусил губу, даже не понял сразу, что Максим имел ввиду, осторожно советуя не перенапрягаться. А потом дошло:
- Ты, блядь, прежде чем такие намеки делать, разберись сначала! - он злобно сощурился: - Попробуй хотя б разведданные изучить, ребят опросить... на откушенную ногу Козенки полюбоваться. Там следы характерные такие.
- Ладно, ладно, - Максим примирительно поднял руки.

***
В клинику он смог вырваться только через три дня. Павел аж извелся от смутной тревоги вперемешку с вожделением, но непрерывный аврал, внезапно свалившиеся на него обязанности зама главного инженера... вкупе с последствиями кислородного и прочего голодания - все это выбило его на несколько суток.

А когда он наконец пришел, к Андрею его пускать не захотели. Доктор похабно как-то ухмылялся и ласково выспрашивал, с какой целью он хочет видеть больного.
- С целью навестить товарища, - в который раз объяснял ему Павел. Он вытащил из кармана красное яблоко в пластиковом пакетике, настоящее, с Земли: - Гостинец вот принес.
Доктор снова зарядил туманную речь о тяжелом состоянии больного и нежелательности всяких беспокойств.
- Я не побеспокою, - злился Павел, у него аж живот сводило от желания увидеть Андрея.
- Увы, увы, молодой человек, посещения в таких сложных случаях ограничены, только для родственников. Вы же, хе-хе, не родственник?

Павел тяжело посмотрел на него, а потом решился. В конце концов, он еще под землей все для себя решил.
- Родственник. Мы жили в гражданском браке.
- Как это? - поразился доктор.
- Любовь у нас, ясно?
- А... - доктор явно что-то хотел сказать, но передумал, снял очки, задумчиво протер их... - А как вы это подтвердите?
- А у Андрея спросить?
- Молодой человек, вы меня совсем не слушали? У него диссоциированная амнезия.
- Ну, - упрямо сказал Павел, - меня-то он вспомнит. Позовите.
Доктор наконец сдался.

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 4

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 4

Утром Андрей убрал нож и порванные трусы в пакет к тем шмоткам и запихнул все это между шкафом и креслом. Потом разберется, что с этим делать, выкидывать в утилизатор с органическими следами было опасно, вдруг анализаторы системы распознают кровь, тогда это точно заинтересует полицию. Он наконец-то смог нормально покушать, вернее, просто запихнуть в себя пищу без рвотных позывов. Андрей все доел, он чувствовал спокойствие и уверенность впервые за последние десять дней, решение было принято, оставались детали. Теперь он точно знал, что Павел был в его кабинете в ту ночь, но который из тех четверых? Сейчас, значит, не боится, один ходит...

С Максимом он связался из дома, попросил подготовить проект по восьмой секции и отправить ему как можно скорее.
- Через четыре дня будет готово, Андрей Петрович, - из постели он что ли поднял заместителя, тот был растрепанный, помятый какой-то. Андрей взглянул на часы - полшестого утра.

Днем пришло предварительное заключение экспертов и запрос на дополнительное исследование. Андрей оформил отказ и перечитал заключение еще раз: вероятность обнаружения пустот очень велика, по-хорошему, туда вообще нельзя лезть. Он опять представил Пашу под толщей камней и песка, голого, а себя под Пашей. Может, позвать его в кабинет, как Женечку, а что такого... руки дрожали, и Андрей обнаружил, что у него бодро так встает от этих мыслей, Паша его наверняка ударит, треснет лицом о стол пару раз и опять трахнет на кровь.

Читать дальше

Он сжал себя сквозь серебристую ткань, черт, его же практически насиловали вчера, а он сам подставлялся, только что еще не просил, позорище. Паша его точно за человека теперь не считает, Андрей расстегнул штаны, хоть дверь не забыл закрыть, извращенец несчастный.

Все закончилось быстро, он отдышался и вытер ладонь, как раз успел перед совещанием. И во время совещания все всматривался в Пашино лицо, доброе такое, как будто только сейчас его разглядел, и вспоминал, как тот купал его и лечил, Андрею тогда хотелось встать на колени и целовать ему руки, он не осмелился просто.

- Андрей Петрович, - его переспросили что-то, заставляя очнуться, и Андрей почувствовал, что щеки и уши начинают гореть, как он даже думать может о таком. Он извращенец, извращенец и моральный урод, лечиться надо, если не поздно... Андрею вдруг показалось, что все вокруг догадываются о его тайных пристрастиях, просто ужасно, он взмок и еле-еле довел совещание до конца. Рубашка прилипла к спине, хорошо, что не видно под кителем, но Павел наверняка все понял и смеется над ним.

На следующий день был выходной, и всю станцию охватило будто бы предчувствие праздника - прибывал транспорт с Земли. Андрей провалялся в постели почти целый день, спал, замотавшись в одеяло, а под вечер пошел в космопорт забирать свой контейнер. Хотя какой это порт, небольшая пристройка к огромному куполу и относительно ровная посадочная площадка, которую каждый раз усердно чистят от красного песка.

Может пробраться на корабль и улететь, он читал о таком в детстве, о счастливчиках, путешествующих в космосе зайцами. Жаль, что это все сказки, Андрей смотрел на силовые ограждения, на охранников в форме, пока ждал. Потом оплатил доставку и решил пройтись по станции. Логотип корпорации издевательски бросался в глаза, напоминая о предательстве, и Андрей все старался придумать себе оправдание.

В жилой сектор возвращаться не хотелось, вот бы устроить вылазку на поверхность, Андрей видел однажды бескрайний терракотовый простор с борта катера, завораживающее зрелище. Он бездумно бродил по транспортному сектору и на выходе столкнулся с Павлом, тот, видимо, тоже пришел получить груз с Земли, стоял у платежного терминала и жал на кнопки, и у Андрея привычно скрутило живот. Он прошел мимо, низко опустив голову, и направился в сторону туалетов, по пути сжевав таблетку обезболивающего, теперь все время их носил с собой.

Павел зашел в туалет вслед за ним и провел рукой по регулятору света. Стало темно, Андрей вздохнул, вцепившись руками в край раковины, в ушах зашумело. Шагов он не слышал, просто стоял в темноте один и ждал, а потом почувствовал прикосновения.
- Стой так, - сказали ему, продолжая оглаживать, по бокам, животу, было так страшно, ноги подкашивались. - Не бойся, не бойся, - Паша его успокаивал, кажется, говорил, что не сделает больно.

Живот прошел, теперь болело где-то в груди, сзади прижималось сильное тело, он терся об него и дышал через раз. Вокруг была тьма, но Павел держал его крепко, одновременно стаскивая штаны, Андрей застонал, когда почувствовал, как к его анусу прижалось горячее и твердое.
- Не больно? - Павел притиснул его к себе крепче.
Андрей откинул голову ему на плечо, как тогда, в душе, и на ощупь нашел на стене дозатор с жидким мылом, выдавил немного на ладонь, и так же на ощупь постарался себя смазать, хоть как-то. Снаружи задергали дверь, даже пару раз стукнули, Андрей вздрогнул от этого шума и одновременно от вторжения, Паша засадил ему сразу, не церемонясь. А потом возбуждение волнами накатывало изнутри, боль отступала, он прогибался и подстраивался под ритмичные движения, боже, как он оказывается этого хотел.
- Тихо-тихо, - шептал ему Павел на ухо, а сам все трахал и трахал, пока у Андрея не замельтешили перед глазами разноцветные круги, а по спине прошла сладкая судорога, он с трудом подавил крик, сказали же, тихо...

Его еще потряхивало после оргазма, когда в дверь заскреблись, Павел затолкал его в кабинку и осторожно вытирал салфетками, а Андрей все цеплялся за его куртку.
- Верни мне ключ, пожалуйста, - он потерся носом о Пашину щеку, колючая, и прижался сильнее.
Вспыхнул свет, кто-то выматерился и чихнул. А Паша все продолжал поглаживать его по спине, пока все вновь не стихло и не хлопнула дверь.
- Выходим, - скомандовал Павел, и добавил: - а ключа у меня с собой нет, я вам его потом домой занесу, Андрей Петрович.
До начала работ в восьмой секции оставалось три дня.

Павел не соврал, принес ему ключ через пару дней, просто вошел в квартиру и, не раздеваясь, потащил Андрея в спальню и оттрахал, завалив на спину. Зеркало на потолке отражало все это непотребство, Андрей смотрел, не мог оторваться, на движения пашиной белой задницы, тут уж можно было не сдерживаться, всласть покричать.

- Ты же не жрешь ничего, - ругался Паша в ванной и тыкал мыльным пальцем ему под ребра, - одни кости...
Андрей гладил его по плечам, ощущая сильные мускулы под руками, и вдруг подумал, что никогда до Паши он не спал ни с кем настолько волосатым. А еще он ясно ощутил, что сегодня последний раз, когда они вместе, завтра генеральный подпишет график работ, планы и схемы, и Пашу скорее всего он больше живым не увидит.
- Останешься на ночь? - Андрей нервно облизал губы и начал усиленно намыливать Павлу живот.
Паша остался и совершенно измотал его, а утром тихонько ушел, не стал будить, положив ключ на прикроватный столик. Вот и все, теперь действительно все закончилось. Он так и не сказал Паше о предстоящем назначении, зачем, выйдет приказ, тот сам все узнает.

***
Андрей разбирал контейнер, полный разного барахла, неужели он все это заказывал полгода назад? Еда какая-то замороженная, кофе... Он с удивлением пялился на комплект белья, который явно был ему мал, и вдруг осенило - Женечка! Точно, они же вместе каталог тогда смотрели.
- Приходи в гости, Женя, - сказал ей Андрей в коммуникатор, - прямо сейчас приходи.
Работы в восьмом секторе велись уже несколько дней, Пашу он не видел, но постоянно ждал известий о нем. С Женечкой они как всегда обсудили успехи и достижения, обосрали генерального, а потом любопытная Женечка нашла пакет с ножом и одеждой в крови.
- Что это, Андрей, откуда?
- Это мусор, все никак не выкину, - он забрал у нее из рук зазубренный нож и опять вспомнил Пашу.

Андрей вытолкал растерянную девушку за дверь, никто ему не нужен, ни Женечка, ни Паша, никто, думал Андрей, пытаясь засунуть ножик себе в зад как тогда. Паша не отвечал на его вызовы, ни на один из двадцати не ответил, неужели смена еще не поднялась на поверхность, пора уже. А если... Он порезался, кровь такая красная, очень красиво, и настоящая. Неужели он все время боялся именно этого, вот этой кровищи, совсем ведь не больно, Андрей засмеялся и порезал другую руку, для симметрии, когда услышал, как открывается входная дверь.
- Паша, - он вышел в коридор, улыбаясь и пряча руки за спиной, - я тебя так ждал.
Но пришли опять люди в масках, Андрей заорал и кинулся прочь от них, его скрутили и повалили на пол.
- Полиция Станции Москва-11, вы арестованы, - говорил ему один из этих страшных людей, но это была ложь.
Андрей задергался, и ему укололи в руку пониже локтя, все как тогда, кошмар вернулся и спастись в этот раз не получится.

***
- И вот поддеваю я эту черную хуйню щупом, а она... - проходчик обвел всех торжественным взглядом, явно намереваясь выдать нечто поразительное.
- На тебя хуй точит, Геныч? - хмыкнул Павел, не сдержавшись. - Мужик-то ты еще ого-го!
Все заржали: "девки-то гроздями небось на гвоздик вешаются?" Проходчика давным-давно задавило при обвале, и был он на половину теперь из металлизированного биопластика. Нижнюю половину, что придавало придурковатому Генычу особой пикантности в глазах работяг, а также давало повод для бесконечных философских рассуждений о природе сексуальности полуандроидов. Обсуждения эти были несколько однообразны, зато ужасно веселили участников.

Павел фыркнул, слушая обиженное бурчание на тему "вот вечно вы, Пал Юрич... ничего святого..." Ему протянули флягу, он отхлебнул обдирающего пойла и вспомнил вдруг Андрея, как тот смотрит на него снизу, по телу расползался нервный жар. Надо будет навестить начальника после смены, тот такой ласковый в последний раз был...
- Хороша буриловка, - прохрипел он, продышавшись. - Врешь Геныч, твоя железная задница для меня - святее всех святых.
Ребята снова смеялись и гомонили: "Обижаете, Пал Юрич, где ж буриловка, самая натуральная ракетовка!" Буриловку гнали из тормозных элементов бурильных машин, а ракетовку - соответственно... Неизвестно почему, вторая ценилась знатоками гораздо сильнее. По мнению Павла, не терпевшего спиртное, все было одинаково мерзкой и вонючей дрянью, но бывают моменты, когда отделяться от рабочего коллектива совершенно невыгодно.

Запищал зуммер - перерыв закончился. Работяги потянулись на выход, остались только Павел с прорабом и Генычем. До конца смены уже совсем немного, несколько часов - и они на поверхности.

Павел как раз заканчивал последний контрольный объезд, когда почувствовал вибрацию. Неудивительно, конечно, рядом с бурильной машиной, но эта вибрация шла в диссонансе, какие-то толчки, неровный ритм. Он замер на секунду, а потом оглянулся на Геныча. Тот таращился на него в ответ.
- Машину выключи.
Атмосфера Марса передавала звуки как-то по другому, более гулко что-ли, даже под землей. Они минут пять сидели, вслушиваясь в этот страшный гул и вибрацию.
- Со стороны подъемника, кажись, - хрипло сообщил Геныч и потянулся к пульту управления.
- Куда?
- Наружу, твою мать!
- Погоди... погоди, - Павел ткнул в схему, - подроемся сюда, там могло ребят запереть.
- Топлива не хватит. Нам бы самим доебашить...
Павел глухо застонал: ведь конец смены, ресурсы на исходе, они смогут выкопаться только при очень, очень благоприятном прохождении. Он снова уткнулся в схему - прокладывать оптимальный маршрут.

Они со скрежетом бурились сквозь мягкие породы, перед глазами мелькали черно-белые изображения внешнего радара, тихо матерился Геныч. Если бы у них был юркий бур-разведчик, то экраны показывали бы объемную картинку в цвете на пару километров в округе. Но эти почвы были уже давно исследованы, разведчики трудились в другом месте, а Павел чувствовал себя слепым, видя лишь на метр вперед.
- Пиздец, - сказал Геныч и замолчал, снова заглушив для экономии мотор.
Они уперлись в твердые породы, которых здесь быть просто не должно. Что это, смещение пластов? Если так... если это такое мощное марсотрясение... на поверхности могло тоже ничего не остаться. Но ведь долина Утопии совсем не сейсмична!

- Рой на северо-запад.
Ближайший твердый пласт был ранее на юго-востоке, да и по линиям изломов - все шло оттуда. Оставалось надеяться, что недалеко ушло. Он вспомнил про Андрея, как прижимал его за шею к матрасу, как ладонью ощущались выступающие позвонки, а бедрами - растраханная задница, а Павел был в каком-то полузабытьи тогда от восторга... Андрей не отвечал на его вопросы о злодеях, смотрел словно в никуда, а еще он был таким худым. В первый раз, со злодеями, он был совсем другой. "Как выберусь отсюда, сразу к нему зайду. Лишь бы наверху было все цело. Лишь бы выбраться."

Выбраться им не удалось, твердые пласты все кончались, а вот запас свободного хода у них кончился.
- Буримся наверх, - сказал Павел.
Мощностей у них на это не хватало, если пласт толще семи метров, они так и застрянут среди камней, но Геныч выматерился и послушался.

Оно оказалось больше семи, и последние пару метров они долбили в обреченном молчании. Скоро кончится воздух. Вряд ли их откопают раньше.
- И могилка не нужна, - как-то жалко хмыкнул Павел, ему уже казалось, что он задыхается, а земные своды медленно сдвигаются.
Он закрыл глаза и стал снова думать об Андрее, интересно, каков тот на вкус? Андрей ему несколько раз минет делал, а Паше даже в голову не пришло ответить тем же. Он вообще так мало ласкал его, а ведь ни с кем больше так хорошо не было...
- Взгляните, Пал Юрич, это проход?

Павел уставился на радар. Да, и вправду похоже, вроде бы черный провал начинался на границе видимости. А ведь еще недавно его не было... или они умудрились не заметить?!
- Давай, Геныч, на генераторе.
Если это будет обманка, то последние часы они проведут в мертвом буре. Впрочем, какая разница.

Это на самом деле был проход, они быстро собрали - оставшиеся баллоны воздуха, жаль из кабины не отсосать обратно, аварийные лампочки, запасные шлемы и воду... А еще у Геныча нашлась заныканая пачка соленых галет, а у Павла в куртке - плитка молочного шоколада. Они затянули шлемы и выбрались из бура.

...Самый странный проход, который они видели в своей жизни. Сводчатый и гладкий, словно вытравленный. А раз Павлу померещилась черная шевелящаяся слизь в проеме потолка. Он остановился и долго светил туда. Черные тени безумно метались, ничего было не понятно и дотянуться невозможно, сумасшествие какое-то.
- Пойдемте, - звал его Геныч почему-то шепотом, - все давно сдохло к хуям на ебаном Марсе, нечему здесь шевелиться.

А потом проход раздвоился. Они постояли в развилке и, не сговариваясь, пошли по левому, он забирал слегка вверх.


Паша с добрым лицом косплеит Штирлица на новогодней корпоративной вечеринке:

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 3

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат
От авторов: этот оридж писался на конкурс свободыслова, но внезапно получился не конкурсным миником, а полноценным миди, и мы решили опубликовать его у себя в дневах.

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 3

Андрей вздрогнул от хлопка туалетной двери и обернулся резко. Не Паша. Хотя что бы тот ему сделал сейчас, получил же свое... Он не сразу смог сделать воду холоднее, суетливо тыча пальцем в регулятор температуры и чувствуя, как подступает злоба. Блядь, если им так надо, пусть хоть вся станция провалится к чертям, какая ему разница, он и так почти в аду.

Тщательно вымыв руки, Андрей опять заперся в кабинке и принялся вытирать задницу, оттуда противно подтекало, никак невозможно было избавиться от этого ощущения. Было больно, и опять розоватое на салфетке… Андрей на всякий случай закинул в рот две таблетки универсального регенератора, подумав вскользь, что превысил за последние дни допустимую дозу. И самое гадостное было то, что ему понравилось, вся эта мерзость понравилась, и невозможность что-либо изменить только придавала остроту этому животному удовольствию. Совсем не такому, как раньше, когда они с Инкой иногда... гм... страпоном баловались, Андрей вспомнил их игрища и ткнулся лбом в матовый пластик дверцы. Вот теперь он настоящий пидорас, все, как Инночка и предсказывала...

Отправившись на объект, чтобы проверить выполнение очередного этапа работ лично, Андрей все время вспоминал ощущение члена в заднице, и что-то противно и сладко подрагивало внутри.
- Генеральный сроки сократил, - говорил он Максиму, и рот его кривился сам собой, перед глазами стояла веснушчатая Пашина рожа, как легко тот заставил его слушаться... В животе обдало жаром, Андрей отвернулся и засунул руки в карманы. - Две смены надо ставить, по двенадцать часов.
Максим резво обошел его:
- Андрей Петрович, и восьмую секцию в разработку бы, некогда ждать, да и нет там никаких пустот, во всем секторе нет, откуда им там взяться...

А хорошо бы были, вдруг ясно подумал Андрей, и внутренний жар сменился такой же черной пустотой, что ждала своего часа глубоко под ним. Пусть Максим носится со своей безумной идеей, ему останется только поставить Павла ответственным, отправить на объект и ждать. Точно, а пока он будет делать вид, что сдался, и не станет сопротивляться. И тут же Андрей устыдился своих мыслей, нельзя, нельзя отправлять на смерть невинных людей, другие-то ни в чем не виноваты, и родные на Земле их ждут...

Он думал об этом до самого вечера, то представляя Пашу похороненным заживо под толщей красноватой марсианской породы, то горячо раскаиваясь, разве можно желать чьей-то смерти, какой же он все-таки гад...

В офисе удалось кое-как отвязаться от Женечки, и теперь он сидел дома один, изучая отказ на свой запрос о досрочном расторжении контракта. Не предусмотрено в одностороннем порядке, статья такая-то, параграф... Надо было как-то выбираться из этого дерьма, Андрей обязательно придумает как. Он набрал номер Костика и с мрачным удовольствием отметил малиновые синяки на скуле и под глазом товарища и соучастника.
- Давай я к тебе приеду, или сходим куда-нибудь, выпьем, поговорим.
- Ты на свиданку меня еще позови, - перебил его Костик, может быть его тоже, как и Андрея... - не о чем нам говорить, а если не терпится, так с тобой и без меня пообщаются!
Уже общаются, чуть не ляпнул Андрей и отключился. Вот же блядь! А через неделю он узнал о трагедии - исследовательский катер вместе с группой ученых пропал на бескрайних просторах красной планеты. Прощайте, Константин Иванович, вам, можно сказать, повезло...

С Павлом в те дни они не встречались, решая вопросы по внутренней корпоративной связи, если не считать того позорного случая в душевой бассейна. Он заметил Павла первым и затаился в кабинке, страх внезапно накрыл с головой, заставляя сползти вниз по стене. Дверь несколько раз дернули снаружи, хилая защелка просто согнулась, и Андрей открыл глаза, сделав над собой усилие. На большее сил не было, он просто сидел на теплом шершавом полу, а Паша стоял перед ним. Теплая вода лилась сверху, Андрей вздрагивал и дышал через рот, пытаясь вжаться в стену.

А потом донесся чей-то смех, радостные голоса, как из другого мира все.
- Простите, я не знал, что здесь занято, - услышал Андрей как сквозь вату, дверь мягко закрылась, а он все сидел и думал, что у Паши волосы в паху рыжее, чем на голове, и член такой большой... точно больше, чем у него.

Все это не шло из головы, Андрей уже сам ждал, когда к нему подойдут с очередным предложением, от которого нельзя отказаться.
И дождался, днем пришло сообщение по личному закрытому каналу, где ему настоятельно рекомендовали не отказываться от сотрудничества, про Костика напоминали. А вечером, когда он уже разделся и собирался лечь спать, он услышал негромкий щелчок входной двери. Андрей замер и вспомнил про ключ, потерянный в ту самую ночь, вот же черт, забыл внутреннюю блокировку поставить. Он заметался между спальней и ванной, споткнулся о дурацкий пушистый коврик, а чьи-то осторожные шаги неотвратимо приближались, Андрей едва успел залезть под кровать. Комнату залил яркий свет, Андрей увидел тяжелые ботинки, а потом его схватили и потащили наружу, а он принялся изо всех сил отбиваться, пока ему не удалось отползти немного.
- Нет, - он разглядел нож в руках у Павла, ну конечно, все как он и предполагал... - не надо, пожалуйста, я все сделаю...

Павел подошел совсем близко, все так же не выпуская нож, а другую руку запустил Андрею в волосы, притягивая к себе, и не оставалось ничего другого, только повиноваться этому безмолвному приказу. Андрей расстегнул его ширинку и потянулся губами, открывая пошире рот и впуская крепко стоящий член своего мучителя. В паху стремительно наливалось, только бы Павел не заметил, пусть уже трахает его и уходит. Но тот не спешил, двигался медленно, и Андрей стал ласкать языком головку, так ему самому нравилось, и сильнее сжал губы.
- Ах ты... - Павел не договорил, сбивчиво задышал и со значением шевельнул ножом, так что пришлось проглотить солоноватую гадость, в избытке выплеснувшуюся в рот.
Его с легкостью вздернули на ноги, и Андрей опять прошептал, закрывая глаза:
- Не надо, пожалуйста...
- Как это не надо, - Паша стянул с него трусы и схватился за стояк, двигая рукой.

Этой грубой ласки было недостаточно, Андрей укусил его со злости, вот скотина, спустил ему в рот и даже отдрочить нормально не хочет. За это он получил по лицу, отчего внутренности вдруг скрутило сладкой судорогой, Андрей бы точно кончил, если бы, падая, не стукнулся головой о спинку кровати, черт, до чего же больно. Послышался треск разрываемой ткани, а в задницу ему уперлось холодное и твердое, рукоятка ножа, догадался Андрей и сильнее уткнулся лицом в покрывало. Какая же он тварь, раз ему это нравится, нормальному человеку не может быть хорошо от такого, скорее бы, скорее бы Паша ему вставил.

Когда рукоять сменилась членом, Андрей охнул и принялся дрочить себе, не в силах больше выносить это удовольствие, щедро приправленное стыдом. Павел еще долго его драл, после того как он кончил, все продолжал вбиваться, не отпуская, и Андрей покорно принимал его, не сопротивляясь, потому что это может быть в последний раз, ведь скоро, скоро все прекратится...

***
Павел часто думал об Андрее, но не решался к нему подойти с очередным разговором. Боялся... боялся сорваться, да, как в прошлые разы, когда из добропорядочного и успешного молодого человека вдруг превращался в похотливое животное. Как так получилось? Это наверняка все из-за блядской рожи его начальника, из-за этих чувственных губ на тонком лице...

Павел судорожно выдохнул и отвернулся слегка от экрана, на котором Андрей Петрович как раз шпынял его на радость остальным коллегам. Главный инженер в последнее время предпочитал видеоконференции обычным совещаниям и летучкам. Что ж... его можно было понять, наверняка ему столь же неприятно видеть пашину рожу в живую, как самому Паше - страшно к нему приблизиться. Хотя, если вспомнить, как тот кончил от засада в жопу... Яйца сладострастно заныли, а сам он аж взмок.
- Виноват, Андрей Петрович, все поправим, - пробормотал он уже привычно, как только начальство успокоилось.
Андрей на мгновение задержал на нем взгляд, а потом отвел.

Но ведь поговорить надо было. Выяснить - кто эти люди, и что они хотели. Вдруг чего-то совершенно ужасного, не просто слива экономической информации, а... а чего-нибудь с человеческими жертвами, катастрофы жуткой, снесущей их станцию под корень. "Американцам это было бы выгодно, если Россия облажается с разработкой месторождения, они наверняка развоняются и... и... захапают как-нибудь", - размышлял Павел. Во внешней (да и внутренней, если честно) политике он был как-то не очень, больше международным футболом интересовался, причем болел всегда за немцев, если они не с нашими играли, естественно.

Еще он размышлял, о том, что вдруг это все происки "ГазИридия", их основных конкурентов. Но это... это уже ни в какие ворота не лезло, несмотря на то, что бандюги были соотечественниками явно... Павел целыми сутками не спал практически, занимаясь кроме своих непосредственных обязанностей всякими изысканиями - просто бессистемно искал что-либо подозрительное. В документах или в трепе за стойками барного комплекса. Андрей, источник всего подозрительного, его успешно избегал.

Однажды удалось заловить его в бассейне, но разговор не сложился, главный инженер спрятался от него в душевой, а когда Павел, наплевав на все, вломился таки туда... Все чуть не началось по новой, голый Андрей сидел на полу и так боялся, а Павел смотрел на это мокрое сжавшееся тело и никакой мысли не было в голове. Только одно желание - смять его, увидеть, как он снова извивается от боли и кончает, кончает словно тоже от боли. Рядом засмеялись ребята, обсуждая свои дистанции - кто больше проплыл. И Павел как очнулся, попятился и захлопнул кабинку, словно из искаженной реальности вырвался.

А на выходе из спорткомплекса к нему подошел охранник.
- Пройдемте, Павел Юрьевич, разговор есть.
Он сморщился, подумав, что сейчас к нему будут прикапываться за сломанный запор в душевой.
- Может, на месте решим, что там у вас?
- Нет, никак невозможно на месте, извините.

А в комнате охраны его ждали еще трое, Павел застыл, живо вспомнив ту ночь, четверо насильников в масках. Его толкнули в спину, заставляя выйти на середину. Неужели... сейчас и его как Андрея... По спине пополз липкий страх от вида их дегенеративных рож, и не в масках еще... Ищущий да обрящет, и он нашел злодеев, а они оказались из собственной службы безопасности. Что делать теперь? Это с ним сейчас сделают все, и никто не узнает.

- Что же вы это, Павел Юрьевич, поделиться не хотите? - ласково спросили у него.
- Чем?
- Баблом! Думаете, использовали нас разок, а теперь сами все сливки снимете? Мы, значит, и не нужны, так? - лицо говорящего с ним охранника исказилось злобой, Павел не был с ним знаком, так, может, встречал иногда мельком, но как вообще подобных типов взяли на службу?
"А тебя самого как взяли?" - мелькнула холодная и трезвая какая-то мысль.
- Очевидно, пока не нужны, - согласился он на автомате.
- Вот как, тогда, может быть, вот это убедит вас поговорить с заказчиком?
И ему включили запись. Ту, первую, когда он насиловал Андрея в кабинете, после всех них. Только их, предыдущих, не записали, был только он, Паша, с потной мордой и стеклянным взглядом. И Андрей, умоляющий не убивать... А потом еще раз тот же кабинет, и снова он бьет, а потом насилует...

- Да, - сказал он, облизнув пересохшие губы, - нас с Андреем Петровичем связывают отношения нестандартные и даже предосудительные... с моральной точки зрения... Но отнюдь не с точки зрения закона.
- И что же, он это тоже подтвердит? - с издевательскими смехуечками спросили у него.
- Еще бы, - на голубом глазу брякнул Павел и злобно зыркнул исподлобья: ну, давайте, приступайте.
Ему было страшно, очень страшно - грядущей боли и унижения, а еще его наверняка убьют и выкинут в красную пустыню, недаром же даже масок не надели, как с Андреем. Не надо было лезть не в свое дело.

- Ну, так вы походатайствуйте, Павел Юрьевич, там... А то как-то нехорошо получилось... - вдруг сказали ему почти просительно.
Он даже не сразу сориентировался, стоял и долго сверлил их взглядом, а бугаи как-то мялись неловко. Потом, наконец, дошло. Их использовали вслепую, четырех дебилов, наняли, наверно, проучить упрямого главного инженера, а теперь позабыли и не связываются. А дебилы волнуются, опасаются, да и переживают за случившийся ебаный стыд наверно... Вот как сам Паша переживает. А вдруг они Андрея тоже... навещают?! Он почувствовал жаркий гнев от этой мысли, аж затрясло от внезапного перехода - вот только что боялся, а теперь бесится.
- Вам же заплатили?
- Ну, да...
"Так какие претензии?" - захотелось рявкнуть Паше, как будто на недобросовестных подрядчиков, но он сдержался, все же тех четверо, могут и вломить. Да и голову пора включить - ведь четыре ключика к зловещей тайне прямо сами в руки пришли... Как вытянуть из них информацию?
- Я предполагаю, у вас был другой контакт, ребята, - он постарался сделать голос как можно безразличнее, лишь бы не дрогнул. Мысли крутились, как бешеные хомяки. - Сами понимаете, нехорошо получится, если я не в то дело полезу. Кто вас вел?
- Все-то вам скажи...
- Как хотите.
- Да что там скрывать, мудак из научного корпуса, доктор Мышкин членоголовый! - вдруг сорвался молчавший до того в углу бугай. - А теперь съебался и с концами.

- Он сказал - припугнуть надо, а то Петрович должен ему, мол, немало. Как согласились, не знаю даже, но деньги пообещали такие...
- Хорошо припугнули, - процедил Павел, вспоминая.
- Самим тошно, как накатило, веришь, нет?! И зачем подвязались... А потом еще вы прие... пришли, мы не сообразили сразу, что проконтролировать, ну, и... Что теперь будет, а? Витек говорит - кинули нас, стопудово, на следующий шаттл - бесплатный билет вне очереди и с наручниками...
Витек угукнул из своего угла.
- Ничего не могу обещать, - сказал им Павел. - Но разузнать попробую.

Он вышел из караулки, пережитое медленно отпускало. Здесь была открытая площадь с полностью прозрачным куполом, фонтанчиком-русалкой посередине и деревьями в кадках. Все так чисто, и ясно, и правильно. Павел присел на скамейку около карельской березы, засунул трясущиеся руки в карманы и нащупал там тот самый нож. Оружие было запрещено на станции, а он все время таскал с собой это. Какая глупость этот запрет, как будто нож из столовки или плазменный резак со стройки - совсем не оружие... А тульский десантный ножик ему полюбился, он как будто придавал ему уверенности, его было приятно поглаживать.

Он увидел Андрея, тот вышел из спорткомплекса и медленно шел к фонтану, тоже засунув руки в карманы и опустив голову. "Какой жалкий, - подумал Павел, вспоминая его на полу душа, в паху мучительно заныло. - Наваждение какое-то... Может, нас всех загипнотизировали... Американцы, например... И я вовсе не пидор!" Он вскочил и побежал к себе, обойдя фонтан с замершим около него главным инженером по широкому кругу.

В бессмысленную злобищу американских гипнотизеров верилось с трудом.

Еще несколько дней он пытался выяснить про доктора Мышкина, тот оказался доктором философии, как это ни смешно, археолог какой-то, и он и вправду смылся - ушел в экспедицию. А потом всю марсианскую колонию потрясла трагедия - гибель экспедиции. Той самой, с Мышкиным. Ниточка оборвалась, остался только Андрей. А еще тульский нож. Какая-то дикая история.

Павел не знал, чего больше было в его желании навестить Андрея дома - разобраться в непонятном, или вновь ощутить его горячую боль... Но он пришел к нему домой, вот и пригодился подобранный тогда ключ... А потом и нож пригодился, он так похабно поблескивал из смуглой задницы начальника, а тот развратно стонал и дрочил себе, как будто все происходящее стало приносить ему удовольствие... Павел совершенно не помнил себя с того момента, как вытащил Андрея из-под кровати и погладил его по голове - хотел сказать, что бояться не надо, он только поговорить. Но Андрей принялся сосать, и Павел словно в пропасть провалился.

А потом, оттрахав начальника, он долго прижимал его к себе, гладил по волосам, лицу, плечам, и думал о том, что этот человек уже сломан, ничего почти не осталось от гордого и самоуверенного Андрея Петровича Озкулова... Тот даже на вопросы не отвечал, лишь твердил потухшим голосом - "я согласен, все сделаю".

Павел затащил его в ванную, тот отвернулся и уперся лбом в стенку, пока его поливали из душа.
- Не слишком горячо? - Павел ладонями водил по смуглой коже, раздвигал ягодицы, чтобы промыть внутри.
Там было воспалено все, даже немного крови смешалось с его спермой в бледно розовую гущу. Он забрался тоже под душ, поцеловал Андрея в шею, где-то под линией волос, рядом с мокрым завитком, оказывается, он давно хотел сделать это. Андрей тихо вздохнул и прижался к нему спиной, так доверчиво... и голову на плечо откинул. Лицо у него разбито было, Павел его притиснул к себе крепко-крепко, вот бы так все и осталось, и этот красивый мужчина всегда принадлежал ему, полностью, как сейчас.

А потом он аккуратно смазывал и заклеивал разбитую скулу Андрея. А еще здоровенную шишку обработал на затылке и запустил палец в жаркую тесноту задницы, там тоже надо было полечить. Андрей вздохнул и вытянулся.
- Тихо-тихо, я сейчас, ты хороший, раздвинь ноги, - шептал ему Павел, член снова встал и упирался Андрею в бедро, но нет, он не будет снова...

Зубы у Андрея стучали о стакан с водой, когда он запивал таблетки. Павел его за плечи отвел в постель и погладил по лицу. Андрей же лежал, обхватив себя руками за живот и смотрел на него глазами замученного животного. В этой невозможно розовой спальне, с жутким настоящим зеркалом на потолке... Павел кивнул на фотографию на стене:
- Невеста?
Андрей зажмурился и промолчал, и тогда Павел ушел, практически сбежал, даже нож там оставил, на полу. Обнаружил пропажу только в коридоре меж блоками жилой зоны. Но возвращаться было выше его сил.

А в своем апартаменте на него обвалились ужас и раскаяние, в который раз он с отвращением смотрел на себя и не понимал - как мог поддаться своим низким желаниям. "Я урод, извращенец, - думал он, - не заслуживаю находиться рядом с нормальными людьми." Снова вспомнилась Наташа, в нечетком сиянии своей чистоты... "Надо написать ей... написать, что мы расстаемся."

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 2

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат
От авторов: этот оридж писался на конкурс свободыслова, но внезапно получился не конкурсным миником, а полноценным миди, и мы решили опубликовать его у себя в дневах.

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 2

На работе главный инженер не появился, сказался больным. Павла бил мандраж, но вскоре ночные переживания вытеснились дневным бедламом. Все были на взводе от того обвала, главный подтвердил его предварительную схему работ, даже поправки некоторые прислал. И Павел распределял между подчиненными подзадания, пинал стыковщиков и всячески носился-суетился. А потом сцепился с Максимом, первым замом Андрея Петровича. Конфликт их все набирал обороты. И ближе к вечеру они, совершенно разругавшись, отправились на квартиру к главному инженеру. Все же некоторые вопросы можно разрешить только в присутствии начальства.

В голове у Павла поселилась звенящая пустота, а в животе и груди - стая скребущихся хомяков, как только он осознал, что увидит его. А может, начальник уже заявил на него в полицию, и скоро его встретят бравые стражи закона с фиксирующими лентами наготове. И некуда идти, на станции он как в ловушке... может, самому признаться? Но страшнее всего было заглянуть в глаза Андрею Петровичу и увидеть там... чего? Отвращение и ненависть, которые он заслуживает.

Андрей Петрович встретил их в непривычном виде - в мягких домашних брюках и водолазке, тоже какой-то чуть ли не плюшевой на вид, так и хотелось потрогать. Павел вздрогнул, поймав себя на этом желании, и отвел глаза.

Читать дальше

Максим, эмоционально напирая пузом, первым принялся излагать свое видение проблемы. Андрей Петрович отрешенно-холодным тоном его переспрашивал, ну, это как всегда, словно ничего и не было ночью, и не умолял он вот этими самыми губами...

Павел все смотрел на эти губы, когда пришла его очередь говорить, они были слегка припухшими, так и не заметишь, не приглядываясь. Максим вот не заметил следов... да и кому придет в голову пялиться на губы мужика?! Только ебнутому извращенцу.

Они сидели рядом за столом, смотрели в экраны и обсуждали, все шло как обычно, и Андрей Петрович был такой же уверенный в себе и властный, и ни жестом ни словом не намекнул на случившееся. Это выводило Павла из себя, заставляло сбиваться с рабочего настроя, замирать, изучая его четкий профиль, завиток коричневых волос на шее, сильную линию плеч. Такое совершенство, оказывается, как он раньше не обращал внимания. И над этим высокомерным совершенством вчера надругались. Он, Паша, и надругался, терзал это красивое тело и ломал гордый дух, хоть и не по своей воле, но как же сладко отдавалась та иллюзорная власть.

Член его снова пульсировал в постыдном желании, то набухал, то снова засыпал. А потом Максим вышел, и они остались наедине. Главный инженер совершенно не смутился этой интимности, принялся что-то у него спрашивать, неужели он и правда не помнит? Ведь нельзя же так играть. И Павел подошел совсем близко, отвечая, а потом взял и положил как-бы невзначай ладонь на начальственную ягодицу и сильно стиснул.

Андрей Петрович замер на полуслове, его взгляд остановился, а тело едва заметно содрогнулось. И все то время, которое Максим провел на толчке, он не шевелился, а Павел безжалостно, с острым наслаждением мял его задницу. Они оба не произнесли не звука, только тяжело дышали.

А потом вернулись к обсуждению. Уходя, Павел жал его руку и, не отрываясь, смотрел в лицо, но тот изображал равнодушие, лишь опустил веки. А Павел думал - ничего... у меня есть ключ от твоей квартиры, нам еще надо поговорить.... наедине. Андрей.

***
Надо успокоиться и во всем разобраться, говорил себе Андрей. И главное, решить, что делать дальше. Это дерьмо началось еще четыре месяца назад, Андрей внезапно встретил своего однокашника, почти приятеля. Константин прибыл на станцию с научной какой-то экспедицией, или с экологами, хотя что они здесь забыли... Андрей не уточнял, ему было не интересно все это, и почему Костик работает не по специальности, и как он вообще попал в эту компанию. Пока однажды во время очередной дружеской попойки не согласился в шутку отодвинуть сроки ввода в эксплуатацию новенькой шахты. А потом согласился уже всерьез, переговорив по-трезвому и услышав названную сумму. Все равно из-за его подчиненных-идиотов объект никогда не удается сдать в срок. Взять хотя бы Пашу. Блядь. Как же он сразу не понял...

Неужели Паша Безлапчук - один из них? Не может быть... Одному богу известно, чего Андрею стоило сдержаться, не заорать и не забиться куда-нибудь за кресло, когда он почувствовал руку на своей заднице. Как только дверь за коллегами закрылась, Андрей заблокировал оба замка, сменил код и долго сидел под этой самой дверью, обхватив себя руками. Невозможно... Те были скорее всего из внутренней службы безопасности, точно, вот почему не сработала тревожная кнопка, Андрей нажал на нее сразу, как только незваные гости вошли в его кабинет. Он бесстрашно препирался с ними еще минут десять, делая вид, что не понимает, о чем речь, пока его не начали бить.

Он заскулил, отгоняя воспоминания, и пополз на четвереньках в сторону пищевого блока, в его апартаментах была самая настоящая кухня, стилизованная под 20-е годы прошлого века, странная прихоть прежнего жильца. Андрей напился холодной воды, аж в животе забулькало, и забрался в кровать прямо в одежде, убрав перед этим все фоторамки, висевшие рядом на гладкой розоватой стене - он и Инна на ее яхте, опять они на фоне знаменитого музея, и сам Андрей с друзьями и огромной рыбиной в руках. Зеркало на потолке в спальне тоже досталось Андрею по наследству, как и пошлые розовые стены, сам он, как въехал полтора года назад, так ничего и не переделывал. Оно было настоящим, и отключить его было нельзя. Андрей сто раз пожалел, что оставил его, и пошел спать в другую комнату, на диван. Там тоже было зеркало, на этот раз нормальное, он сделал его под цвет стен и убрал отражающий эффект, и только после этого смог заснуть.

***
- Вас генеральный к себе требовал, Андрей Петрович.
- Спасибо, Женечка, - проходя мимо, он слегка погладил ее по круглой попе, обтянутой форменной юбкой, а Женечка отбросила его руку и сделала вид, что страшно возмущена. Тогда он помял еще немного ее ладошку, мягкую такую, с острыми ноготками, нежную, не то, что у Павла лапища, еще и с волосами рыжими. Так, не думать.

Надо, сказал себе Андрей, надо пойти и покаянно выслушать, что скажет начальство. А потом вернуться и трахнуть Женечку, вот на том самом столе и трахнуть. Он зашел в свой кабинет, в котором был полный порядок, стулья ровным рядком, черный стол... Андрея затрясло, и он почти с радостью пошел на выволочку к генеральному. Тот про пустоты ничего не желал слушать, проорался как следует и выгнал Андрея вон, дав сроку две недели.

- Андрей Петрович, - Женечка ждала его там, где он ее и оставил, в кабинете, - я вам сметы принесла.
- Ага, - Андрей бегло их просмотрел и теперь теснил ее к столу, ненавязчиво так, откуда-то снова взялся липкий страх, и пока Женечка запирала дверь, он стащил штаны и зачем-то сам улегся на стол. И когда его спина прижалась к гладкой холодной поверхности, он вдруг физически ощутил, что не может пошевелиться, яркий свет бил прямо в глаза, мешая вдохнуть, Андрей зажмурился, и стало только хуже. Женечка что-то говорила, но он не слышал, а потом она погладила его по щеке:
- Что с тобой, Андрей?
Он прижался губами к ее ладони, в груди что-то мучительно скрутилось в узел, а член начал наливаться и тяжелеть. Андрей потянул девушку на себя, бормоча что-то о том, какие у нее красивые ручки, не прекращая их целовать, но в голове крутилось совсем другое. Ор генерального смешивался с издевательским смехом насильников, Андрей лежал на столе такой беззащитный, а все они хотели... Он замычал Женечке в рот и кончил, и тут же устыдился, как он мог о таком думать, нет, просто совпало, он давно не трахался, а тут еще эти неприятности.
- Ты иди, Женя... работы полно.
Она убежала, обиженно хлопнув дверью, та даже приоткрылась немного, и надо бы встать и привести себя в порядок, но Андрей натянул штаны и продолжал лежать на столе, ну что за псих... Точно, как только контракт закончится, он вернется на Землю и сразу же найдет хорошего специалиста. О том, чтобы воспользоваться услугами местного докторища, не могло быть и речи. Откуда на станции взяться нормальному психологу. А на Земле ему помогут, осталось-то всего годик потерпеть.

***
Павел нервничал все больше и больше, мысли постоянно возвращались к Андрею. Черт! Окровавленная задница начальника внезапно встала перед его мысленным взором даже во время самого интимного события его марсианской жизни: составления пятничного послания Наташе.

Он застонал и уткнулся лбом в клавиатуру. Его чистая, невинная невеста была словно опорочена этим, он сам чувствовал себя невыносимо грязным, но... от этого было просто не избавиться, закрываешь глаза и видишь - страх и страдание на его лице, внутри что-то ёкает, пальцы ощущают тепло и твердость его тела... Павел поднял взгляд, на экране мерцало бессмысленное "бдыщь", напечатанное его лбом, а слова разбегались, как тараканы в голове. "Любимый мой мышонок", напечатал он, снова бессмысленно потаращился, потом вскочил и забегал по кабинету.

Надо поговорить... поговорить с Андреем Петровичем, выяснить, что тот предполагает делать. Ведь не может же он оставить это все без реакции? А Павел ни в чем не виноват, его заставили же. Надо идти в полицию. Или... или главного инженера связывают с подонками некие темные делишки? Мысль была почти крамольная - ведь если связывало, то это значило, что некая гниль пробралась в корпорацию... и на таком уровне...

"Нет, - оборвал он сам себя, - гниль пробралась мне в мозг, а Андрея наверняка шантажируют неизвестные подонки."
Он решительно направился в офис главного инженера, так решительно, что чуть не зашиб по дороге бодро бегущую куда-то Женечку-сметчицу.
- Ой, простите, Евгения, главный у себя? - спросил он, сердечно обнимая милую барышню. Та кокетливо трепыхалась и таинственно хихикала, якобы вырываясь:
- У себя, у себя...
Павел с удовольствием притиснул ее к себе, а потом вздохнул и отправился на свою голгофу.

Голова у него была пустая и легкая, а ладони вспотели, когда он толкал знакомую дверь. Вот ведь дурак...
- Андрей Петрович... - Павел осекся: начальник лежал на столе, бессмысленно глядя в потолок.
Как тогда, только одетый... И руками вцепился в столешницу. И резко приподнялся на локтях, заслышав его голос, но так и застыл, молча глядя на приближающегося медленно Павла.

- Я... - завороженно сказал Павел, подойдя к нему совсем близко, он снова был загипнотизирован этими ярко-серыми глазами с невозможно расширенными зрачками, его бледностью и молчанием.
Рука сама протянулась к обтянутому серебристой формой бедру мужчины.

От прикосновения Андрей дернулся и коротко врезал ему кулаком по морде. Павел успел слегка увернуться, и удар прошел по касательной, по скуле. Он схватил начальника за руки, прижимая к столу, а тот молча извивался, точно, как необъезженный жеребец, горячий и сильный. Они пыхтели и боролись, а потом он очень удачно заехал Андрею локтем под дых, и тот скорчился, задыхаясь. Павел отпустил его, наваждение спадало.
- Вы что деретесь... сразу… - он с трудом перевел дух. - В полицию... хотите? Вместе пойдем.
- Нет, не надо полиции, - Андрей выпрямился и помотал головой: - не надо.
- Вот как? Чего вы боитесь?
- Будто не знаешь... с-сука...
- Ты... - разозлился на оскорбление Павел, хватая его за плечи.
Но Андрей больше не отбивался, лишь слабо уперся ему ладонью в грудь и закрыл глаза, его снова трясло. Павлу захотелось унять эту дрожь, он слегка погладил его по руке, а потом по спине. Андрей не сопротивлялся, и Павел провел ему по бедру, его снова затягивала близость этого тела и запах - тонкого парфюма, слабая нотка секса, и острая - страха. И вседозволенность. Его ладонь остановилась на пахе Андрея, ширинка у того была расстегнута, и оттуда выглядывал темно-розовый кусочек плоти. Павел запустил в нее руку, там было все влажно и липко, как тогда ночью, когда Андрей был весь в чужой сперме и своей крови. Он мял вялое достоинство своего начальника, и то постепенно наливалось кровью, а сам Андрей тяжело дышал ему в шею, все так же зажмурившись.

Павел сунул руку глубже, пробираясь, неизвестно зачем, к анусу, просто помнил, как там было мягко и податливо, Андрей изогнулся, судорожно втягивая воздух сквозь сжатые зубы, и захлопал ладонью по столу, искал пульт, чтобы запереть дверь. А Павел просто не мог остановиться, воспоминания о бывшем здесь, на этом столе, мешались с реальностью, и хоть сейчас задница Андрея была плотно сжата, он все равно давил и давил на вздрагивающий проход, а потом вообще толкнул мужчину на спину, стянул штаны и попытался втиснуться. Было узко и больно, его изнывающий член вошел в смуглое тело только головкой, Андрей кусал до крови губы. Они снова опухнут, думал Павел, сминая этот красный рот рукой. Андрей теперь кусал его пальцы и глухо, мучительно стонал на грани слышимости. А Павел все протискивался и протискивался в глубину его тела, голова кружилась от его покорности, наслаждение было каким-то безумным, совершенно не связанным с привычным удовольствием. Нет, это было грязное, извращенное наслаждение, и он сам себя ненавидел за него.

А когда все закончилось, после того, как Андрей, зарычав, кончил себе в руку, забрызгав им животы, а Павел еще несколько раз глубоко вбился в безвольную плоть, впитывая в себя его болезненную гримасу... После этого они вытирались гигиеническими салфетками, не глядя друг на друга. А затем Павел сказал:
- Я посылал вам утром запрос, Андрей Петрович... вы сказали, у вас есть замечания.
- Да, - с тихой злостью ответили ему.
Потом Андрей что-то показывал ему на экране и разносил в пух и прах его предложения, а пальцы у него подрагивали, и Павел думал о том, какие красивые у него руки, вот, наверно, у Атоса были такие же, он в детстве не понимал, когда читал про красивые руки... А еще - что Андрей заслужил, сам виноват, раз полиции боится.

Он вернулся к себе, до сеанса передачи данных на Землю оставалось десять минут, и за это время он успел накатать два листа послания для Наташи. Слова любви лились из него легко и свободно.

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

"Память питается болью", 1

Название: "Память питается болью"
Слэш, НЦ-17, миди
Статус: Закончено. В процессе редактирования и выкладки
Пэйринг: подчиненный/начальник
Жанр: фантастика, приключения, романс; ХЭ.
Авторы:  ankh976,  Le Baiser Du Dragon
Саммари: Что делать, если ты - приличный, верный своей невесте натурал - вдруг повадился трахать (без спросу) мужчину, да еще своего начальника? Благополучная российская станция на Марсе - и вдруг... Жизнь добропорядочных граждан идет наперекосяк.
Предупреждения: мат
От авторов: этот оридж писался на конкурс свободыслова, но внезапно получился не конкурсным миником, а полноценным миди, и мы решили опубликовать его у себя в дневах.

Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Лоренс Даррелл. "Жюстин"

Глава 1

За окном поднималась очередная красная буря. Павел любил Марс и вообще – Космос. И сейчас он долго смотрел на маленькие темные вихри, агрессивно бьющиеся в пластик окна, а потом, чертыхнувшись, потер глаза. Надо возвращаться к работе. Через три недели запуск новой шахты, а у них, как всегда - аврал и дерьмище. Как сегодня разорялся главный инженер... как будто это он, Павел, лично обвалил на вверенном ему участке целую секцию в каверну. "Вот вы, Андрей Петрович, главный, вы и виноваты... в том, что мы наткнулись на твердые породы... что под ними пустоты.. да во всем!" - спорил он где-то на периферии своего сознания с начальником. На экране мелькали чертежи и схемы, все переделывать.

Он закончил предварительную схему уже под утро, послал ее на подтверждение. А потом решил сходить за кофе, да и заглянуть к Андрею Петровичу за одобрением лично, тот наверняка у себя торчит. Кофе был гадостный, как и вся марсианская жрачка, но он за год притерпелся уже, даже не поморщился от первого глотка.

Офис главного был закрыт, но в слуховое окошко над дверью пробивался мутный свет. Павел с минуту задумчиво смотрел на этот странный элемент дизайна, а потом распахнул дверь, она оказалась не заперта... так зачем же закрываться? Нет, все же москвичи, а Андрей Петрович Озкулов был москвич, конечно же, они все ебнутые...

У главного были гости. Павел шагнул внутрь, и картина, представшая перед ним в ту ночь, впечаталась ему прямо в мозг, навсегда. Обнаженное, заломленное тело, на черном столе оно кажется таким белым. И темно-красные разводы на нем. Павел видел все это частями, словно вспышками: локти, стянутые ремнем, на коже под ним рубцы. Широко, до боли, наверное, разведенные ноги, и человек в черном, вбивающийся между них. Закинутое лицо своего начальника, его держали за волосы, губы разбиты, глаза черные и остановившиеся.
- О, кто к нам заглянул, - сказал один из насильников, отхлебывая из бутылки, их было четверо, один трахал сзади, второй держал голову Андрея Петровича, а еще два других просто пили, сидя на крае стола.

Павел сглотнул и попятился, в животе сворачивался тугой комок, а происходящее казалось нереальным сном.
- Присоединяйтесь, молодой человек, - бандит гостеприимно махнул бутылкой на стол, а потом, видя, что ему не внимают, поднял парализатор и рявкнул: - Сюда иди, урод!
Павел вздрогнул и медленно подошел к ним, неизвестно зачем, надо бежать, звать охрану, дверь рядом, но его словно тянуло это. То, что происходило на столе. Бандит резко дернул главного инженера за волосы, ударил кулаком по лицу, тот коротко вскрикнул. Вблизи были слышны тихие стоны-всхлипы, как будто бы в ритм движению члена в заднице, Павла затошнило от этого зрелища и от запахов - пота, спирта, дерьма и крови. И секса.
- Что, мужик, хочешь начальника выебать? - спросили у него, смеясь, они все были в черных масках, только глаза стеклянно блестят из прорезей. - Он сегодня всем дает.

- Нет... - хрипло ответил он, - у меня не встанет.
Они снова заржали, как будто смешное услышали. А потом его схватили сзади за руку, плечо и кисть пронзила резкая боль, в ухо зло зашипели:
- Не встанет - отрежем.
Его подтолкнули к распростертому телу, кто-то тихо сказал "как будто у меня на эту пидорасню стояло", в зубы сунули горлышко бутылки.

Разведенный спирт, Павел мотнул головой: "я не пью..." Ублюдки просто сложились от хохота, но он их почти не слышал, положил руку на обнаженную спину перед собой. Она была слегка загорелая, в капельках пота, длинные изящные мускулы, крупная дрожь под его пальцами. Как жеребец дрожит, там, на далекой Земле, где они ездили в конный турпоход, там был сладкий воздух, и крымские степи, и друзья... Задница у главного инженера оказалась тоже мускулистая и круглая, почему-то Павел никогда не обращал внимания, какой тот красивый мужчина... Его снова затошнило, когда он все же опустил взгляд ниже, на опухший анус, в котором поршнем ходил здоровенный член, господи, его же порвали.

- Твоя очередь, - сказали ему, и, словно загипнотизированный видом этой точенной, мучительно изогнутой спины, полуоткрытой окровавленной дыркой промеж таких белых ягодиц, он расстегнул ширинку, и вытащил свой полувставший... когда успел, и на что, главное? В паху разливалось постыдное тепло, он погладил правую ягодицу, такая круглая и теплая, ткнулся головкой в мягкий влажный анус. Главный инженер вздрогнул всем телом от этого прикосновения и всхлипнул, едва слышно прошептав что-то похожее на "пожалуйста..." И от этого умоляющего шепота, тепла, страха, бьющих запахов и слишком яркого света, от всего этого невыносимого насилия у него встало твердо до боли, а каждое ощущение било прямо по нервам.

***
- Пожалуйста, не убивайте меня, - прошептал Андрей в облепившую его тишину.
Он лежал на своем столе, было холодно и больно везде. А еще страшно - вдруг те вернутся, чтобы все-таки убить его, как хотели в начале... Какое-то время он не шевелился, не веря, что все закончилось. Надо бежать отсюда, они могут вернуться...
Подняться удалось на удивление легко, боль почти не усилилась, и какое-то время он удивленно рассматривал маленькую лужицу на зеркально-черной поверхности стола. Андрей поднял валяющийся пульт и запустил программу генеральной уборки кабинета. Вот так, не останется никаких следов, и никто не узнает, что произошло. Черт, если бы он знал, чем все закончится, ни за что бы не соглашался на то, самое первое предложение. А как красиво все вышло, Андрей хихикнул, сморщившись от боли, всего лишь задержали запуск второй шахты на девятнадцать дней, и сумма, равная его полугодовой зарплате, оказалась на специально открытом по такому случаю счете. Его нервный смех закончился судорожным вздохом.

Натянув кое-как брюки на голое тело и накинув китель, Андрей похромал в сторону лифтов. Остальные вещи он сунул в пластиковый конверт для документов, и сейчас судорожно сжимал его под мышкой. Дома надо будет все спустить в утилизатор, чтобы никаких следов, повторял он себе, безуспешно пытаясь унять подступающую дрожь. Не хватало еще разрыдаться прямо здесь. Он жив, это главное, ведь в какой-то момент Андрей поверил, что не выйдет из своего кабинета, и тогда стал просить не убивать его, он все-все сделает. Ну и мудак...

К себе он добрался перед самым рассветом, долго не мог найти ключ, потом вспомнил, что в кармане рубашки есть запасная карта доступа. Пришлось рыться в пакете прямо перед входом в жилой сектор, хорошо, что ранним утром все спят.

Андрей зашвырнул изгаженные шмотки куда-то в угол, согнувшись пополам от резкой боли в груди и где-то в боку. Охнув, он уселся на пол, в заду жгло и ныло, черт, на столе точно была кровь, вот твари. Пришлось искать аптечку, обезболивающее, и для регенерации поврежденных тканей, самое то для задницы. Для его бедной оттраханной задницы...

А потом он долго мылся в ванной и пытался заплакать, теперь это можно, но у него не получалось, изо рта вырывался только хрип вперемешку с матом. Тогда он попробовал выть, но это тоже не помогало. Он слышал свой вой будто бы со стороны, ненатурально как-то, фальшиво. Андрей сделал воду еще горячее, он все еще мерз, и царапина на лице снова начала саднить. В боку тупо ныло, а про зад было страшно и думать, хотя там ничего не беспокоило, почти. Лекарства значит подействовали.

***
Вот долбоеб, твердил себе Андрей, надо было сразу обратиться в службу безопасности, еще когда к нему подкатили с самым первым предложением. На работу он сегодня не вышел, взяв отгул, и теперь сидел на залитом искусственным светом балконе, за окнами шумели ненастоящие сосны, он переключил картинку на морской пейзаж и продолжил ковыряться в тарелке. Андрей пытался съесть завтрак, или обед, не важно, мысли его раз за разом возвращались к одному и тому же.

Чтобы отвлечься, он стал просматривать с домашнего терминала рабочие документы, устраивая поудобнее в кресле пострадавшую задницу. На лице синяки почти сошли, Андрей в четвертый раз намазал их регенерационной мазью, болел только бок. Он застонал и даже выругался вслух, а потом увидел время отправки последнего сообщения – 4:30 утра. Как раз, когда его... когда с ним... короче, когда все это случилось. Значит, Безлапчук тоже был в здании, вдруг он слышал что-нибудь? Волосы на затылке взмокли и, кажется, зашевелились, он сделал несколько глубоких вдохов, успокоился немного и вдруг вспомнил, как последний насильник перевернул его на спину, было так больно, и Андрей просил не убивать, а тот все гладил его по лицу, когда трахал. Эстет хуев. Андрей зажмурился, как тогда, и по щекам наконец-то потекли слезы.

***
Павлу снилась какая то муть, он бродил и карабкался между толстых веревочно-кишечных змеищ, и все не мог найти чего-то нужного. Зато проснулся сразу, ровно в одиннадцать, и с каким-то странным чувством свершения, словно бы нашел это нужное. Он лежал в постели и бессмысленно таращился в потолок, на экранчике, изображающем окно в небо, темнели грозовые облака, и расплывались якобы капли. Опять эта дрянь включилась. Вот интересно, есть ли у нее программы с марсианскими пейзажами?

Ему нравились настоящие окна и красный песок в них, но, к сожалению, в его апартаменте было только одно подобное, остальные все фальшивые, как в коробке, ей-богу. Надо все-таки попросить Генку-программиста подобрать ему соответствующие пейзажики, все равно ведь хренью мается, Павел однажды засек того за стрелялкой. Пусть отрабатывает. Слегка улыбаясь, он направился отлить.

И тут его накрыло воспоминанием. Твою ж... Он даже задохнулся, замерев от ужаса над унитазом. Во что же он вчера влип? И Андрей Петрович... Нет, по-хорошему, Павел, как законопослушный и крайне порядочный гражданин, должен сообщить о происшедшем в полицию. А может, даже в службу безопасности корпорации. Ведь просто в голове не укладывается чудовищность преступления, и, главное, то, что это происходило на родной российской станции, под триколором, гордо развевающемся на шпиле главного здания, а не где-нибудь там... в вестерне.

Но... это теперь невозможно, поступить по закону, совершенно. Ведь он помнил, помнил, как ему велели отвязать главного от стола, даже нож в руки сунули, шикарный тульский, с хищными зубчиками. Им Павел перепилил пластиковые фиксаторы на лодыжках и кожаный ремень на локтях, Андрей Петрович безвольно обмяк на столе, даже ноги не свел, и все продолжал шептать свое "пожалуйста, не убивайте..." А Павел перевернул его, хотел сказать, что все кончено, бандиты сваливают, вон, застегиваются уже, и подзатыльник ему на прощание влепили, потерпите, Андрей Петрович, еще чуть-чуть... Но увидел его лицо, страдальчески сведенные брови и зажмуренные глаза, такое беззащитное с разбитыми губами, и то, как он скребся пальцами по столешнице, даже не думая закрываться. А Павел погладил его по щеке, тот как-то доверчиво на мгновение прижался, словно понравилась ему ласка, и тогда Павлу снесло крышу просто. Он накрыл ладонью съежившееся достоинство своего начальника, то было тоже теплое и мягкое, так захотелось слегка стиснуть его. Ну, он и сделал это, а потом снова вошел в истерзанную плоть, как зазомбировало его тогда, совсем не соображал... Трахал и трахал, даже не заметил, что бандиты ушли, очнулся, только кончив. Как посреди кошмара очнулся, пустой офис, окровавленная жертва насилия на столе, и он со спущенными штанами. Он отскочил тогда, подскользнулся, взгляд упал на нож, валяющийся на полу, и Павел, не зная зачем, сунул его в карман, а еще электронный ключ от жилой зоны, тот рядом лежал. И сбежал, как преступник, да собственно говоря...

Павел застонал, от воспоминаний окатило жаром в паху, аж прервалась струя. Он несколькими резкими движениями довел себя до разрядки, заляпав белым стену. Перед глазами стояло выгнувшееся от боли загорелое тело Андрея Петровича. Павел отдышался, а потом принялся усиленно вспоминать невесту, ждущую его в Питере. Нет, он вовсе не дрочил сейчас на мужика, нет. Наташенька, где же ты, ждешь ли, почему же не рядом, с тобою рядом не случилось бы подобной мерзости. Черты невесты расплывались, ну, конечно, год не виделись.

Андрей Петрович Озкулов, главный инженер	Павел Юрьевич Безлапчук, старший специалист

@темы: слэш, Память питается болью, Марс

---

Горячие новости

Не успели мы все гневно осудить анальные микроорганизмы, жрущие потенцию, как к нам поступили новые леденящие кровь сообщения от юзеров!

1. Вот юзер  ~Sheogorath~ делится наболевшей проблемой: невозможностью для гомосексуалистов мужского пола во время секса заглянуть с нежностью в глаза друг другу.
- Можно ли беднягам ебаццо лицом к лицу? - с волнением спрашивает его наш корреспондент.
- Можно. Просто распрекрасно можно. Если "ебутся" (о, какой высокий слог!) М и Ж или Ж и Ж, - клеймит  ~Sheogorath~ так называемую "офицерскую позу", относя ее в разряд мифических...

Правда, позже  ~Sheogorath~, погуглив, отредактировал свой каммент, и написал далее, что это просто "неудобно" Осуждаю,  ~Sheogorath~! Нельзя редактировать прекрасное

Здесь отредактированное

Пишет  ~Sheogorath~:

19.09.2011 в 19:32

ankh976, Можно. Просто распрекрасно можно. Если "ебутся" (о, какой высокий слог!) М и Ж или Ж и Ж. Но мужикам, увы, "раком" элементарно удобнее. Что не исключает поцелуев и нежностей в прелюдии и после секса. И это не самый яркий пример альтернативной анатомии, бывает тяжелее.
Нет, я искренне не понимаю. Вот у меня, к сожалению, нет члена (нет, я не "баба, отрицающая в себе женское", а транссексуал, бывают такие люди). Потому я не берусь описывать, что испытывает мужчина, когда его член входит в женский половой орган. Я этого просто не знаю и считаю нечестным как выдумывать, так и писать с чужих слов. Я вполне мог бы описать другие ласки - если бы мне было нужно изобразить это в подробностях, но вот это конкретное - увы, нет. И я не понимаю, зачем описывать то, чего не знаешь и знать не можешь.

URL комментария

2. Далее нам сообщают о существовании яойной манги не для девочек: УРА!!
"Насчет насадить на член - мне попадалась яойная манга, нарисованная НЕ для девочек. Так вот, почему-то там позы лицом к лицу крайне непопулярны"

Здесь урлик коммента

ankh976, Ой, а вы, девочка, в третьем классе школки рассматривали порнушку на мобильнике? Вот откуда такие девиации =) Я в третьем классе читал Лема и Стругацких...
Насчет насадить на член - мне попадалась яойная манга, нарисованная НЕ для девочек. Так вот, почему-то там позы лицом к лицу крайне непопулярны. Все больше как-то в другой позе насаживают на член.

URL комментария

3. Впрочем, это уже не так интересно. Не так! Как сообщение юзера  Nilira, о том, что мужская гомосексуальность - от эмбриональной травмы , а женская - ну, так... на поебаццо

<...>

Пишет  Nilira:

19.09.2011 в 23:25

раз уж я заговорила о природе, то именно парни гомосексуальны по природе, то есть предпочитают только свой пол и никак другой. А вот женская гомосексуальность исскуственна - это скорее влияние общества (мода, неудачи с парнями), нежели природное явление. Не заставляйте меня объяснять это с биологической точки зрения - в этом нет ничего интересного, скорее сложно и нудно... Но факт остается фактом. Поэтому как раз девушки могут измениться, а парни - нет. Вот только грязь обычно вылевают именно на них. URL комментария

<...>

Пишет  Nilira:

20.09.2011 в 16:29

Простите, буду писать, не обращаясь к кому-то конкретному, потому как сил моих больше нет. Я уже писала, что имею в виду не гены, хромосомы и прочее, а нарушения эмбрионального развития.. я уже писала, что имею в виду не всех мужчин поголовно, а гомосексуалистов. URL комментария

@темы: гомосексуальное, хуета, говнопост